Мюриэл Спарк

Девушки со скромными средствами



Перевод с английского Натальи Лебедевой (гл. 1 - 5), Наталии Роговской (гл. 6 - 10)



ГЛАВА 1

 

    В да­ле­ком 1945 го­ду все дос­той­ные лю­ди в Ан­г­лии, бы­ли бед­ны­ми - за не­боль­шим ис­к­лю­че­ни­ем. Ули­цы го­ро­дов сос­то­яли из нас­ко­ро от­ре­мон­ти­ро­ван­ных, а то и вов­се не от­ре­мон­ти­ро­ван­ных зда­ний; там, где упа­ли бом­бы, вы­си­лись гру­ды ка­мен­ных об­лом­ков или тор­ча­ли ос­то­вы до­мов, по­хо­жие на ги­ган­т­с­кие гни­лые зу­бы с выс­вер­лен­ны­ми зи­я­ющи­ми пус­то­та­ми. Не­ко­то­рые изу­ро­до­ван­ные бом­беж­кой зда­ния из­да­ли на­по­ми­на­ли раз­ва­ли­ны ста­рин­ных зам­ков, но вбли­зи вид­ны бы­ли обои са­мых что ни на есть обык­но­вен­ных ком­нат, рас­по­ло­жен­ных од­на над дру­гой и выс­тав­лен­ных на­по­каз, как на сце­не - без пе­ред­ней сте­ны; иног­да где-ни­будь под по­тол­ком пя­то­го-шес­то­го эта­жа по­ка­чи­ва­лась над без­д­ной це­поч­ка от слив­но­го бач­ка; луч­ше же все­го сох­ра­ни­лись лес­т­нич­ные про­ле­ты - слов­но де­мон­с­т­ри­руя но­вые фор­мы в ис­кус­стве, они ве­ли все вы­ше и вы­ше, не­из­вес­т­но ку­да, от­к­ры­вая не­бы­ва­лый прос­тор для во­об­ра­же­ния. Все дос­той­ные лю­ди бы­ли бед­ны­ми, это при­ни­ма­лось за ак­си­ому, а луч­шие из бо­га­тых чув­с­т­во­ва­ли се­бя так, буд­то то­же бы­ли бед­ны.

    Сокрушаться при ви­де все­го это­го не име­ло ни­ка­ко­го смыс­ла; с та­ким же ус­пе­хом мож­но бы­ло бы сок­ру­шать­ся по по­во­ду Боль­шо­го кань­она или лю­бо­го яв­ле­ния при­ро­ды, не за­ви­ся­ще­го от на­шей во­ли. Лю­ди про­дол­жа­ли се­то­вать на по­го­ду, или пло­хие но­вос­ти, или на то, что Ме­мо­ри­ал прин­ца Аль­бер­та сов­сем не пос­т­ра­дал от бом­бе­жек и да­же не дрог­нул.

    Клуб прин­цес­сы Тэк­с­кой [1] сто­ял на­ис­ко­сок от Ме­мо­ри­ала в ря­ду вы­со­ких, чу­дом уце­лев­ших зда­ний; не­по­да­ле­ку на ули­це и в скве­рах за до­ма­ми упа­ло нес­коль­ко бомб, так что сна­ру­жи зда­ния бы­ли в тре­щи­нах и внут­ри все еле дер­жа­лось, но по­ка еще в этих до­мах мож­но бы­ло жить. Вы­би­тые стек­ла за­ме­ни­ли но­вы­ми, и они дре­без­жа­ли в пло­хо приг­нан­ных ра­мах.

    А сов­сем не­дав­но с окон на лес­т­нич­ных пло­щад­ках и в ван­ных ком­на­тах смы­ли би­тум­ную све­то­мас­ки­ро­воч­ную крас­ку. В тот год, ког­да под­во­ди­лись ито­ги вой­ны, ок­на иг­ра­ли важ­ную роль: взгля­нув на них, сра­зу мож­но бы­ло оп­ре­де­лить, оби­та­ем ли дом; а в пре­ды­ду­щие го­ды ок­на при­об­ре­ли осо­бое зна­че­ние - по ним про­хо­ди­ла опас­ная зо­на меж­ду до­маш­ней жиз­нью и вой­ной, шед­шей сна­ру­жи, и, ког­да вы­ли си­ре­ны, лю­ди го­во­ри­ли друг дру­гу: «Осто­рож­но! Не под­хо­ди­те к ок­нам. Стек­ла мо­гут вы­ле­теть».

    В Клу­бе прин­цес­сы Тэк­с­кой на­чи­ная с 1940 го­да стек­ла вы­би­ва­ло триж­ды, но пря­мо­го по­па­да­ния не бы­ло. Ок­на вер­х­них ком­нат вы­хо­ди­ли на не­ров­ные вер­хуш­ки де­ревь­ев Кен­син­г­тон­с­ко­го пар­ка на про­ти­во­по­лож­ной сто­ро­не ули­цы, а ес­ли нем­но­го вы­су­нуть­ся из ок­на и по­вер­нуть го­ло­ву, за де­ревь­ями мож­но бы­ло раз­г­ля­деть Ме­мо­ри­ал прин­ца Аль­бер­та. От­сю­да, из вер­х­них окон, бы­ла хо­ро­шо вид­на про­ти­во­по­лож­ная сто­ро­на ули­цы, при­мы­ка­ющая к пар­ку, и ак­ку­рат­ные фи­гур­ки лю­дей, про­хо­дя­щих по­оди­ноч­ке и па­ра­ми: они ка­ти­ли пе­ред со­бой ко­ля­соч­ки с мик­рос­ко­пи­чес­ки­ми мла­ден­ца­ми и про­ви­зи­ей или нес­ли кро­шеч­ные сум­ки с про­дук­та­ми. Все но­си­ли с со­бой сум­ки на слу­чай, ес­ли по­ве­зет и в ма­га­зи­не по до­ро­ге вдруг ока­жет­ся что-ни­будь в сво­бод­ной про­да­же, а не по кар­точ­кам.

    Из окон ниж­них эта­жей про­хо­жие на ули­це ка­за­лись не та­ки­ми ма­лень­ки­ми и вид­не­лись до­рож­ки пар­ка. Все дос­той­ные лю­ди бы­ли бед­ны­ми, и сре­ди всех дос­той­ных лю­дей боль­ше все­го бы­ли дос­той­ны вни­ма­ния де­вуш­ки из Кен­син­г­то­на, ко­то­рые выг­ля­ды­ва­ли из окон ра­но ут­ром, что­бы уз­нать, ка­кая по­го­да, или по­дол­гу всмат­ри­ва­лись в зе­ле­ный сум­рак лет­них ве­че­ров, слов­но ста­ра­ясь заг­ля­нуть в бу­ду­щее и раз­ли­чить там лю­бовь и все, что с ней свя­за­но. Гла­за их го­ре­ли не­тер­пе­ни­ем, по­хо­жим чуть ли не на от­б­леск ге­ни­аль­нос­ти, но это бы­ла прос­то мо­ло­дость. Эти де­вуш­ки бо­лее или ме­нее от­ве­ча­ли ус­ло­ви­ям па­раг­ра­фа пер­во­го из Внут­рен­не­го ус­та­ва, при­ня­то­го в да­ле­кие на­ив­ные вре­ме­на ко­ро­ля Эду­ар­да VII [2]:

 

    «Клуб прин­цес­сы Тэк­с­кой приз­ван ока­зы­вать ма­те­ри­аль­ное вспо­мо­щес­т­во­ва­ние и обес­пе­чи­вать со­ци­аль­ную за­щи­ту де­вуш­кам из хо­ро­ших се­мей, со скром­ны­ми сред­с­т­ва­ми к су­щес­т­во­ва­нию, не стар­ше трид­ца­ти лет, ко­то­рые, пос­ту­пив на служ­бу в Лон­до­не, вы­нуж­де­ны жить от­дель­но от семьи».

 

    Все они соз­на­ва­ли, каж­дая по-сво­ему, что ник­то из ны­не жи­ву­щих не мо­жет срав­нить­ся с ни­ми: ведь са­мые оча­ро­ва­тель­ные, изоб­ре­та­тель­ные и тро­га­тель­ные, а по­рой и са­мые не­ук­ро­ти­мые на све­те - они, де­вуш­ки со скром­ны­ми сред­с­т­ва­ми.



* * *

 

    - Слу­шай, у ме­ня но­вость, - ска­за­ла Джейн Райт, кор­рес­пон­ден­т­ка жен­с­ко­го жур­на­ла.

    На дру­гом кон­це про­во­да ей от­ве­тил го­лос До­ро­ти Мар­кэм, вла­де­ли­цы проц­ве­та­юще­го аген­т­с­т­ва по най­му ма­не­кен­щиц:

    - Где ты про­па­да­ешь, до­ро­гая?

    Верная при­выч­ке, ос­тав­шей­ся у нее со вре­мен их об­щей юнос­ти, До­ро­ти всег­да го­во­ри­ла с во­оду­шев­ле­ни­ем:

    - У ме­ня но­вость. Пом­нишь Ни­ко­ла­са Фар­рин­г­до­на? Он час­то бы­вал у нас в Клу­бе сра­зу пос­ле вой­ны. Не то анар­хист, не то по­эт. Вы­со­кий та­кой…

    - А, тот, что ла­зил на кры­шу и спал там с Се­ли­ной?

    - Да-да, Ни­ко­лас Фар­рин­г­дон.

    - Пом­ню, ко­неч­но. Он что, сно­ва объ­явил­ся?

    - Нет, он при­нял му­че­ни­чес­кую смерть.

    - Что-что при­нял?

    - Му­че­ни­чес­кую смерть, на Га­ити. Его уби­ли. Мо­жет, пом­нишь, он уда­рил­ся в ре­ли­гию…

    - Да я же толь­ко что с Та­ити, там чу­дес­но и лю­ди та­кие чу­дес­ные. А от­ку­да ты зна­ешь?

    - Не Та­ити, а Га­ити. Толь­ко что аген­т­с­т­во Рей­тер со­об­щи­ло. На­вер­ня­ка это тот са­мый Ни­ко­лас Фар­рин­г­дон; там ска­за­но: мис­си­онер, в прош­лом по­эт. Я чуть не умер­ла на мес­те. Я же его прек­рас­но зна­ла тог­да, пред­с­тав­ля­ешь? Его прош­лое вряд ли ста­нут во­ро­шить, не то про­па­ла ис­то­рия о ге­рое-ве­ли­ко­му­че­ни­ке.

    - Как же это слу­чи­лось? Что-ни­будь ужас­ное?

    - По­ня­тия не имею. Они да­ли сов­сем ко­ро­тень­кое со­об­ще­ние.

    - Ну так ра­зуз­най по сво­им ка­на­лам. Я прос­то пот­ря­се­на. Слу­шай, а у ме­ня то­же пол­но но­вос­тей.

 

    «Комитет прав­ле­ния вы­ра­жа­ет не­до­уме­ние по по­во­ду про­тес­та чле­нов Клу­ба, не­до­воль­ных но­вы­ми обо­ями в гос­ти­ной. Ко­ми­тет же­лал бы под­чер­к­нуть, что пла­та за про­жи­ва­ние, вно­си­мая чле­на­ми Клу­ба, не пок­ры­ва­ет те­ку­щих рас­хо­дов Клу­ба. Ко­ми­тет с со­жа­ле­ни­ем кон­с­та­ти­ру­ет, что по­доб­ный про­тест яв­но сви­де­тель­с­т­ву­ет о па­де­нии тра­ди­ци­он­но­го ду­ха Клу­ба прин­цес­сы Тэк­с­кой. Ко­ми­тет при­зы­ва­ет всех чле­нов Клу­ба еще раз об­ра­тить­ся к ос­нов­ным по­ло­же­ни­ям ус­та­ва».

 

    Джоанна Чайлд бы­ла до­черью сель­с­ко­го свя­щен­ни­ка. Жи­вой ум со­че­тал­ся в ней с силь­ны­ми, под­час не­осоз­нан­ны­ми эмо­ци­ями. Она го­то­ви­лась стать пре­по­да­ва­те­лем дек­ла­ма­ции и, по­се­щая шко­лу дра­ма­ти­чес­ко­го ис­кус­ства, уже име­ла соб­с­т­вен­ных уче­ни­ков. Вы­бор Джо­ан­ны объ­яс­нял­ся тем, что у нее был кра­си­вый го­лос и она лю­би­ла по­эзию - та­кую лю­бовь, на­вер­ное, кош­ки пи­та­ют к птич­кам; по­эзия - и осо­бен­но сти­хи, пред­наз­на­чен­ные для дек­ла­ма­ции, - вол­но­ва­ла и за­во­ра­жи­ва­ла Джо­ан­ну; она наб­ра­сы­ва­лась на сти­хи, иг­ра­ла ими, внут­рен­не дро­жа, и, за­учив на­изусть, чи­та­ла вслух с упо­ени­ем. Обыч­но она пре­да­ва­лась сво­ему лю­би­мо­му за­ня­тию, ког­да ве­ла уро­ки дек­ла­ма­ции, снис­кав­шие ей в Клу­бе все­об­щее ува­же­ние. Пе­ре­ли­вы го­ло­са Джо­ан­ны, дек­ла­ми­ро­вав­шей сти­хи, до­но­си­лись то из ее ком­на­ты, то из об­ще­го за­ла, где она час­то ре­пе­ти­ро­ва­ла, и соз­да­ва­ли осо­бую ат­мос­фе­ру и нас­т­ро­ение в Клу­бе, ког­да ту­да при­хо­ди­ли мо­ло­дые лю­ди. По­эти­чес­кие прис­т­рас­тия Джо­ан­ны ста­ли эта­ло­ном вку­са для все­го Клу­ба. Она обо­жа­ла дек­ла­ми­ро­вать от­рыв­ки из ан­г­лий­с­кой Биб­лии, а еще - из Мо­лит­вен­ни­ка, Шек­с­пи­ра и Дже­рар­да Мэн­ли Хоп­кин­са и толь­ко что от­к­ры­ла для се­бя Ди­ла­на То­ма­са. По­эзия Эли­ота и Оде­на ее не тро­га­ла, кро­ме ли­ри­чес­ко­го сти­хот­во­ре­ния Оде­на:



    Любовь моя, че­лом ус­нув­шим тронь

    Мою пре­дать спо­соб­ную ла­донь… [3]

 

    Джоанна Чайлд бы­ла круп­ная го­лу­бог­ла­зая де­вуш­ка со свет­лы­ми блес­тя­щи­ми во­ло­са­ми и яр­ким ру­мян­цем. Ког­да она, стоя вмес­те с дру­ги­ми воз­ле дос­ки объ­яв­ле­ний, про­чи­та­ла прик­ноп­лен­ное к зе­ле­но­му сук­ну об­ра­ще­ние за под­писью пред­се­да­тель­ни­цы ко­ми­те­та прав­ле­ния ле­ди Джу­лии Мар­кэм, она не­воль­но про­бор­мо­та­ла:

    - Рас­па­ля­ет­ся он в ярос­ти сво­ей, ибо зна­ет: бли­зок час пос­лед­ний [4].

    Мало кто по­нял, что речь идет о дьяво­ле, од­на­ко все ожи­ви­лись, как пос­ле удач­ной шут­ки. Джо­ан­на сов­сем не рас­счи­ты­ва­ла на по­доб­ный эф­фект. Не в ее при­выч­ках бы­ло про­из­но­сить ци­та­ты на зло­бу дня, да еще та­ким буд­нич­ным го­ло­сом.

    Джоанна, уже со­вер­шен­но­лет­няя, со­би­ра­лась на вы­бо­рах го­ло­со­вать за кон­сер­ва­то­ров - с ни­ми все в Клу­бе свя­зы­ва­ли тог­да на­деж­ды на спо­кой­ную, упо­ря­до­чен­ную жизнь, о ко­то­рой, в си­лу сво­его воз­рас­та, де­вуш­ки зна­ли толь­ко по­нас­лыш­ке. В прин­ци­пе они са­ми бы­ли за те же ус­тои, за ко­то­рые в сво­ем об­ра­ще­нии ра­то­ва­ла ад­ми­нис­т­ра­ция. И по­это­му Джо­ан­ну встре­во­жи­ла ре­ак­ция на ее реп­ли­ку - от­к­ро­вен­ный ве­се­лый смех: дес­кать, прош­ли те вре­ме­на, ког­да ря­до­вые чле­ны клу­бов или че­го там еще не сме­ли под­нять го­лос про­тив обо­ев в гос­ти­ной. Прин­ци­пы прин­ци­па­ми, но ко­му же не яс­но, что это об­ра­ще­ние прос­то не­ле­по. Бы­ло от че­го прий­ти в от­ча­яние ле­ди Джу­лии.

    - Рас­па­ля­ет­ся он в ярос­ти сво­ей, ибо зна­ет: бли­зок час пос­лед­ний.

    Маленькая тем­но­во­ло­сая Джу­ди Ред­вуд, сте­ног­ра­фис­т­ка из Ми­нис­тер­с­т­ва тру­да, ска­за­ла:

    - Мне ка­жет­ся, мы как пол­ноп­рав­ные чле­ны Клу­ба име­ем все за­кон­ные ос­но­ва­ния вме­ши­вать­ся в ре­ше­ния ад­ми­нис­т­ра­ции. На­до спро­сить Джеф­фри.

    Джеффри был же­ни­хом Джу­ди. Он еще слу­жил в ар­мии, но до при­зы­ва за­щи­тил дип­лом юрис­та. Его сес­т­ра, Энн Бей­бер­тон, сто­яв­шая тут же воз­ле дос­ки объ­яв­ле­ний, ска­за­ла:

    - Вот уж дей­с­т­ви­тель­но, наш­ла с кем со­ве­то­вать­ся!

    Энн Бей­бер­тон ска­за­ла так, что­бы все по­ня­ли: уж она-то луч­ше Джу­ди его зна­ет; она ска­за­ла так, что­бы все по­ня­ли: она его очень лю­бит, но, ко­неч­но, всерь­ез не при­ни­ма­ет; она ска­за­ла так, по­то­му что толь­ко так и мог­ла ска­зать вос­пи­тан­ная сес­т­ра ко­то­рая в ду­ше гор­дит­ся сво­им бра­том; и, кро­ме то­го, в ее сло­вах проз­ву­ча­ло раз­д­ра­же­ние: «Вот уж дей­с­т­ви­тель­но, наш­ла с кем со­ве­то­вать­ся!», ведь она зна­ла: под­ни­мать воп­рос об обо­ях в гос­ти­ной бес­смыс­лен­но.

    Всем сво­им ви­дом вы­ра­жая през­ре­ние, Энн за­ту­ши­ла но­гой оку­рок, ко­то­рый бро­си­ла на пол прос­тор­но­го вес­ти­бю­ля, вы­ло­жен­ный в вик­то­ри­ан­с­ком ду­хе ро­зо­вой и се­рой плит­кой. Это не ус­коль­з­ну­ло от вни­ма­ния су­хо­па­рой осо­бы сред­них лет, од­ной из нес­коль­ких ста­рей­ших, ед­ва ли не са­мых пер­вых чле­нов Клу­ба. Осо­ба ска­за­ла:

    - Бро­сать окур­ки на пол вос­п­ре­ща­ет­ся.

    Эти сло­ва, су­дя по все­му, про­из­ве­ли на при­сут­с­т­ву­ющих не боль­шее впе­чат­ле­ние, чем ти­канье до­по­топ­ных ча­сов у них за спи­ной. Од­на­ко Энн спро­си­ла:

    - А пле­вать на пол то­же вос­п­ре­ща­ет­ся?

    - Ка­те­го­ри­чес­ки! - от­ве­ти­ла ста­рая де­ва.

    - Кто бы мог по­ду­мать! - ска­за­ла Энн.

    Клуб прин­цес­сы Тэк­с­кой ос­но­ва­ла ко­ро­ле­ва Ма­рия до вступ­ле­ния в брак с ко­ро­лем Ге­ор­гом V, ког­да бы­ла еще прин­цес­сой Тэк­с­кой. В один из дней меж­ду по­мол­в­кой и вен­ча­ни­ем прин­цес­су уго­во­ри­ли при­ехать в Лон­дон и воз­г­ла­вить це­ре­мо­нию тор­жес­т­вен­но­го от­к­ры­тия Клу­ба, соз­да­ва­емо­го на сред­с­т­ва бо­га­тых и знат­ных фи­лан­т­ро­пов.

    Никого из пер­вых чле­нов в Клу­бе уже не ос­та­лось. Но трем де­ви­цам, по­явив­шим­ся нем­но­го поз­д­нее, раз­ре­ши­ли за­дер­жать­ся по дос­ти­же­нии пре­дель­но­го воз­рас­та - трид­ца­ти лет; те­перь им бы­ло за пять­де­сят, а по­се­ли­лись они здесь еще до Пер­вой ми­ро­вой вой­ны, ког­да, по их сло­вам, в Клу­бе по­ла­га­лось пе­ре­оде­вать­ся к ужи­ну.

    Никто не знал, по­че­му эту тро­ицу не поп­ро­си­ли из Клу­ба, ког­да им пе­ре­ва­ли­ло за трид­цать. Да­же ад­ми­нис­т­ра­тор­ша и ко­ми­тет не зна­ли, по­че­му они ос­та­лись. Те­перь, по про­шес­т­вии столь­ких лет, выс­та­вить их бы­ло бы бес­так­т­но. Бес­так­т­но бы­ло да­же зат­ра­ги­вать при них те­му их за­тя­нув­ше­го­ся про­жи­ва­ния в Клу­бе. И ко­ми­те­ты, ко­то­рые до трид­цать де­вя­то­го го­да ус­пе­ли нес­коль­ко раз сме­нить­ся, один за дру­гим ре­ша­ли, что три стар­шие оби­та­тель­ни­цы Клу­ба, по край­ней ме­ре, бу­дут ока­зы­вать бла­гот­вор­ное вли­яние на мо­ло­дежь.

    Во вре­мя вой­ны этот воп­рос и вов­се ото­шел на зад­ний план, так как Клуб на­по­ло­ви­ну пус­то­вал и каж­дый член­с­кий взнос был на сче­ту; а бом­бы, па­дав­шие в са­мой не­пос­ред­с­т­вен­ной бли­зос­ти, сти­рая с ли­ца зем­ли все под­ряд, не вну­ша­ли уве­рен­нос­ти в том, что три ста­рые де­вы и са­мо зда­ние про­дер­жат­ся до кон­ца. К со­рок пя­то­му го­ду в Клу­бе пе­ре­бы­ва­ло мно­го де­ву­шек, и каж­дый но­вый по­ток от­но­сил­ся к ста­ро­жил­кам в ос­нов­ном хо­ро­шо, прав­да, ког­да они во что-ни­будь вме­ши­ва­лись, их ста­ви­ли на мес­то, за­то, ког­да они по­мал­ки­ва­ли, им по­ве­ря­ли сок­ро­вен­ные тай­ны. Приз­на­ния ред­ко бы­ва­ли до кон­ца прав­ди­вы, осо­бен­но те, что ис­хо­ди­ли от оби­та­тель­ниц вер­х­них эта­жей. Трех ста­рых дев с не­за­па­мят­ных вре­мен в Клу­бе на­зы­ва­ли: Кол­ли (мисс Ко­ул­мен), Грег­ги (мисс Мак­г­ре­гор) и Джар­ви (мисс Джар­мен). Это Грег­ги сде­ла­ла Энн за­ме­ча­ние воз­ле дос­ки объ­яв­ле­ний:

    - Бро­сать окур­ки на пол вос­п­ре­ща­ет­ся.

    - А пле­вать на пол то­же вос­п­ре­ща­ет­ся?

    - Ка­те­го­ри­чес­ки!

    - Кто бы мог по­ду­мать!

    Грегги снис­хо­ди­тель­но и пре­уве­ли­чен­но гром­ко вздох­ну­ла и про­тис­ну­лась че­рез тол­пу. Она нап­ра­ви­лась к от­к­ры­той две­ри, вы­хо­дя­щей на ши­ро­кое крыль­цо, где в лет­них су­мер­ках за­ня­ла наб­лю­да­тель­ный пост - сов­сем как хо­зяй­ка лав­ки, под­жи­да­ющая по­ку­па­те­лей. Грег­ги всег­да ве­ла се­бя так, слов­но Клуб при­над­ле­жал лич­но ей.

    Вот-вот дол­жен был проз­ву­чать гонг. Энн нос­ком туф­ли заг­на­ла оку­рок в тем­ный угол.

    Грегги, не обо­ра­чи­ва­ясь, крик­ну­ла:

    - Энн, к вам приш­ли.

    - В кои-то ве­ки без опоз­да­ния, - про­из­нес­ла Энн с той же на­пус­к­ной неб­реж­нос­тью, с ка­кой она отоз­ва­лась о сво­ем бра­те Джеф­фри: «Вот уж дей­с­т­ви­тель­но, наш­ла с кем со­ве­то­вать­ся!» Неп­ри­нуж­ден­но по­ка­чи­вая бед­ра­ми, она пош­ла к две­ри.

    Улыбаясь, во­шел ши­ро­коп­ле­чий ру­мя­ный мо­ло­дой че­ло­век, в фор­ме ан­г­лий­с­ко­го пе­хот­но­го ка­пи­та­на. Энн сто­яла и смот­ре­ла на не­го так, буд­то с ним она то­же не ста­ла бы со­ве­то­вать­ся.

    - Доб­рый ве­чер, - об­ра­тил­ся он к Грег­ги, как и по­до­ба­ет вос­пи­тан­но­му мо­ло­до­му че­ло­ве­ку, встре­тив­ше­му в две­рях да­му поч­тен­но­го воз­рас­та. Уви­дев Энн, он из­дал нев­нят­ный но­со­вой звук, в ко­то­ром при боль­шей чле­но­раз­дель­нос­ти мож­но бы­ло бы рас­поз­нать «При­вет!» Энн во­об­ще не ста­ла здо­ро­вать­ся. Они бы­ли уже поч­ти по­мол­в­ле­ны.

    - Мо­жет, зай­дешь, по­лю­бу­ешь­ся на но­вые обои в гос­ти­ной? - на­ко­нец про­из­нес­ла Энн.

    - Да ну! Пой­дем луч­ше прош­выр­нем­ся.

    Энн пош­ла за сво­им паль­то: оно бы­ло пе­реб­ро­ше­но че­рез пе­ри­ла.

    - Чуд­ный ве­чер се­год­ня, - ска­зал мо­ло­дой че­ло­век, об­ра­ща­ясь к Грег­ги.

    Энн вер­ну­лась с паль­то, пе­реб­ро­шен­ным че­рез пле­чо.

    - По­ка, Грег­ги, - ска­за­ла она.

    - До сви­да­ния, - ска­зал во­ен­ный. Энн взя­ла его под ру­ку.

    - При­ят­ной вам про­гул­ки, - ска­за­ла Грег­ги.

    Прозвучал гонг на ужин, и сра­зу же пос­лы­ша­лось шар­канье ног у дос­ки объ­яв­ле­ний и то­пот вниз по лес­т­ни­це с вер­х­них эта­жей.



* * *

 

    Неделю на­зад оби­та­тель­ни­цы Клу­ба в пол­ном сос­та­ве - со­рок с лиш­ним че­ло­век - и все мо­ло­дые лю­ди, при­шед­шие в Клуб в тот ве­чер, нес­т­рой­ной тол­пой ус­т­ре­ми­лись в тем­ную прох­ла­ду пар­ка, че­рез лу­жай­ки и га­зо­ны, нап­ря­мик к Бу­кин­гем­с­ко­му двор­цу, ту­да, где весь Лон­дон ли­ко­вал по слу­чаю по­бе­ды над Гер­ма­ни­ей. Они шли по двое - по трое и, что­бы их не за­тол­ка­ли в дав­ке, креп­ко дер­жа­лись друг за дру­га. Ког­да их от­ти­ра­ли, они так же креп­ко цеп­ля­лись за бли­жай­ше­го со­се­да в тол­пе, а кто-то цеп­лял­ся за них. Все они ста­ли час­ти­ца­ми вол­ну­юще­го­ся мо­ря и то вы­ны­ри­ва­ли, то пог­ру­жа­лись вновь; че­рез каж­дые пол­ча­са по­то­ки све­та за­ли­ва­ли ма­лень­кий бал­кон­чик вда­ли и на нем по­яв­ля­лись че­ты­ре пря­мые фи­гур­ки - ко­роль, ко­ро­ле­ва и две прин­цес­сы. Чле­ны ко­ро­лев­с­кой семьи при­вет­с­т­вен­но под­ни­ма­ли пра­вую ру­ку, их ла­до­ни тре­пе­та­ли, слов­но от ду­но­ве­ния ве­тер­ка; они сто­яли как све­чи - трое в во­ен­ной фор­ме, а од­на в хо­ро­шо всем зна­ко­мой ото­ро­чен­ной ме­хом ман­тии, тра­ди­ци­он­ном оде­янии ко­ро­ле­вы, не­из­мен­ном да­же во вре­мя вой­ны. Мощ­ный сог­ла­со­ван­ный ро­кот тол­пы, по­хо­жий ско­рее не на шум го­ло­сов, а на гро­хот во­до­па­да или гул зем­лет­ря­се­ния, ка­тил­ся по пар­кам и вдоль все­го Мэл­ла. В об­щей мас­се вы­де­ля­лись толь­ко бри­га­ды ско­рой по­мо­щи Св. Ио­ан­на, сто­яв­шие на­го­то­ве воз­ле сво­их ма­шин. Чле­ны ко­ро­лев­с­кой семьи по­ма­ха­ли на про­ща­ние, по­вер­ну­лись к вы­хо­ду, по­мед­ли­ли, сно­ва по­ма­ха­ли и окон­ча­тель­но скры­лись. Нез­на­ко­мые ру­ки об­ви­ва­ли нез­на­ко­мые та­лии. Сколь­ко свя­зей - не­ко­то­рые да­же ста­ли пос­то­ян­ны­ми - воз­ник­ло в ту ночь, сколь­ко но­во­рож­ден­ных мла­ден­цев, по­ра­жа­ющих неп­ред­с­ка­зу­емым раз­но­об­ра­зи­ем от­тен­ков ко­жи и ра­со­вых приз­на­ков, по­яви­лось на свет че­рез по­ло­жен­ные де­вять ме­ся­цев! Зво­ни­ли ко­ло­ко­ла. Что-то сред­нее меж­ду свадь­бой и по­хо­ро­на­ми все­мир­но­го зна­че­ния, по­ду­ма­ла Грег­ги.

    На дру­гой день каж­дый при­нял­ся оп­ре­де­лять свое мес­то в этом но­вом по­ряд­ке ве­щей.

    Многие граж­да­не по­чув­с­т­во­ва­ли пот­реб­ность ос­кор­б­лять друг дру­га, и не­ко­то­рые ста­ли да­вать се­бе в этом пол­ную во­лю, пы­та­ясь что-то до­ка­зать или вы­яс­нить.

    Правительство на­по­ми­на­ло на­се­ле­нию, что вой­на еще не кон­чи­лась. Фор­маль­но это бы­ло бе­зус­лов­но так, од­на­ко, кро­ме тех, чьи род­с­т­вен­ни­ки ос­та­ва­лись в пле­ну на Даль­нем Вос­то­ке или зас­т­ря­ли в Бир­ме, все ощу­ща­ли: вой­на уже по­за­ди.

    Несколько сте­ног­ра­фис­ток из Клу­ба ста­ли по­дыс­ки­вать се­бе бо­лее на­деж­ные мес­та - нап­ри­мер, в час­т­ных ком­па­ни­ях, ко­то­рые, в от­ли­чие от вре­мен­ных ми­нис­терств, где мно­гие из них ра­бо­та­ли, не бы­ли свя­за­ны с вой­ной.

    Их братья и пок­лон­ни­ки, ко­то­рым до де­мо­би­ли­за­ции бы­ло еще да­ле­ко, уже вов­сю об­суж­да­ли пер­с­пек­ти­вы, от­к­ры­ва­ющи­еся с нас­туп­ле­ни­ем ми­ра, - по­куп­ку гру­зо­ви­ка, нап­ри­мер, и соз­да­ние на этой ос­но­ве при­быль­но­го тран­с­пор­т­но­го пред­п­ри­ятия.



* * *

 

    - Слу­шай, у ме­ня но­вость, - ска­за­ла Джейн.

    - По­дож­ди ми­нут­ку, я дверь зак­рою. Тут де­ти та­кой гвалт ус­т­ро­или! - отоз­ва­лась Энн. И, вер­нув­шись к те­ле­фо­ну, ска­за­ла: - Го­во­ри, я слу­шаю.

    - Ты пом­нишь Ни­ко­ла­са Фар­рин­г­до­на?

    - Ка­жет­ся, при­по­ми­наю та­кое имя.

    - Ну пом­нишь, я при­ве­ла его в Клуб в со­рок пя­том, он час­то у нас ужи­нал. Он еще с Се­ли­ной пу­тал­ся.

    - А, Ни­ко­лас! Тот, что на кры­шу ла­зил? Дав­но же это бы­ло! Ты что, его ви­де­ла?

    - Я толь­ко что ви­де­ла со­об­ще­ние аген­т­с­т­ва Рей­тер. Его уби­ли во вре­мя вол­не­ний на Га­ити.

    - Не мо­жет быть! Вот ужас! А как он там ока­зал­ся?

    - Он там мис­си­оне­ром был, что ли.

    - Не­мыс­ли­мо.

    - Пред­с­тавь се­бе. Жут­кая тра­ге­дия. А ведь я его хо­ро­шо зна­ла.

    - Кош­мар! Как вспом­нишь все… Ты Се­ли­не ска­за­ла?

    - Да вот ни­как не мо­гу до нее доз­во­нить­ся. Ты же зна­ешь, ка­кая она те­перь: са­ма труб­ку не бе­рет, на­до че­рез ты­ся­чу сек­ре­та­рей ка­ких-то про­ры­вать­ся.

    - А ты мог­ла бы неп­ло­хой ма­те­ри­ал сде­лать из это­го для га­зе­ты, Джейн, - ска­за­ла Энн.

    - Са­мо со­бой. Прос­то мне нуж­но еще кое-что уточ­нить. Ко­неч­но, столь­ко лет прош­ло с тех пор, как я его зна­ла, но ма­те­ри­ал по­лу­чил­ся бы лю­бо­пыт­ный.



* * *

 

    Два мо­ло­дых че­ло­ве­ка - по­эты в си­лу то­го об­с­то­ятель­с­т­ва, что со­чи­не­ние сти­хов до сих пор бы­ло их един­с­т­вен­ным пос­то­ян­ным за­ня­ти­ем, - воз­люб­лен­ные двух де­ву­шек из Клу­ба прин­цес­сы Тэк­с­кой (и в дан­ный мо­мент боль­ше ничьи), оба в вель­ве­то­вых брю­ках, си­де­ли в ка­фе на ули­це Бэй­зу­отер в ком­па­нии без­мол­в­но вни­ма­ющих по­чи­та­тель­ниц и бе­се­до­ва­ли о бу­ду­щей но­вой жиз­ни, прос­мат­ри­вая гран­ки ро­ма­на од­но­го об­ще­го дру­га. На сто­ли­ке пе­ред ни­ми ле­жал эк­зем­п­ляр «Мир­ных но­вос­тей». И один мо­ло­дой че­ло­век про­ци­ти­ро­вал, об­ра­ща­ясь к дру­го­му:



    - «Но как нам быть, как жить те­перь без вар­ва­ров?

    Они ка­за­лись нам по­добь­ем вы­хо­да».

 

    А дру­гой улыб­нул­ся со ску­ча­ющим ви­дом, но пре­ис­пол­нен­ный соз­на­ния, что очень нем­но­гие во всей ве­ли­кой мет­ро­по­лии и пос­луш­ных ей ко­ло­ни­ях мог­ли бы наз­вать ис­точ­ник этих строк. Улыб­нув­ший­ся мо­ло­дой че­ло­век был Ни­ко­лас Фар­рин­г­дон, еще ни­ко­му не из­вес­т­ный и по­ка не имев­ший осо­бых шан­сов стать из­вес­т­ным.

    - Кто это на­пи­сал? - спро­си­ла Джейн Райт, тол­с­тая де­ви­ца, ра­бо­тав­шая в из­да­тель­с­т­ве; в Клу­бе счи­та­ли, что она де­вуш­ка тол­ко­вая, но нем­нож­ко не то­го кру­га.

    Ответа не пос­ле­до­ва­ло.

    - Кто это на­пи­сал? - пов­то­ри­ла Джейн. По­эт, си­дев­ший бли­же к ней, про­из­нес,

    глядя сквозь тол­с­тые стек­ла оч­ков:

    - Один алек­сан­д­рий­с­кий по­эт.

    - Из но­вых?

    - Нет, но для Ан­г­лии он, по­жа­луй, но­вый.

    - А имя у не­го есть?

    Он не от­ве­тил. Мо­ло­дые лю­ди во­зоб­но­ви­ли бе­се­ду. Они ве­ли речь о пос­те­пен­ном уга­са­нии и упад­ке анар­хис­т­с­ко­го дви­же­ния на род­ном ос­т­ро­ве, без кон­ца на­зы­вая ка­кие-то име­на. Прос­ве­щать де­ву­шек в этот ве­чер им уже нас­ку­чи­ло.



ГЛАВА 2

 

    В об­щем за­ле Джо­ан­на Чайлд да­ва­ла урок дек­ла­ма­ции мисс Хар­пер, по­ва­ри­хе. Джо­ан­на все вре­мя за­ни­ма­лась с уче­ни­ца­ми или го­то­ви­лась к оче­ред­но­му эк­за­ме­ну. И ее хо­ро­шо пос­тав­лен­ный го­лос то и де­ло раз­да­вал­ся по все­му зда­нию. Джо­ан­на бра­ла с уче­ниц по шесть шил­лин­гов в час, с чле­нов Клу­ба - по пять. Ник­то не знал, на ка­ких ус­ло­ви­ях она за­ни­ма­лась с мисс Хар­пер, - в те го­ды лю­ди, вла­дев­шие клю­ча­ми от бу­фе­тов, всту­па­ли в сог­ла­ше­ния со все­ми про­чи­ми на осо­бых ус­ло­ви­ях. Ме­тод Джо­ан­ны сос­то­ял в том, что сна­ча­ла она са­ма с вы­ра­же­ни­ем чи­та­ла каж­дую стро­фу, а за­тем про­си­ла уче­ни­цу пов­то­рить.

    В гос­ти­ной бы­ло слыш­но, как она во весь го­лос от­че­ка­ни­ва­ет пуль­си­ру­ющий ритм «Ги­бе­ли Гер­ма­нии».



    Гневный лик его пре­до мной -

    И клу­бя­щий­ся ад за мною;

    Где най­ти, где най­ти спа­сенье? по­кой?… [5]

 

    В Клу­бе гор­ди­лись Джо­ан­ной Чайлд не толь­ко по­то­му, что она са­мо­заб­вен­но дек­ла­ми­ро­ва­ла сти­хи, но и по­то­му, что она - стат­ная, ми­ло­вид­ная, пы­шу­щая здо­ровь­ем - бы­ла по­эти­чес­ким воп­ло­ще­ни­ем вы­со­кой бе­ло­ку­рой до­че­ри свя­щен­ни­ка, она не зна­ла, что та­кое кос­ме­ти­ка; окон­чив в на­ча­ле вой­ны шко­лу, день и ночь без ус­та­ли ра­бо­та­ла в при­ход­с­ких бла­гот­во­ри­тель­ных ор­га­ни­за­ци­ях; во вре­мя уче­бы всег­да бы­ла бес­смен­ной ста­рос­той; и ник­то ни­ког­да не ви­дел и не мог пред­с­та­вить се­бе ее пла­чу­щей, по­то­му что по на­ту­ре она бы­ла сто­иком.

    Так слу­чи­лось, что, окон­чив шко­лу, Джо­ан­на влю­би­лась в ви­ка­рия. Ис­то­рия эта ни­чем не кон­чи­лась. И Джо­ан­на ре­ши­ла для се­бя, что это бу­дет един­с­т­вен­ная лю­бовь в ее жиз­ни.

    Она час­то слы­ша­ла в дет­с­т­ве, а по­том пов­то­ря­ла са­ма:



    …Может ли из­ме­на

    Любви без­мер­ной по­ло­жить ко­нец?

    Любовь не зна­ет убы­ли и тле­на [6].

 

    Ее пред­с­тав­ле­ния о чес­ти и люб­ви бы­ли за­им­с­т­во­ва­ны из по­эзии. Она име­ла смут­ное по­ня­тие о том, чем в це­лом и в час­т­нос­тях от­ли­ча­ет­ся зем­ная лю­бовь от не­зем­ной и ка­ко­вы их раз­но­об­раз­ные приз­на­ки, но све­де­ния об этом она чер­па­ла из бо­гос­лов­с­ких спо­ров свя­щен­нос­лу­жи­те­лей, бы­вав­ших в до­ме ее от­ца; по­это­му ее воз­зре­ния от­нюдь не сво­ди­лись к прос­тым оби­ход­ным ис­ти­нам вро­де фор­му­лы «В де­рев­не лю­ди бли­же к Бо­гу» или ут­вер­ж­де­ния, что дос­той­ная де­вуш­ка дол­ж­на лю­бить один раз в жиз­ни.

    Джоанна счи­та­ла, что ее чув­с­т­во к ви­ка­рию бы­ло бы не­дос­той­но на­зы­вать­ся лю­бовью, ес­ли бы она да­ла во­лю сход­но­му чув­с­т­ву, ко­то­рое она на­ча­ла ис­пы­ты­вать к сме­нив­ше­му его но­во­му ви­ка­рию, еще бо­лее для это­го под­хо­дя­ще­му и да­же еще бо­лее кра­си­во­му. Сто­ит толь­ко до­пус­тить мысль о за­ме­не пред­ме­та обо­жа­ния - и раз­ру­шит­ся все зда­ние люб­ви и со­еди­ненья двух сер­дец, вся фи­ло­со­фия шек­с­пи­ров­с­ко­го со­не­та - та­ко­во всег­да бы­ло твер­дое, хоть и не выс­ка­зы­ва­емое, убеж­де­ние, ца­рив­шее в до­ме при­ход­с­ко­го свя­щен­ни­ка и в вер­х­них сфе­рах его ду­хов­ных вла­де­ний. Джо­ан­на по­да­ви­ла в се­бе склон­ность к но­во­му ви­ка­рию, заг­лу­шив ее тен­ни­сом и бла­гот­во­ри­тель­ной де­ятель­нос­тью. Она и преж­де ни­как не по­ощ­ря­ла уха­жи­ва­ния это­го мо­ло­до­го че­ло­ве­ка, а лишь мол­ча ду­ма­ла о нем до то­го вос­к­ре­сенья, ког­да ус­лы­ша­ла про­по­ведь, ко­то­рую он про­из­но­сил с ка­фед­ры, на те­му из Еван­ге­лия от Мат­фея:

 

    …Если же ру­ка твоя или но­га твоя соб­лаз­ня­ет те­бя, от­се­ки их и брось от се­бя: луч­ше те­бе вой­ти в жизнь без ру­ки или без но­ги, не­же­ли с дву­мя ру­ка­ми и с дву­мя но­га­ми быть ввер­же­ну в огонь веч­ный; и ес­ли глаз твой соб­лаз­ня­ет те­бя, выр­ви его и брось от се­бя: луч­ше те­бе с од­ним гла­зом вой­ти в жизнь, не­же­ли с дву­мя гла­за­ми быть ввер­же­ну в ге­ен­ну ог­нен­ную.

 

    Шла ве­чер­няя служ­ба. Соб­ра­лось мно­го де­ву­шек со все­го при­хо­да, не­ко­то­рые бы­ли в во­ен­ной фор­ме. Од­на мо­ло­дая осо­ба в фор­ме вспо­мо­га­тель­ной служ­бы фло­та не от­ры­ва­ла глаз от ви­ка­рия; на ще­ках ее, тро­ну­тых ру­мян­цем, ле­жал пред­за­кат­ный свет, льющий­ся сквозь стек­ла вит­ра­жей; во­ло­сы, вы­бив­ши­еся из-под пи­лот­ки, слег­ка ви­лись. Джо­ан­не ка­за­лось, что нет ка све­те муж­чи­ны прек­рас­нее но­во­го ви­ка­рия. Он толь­ко что при­нял ду­хов­ный сан, и вско­ре ему пред­с­то­яло от­п­ра­вить­ся в во­ен­но-воз­душ­ные си­лы. Бы­ла вес­на, пол­ная при­го­тов­ле­ний и ожи­да­ний: вот-вот со­би­ра­лись от­к­рыть вто­рой фронт, кто го­во­рил - в Се­вер­ной Аф­ри­ке, кто - в Скан­ди­на­вии, или на Бал­ти­ке, или во Фран­ции. А Джо­ан­на тем вре­ме­нем вни­ма­тель­но слу­ша­ла мо­ло­до­го че­ло­ве­ка, сто­яв­ше­го на ка­фед­ре, - слу­ша­ла как за­во­ро­жен­ная. Он был вы­со­кий, тем­но­во­ло­сый, глу­бо­ко по­са­жен­ные гла­за смот­ре­ли из-под пря­мых чер­ных бро­вей, взгляд у не­го был прон­зи­тель­ный. Круп­ный рот - приз­нак ве­ли­ко­ду­шия и бла­гон­ра­вия, раз­мыш­ля­ла Джо­ан­на, это ве­ли­ко­ду­шие и бла­гон­ра­вие вы­да­ет в нем бу­ду­ще­го епис­ко­па. Сло­жен он был ат­ле­ти­чес­ки. И го­раз­до яс­нее сво­его пред­шес­т­вен­ни­ка дал по­нять Джо­ан­не, что не­рав­но­ду­шен к ней. Джо­ан­на си­де­ла на сво­ем пос­то­ян­ном мес­те стар­шей до­че­ри при­ход­с­ко­го свя­щен­ни­ка и де­ла­ла вид, что сов­сем не слу­ша­ет это­го мо­ло­до­го кра­сав­ца. Она не смот­ре­ла на не­го - в от­ли­чие от смаз­ли­вень­кой осо­бы в фор­ме. Глаз, ру­ка, го­во­рил он, то есть са­мое дра­го­цен­ное для нас. В Пи­са­нии име­ет­ся в ви­ду, что ес­ли са­мое до­ро­гое для нас ока­жет­ся прес­туп­ным - по-гре­чес­ки sk'anda­lon, это сло­во, как вы зна­ете, ска­зал он, час­то встре­ча­ет­ся в Пи­са­нии, ког­да под­ра­зу­ме­ва­ет­ся не­чес­ти­вый по­мы­сел, соб­лазн, ка­мень прет­к­но­ве­ния, как, нап­ри­мер, в выс­ка­зы­ва­нии Свя­то­го Пав­ла… Сель­с­кий люд, пре­об­ла­дав­ший сре­ди при­хо­жан, смот­рел на ви­ка­рия во все гла­за. Джо­ан­на ре­ши­ла, что она выр­вет свой глаз и от­се­чет свою ру­ку, выр­вет и от­се­чет этот соб­лазн, уг­ро­жа­ющий ее пер­вой люб­ви, этот ка­мень прет­к­но­ве­ния, это­го кра­сав­ца муж­чи­ну, сто­яще­го на ка­фед­ре. - Луч­ше те­бе с од­ним гла­зом вой­ти в жизнь, не­же­ли с дву­мя гла­за­ми быть ввер­же­ну в ге­ен­ну ог­нен­ную, - гре­мел го­лос про­по­вед­ни­ка. - Ге­ен­на ог­нен­ная, - про­дол­жал он, - по­ня­тие, бе­зус­лов­но, не­га­тив­ное. Вы­ра­зим эту мысль в бо­лее по­зи­тив­ной фор­ме. В бо­лее по­зи­тив­ной фор­ме это проз­ву­чит так: «Луч­ше вой­ти в цар­с­т­во Бо­жие увеч­ным, не­же­ли не вой­ти сов­сем».

    Он на­де­ял­ся ког­да-ни­будь вклю­чить эти рас­суж­де­ния в свое бу­ду­щее соб­ра­ние про­по­ве­дей - во мно­гих от­но­ше­ни­ях он был еще очень не­опы­тен, - прав­да, поз­д­нее, ког­да он слу­жил ка­пел­ла­ном в во­ен­но-воз­душ­ных си­лах, ему до­ве­лось луч­ше уз­нать ре­аль­ную жизнь.

    И вот Джо­ан­на при­ня­ла ре­ше­ние вой­ти увеч­ной в цар­с­т­во Бо­жие. На увеч­ную она бы­ла сов­сем не по­хо­жа. Она наш­ла се­бе ра­бо­ту в Лон­до­не и по­се­ли­лась в Клу­бе прин­цес­сы Тэк­с­кой. В сво­бод­ное вре­мя она лю­би­ла чи­тать вслух сти­хи. За­тем, к кон­цу вой­ны, на­ча­ла всерь­ез учить­ся дек­ла­ма­ции и все­це­ло пос­вя­ти­ла се­бя это­му за­ня­тию. Ув­ле­че­ние ви­ка­ри­ем от­с­ту­пи­ло пе­ред ув­ле­че­ни­ем по­эзи­ей, и в ожи­да­нии дип­ло­ма Джо­ан­на ста­ла да­вать уро­ки по шесть шил­лин­гов в час.



    Промчались ми­мо всад­ни­ки ли­хие,

    Оленя мо­его они сра­зи­ли [7].

 

    Никто в Клу­бе не знал тол­ком ис­то­рию Джо­ан­ны, но все ре­ши­ли: тут что-то воз­вы­шен­ное. Джо­ан­ну срав­ни­ва­ли с Ин­г­рид Бер­г­ман. Она ни­ког­да не учас­т­во­ва­ла в спо­рах меж­ду чле­на­ми Клу­ба и ад­ми­нис­т­ра­ци­ей по по­во­ду чрез­мер­ной ка­ло­рий­нос­ти пи­та­ния, ко­то­рые ве­лись воп­ре­ки дей­с­т­во­вав­шей кар­точ­ной сис­те­ме.



ГЛАВА 3

 

    Любовь и день­ги бы­ли са­мы­ми жи­вот­ре­пе­щу­щи­ми те­ма­ми во всех ком­на­тах и спаль­нях Клу­ба. На пер­вом мес­те сто­яла лю­бовь, день­гам от­во­ди­лась вспо­мо­га­тель­ная роль: они бы­ли не­об­хо­ди­мы, что­бы под­дер­жи­вать на дол­ж­ном уров­не внеш­ний вид и при­об­ре­тать та­ло­ны на одеж­ду по офи­ци­аль­ным це­нам чер­но­го рын­ка - во­семь та­ло­нов за фунт стер­лин­гов.

    Клуб за­ни­мал прос­тор­ное зда­ние в вик­то­ри­ан­с­ком сти­ле; рань­ше оно при­над­ле­жа­ло час­т­но­му ли­цу, и все ин­терь­еры сох­ра­ни­лись с тех пор поч­ти без пе­ре­де­лок. Пла­ни­ров­кой зда­ние ни­чем не от­ли­ча­лось от боль­шин­с­т­ва жен­с­ких пан­си­онов - не­до­ро­гих, но при­лич­ных, во мно­жес­т­ве по­явив­ших­ся в ре­зуль­та­те жен­с­кой эман­си­па­ции. Клуб прин­цес­сы Тэк­с­кой ни­ког­да не был для де­ву­шек прос­то гос­ти­ни­цей, раз­ве что в ми­ну­ты ду­шев­но­го раз­ла­да, ко­то­рый са­мые юные из них ис­пы­ты­ва­ли, ког­да их бро­са­ли воз­люб­лен­ные.

    В под­ва­ле по­ме­ща­лась кух­ня, пра­чеч­ная, ко­че­гар­ка и склад уг­ля. На пер­вом эта­же рас­по­ла­га­лись ад­ми­нис­т­ра­тив­ные по­ме­ще­ния, сто­ло­вая, об­щий зал и гос­ти­ная, не­дав­но ок­ле­ен­ная гряз­но-ко­рич­не­вы­ми обо­ями. Эти зло­по­луч­ные обои бы­ли сов­сем нек­с­та­ти об­на­ру­же­ны в нед­рах од­но­го из шка­фов, а не слу­чись это­го, сте­ны в гос­ти­ной ос­та­лись бы се­ры­ми в по­лос­ку, как и в дру­гих по­ме­ще­ни­ях.

    Молодые лю­ди мог­ли на пра­вах гос­тей обе­дать в Клу­бе за два с по­ло­ви­ной шил­лин­га. Раз­ре­ша­лось так­же при­ни­мать гос­тей в об­щем за­ле, на смеж­ной с ним от­к­ры­той тер­ра­се и в гос­ти­ной, ко­то­рая те­перь так уд­ру­ча­ла всех сво­ими гряз­но-ко­рич­не­вы­ми обо­ями, - де­вуш­ки еще не зна­ли, что прой­дет нес­коль­ко лет - и мно­гие из них ок­ле­ят сте­ны соб­с­т­вен­ных квар­тир обо­ями сход­но­го цве­та: к то­му вре­ме­ни он вой­дет в мо­ду.

    Выше, на вто­ром эта­же, там, где рань­ше, при бо­га­том вла­дель­це, рас­по­ла­гал­ся ог­ром­ный баль­ный зал, те­перь был ог­ром­ный дор­ту­ар. Каж­дое спаль­ное мес­то в нем бы­ло от­го­ро­же­но за­на­вес­ка­ми. Здесь жи­ли сов­сем мо­ло­день­кие де­вуш­ки - от во­сем­над­ца­ти до двад­ца­ти лет, - ко­то­рые не ус­пе­ли еще от­вык­нуть от школь­ных дор­ту­аров сель­с­кой Ан­г­лии и в та­кой об­с­та­нов­ке чув­с­т­во­ва­ли се­бя как ры­ба в во­де. Де­вуш­ки со вто­ро­го эта­жа бы­ли еще не­ис­ку­шен­ны в об­суж­де­нии муж­чин. В их раз­го­во­рах все вер­те­лось вок­руг то­го, хо­ро­шо ли мо­ло­дой че­ло­век тан­цу­ет и есть ли у не­го чув­с­т­во юмо­ра. Пред­поч­те­ние от­да­ва­лось во­ен­но-воз­душ­ным си­лам, а ка­ва­ле­ры «Крес­та за лет­ные зас­лу­ги» бы­ли и вов­се вне кон­ку­рен­ции. Учас­тие в бит­ве за Ан­г­лию [8] ста­ри­ло муж­чи­ну в гла­зах де­ву­шек, жив­ших на вто­ром эта­же в со­рок пя­том го­ду. Дюн­керк [9] то­же ас­со­ци­иро­вал­ся у них чуть ли не с по­ко­ле­ни­ем от­цов. По­пу­ляр­нос­тью поль­зо­ва­лись ге­рои Нор­ман­д­с­кой опе­ра­ции [10], ко­то­рые, раз­ва­лив­шись в мяг­ких крес­лах, си­де­ли в гос­ти­ной. И в свою оче­редь вов­сю раз­в­ле­ка­ли де­ву­шек: - Вы слы­ша­ли ис­то­рию о том, как два ко­та ез­ди­ли в Уим­б­л­дон? Зна­чит, так, один кот уго­во­рил дру­го­го по­ехать в Уим­б­л­дон на тен­нис­ный матч. Пос­мот­ре­ли они нес­коль­ко се­тов, и тут вто­рой кот го­во­рит: «Ну и ску­чи­ща! Не пой­му, что ты на­шел в этом тен­ни­се». А пер­вый от­ве­ча­ет: «Ви­дишь ли, мой па­па - пер­вая ра­кет­ка сре­ди рэ­ке­ти­ров».

    - Ой, не мо­гу! - взвиз­ги­ва­ли де­вуш­ки и со­от­вет­с­т­вен­но по­ка­ты­ва­лись со сме­ху.

    - Но это еще не все. По­за­ди ко­тов си­дел один пол­ков­ник. Он прип­лел­ся на тен­нис, по­то­му что шла вой­на и ему не­чем бы­ло за­нять­ся. Так вот, ря­дом с этим пол­ков­ни­ком си­дел его пес. Ког­да ко­ты ста­ли раз­го­ва­ри­вать, пес по­во­ра­чи­ва­ет­ся к пол­ков­ни­ку и го­во­рит: «Слы­хал, что бол­та­ют эти два ко­та впе­ре­ди?» - «Отстань, - от­ве­ча­ет пол­ков­ник, - не ме­шай смот­реть». - «Мол­чу, - го­во­рит пес как ни в чем не бы­ва­ло, - прос­то я ду­мал, те­бе бу­дет ин­те­рес­но пос­лу­шать го­во­ря­щих ко­тов».

    - Нет, прав­да, - раз­да­вал­ся по­том в дор­ту­аре всплеск ще­бе­та­ния, - ка­кое пот­ря­са­ющее чув­с­т­во юмо­ра! - Слов­но это бы­ли прос­нув­ши­еся по­ут­ру пти­цы, а не от­хо­дя­щие ко сну де­вуш­ки, по­то­му что: «Нет, прав­да, ка­кое пот­ря­са­ющее чув­с­т­во юмо­ра!» - мож­но бы­ло бы раз­ли­чить че­рез пять ча­сов в гар­мо­ни­чес­ком птичь­ем го­мо­не пар­ка, ес­ли бы толь­ко кто-ни­будь прис­лу­шал­ся.

    Этажом вы­ше дор­ту­ара на­хо­ди­лись жи­лые ком­на­ты пер­со­на­ла и спаль­ни на нес­коль­ко че­ло­век для тех, ко­му бы­ло по сред­с­т­вам по­се­лить­ся там, а не в дор­ту­аре. Эти двух-че­ты­рех­мес­ти­ые спаль­ни обыч­но за­ни­ма­ли де­вуш­ки, ос­та­но­вив­ши­еся в Клу­бе про­ез­дом, или вре­мен­ные чле­ны Клу­ба, по­дыс­ки­ва­ющие се­бе квар­ти­ру или ком­на­ту. Здесь же, на треть­ем эта­же, вот уже во­семь лет жи­ли две ста­рые де­вы - Кол­ли и Джар­ви - вдво­ем в од­ной ком­на­те: они от­к­ла­ды­ва­ли день­ги на ста­рость.

    А на сле­ду­ющем эта­же соб­ра­лось, слов­но сго­во­рив­шись, боль­шин­с­т­во тех, чьим уде­лом дол­ж­но бы­ло стать без­б­ра­чие, - пе­рез­ре­лые флег­ма­тич­ные дев­с­т­вен­ни­цы раз­но­го воз­рас­та: те, что уже ре­ши­ли не вы­хо­дить за­муж, и те, ко­му ра­но или поз­д­но пред­с­то­яло при­нять та­кое ре­ше­ние, хо­тя они по­ка еще это­го и не осоз­на­ли.

    Здесь, на чет­вер­том эта­же, рань­ше бы­ло пять боль­ших спа­лен, по­том их пе­рес­т­ро­или и по­лу­чи­лось де­сять ма­лень­ких. В них и жи­ли эти де­ви­цы - от срав­ни­тель­но мо­ло­дых не­дот­рог, в ком так ни­ког­да и не суж­де­но бы­ло прос­нуть­ся жен­щи­не, до вы­со­ко­мер­ных, приб­ли­жа­ющих­ся к трид­ца­ти­лет­не­му воз­рас­ту особ, слиш­ком не­усып­но бди­тель­ных, что­бы ког­да-ни­будь под­дать­ся муж­чи­не. На том же эта­же бы­ла ком­на­та Грег­ги, треть­ей ста­рой де­вы. Грег­ги бы­ла на­име­нее чо­пор­ной и са­мой доб­ро­душ­ной из всех оби­та­тель­ниц чет­вер­то­го эта­жа.

    Здесь же на­хо­ди­лась ком­на­та по­ме­шан­ной По­ли­ны Фокс, имев­шей обык­но­ве­ние вре­мя от вре­ме­ни с осо­бым тща­ни­ем на­ря­жать­ся в длин­ные ве­чер­ние платья, к ко­то­рым не­на­дол­го вер­ну­лись в пер­вые го­ды пос­ле вой­ны. Она рас­пус­ка­ла по пле­чам вол­нис­тые во­ло­сы и на­де­ва­ла длин­ные бе­лые пер­чат­ки. В та­кие ве­че­ра она, по ее сло­вам, от­п­рав­ля­лась ужи­нать со зна­ме­ни­тым ак­те­ром Дже­ком Бьюке­не­ном. Ник­то не вы­ра­жал в этом сом­не­ния, и ее по­ме­ша­тель­с­т­во ни­ко­му не бро­са­лось в гла­за.

    На чет­вер­том эта­же бы­ла и ком­на­та Джо­ан­ны Чайлд, от­ку­да до­но­сил­ся ее го­лос, ког­да она уп­раж­ня­лась в дек­ла­ма­ции, ес­ли об­щий зал был за­нят.Все ве­сен­ние цве­ты

    Аромат свой льют над гро­бом…

 

    На са­мом вер­х­нем, пя­том, эта­же оби­та­ли са­мые прив­ле­ка­тель­ные, са­мые ис­ку­шен­ные в жи­тей­с­ких де­лах и са­мые энер­гич­ные де­вуш­ки. Их зап­ро­сы стре­ми­тель­но рос­ли по ме­ре то­го, как жизнь воз­в­ра­ща­лась в мир­ное рус­ло. Де­ву­шек бы­ло пять. У трех из них бы­ли лю­бов­ни­ки в до­пол­не­ние к пок­лон­ни­кам, с ко­то­ры­ми они не спа­ли, а прос­то под­дер­жи­ва­ли от­но­ше­ния с при­це­лом на за­му­жес­т­во. Из двух дру­гих од­на бы­ла уже поч­ти по­мол­в­ле­на; вто­рая, тол­с­туш­ка Джейн Райт, ра­бо­та­ла в ка­ком-то из­да­тель­с­т­ве и поль­зо­ва­лась ре­пу­та­ци­ей ин­тел­лек­ту­ал­ки. Она зор­ко выс­мат­ри­ва­ла се­бе му­жа, а по­ка пу­та­лась с мо­ло­ды­ми людь­ми из ин­тел­лек­ту­аль­ных кру­гов.

    Выше бы­ла толь­ко кры­ша, на ко­то­рую рань­ше мож­но бы­ло вы­лез­ти че­рез зас­тек­лен­ный люк в по­тол­ке убор­ной; это от­вер­с­тие еще до вой­ны наг­лу­хо за­де­ла­ли кир­пич­ной клад­кой, пос­ле то­го как на ко­го-то из де­ву­шек наб­ро­сил­ся не то бан­дит, не то лю­бов­ник, про­ник­ший в Клуб че­рез люк, - не то наб­ро­сил­ся, не то прос­то не­ожи­дан­но стол­к­нул­ся с ней в две­рях, не то их, как ут­вер­ж­да­ли не­ко­то­рые, зас­тиг­ли в пос­те­ли. Как бы то ни бы­ло, пос­ле это­го слу­чая ос­та­лась ле­ген­да о все­об­щем виз­ге пос­ре­ди но­чи, и с тех пор люк в по­тол­ке пе­рес­тал су­щес­т­во­вать. Ра­бо­чим, ко­то­рых вре­мя от вре­ме­ни приг­ла­ша­ли что-ни­будь под­ре­мон­ти­ро­вать на­вер­ху, при­хо­ди­лось вы­ле­зать на кры­шу че­рез чер­дак со­сед­ней гос­ти­ни­цы. Грег­ти уве­ря­ла, что ей из­вес­т­ны все под­роб­нос­ти той ис­то­рии, - она во­об­ще зна­ла все, что де­ла­лось в Клу­бе. Имен­но Грег­ги, оза­рен­ная вспыш­кой па­мя­ти, по­ка­за­ла ад­ми­нис­т­ра­тор­ше за­бы­тые в шка­фу гряз­но-ко­рич­не­вые обои, ко­то­рые те­перь ос­к­вер­ня­ли сте­ны гос­ти­ной, ста­но­вясь сов­сем не­вы­но­си­мы­ми при яр­ком сол­неч­ном све­те. Де­вуш­кам с вер­х­не­го эта­жа не раз при­хо­ди­ло в го­ло­ву, что на плос­кой кры­ше бы­ло бы очень удоб­но за­го­рать, и, встав на стул, они об­с­ле­до­ва­ли за­ло­жен­ный кир­пи­чом люк, что­бы вы­яс­нить, нель­зя ли его как-ни­будь от­к­рыть. Но у них ни­че­го не выш­ло, и Грег­ги вновь рас­ска­за­ла им клуб­ную ле­ген­ду. Каж­дый раз ис­то­рия эта вы­хо­ди­ла у нее все за­ни­ма­тель­нее.

    - Ес­ли нач­нет­ся по­жар, нам от­сю­да не выб­рать­ся, - ска­за­ла Се­ли­на Ред­вуд, де­вуш­ка ред­кой кра­со­ты.

    - Вы, оче­вид­но, не вник­ли в суть ин­с­т­рук­ции по про­ти­во­по­жар­ной бе­зо­пас­нос­ти, - ска­за­ла Грег­ги.

    Так оно и бы­ло. Се­ли­на поч­ти не ужи­на­ла в Клу­бе и по­это­му ни­ког­да не при­сут­с­т­во­ва­ла на ин­с­т­рук­та­же. Че­ты­ре ра­за в год ад­ми­нис­т­ра­тор­ша пос­ле ужи­на про­во­ди­ла в Клу­бе ин­с­т­рук­таж по ме­рам про­ти­во­по­жар­ной бе­зо­пас­нос­ти; в та­кие ве­че­ра гос­ти в Клуб не до­пус­ка­лись. В слу­чае по­жа­ра сле­до­ва­ло спус­тить­ся с вер­х­не­го эта­жа по чер­ной лес­т­ни­це в два про­ле­та и за­тем вый­ти на аб­со­лют­но на­деж­ную по­жар­ную лес­т­ни­цу; кро­ме то­го, на всех эта­жах в Клу­бе име­лись сред­с­т­ва ту­ше­ния по­жа­ра. В та­кие ве­че­ра без гос­тей всем за­од­но на­по­ми­на­ли о том, ка­кие пред­ме­ты не сле­ду­ет спус­кать в ка­на­ли­за­цию, о том, как не­на­деж­на ка­на­ли­за­ция в ста­рых до­мах и как труд­но по ны­неш­ним вре­ме­нам най­ти во­доп­ро­вод­чи­ка. На­по­ми­на­лось так­же, что по окон­ча­нии в Клу­бе тан­цев не­об­хо­ди­мо всю ме­бель рас­став­лять по мес­там. По­че­му не­ко­то­рые чле­ны Клу­ба прос­то ухо­дят со сво­ими друзь­ями и ос­тав­ля­ют все на дру­гих, го­во­ри­ла ад­ми­нис­т­ра­тор­ша, это ей со­вер­шен­но не­по­нят­но.

    Ничего это­го Се­ли­на ни ра­зу не слы­ша­ла, по­то­му что не ужи­на­ла в Клу­бе в те ве­че­ра, ког­да про­во­дил­ся ин­с­т­рук­таж. Из ее ок­на бы­ла вид­на часть плос­кой кры­ши, рас­по­ло­жен­ной на уров­не вер­х­не­го эта­жа за ды­мо­вы­ми тру­ба­ми и со­еди­няв­шей Клуб с со­сед­ней гос­ти­ни­цей, - иде­аль­ное мес­то для сол­неч­ных ванн. Че­рез ок­но ком­на­ты по­пасть на кры­шу бы­ло не­воз­мож­но, но од­наж­ды Се­ли­на за­ме­ти­ла, что ту­да мож­но вы­лез­ти че­рез ок­но убор­ной - уз­кую щель, еще боль­ше су­зив­шу­юся от­то­го, что ког­да-то при обо­ру­до­ва­нии это­го по­ме­ще­ния здесь бы­ла встро­ена до­пол­ни­тель­ная пе­ре­го­род­ка. Что­бы уви­деть кры­шу, при­хо­ди­лось вста­вать на стуль­чак. Се­ли­на из­ме­ри­ла окон­ный про­ем. Он ока­зал­ся семь дюй­мов в ши­ри­ну и че­тыр­над­цать дюй­мов в дли­ну. Ок­но от­к­ры­ва­лось пол­нос­тью.

    - По-мо­ему, я смог­ла бы про­лезть че­рез окош­ко в убор­ной, - ска­за­ла Се­ли­на жив­шей нап­ро­тив Энн Бей­бер­тон.

    - А за­чем те­бе это на­до? - спро­си­ла Энн.

    - Оно же вы­хо­дит на кры­шу. Спрыг­нешь с по­до­кон­ни­ка - и ты там.

    Селина бы­ла очень строй­ная. Оби­та­тель­ни­цы вер­х­не­го эта­жа всег­да сле­ди­ли за сво­им ве­сом и фи­гу­рой. Спо­соб­ность или нес­по­соб­ность про­тис­нуть­ся бо­ком че­рез уз­кое окош­ко мог­ла бы стать еще од­ним по­ка­за­те­лем чрез­мер­ной ка­ло­рий­нос­ти пи­та­ния в Клу­бе.

    - Убий­с­т­вен­но, - го­во­ри­ла Джейн Райт: она тя­же­ло пе­ре­жи­ва­ла свою пол­но­ту и боль­шую часть вре­ме­ни про­во­ди­ла в тер­за­ни­ях по по­во­ду оче­ред­но­го при­ема пи­щи, при­ки­ды­вая, что съесть, а от че­го луч­ше воз­дер­жать­ся, и тут же при­во­дя про­ти­во­по­лож­ные до­во­ды - с уче­том то­го, что ра­бо­та в из­да­тель­с­т­ве тре­бу­ет ог­ром­ных зат­рат ум­с­т­вен­ной энер­гии и, зна­чит, моз­гу не­об­хо­ди­мо уси­лен­ное пи­та­ние.

    Из пя­ти де­ву­шек, жив­ших на вер­х­нем эта­же, толь­ко Се­ли­не Ред­вуд и Энн Бей­бер­тон уда­лось про­тис­нуть­ся че­рез окош­ко, при­чем Энн для это­го раз­де­лась до­на­га и на­ма­за­лась мар­га­ри­ном - что­бы те­ло сколь­зи­ло. Пос­ле пер­вой по­пыт­ки, ког­да она, спрыг­нув на кры­шу, под­вер­ну­ла но­гу и обод­ра­лась, ка­раб­ка­ясь об­рат­но, Энн ска­за­ла, что в сле­ду­ющий раз, про­ле­зая в ок­но, бу­дет ис­поль­зо­вать мы­ло. Как и мар­га­рин, мы­ло вы­да­ва­лось толь­ко по кар­точ­кам, но пред­с­тав­ля­ло со­бой го­раз­до боль­шую цен­ность, пос­коль­ку от мар­га­ри­на тол­с­те­ют. Тра­тить же на окон­ную аван­тю­ру крем для ли­ца бы­ло слиш­ком до­ро­го.

    Джейн Райт не мог­ла по­нять, от­че­го Энн так оза­бо­че­на тем, что бед­ра у нее на пол­то­ра дюй­ма ши­ре, чем у Се­ли­ны, - Энн и так бы­ла строй­ной, и воп­рос с за­му­жес­т­вом был у нее прак­ти­чес­ки ре­шен. Джейн вста­ла на стуль­чак и бро­си­ла вслед Энн ее выц­вет­ший зе­ле­ный ха­лат, ко­то­рый та на­ки­ну­ла на сколь­з­кие пле­чи; Джейн спро­си­ла, как там на кры­ше. Две дру­гие де­вуш­ки с пя­то­го эта­жа при этом не при­сут­с­т­во­ва­ли, по­то­му что на вос­к­ре­сенье ку­да-то уеха­ли.

    Энн и Се­ли­на, стоя уже вне по­ля зре­ния Джейн, заг­ля­ну­ли вниз че­рез край плос­кой кры­ши. Вер­нув­шись, они со­об­щи­ли, что свер­ху хо­ро­шо ви­ден сквер по­за­ди Клу­ба, - ту­да Грег­ги как раз при­ве­ла на оз­на­ко­ми­тель­ную эк­с­кур­сию двух но­вень­ких. Она по­ка­за­ла им мес­то, ку­да упа­ла не­ра­зор­вав­ша­яся бом­ба, ко­то­рую по­том из­в­лек­ли са­пе­ры, ве­лев­шие всем на вре­мя опе­ра­ции по­ки­нуть зда­ние. Грег­ги так­же по­ка­за­ла, где, по ее мне­нию, до сих пор ле­жит дру­гая не­ра­зор­вав­ша­яся бом­ба. Де­вуш­ки влез­ли че­рез ок­но на­зад.

    - Грег­ги в сво­ем ре­пер­ту­аре. - Джейн прыс­ну­ла со сме­ху. - А на ужин се­год­ня ват­руш­ка, - до­ба­ви­ла она. - Сколь­ко же это ка­ло­рий?

    Посмотрев в таб­ли­цу, они ус­та­но­ви­ли, что это приб­ли­зи­тель­но ка­ло­рий трис­та пять­де­сят.

    - Да еще виш­не­вый ком­пот, - ска­за­ла Джейн. - Де­вя­нос­то че­ты­ре ка­ло­рии пор­ция, ес­ли с са­ха­ром, а с са­ха­ри­ном - шес­ть­де­сят че­ты­ре. Мы се­год­ня уже боль­ше ты­ся­чи ка­ло­рий наб­ра­ли. По вос­к­ре­сень­ям всег­да так. Один хлеб­ный пу­динг че­го сто­ит.

    - Я пу­динг не ела, - ска­за­ла Энн. - Хлеб­ный пу­динг - это же убий­с­т­вен­но.

    - Я ем все по­нем­нож­ку, - ска­за­ла Се­ли­на. - А во­об­ще мне пос­то­ян­но есть хо­чет­ся.

    - Но я-то ведь за­ни­ма­юсь ум­с­т­вен­ной де­ятель­нос­тью, - ска­за­ла Джейн.

    Энн рас­ха­жи­ва­ла по ко­ри­до­ру, сти­рая с се­бя губ­кой мар­га­рин.

    - На­до бы­ло на­ма­зать­ся и мар­га­ри­ном и мы­лом, - ска­за­ла она.

    - В этом ме­ся­це я не смо­гу одол­жить те­бе мы­ла, - отоз­ва­лась Се­ли­на. Ее ре­гу­ляр­но снаб­жал мы­лом один офи­цер-аме­ри­ка­нец, по­лу­чав­ший его из ис­точ­ни­ка мно­гих по­лез­ных ве­щей, на­зы­ва­емо­го гар­ни­зон­ной лав­кой. Но те­перь Се­ли­на де­ла­ла за­па­сы и пе­рес­та­ла да­вать взай­мы.

    - Очень мне нуж­но твое мы­ло, - ска­за­ла Энн. - Толь­ко не про­си у ме­ня боль­ше таф­туш­ку.

    Энн име­ла в ви­ду ве­чер­нее платье из таф­ты от Скьяпа­рел­ли, ко­то­рое поч­ти не­но­ше­ным по­да­ри­ла ей ска­зоч­но бо­га­тая тет­ка. Это ве­ли­ко­леп­ное платье, про­из­во­див­шее всю­ду фу­рор, в осо­бых слу­ча­ях но­си­ли по оче­ре­ди все оби­та­тель­ни­цы вер­х­не­го эта­жа, кро­ме Джейн, на ко­то­рую оно не на­ле­за­ло. За про­кат платья Энн взи­ма­ла не­боль­шую мзду - нап­ри­мер, та­ло­ны на одеж­ду или на­по­ло­ви­ну смы­лен­ный ку­сок мы­ла.

    Джейн пош­ла за­ни­мать­ся ум­с­т­вен­ной де­ятель­нос­тью, дверь за ней со сту­ком зах­лоп­ну­лась. Она веч­но но­си­лась со сво­ей ум­с­т­вен­ной де­ятель­нос­тью и воз­му­ща­лась, ес­ли кто-ни­будь на эта­же слиш­ком гром­ко вклю­чал при­ем­ник или ес­ли на­чи­нал­ся этот глу­пей­ший торг у Энн по по­во­ду платья из таф­ты - ве­чер­ние платья сно­ва вхо­ди­ли в мо­ду.

    - Нет, в «Мил­рой» его на­де­вать нель­зя. В «Мил­рое» оно уже два ра­за по­бы­ва­ло… У Ку­аль­ино его то­же ви­де­ли. Два ра­за Се­ли­на хо­ди­ла в нем к Ку­эг­зу - да его ско­ро весь Лон­дон бу­дет знать!

    - Пос­лу­шай, Энн, оно же на мне сов­сем по-дру­го­му смот­рит­ся. Ну хо­чешь, возь­ми все мои та­ло­ны на са­хар.

    - Нуж­ны мне твои та­ло­ны на са­хар! Я и свои ба­буш­ке от­даю.

    Тут Джейн вы­со­вы­ва­лась из-за две­ри:

    - Да хва­тит вам! Ну что за пош­лость! И прек­ра­ти­те во­пить. Я же за­ни­ма­юсь ум­с­т­вен­ной де­ятель­нос­тью.

    В гар­де­ро­бе Джейн был один на­ряд­ный ком­п­лект - чер­ный жа­кет с юб­кой, - пе­ре­ши­тый из от­цов­с­ко­го вы­ход­но­го кос­тю­ма. Пос­ле вой­ны в Ан­г­лии очень ма­ло смо­кин­гов ос­та­лось в сво­ем пер­во­на­чаль­ном ви­де. Но эта тро­фей­ная эки­пи­ров­ка Джейц бы­ла слиш­ком боль­шо­го раз­ме­ра, так что ник­то не про­сил у нее ком­п­лект нап­ро­кат, и Джейн хо­тя бы за это бла­го­да­ри­ла Бо­га. В чем имен­но зак­лю­ча­лась ее ум­с­т­вен­ная

    деятельность, ос­та­ва­лось за­гад­кой для все­го Клу­ба; ког­да ее об этом спра­ши­ва­ли, она на­чи­на­ла быс­т­ро-быс­т­ро тре­щать что-то нев­ра­зу­ми­тель­ное о рас­цен­ках, ти­пог­ра­фи­ях, ав­тор­с­ких лис­тах, ру­ко­пи­сях, гран­ках и кон­т­рак­тах.

    - Пос­лу­шай, Джейн, те­бе же обя­за­ны пла­тить за всю до­пол­ни­тель­ную ра­бо­ту, ко­то­рую ты вы­пол­ня­ешь.

    - В ми­ре книг ра­бо­та­ют не ра­ди де­нег, - от­ве­ча­ла Джейн.

    Миром книг она на­зы­ва­ла из­да­тель­с­кое де­ло. У нее час­то бы­ва­ли де­неж­ные зат­руд­не­ния - ви­ди­мо, пла­ти­ли ей ма­ло. Из-за не­об­хо­ди­мос­ти эко­но­мить шил­лин­ги, на­бе­гав­шие на счет­чи­ке га­зо­вой плит­ки, ей, как она го­во­ри­ла, не уда­ва­лось си­деть зи­мой на ди­ете - хо­чешь не хо­чешь, на­до бы­ло сог­ре­вать­ся и од­нов­ре­мен­но обес­пе­чи­вать пи­та­ние моз­гу.

    Благодаря сво­ей ум­с­т­вен­ной де­ятель­нос­ти и ра­бо­те в из­да­тель­с­т­ве Джейн поль­зо­ва­лась в Клу­бе не­ма­лым ува­же­ни­ем, ко­то­рое нес­коль­ко под­ры­ва­лось чуть ли не еже­не­дель­ным по­яв­ле­ни­ем в вес­ти­бю­ле блед­но­го ху­до­го инос­т­ран­ца лет трид­ца­ти с лиш­ним на вид, в тем­ном паль­то с при­по­ро­шен­ны­ми пер­хотью пле­ча­ми, - он спра­ши­вал в кан­це­ля­рии мисс Джейн Райт и всег­да до­бав­лял: «Это весь­ма кон­фи­ден­ци­аль­но». Из кан­це­ля­рии так­же рас­п­рос­т­ра­нил­ся слух, что все тот же инос­т­ра­нец час­то зво­нит Джейн:

    - Это Клуб прин­цес­сы Тэк­с­кой?

    - Да.

    - Мо­гу ли я по­го­во­рить с мисс Райт кон­фи­ден­ци­аль­но?

    Как-то де­жур­ная от­ве­ти­ла ему:

    - У нас все те­ле­фон­ные раз­го­во­ры кон­фи­ден­ци­аль­ные. Мы ни­ког­да не под­с­лу­ши­ва­ем.

    - Вот и прек­рас­но. Ес­ли бы вы под­с­лу­ши­ва­ли, я бы сра­зу это по­нял: преж­де чем го­во­рить, я всег­да жду щел­ч­ка. Про­шу иметь это в ви­ду.

    Джейн приш­лось из­ви­нять­ся за не­го в кан­це­ля­рии:

    - Он инос­т­ра­нец. Это зна­ком­с­т­во из ми­ра книг. Я не ви­но­ва­та.

    А не­дав­но дру­гой, уже бо­лее при­лич­ный пред­с­та­ви­тель ми­ра книг стал бы­вать в Клу­бе бла­го­да­ря Джейн. Она приг­ла­си­ла его в гос­ти­ную и пред­с­та­ви­ла Се­ли­не, Энн и по­ме­шан­ной По­ли­не Фокс, ко­то­рая вре­мя от вре­ме­ни на­ря­жа­лась по ве­че­рам для Дже­ка Бьюке­не­на.

    Звали его Ни­ко­лас Фар­рин­г­дон, он был очень оба­ятель­ный, хо­тя и не слиш­ком ре­ши­тель­ный.

    - Он че­ло­век мыс­ля­щий. Очень спо­соб­ный, это у нас все приз­на­ют, но он еще толь­ко всту­па­ет в мир книг.

    - Из­вес­т­ная лич­ность?

    - По­ка нет. Он ищет се­бя. Что-то пи­шет.

    Умственная де­ятель­ность Джейн име­ла три нап­рав­ле­ния. Во-пер­вых, втай­не от всех она пи­са­ла сти­хи - су­гу­бо ир­ра­ци­ональ­ные, на­чи­нен­ные, как виш­не­вый торт виш­ня­ми, сло­ва­ми, о ко­то­рых Джейн го­во­ри­ла, что они «име­ют тле­ющую при­ро­ду»: нап­ри­мер, «чрес­ла» и «вес­ла», «рот», «ро­за», «крах» и «мрак». Во-вто­рых, то­же втай­не от всех, она пи­са­ла под ру­ко­вод­с­т­вом блед­но­го инос­т­ран­ца не­офи­ци­аль­ные пись­ма с де­ло­вой целью. В-треть­их, и уже не тай­но, она иног­да вы­пол­ня­ла у се­бя в ком­на­те кое-ка­кую ра­бо­ту, яв­ляв­шу­юся про­дол­же­ни­ем ее ежед­нев­ных обя­зан­нос­тей в ма­лень­ком из­да­тель­с­т­ве.

    Джейн бы­ла един­с­т­вен­ной сот­руд­ни­цей в фир­ме «Хай Тро­вис-Мью Ли­ми­тед». Вла­дель­цем фир­мы был Хай Тро­вис-Мью, а мис­сис Хай Тро­вис-Мью зна­чи­лась на фир­мен­ном блан­ке ди­рек­то­ром. В час­т­ной жиз­ни Хай Тро­вис-Мью был Джор­д­жем Джон­со­ном, или, по край­ней ме­ре, звал­ся так в те­че­ние дол­го­го вре­ме­ни; прав­да, не­ко­то­рые ста­рые друзья на­зы­ва­ли его Ко­ном, а еще бо­лее ста­рые - Ар­ту­ром или Джим­ми. Но ког­да Джейн приш­ла в из­да­тель­с­т­во, он уже был Джор­д­жем, и для сво­его ра­бо­то­да­те­ля, се­до­бо­ро­до­го Джор­д­жа, че­го она толь­ко не де­ла­ла. Она упа­ко­вы­ва­ла кни­ги, дос­тав­ля­ла их на поч­ту или раз­но­си­ла по ад­ре­сам, от­ве­ча­ла на те­ле­фон­ные звон­ки, за­ва­ри­ва­ла чай, прис­мат­ри­ва­ла за ма­лы­шом, ког­да же­не Джор­д­жа, Тил­ли, при­хо­ди­ло в го­ло­ву сто­ять за ры­бой, за­пи­сы­ва­ла в грос­сбух ба­ры­ши, за­но­си­ла два раз­ных ва­ри­ан­та те­ку­щих рас­хо­дов и пос­туп­ле­ний в два раз­ных ком­п­лек­та тет­ра­дей и во­об­ще ис­пол­ня­ла тьму мел­ких из­да­тель­с­ких обя­зан­нос­тей. Че­рез год Джордж до­ве­рил ей кое-ка­кие де­тек­тив­ные изыс­ка­ния, не­об­хо­ди­мые, по его убеж­де­нию, в из­да­тель­с­ком де­ле и ка­са­ющи­еся мо­ло­дых ав­то­ров, - Джейн над­ле­жа­ло вы­яс­нять, ка­ко­вы их фи­нан­со­вые об­с­то­ятель­с­т­ва и сла­бос­ти ха­рак­те­ра, что­бы Джордж мог зак­лю­чить с ни­ми кон­т­ракт с на­иболь­шей вы­го­дой для из­да­тель­с­т­ва.

    Как и при­выч­ка пе­ри­оди­чес­ки ме­нять имя - ис­к­лю­чи­тель­но в на­деж­де, что это при­не­сет уда­чу, - дан­ная сто­ро­на де­ятель­нос­ти Джор­д­жа бы­ла со­вер­шен­но бе­зо­бид­на: ему ни ра­зу не уда­лось вы­ве­дать всю прав­ду ни об од­ном ав­то­ре или из­в­лечь из по­лу­чен­ных све­де­ний хоть ка­кую-то вы­го­ду. Но та­ков уж был его ме­тод, а пле­те­ние ин­т­ри­ги при­да­ва­ло его пов­сед­нев­ной ра­бо­те осо­бую ос­т­ро­ту. Рань­ше Джордж за­ни­мал­ся эти­ми важ­ны­ми рас­сле­до­ва­ни­ями сам, но в пос­лед­нее вре­мя при­шел к мыс­ли, что уда­ча ско­рее ему улыб­нет­ся, ес­ли он по­ру­чит оче­ред­но­го ав­то­ра Джейн. Не­за­дол­го до это­го в пор­ту Ха­ридж на пу­ти к Джор­д­жу бы­ла кон­фис­ко­ва­на пар­тия книг; по рас­по­ря­же­нию мес­т­ных влас­тей она под­ле­жа­ла сож­же­нию за неп­рис­той­ное со­дер­жа­ние, и Джордж по­чув­с­т­во­вал, что уда­ча ему из­ме­ня­ет.

    Кроме то­го, он хо­тел из­ба­вить­ся от рас­хо­дов и нер­в­ных пе­рег­ру­зок, свя­зан­ных с не­об­хо­ди­мос­тью без кон­ца во­дить этих су­мас­б­ро­дов пи­са­те­лей по рес­то­ра­нам, где он про­щу­пы­вал их, вы­яс­няя, пре­вос­хо­дит ли их па­ра­но­йя его соб­с­т­вен­ную. Не про­ще ли пре­дос­та­вить им бе­се­до­вать с Джейн в ка­фе или в пос­те­ли - где ей бу­дет угод­но. Ко­неч­но, ожи­да­ние от­че­тов от Джейн то­же сто­ило Джор­д­жу не­ма­ло нер­вов. Но за про­шед­ший год, как он под­с­чи­тал, Джейн не раз по­мог­ла ему сэ­ко­но­мить на го­но­ра­ре, со­об­щив, что ав­то­ру сроч­но нуж­ны день­ги, или ука­зав, к ка­кой час­ти ру­ко­пи­си сле­ду­ет прид­рать­ся - обыч­но это бы­ла та часть, ко­то­рой ав­тор осо­бен­но гор­дил­ся, - что­бы обес­пе­чить ми­ни­мум соп­ро­тив­ле­ния, ес­ли не пол­ную ка­пи­ту­ля­цию ав­то­ра.

    Джордж был же­нат в тре­тий раз: всех сво­их жен, од­на дру­гой мо­ло­же, он по­ко­рил не­ис­ся­ка­емым крас­но­ре­чи­ем на те­му ми­ра книг - пред­ме­та, как они са­ми чув­с­т­во­ва­ли, воз­вы­шен­но­го; пер­вых двух жен бро­сил он сам, а не они его, и бан­к­ро­том он до сих пор не стал, хо­тя за мно­гие го­ды его пред­п­ри­ятие пре­тер­пе­ло раз­ные за­пу­тан­ные ре­ор­га­ни­за­ции, ко­то­рые ско­рее все­го не вы­дер­жа­ла бы нер­в­ная сис­те­ма его кре­ди­то­ров, по­пы­тай­ся они прив­лечь его к су­ду, че­го ни ра­зу не слу­чи­лось.

    Джордж очень ув­ле­чен­но обу­чал Джейн ра­бо­те с пи­са­те­ля­ми. В от­ли­чие от се­ан­сов до­маш­не­го крас­но­ре­чия, об­ра­щен­но­го к его же­не Тил­ли, ин­с­т­рук­таж с Джейн он про­во­дил в сво­ем ка­би­не­те скрыт­но, так как в глу­би­не ду­ши поч­ти ве­рил, что ав­то­ры слиш­ком ко­вар­ны и впол­не мо­гут не­ви­дим­ка­ми не­от­луч­но оби­тать под стуль­ями в ре­дак­ции.

    - Ви­ди­те ли, Джейн, - приз­нал­ся Джордж, - эта моя так­ти­ка - не­отъ­ем­ле­мая часть на­шей про­фес­сии. Все из­да­те­ли так пос­ту­па­ют. И круп­ные то­же, у них это по­лу­ча­ет­ся ав­то­ма­ти­чес­ки. В круп­ных из­да­тель­с­т­вах это де­ло хо­ро­шо пос­тав­ле­но, они мо­гут се­бе это поз­во­лить, толь­ко в от­ли­чие от ме­ня не мо­гут поз­во­лить се­бе в этом приз­нать­ся - опа­са­ют­ся за свой прес­тиж. Мне приш­лось са­мо­му при­ду­мы­вать все хо­ды и соз­да­вать чет­кую кон­цеп­цию ра­бо­ты с ав­то­ра­ми. Из­да­тель всег­да име­ет де­ло со сво­ен­рав­ным жи­вым сырь­ем.

    Джордж пе­ре­шел в угол и от­дер­нул за­на­вес­ку, прик­ры­вав­шую ве­шал­ку. Ог­ля­дел угол за за­на­вес­кой, сно­ва за­дер­нул ее и про­дол­жал:

    - Смот­ри­те на ав­то­ров как на сырье, Джейн, ес­ли со­би­ра­етесь и даль­ше ра­бо­тать в ми­ре книг.

    Джейн при­ня­ла это к све­де­нию. Те­перь ей пред­с­то­яло об­ра­бо­тать Ни­ко­ла­са Фар­рин­г­до­на. Джордж пре­дуп­ре­дил ее, что с этим Ни­ко­ла­сом он идет на ог­ром­ный риск. По оцен­ке Джейн, Ни­ко­ла­су бы­ло чуть за трид­цать. Он был из­вес­тен в сво­ем кру­гу как по­эт не­боль­шо­го да­ро­ва­ния и анар­хист не слиш­ком твер­дых убеж­де­ний, но да­же это­го Джейн по­на­ча­лу не зна­ла. Он при­нес Джор­д­жу пач­ку за­чи­тан­ных лис­т­ков ма­ши­но­пис­но­го тек­с­та, кое-как за­су­ну­тых в ко­рич­не­вую пап­ку. Все это бы­ло озаг­лав­ле­но: «Свя­тая суб­бо­та. Из за­пис­ных кни­жек».

    Николас Фар­рин­г­дон во мно­гих от­но­ше­ни­ях от­ли­чал­ся от ав­то­ров, с ко­то­ры­ми Джейн уже при­хо­ди­лось иметь де­ло. Он от­ли­чал­ся, по­ка еще не­яв­но, тем, что знал: его об­ра­ба­ты­ва­ют. Джейн об­на­ру­жи­ла, что он са­мо­на­де­ян­нее и не­тер­пе­ли­вее дру­гих ав­то­ров-ин­тел­лек­ту­алов. Еще она от­ме­ти­ла, что он прив­ле­ка­тель­нее.

    До это­го Джейн до­воль­но ус­пеш­но об­ра­бо­та­ла вы­со­ко­ин­тел­лек­ту­аль­но­го ав­то­ра кни­ги «Сим­во­лизм Лу­изы Мэй Ол­котт [11]» ко­то­рую Джордж сей­час так вы­год­но и быс­т­ро сбы­вал в оп­ре­де­лен­ных кру­гах, пос­коль­ку в ней ши­ро­ко ос­ве­ща­лась те­ма лес­би­ян­с­т­ва. Джейн до­воль­но ус­пеш­но по­ра­бо­та­ла и с Ру­ди Би­те­шем, ру­мы­ном, за­час­тив­шим те­перь к ней в Клуб.

    Николас дос­та­вил слиш­ком мно­го тре­во­ги Джор­д­жу, ко­то­рый раз­ры­вал­ся меж­ду же­ла­ни­ем из­дать не­по­нят­ную для не­го кни­гу и стра­хом, что она не пой­дет. Джордж по­ру­чил мо­ло­до­го че­ло­ве­ка Джейн для об­ра­бот­ки, а сам жа­ло­вал­ся по но­чам Тил­ли, что он в ру­ках у пи­са­те­ля - ле­ни­во­го, бе­зот­вет­с­т­вен­но­го, уп­ря­мо­го и хит­ро­го.

    В свое вре­мя Джейн приш­ла в го­ло­ву блес­тя­щая идея - на­чи­нать об­ще­ние с оче­ред­ным ав­то­ром с воп­ро­са: «В чем вы ви­ди­те ra­ison d'etre [12],?» Это всег­да дей­с­т­во­ва­ло бе­зот­каз­но. Она поп­ро­бо­ва­ла за­дать этот воп­рос Ни­ко­ла­су Фар­рин­г­до­ну, ког­да он од­наж­ды за­шел в из­да­тель­с­т­во уз­нать о судь­бе сво­ей ру­ко­пи­си, а Джордж в этот мо­мент был «на де­ло­вой встре­че» - про­ще го­во­ря, пря­тал­ся за дверью у се­бя в ка­би­не­те.

    - В чем вы ви­ди­те ra­ison d'etre, мис­тер Фар­рин­г­дон?

    Нахмурившись, он сколь­з­нул по ней рас­се­ян­ным взгля­дом, слов­но пе­ред ним бы­ла го­во­ря­щая ма­ши­на, в ко­то­рой что-то сло­ма­лось.

    Затем у Джейн воз­ник­ла блес­тя­щая идея приг­ла­сить его по­ужи­нать в Клу­бе прин­цес­сы Тэк­с­кой. Он при­нял это приг­ла­ше­ние с под­чер­к­ну­той сдер­жан­нос­тью, яв­но толь­ко ра­ди сво­ей кни­ги. Его со­чи­не­ние уже бы­ло от­вер­г­ну­то де­сят­ком из­да­тельств, как и боль­шин­с­т­во пос­ту­пав­ших к Джор­д­жу ру­ко­пи­сей.

    Появление в Клу­бе Ни­ко­ла­са Фар­рин­г­до­на воз­вы­си­ло Джейн в гла­зах де­ву­шек. Джейн не ожи­да­ла, что он бу­дет на все так жи­во ре­аги­ро­вать. По­тя­ги­вая из ча­шеч­ки рас­т­во­ри­мый ко­фе, он си­дел в гос­ти­ной в ком­па­нии Джейн, Се­ли­ны, ма­лень­кой тем­но­во­ло­сой Джу­ди Ред­вуд и Энн и пог­ля­ды­вал кру­гом с чуть за­мет­ной до­воль­ной улыб­кой. Джейн са­ма по­доб­ра­ла на этот ве­чер ком­па­нию, по­ви­ну­ясь при­род­но­му чутью свод­ни, и, ког­да осоз­на­ла, нас­коль­ко эк­с­пе­ри­мент удал­ся, от­час­ти огор­чи­лась, а от­час­ти поз­д­ра­ви­ла се­бя с уда­чей, по­то­му что рань­ше по раз­но­ре­чи­вым све­де­ни­ям труд­но бы­ло су­дить, не пред­по­чи­та­ет ли Ни­ко­лас муж­чин, а те­перь Джейн по­ня­ла, что, по край­ней ме­ре, жен­щи­на­ми он не пре­неб­ре­га­ет. Се­ли­на си­де­ла раз­ва­лясь в глу­бо­ком крес­ле, вы­тя­нув на­ис­ко­сок длин­ные кра­си­вые но­ги, слов­но под­чер­ки­вая, что она един­с­т­вен­ная из всех при­сут­с­т­ву­ющих жен­щин мо­жет поз­во­лить се­бе си­деть раз­ва­лясь. В неб­реж­нос­ти ее по­зы бы­ла ко­ро­лев­с­кая ве­ли­ча­вость. Она не скры­ва­ясь оце­ни­ва­юще рас­смат­ри­ва­ла Ни­ко­ла­са, по­ка он сколь­зил взгля­дом по гос­ти­ной от од­ной груп­пы бол­та­ющих де­ву­шек к дру­гой. Дверь на тер­ра­су бы­ла рас­пах­ну­та в прох­лад­ный сум­рак ве­че­ра, из об­ще­го за­ла че­рез тер­ра­су до­нес­ся го­лос Джо­ан­ны:



    Подумал я о юном Чат­тер­то­не,

    Что в сла­ве ки­нул нас на пол­пу­ти, -

    Как див­но бы­ло на зе­ле­ном скло­не

    Ему за плу­гом с пес­нею ид­ти!

    Нас толь­ко дух наш мо­жет воз­нес­ти.

    Любой по­эт, на­чав­ши с раз­в­ле­ченья,

    В кон­це вла­чит яр­мо тос­ки и пом­ра­ченья [13].

 

    - По­чи­та­ла бы она «Ги­бель Гер­ма­нии», - ска­за­ла Джу­ди Ред­вуд. - Она ве­ли­ко­леп­но чи­та­ет Хоп­кин­са.

    - Не за­бы­вай­те, что на Чат­тер­то­не дол­ж­но быть уда­ре­ние, а по­том идет не­боль­шая па­уза, - слы­шал­ся го­лос Джо­ан­ны.



    Ученица Джо­ан­ны чи­та­ла:

    Подумал я о юном Чат­тер­то­не…



* * *

 

    Суета воз­ле уз­ко­го ок­на про­дол­жа­лась до кон­ца дня. Джейн за­ни­ма­лась ум­с­т­вен­ной де­ятель­нос­тью под от­з­ву­ки го­ло­сов, до­но­сив­ших­ся че­рез пло­щад­ку. Уже вер­ну­лись две от­сут­с­т­во­вав­шие оби­та­тель­ни­цы вер­х­не­го эта­жа, уез­жав­шие на вос­к­ре­сенье до­мой, - До­ро­ти Мар­кэм, ма­ло­обес­пе­чен­ная пле­мян­ни­ца ле­ди Джу­лии Мар­кэм, пред­се­да­тель­ни­цы ко­ми­те­та прав­ле­ния Клу­ба, и Нэн­си Риддл, дочь свя­щен­ни­ка. Как и мно­гие де­вуш­ки в Клу­бе. Нэн­си ста­ра­лась пре­одо­леть свой мид­лен­д­с­кий ак­цент и бра­ла уро­ки у Джо­ан­ны.

    Сидя у се­бя в ком­на­те, Джейн слы­ша­ла, как увен­ча­лась ус­пе­хом по­пыт­ка До­ро­ти Мар­кэм вы­лез­ти в ок­но. Объ­ем бе­дер у До­ро­ти был трид­цать шесть с по­ло­ви­ной дюй­мов, объ­ем бюс­та - толь­ко трид­цать один, но это об­с­то­ятель­с­т­во нис­коль­ко ее не обес­ку­ра­жи­ва­ло, по­то­му что она со­би­ра­лась за­муж за од­но­го из тро­их мо­ло­дых лю­дей, при­над­ле­жав­ших к об­шир­но­му кру­гу ее об­ще­ния, ко­то­рых как раз тя­ну­ло на маль­чи­шес­кие фи­гу­ры, и, хо­тя она не име­ла о по­доб­ных ве­щах та­ко­го яс­но­го пред­с­тав­ле­ния, как ее те­туш­ка, До­ро­ти не сом­не­ва­лась, что ее без­г­ру­дая, без­бед­рая фи­гу­ра всег­да бу­дет прив­ле­кать мо­ло­дых лю­дей оп­ре­де­лен­но­го ти­па, для ко­то­рых это имен­но то, что на­до. До­ро­ти мог­ла в лю­бое вре­мя дня и но­чи без умол­ку нес­ти вся­кую юную бе­ли­бер­ду; ка­за­лось - и не без ос­но­ва­ний, - что ее мыс­ли в про­ме­жут­ках меж­ду бол­тов­ней, едой и сном ук­ла­ды­ва­ют­ся в крат­кие фор­му­лы вро­де: «Обед - га­дость!», «Свадь­ба - чу­до!», «Он ее прос­то из­на­си­ло­вал, обал­деть мож­но!», «Фильм - жуть!», «Так хо­ро­шо, что аж про­тив­но!»

    Ее го­лос до­но­сил­ся из убор­ной, не да­вая Джейн сос­ре­до­то­чить­ся:

    - Черт, я вся в са­же, прос­то жуть!

    Не пос­ту­чав, она при­от­к­ры­ла дверь в ком­на­ту Джейн и про­су­ну­ла го­ло­ву внутрь:

    - У те­бя мыль­це есть?

    Через нес­коль­ко ме­ся­цев она, про­су­нув го­ло­ву в ком­на­ту Джейн, объ­явит:

    - В об­щем, за­ле­те­ла я. При­ва­ли­ло счас­тье. Вот жуть! При­дешь на свадь­бу?

    Когда у Джейн про­си­ли по­поль­зо­вать­ся ее мы­лом, она го­во­ри­ла:

    - Ты мне пят­над­цать шил­лин­гов до пят­ни­цы не одол­жишь?

    Это бы­ло край­нее сред­с­т­во, к ко­то­ро­му она при­бе­га­ла, что­бы ей не ме­ша­ли за­ни­мать­ся ум­с­т­вен­ной де­ятель­нос­тью.

    Судя по шу­му, Нэн­си Риддл зас­т­ря­ла в про­еме ок­на. У Нэн­си на­ча­лась ис­те­ри­ка. На­ко­нец ее выз­во­ли­ли, и она ус­по­ко­илась, о чем сви­де­тель­с­т­во­ва­ло пос­те­пен­ное вы­тес­не­ние мид­лен­д­с­ких глас­ных в об­рыв­ках фраз, до­но­сив­ших­ся из убор­ной, пра­виль­ны­ми ан­г­лий­с­ки­ми.

    Джейн про­дол­жа­ла ра­бо­тать, про се­бя на­зы­вая то, чем она за­ни­ма­лась, «раз­вед­ка бо­ем». От де­ву­шек из дор­ту­ара весь Клуб пе­ре­нял язык во­ен­ных лет­чи­ков, и это бы­ло од­но из лю­би­мых вы­ра­же­ний.

    Рукопись Ни­ко­ла­са, с ко­то­рой пред­с­то­яло как сле­ду­ет по­во­зить­ся, бы­ла на вре­мя от­ло­же­на в сто­ро­ну. Джейн, в сущ­нос­ти, еще не уло­ви­ла, о чем эта кни­га, и по­это­му зат­руд­ня­лась оп­ре­де­лить, ка­кой раз­дел в ней на­ибо­лее ва­жен, с тем что­бы вы­ра­зить сом­не­ние в его дос­то­ин­с­т­вах, но она уже при­ду­ма­ла воп­рос, с ко­то­ро­го Джордж смо­жет на­чать: «А вам не ка­жет­ся, что эта часть в ка­кой-то сте­пе­ни вто­рич­на?» Это бы­ла блес­тя­щая идея.

    Рукопись Джейн от­ло­жи­ла. И за­ня­лась важ­ной ра­бо­той, ко­то­рую вы­пол­ня­ла в сво­бод­ное вре­мя за со­от­вет­с­т­ву­ющую пла­ту. Это бы­ла та об­ласть жиз­ни Джейн, в ко­то­рой ей при­хо­ди­лось тер­петь Ру­ди Би­те­ша; на дан­ном эта­пе он вы­зы­вал в ней от­в­ра­ще­ние сво­ей от­тал­ки­ва­ющей внеш­нос­тью. И кро­ме все­го про­че­го, он был для нее слиш­ком стар. Ког­да у Джейн бы­ва­ло пло­хое нас­т­ро­ение, она счи­та­ла не­об­хо­ди­мым на­по­ми­нать се­бе, что ей все­го двад­цать два, это ее уте­ша­ло. Джейн прос­мот­ре­ла сос­тав­лен­ный Ру­ди Би­те­шем спи­сок зна­ме­ни­тых ав­то­ров с ука­за­ни­ем их ад­ре­сов, про­ве­ряя, ко­му еще не пи­са­ла пи­сем. Она взя­ла лист бу­ма­ги, вы­ве­ла на нем ад­pec сво­ей дво­юрод­ной ба­буш­ки, жи­ву­щей в де­рев­не, и пос­та­ви­ла да­ту. По­том при­ня­лась пи­сать:

 

    «Уважаемый мис­тер Хе­мин­гу­эй!

    Обращаясь к Вам с пись­мом, я не сом­не­ва­юсь, что Ваш из­да­тель Вам его пе­ре­даст».

 

    Такое вступ­ле­ние бы­ло, по сло­вам Ру­ди, не­об­хо­ди­мо: не­ред­ко из­да­те­ли по­лу­ча­ли от ав­то­ров ука­за­ние прос­мат­ри­вать ад­ре­со­ван­ные им пись­ма и выб­ра­сы­вать те, что не пред­с­тав­ля­ют де­ло­во­го ин­те­ре­са; а та­кое вступ­ле­ние, ког­да пись­мо по­па­дет в ру­ки к из­да­те­лям, «мо­жет тро­нуть их сер­д­це». Даль­ней­шее со­дер­жа­ние пись­ма це­ли­ком пре­дос­тав­ля­лось ус­мот­ре­нию Джейн. Она по­дож­да­ла, по­ка у нее не заб­рез­жи­ла оче­ред­ная блес­тя­щая идея, и про­дол­жа­ла:

 

    «Я знаю, Вы по­лу­ча­ете мно­жес­т­во вос­тор­жен­ных пи­сем, и по­это­му я дол­го не ре­ша­лась за­нять мес­то в Ва­шем поч­то­вом ящи­ке сво­им пись­мом. Но, вый­дя из тюрь­мы, где я про­бы­ла два го­да и че­ты­ре ме­ся­ца, я по­ня­ла, как важ­но для ме­ня ска­зать Вам, что зна­чи­ли для ме­ня Ва­ши кни­ги все это вре­мя. Ме­ня поч­ти ник­то не на­ве­щал. Те нем­но­гие сво­бод­ные ча­сы, что по­ла­га­лись мне в не­де­лю, я про­во­ди­ла в биб­ли­оте­ке. Она, увы, не отап­ли­ва­лась, но, чи­тая, я не за­ме­ча­ла хо­ло­да. Ни од­на кни­га не срав­нит­ся с Ва­шим ро­ма­ном «По ком зво­нит ко­ло­кол», он все­лил в ме­ня му­жес­т­во, не­об­хо­ди­мое, что­бы выс­то­ять в этой жиз­ни и что­бы стро­ить но­вую жизнь пос­ле ос­во­бож­де­ния. Вы вер­ну­ли мне ве­ру в се­бя.

    Я прос­то хо­чу, что­бы Вы зна­ли об этом. Спа­си­бо Вам.

    С ува­же­ни­ем (мисс) Дж. Райт

    P. S. Толь­ко не по­ду­май­те, что я про­шу де­нег. Уве­ряю Вас, ес­ли бы Вы пос­ла­ли мне день­ги, я бы сра­зу Вам их вер­ну­ла».

 

    Если пись­мо дой­дет, мож­но бы­ло рас­счи­ты­вать на от­вет, на­пи­сан­ный от ру­ки. На пись­ма из тюрь­мы или из су­мас­шед­ше­го до­ма ав­то­ры ча­ще от­ве­ча­ли соб­с­т­вен­но­руч­но, чем на лю­бые дру­гие; на­до бы­ло толь­ко, как го­во­рил Ру­ди, выб­рать ав­то­ра, «име­юще­го сер­д­це». Ав­то­ры, не име­ющие сер­д­ца, во­об­ще ред­ко от­ве­ча­ли на пись­ма, в луч­шем слу­чае рас­щед­ри­ва­лись на от­вет, от­пе­ча­тан­ный на ма­шин­ке. За пись­мо, от­пе­ча­тан­ное на ма­шин­ке, с под­писью ав­то­ра, Ру­ди пла­тил два шил­лин­га - ес­ли ав­тог­раф ред­кий; ес­ли же ав­тог­раф встре­чал­ся пов­сю­ду, а пись­мо бы­ло прос­той от­пис­кой, Ру­ди не пла­тил ни­че­го. За от­вет, на­пи­сан­ный ав­то­ром от ру­ки, Ру­ди пла­тил по пять шил­лин­гов за пер­вую стра­ни­цу и по шил­лин­гу за ос­таль­ные. По­это­му Джейн ис­поль­зо­ва­ла всю свою изоб­ре­та­тель­ность, что­бы сос­тав­лять та­кие пись­ма, ко­то­рые с на­иболь­шей ве­ро­ят­нос­тью, по­бу­ди­ли бы по­лу­ча­те­ля на­пи­сать от­вет соб­с­т­вен­но­руч­но.

    Стоимость пис­чей бу­ма­ги и поч­то­вые рас­хо­ды Ру­ди воз­ме­щал. Он уве­рял Джейн, что от­ве­ты пи­са­те­лей кол­лек­ци­они­ру­ет «прос­то так, для ду­ши». Джейн ви­де­ла его кол­лек­цию. Но она пред­по­ла­га­ла, что пись­ма он со­би­ра­ет с даль­ним при­це­лом - их сто­имость год от го­да воз­рас­та­ла.

    - Ког­да я пи­шу сам, вы­хо­дит фаль­ши­во. Ин­те­рес­ных от­ве­тов я не по­лу­чаю. И мне не на­пи­сать по-ан­г­лий­с­ки, как нас­то­ящая ан­г­ли­чан­ка, кста­ти ска­зать.

    Джейн мог­ла бы соб­рать соб­с­т­вен­ную кол­лек­цию, ес­ли бы сей­час не так ос­т­ро нуж­да­лась в день­гах и мог­ла поз­во­лить се­бе от­к­ла­ды­вать от­ве­ты впрок.

    - Ни­ког­да не про­си у пи­са­те­лей де­нег, - пре­дуп­реж­дал ее Ру­ди. - О день­гах во­об­ще не упо­ми­най. По­лу­че­ние де­нег об­ман­ным пу­тем - уго­лов­ное прес­туп­ле­ние.

    Тем не ме­нее Джейн осе­ни­ло при­пи­сать на вся­кий слу­чай пос­т­с­к­рип­тум.

    Первое вре­мя Джейн бо­ялась: а вдруг вы­яс­нит­ся, кто пи­шет пись­ма, и у нее бу­дут неп­ри­ят­нос­ти. Но Ру­ди ее ус­по­ко­ил: - Ска­жешь, что по­шу­ти­ла. Это не прес­туп­ле­ние. Кто ста­нет про­ве­рять? Ду­ма­ешь, Бер­нард Шоу на­пи­шет тво­ей дво­юрод­ной ба­буш­ке и спро­сит, кто ты та­кая? Бер­нард Шоу - это Имя!

    Бернард Шоу как раз край­не ра­зо­ча­ро­вал Джейн. Он прис­лал от­к­рыт­ку с тек­с­том, от­пе­ча­тан­ным на ма­шин­ке:

 

    «Благодарю Вас за вы­со­кую оцен­ку мо­их про­из­ве­де­ний. Пос­коль­ку они, как Вы пи­ше­те, при­нес­ли Вам уте­ше­ние в нес­час­тье, ду­маю, мне нет не­об­хо­ди­мос­ти еще что-то при­бав­лять к ним от се­бя. Ес­ли день­ги, как Вы пи­ше­те, Вам не нуж­ны, я не ста­ну на­вя­зы­вать Вам свою соб­с­т­вен­но­руч­ную под­пись, име­ющую не­ко­то­рую сто­имость в де­неж­ном вы­ра­же­нии. Дж. Б. Ш.».

 

    Инициалы то­же бы­ли от­пе­ча­та­ны на ма­шин­ке.

    С каж­дым пись­мом Джейн на­би­ра­лась опы­та. На пись­мо, со­чи­нен­ное ею от ли­ца не­за­кон­но­рож­ден­ной, при­шел пол­ный со­чув­с­т­вия от­вет Даф­ны дю Морье, за ко­то­рый Ру­ди зап­ла­тил по та­ри­фу. Не­ко­то­рые ав­то­ры луч­ше все­го ре­аги­ро­ва­ли на уче­ное сло­во «под­текст». Как-то Джейн приш­ла блес­тя­щая идея на­пи­сать в лон­дон­с­кий «Ате­не­ум» Ген­ри Джей­м­су.

    - Ты пос­ту­пи­ла глу­по, по­то­му что Джеймс умер, кста­ти ска­зать, - за­ме­тил на это Ру­ди.

    - Хо­чешь пись­мо от ав­то­ра по име­ни Ни­ко­лас Фар­рин­г­дон? - спро­си­ла Джейн.

    - Нет, знаю я это­го Ни­ко­ла­са Фар­рин­г­до­на, он ни­че­го из се­бя не пред­с­тав­ля­ет и вряд ли сде­ла­ет се­бе имя. Что он на­пи­сал?

    - Кни­гу под наз­ва­ни­ем «Свя­тая суб­бо­та. Из за­пис­ных кни­жек».

    - Что-ни­будь ре­ли­ги­оз­ное?

    - Во­об­ще-то он на­зы­ва­ет это по­ли­ти­чес­кой фи­ло­со­фи­ей. Там прос­то наб­лю­де­ния и раз­мыш­ле­ния.

    - От наз­ва­ния ра­зит ре­ли­ги­оз­нос­тью. В кон­це кон­цов из это­го Ни­ко­ла­са вый­дет ка­то­ли­чес­кий мра­ко­бес, вер­ный слу­га Па­пы. Я это еще до вой­ны пред­с­ка­зы­вал.

    - Он очень прив­ле­ка­тель­ный мо­ло­дой че­ло­век.

    Руди был ей от­в­ра­ти­те­лен. В его на­руж­нос­ти при­ят­но­го бы­ло ма­ло. Джейн на­пи­са­ла на кон­вер­те ад­рес Эр­нес­та Хе­мин­гу­эя и, нак­ле­ив мар­ку, от­ме­ти­ла его имя в спис­ке птич­кой и пос­та­ви­ла ря­дом да­ту. Го­ло­са в умы­валь­ной стих­ли. При­ем­ник Энн мур­лы­кал:



    В гос­ти­ни­це «Ритц» обе­да­ли ан­ге­лы,

    На пло­ща­ди Бер­к­ли свис­тал со­ло­вей.

 

    Было двад­цать ми­нут седь­мо­го. До ужи­на ос­та­ва­лось вре­мя еще на од­но пись­мо. Джейн еще раз прос­мот­ре­ла спи­сок.

 

    «Уважаемый мис­тер Мо­эм!

    Пишу Вам на ад­рес Ва­ше­го клу­ба…»

 

    Джейн по­мед­ли­ла. Она по­ло­жи­ла в Рот ку­со­чек шо­ко­лад­ки, что­бы под­дер­жать свою ум­с­т­вен­ную де­ятель­ность до ужи­на. Пись­мо из тюрь­мы Мо­эма вряд ли за­ин­те­ре­су­ет. Ру­ди го­во­рил, он ци­нич­но от­но­сит­ся к че­ло­ве­чес­кой при­ро­де. Тут ее осе­ни­ло: ведь ког­да-то Мо­эм был вра­чом. По­жа­луй, име­ет смысл на­пи­сать ему пись­мо из са­на­то­рия… Она два го­да и че­ты­ре ме­ся­ца про­бо­ле­ла ту­бер­ку­ле­зом.,. В кон­це кон­цов, это за­бо­ле­ва­ние ни­как не свя­за­но с не­со­вер­шен­с­т­вом че­ло­ве­чес­кой при­ро­ды и уж во вся­ком слу­чае не да­ет по­во­да для ци­низ­ма. Джейн по­жа­ле­ла, что съела ку­со­чек шо­ко­лад­ки, и уб­ра­ла на­ча­тую плит­ку в бу­фет, по­даль­ше, как буд­то пря­та­ла ее от ре­бен­ка. В под­т­вер­ж­де­ние то­го, что она пос­ту­пи­ла пра­виль­но и что к шо­ко­ла­ду ей не сле­до­ва­ло да­же прит­ра­ги­вать­ся, из ком­на­ты Энн пос­лы­шал­ся го­лос Се­ли­ны. Энн вык­лю­чи­ла ра­дио, и они раз­го­ва­ри­ва­ли. Се­ли­на, на­вер­ное, рас­тя­ну­лась на кро­ва­ти у Энн в сво­ей обыч­ной том­ной ма­не­ре. Ста­ло яс­но, что это имен­но так, ког­да Се­ли­на мед­лен­но и тор­жес­т­вен­но на­ча­ла пов­то­рять Две За­по­ве­ди.

    Две За­по­ве­ди бы­ли прос­то уп­раж­не­ни­ем, ре­ко­мен­до­ван­ным ру­ко­во­ди­тель­ни­цей Кур­са Ду­шев­но­го Рав­но­ве­сия, - Се­ли­на про­хо­ди­ла его за­оч­но, две­над­цать уро­ков за пять ги­ней. Курс Ду­шев­но­го Рав­но­ве­сия ос­но­вы­вал­ся на са­мов­ну­ше­нии и вклю­чал в се­бя еже­ут­рен­нее и еже­ве­чер­нее пов­то­ре­ние двух за­по­ве­дей для под­дер­жа­ния ду­шев­но­го рав­но­ве­сия в ра­бо­та­ющей жен­щи­не:

 

    «Полное са­мо­об­ла­да­ние, спо­кой­с­т­вие и не­воз­му­ти­мость, как внеш­няя, так и внут­рен­няя, сдер­жан­ность и еще раз сдер­жан­ность, не­за­ви­си­мо от об­щес­т­ва, ко­то­рое вас ок­ру­жа­ет. Эле­ган­т­ное платье, бе­зуп­реч­ный внеш­ний вид и изыс­кан­ные ма­не­ры по­мо­гут вам об­рес­ти чув­с­т­во уве­рен­нос­ти в соб­с­т­вен­ных си­лах».

 

    Даже До­ро­ти Мар­кэм каж­дое ут­ро в во­семь трид­цать и каж­дый ве­чер в шесть пять­де­сят на ми­ну­ту пре­ры­ва­ла свою трес­кот­ню из ува­же­ния к Се­ли­ни­ным За­по­ве­дям. Весь вер­х­ний этаж от­но­сил­ся к ним с ува­же­ни­ем. Ведь за них бы­ло зап­ла­че­но пять ги­ней. Чет­вер­тый и тре­тий эта­жи ни­ка­ко­го ин­те­ре­са не про­яв­ля­ли. За­то оби­та­тель­ни­цы дор­ту­ара прок­ра­ды­ва­лись вверх по лес­т­ни­це и под­с­лу­ши­ва­ли, не ве­ря сво­им ушам и в ди­ком вос­тор­ге ло­вя каж­дое сло­во, что­бы по­том сме­шить сво­их дру­зей из ВВС, как они вы­ра­жа­лись, до чер­ти­ков. Впро­чем, те же де­вуш­ки из дор­ту­ара за­ви­до­ва­ли Се­ли­не, соз­на­вая в глу­би­не ду­ши, что им ни­ког­да не срав­нять­ся с Се­ли­ной по час­ти внеш­нос­ти.

    Заповеди проз­ву­ча­ли, как раз ког­да Джейн уб­ра­ла по­даль­ше плит­ку шо­ко­ла­да. Джейн вер­ну­лась к пись­му. У нее ту­бер­ку­лез. Она над­рыв­но каш­ля­ну­ла и ог­ля­де­ла ком­на­ту. Умы­валь­ник, кро­вать, ши­фонь­ер, бу­фет, стол с лам­пой, два сту­ла - пле­те­ный и прос­той де­ре­вян­ный, книж­ный шкаф, га­зо­вая плит­ка и счет­чик с про­резью для мо­нет, от­с­чи­ты­ва­ющий шил­лин­ги за поль­зо­ва­ние га­зом. Джейн по­чув­с­т­во­ва­ла се­бя сов­сем как в ком­на­те ту­бер­ку­лез­но­го са­на­то­рия.

    - Еще раз, и пос­лед­ний, - раз­дал­ся эта­жом ни­же го­лос Джо­ан­ны.

    У нее в это вре­мя был урок с Нэн­си Риддл, ко­то­рой сей­час очень хо­ро­шо уда­ва­лось пра­виль­ное про­из­но­ше­ние глас­ных.

    - И еще раз, - ска­за­ла Джо­ан­на. - У нас ос­та­лось вре­мя до ужи­на. Я про­чи­таю пер­вую стро­фу, а ты про­дол­жишь.



    Яблоки осенью, на чер­да­ке, скла­ды­ва­ют ря­да­ми;

    Сквозь кры­шу све­тит лу­на - они под ее лу­ча­ми

    Приобретают от­те­нок мор­с­ких глу­бин и но­ча­ми,

    Сами по­добье лун, све­тят­ся в тем­но­те [14].



ГЛАВА 4

 

    Был июль со­рок пя­то­го го­да, три не­де­ли ос­та­ва­лось до все­об­щих вы­бо­ров.



    Сложенные ря­да­ми, в те­ни зам­ше­лых стро­пил,

    В ти­ши ус­нув­ше­го до­ма, по во­ле вол­шеб­ных сил

    Они вби­ра­ют в се­бя се­реб­ро пол­ноч­ных све­тил -

    Лучисто-зеленые яб­ло­ки из сно­ви­де­ний [15].

 

    - По­чи­та­ла бы она «Ги­бель Гер­ма­нии».

    - А мне боль­ше нра­вят­ся «Ябло­ки при лу­не».

    Теперь по­ра рас­ска­зать о Ни­ко­ла­се Фар-рин­г­до­не в его трид­цать три го­да. Го­во­ри­ли, что он анар­хист. Ник­то в Клу­бе всерь­ез это не при­ни­мал: Ни­ко­лас про­из­во­дил впе­чат­ле­ние впол­не нор­маль­но­го че­ло­ве­ка, то есть был до­воль­но бес­пут­ным ма­лым, как и по­до­ба­ет не оп­рав­дав­ше­му ожи­да­ний ро­ди­те­лей от­п­рыс­ку хо­ро­шей ан­г­лий­с­кой семьи. И не­уди­ви­тель­но, что его братья - два бух­гал­те­ра и зуб­ной врач - го­во­ри­ли о нем пос­ле то­го, как в се­ре­ди­не трид­ца­тых он бро­сил Кем­б­ридж: «Ни­ко­лас у нас ша­ло­пай».

    За ин­фор­ма­ци­ей о нем Джейн Райт об­ра­ти­лась к Ру­ди Би­те­шу, зна­вав­ше­му Ни­ко­ла­са в трид­ца­тые го­ды.

    - Не сто­ит тра­тить на не­го вре­мя, - от­ве­чал Ру­ди. - У не­го в го­ло­ве ка­ша, кста­ти ска­зать, я его от­лич­но знаю, он мой при­ятель.

    Из раз­го­во­ра с Би­те­шем Джейн вы­яс­ни­ла, что до вой­ны Ни­ко­лас ни­как не мог выб­рать, где ему жить - в Ан­г­лии или во Фран­ции - и ко­го пред­по­честь - муж­чин или жен­щин, пос­коль­ку он по­пе­ре­мен­но страс­т­но ув­ле­кал­ся то те­ми, то дру­ги­ми. Он так­же не мог сде­лать вы­бор меж­ду са­мо­убий­с­т­вом и не ме­нее ре­ши­тель­ным об­ра­зом дей­с­т­вий, из­вес­т­ным как син­д­ром от­ца Д'Арси. Ру­ди объ­яс­нил, что это имя фи­ло­со­фа-иезу­ита, имев­ше­го мо­но­по­лию на об­ра­ще­ние ан­г­лий­с­ких ин­тел­лек­ту­алов. Вплоть до на­ча­ла вой­ны Ни­ко­лас, по сло­вам Ру­ди, был па­ци­фис­том, а за­тем пос­ту­пил в ар­мию.

    - Как-то я встре­тил его на Пик­ка­дил­ли, - про­дол­жал Ру­ди, - он был в во­ен­ной фор­ме; и ска­зал мне, что вой­на при­нес­ла ему уми­рот­во­ре­ние. По­том с по­мощью пси­хо­ана­ли­ти­ка он об­ман­ным пу­тем уво­лил­ся из ар­мии, а те­перь ра­бо­та­ет в раз­вед­ке. Анар­хис­ты от не­го от­ка­за­лись, но сам он на­зы­ва­ет се­бя анар­хис­том, кста­ти ска­зать.

    Отрывочные све­де­ния о Ни­ко­ла­се Фар­рин­г­до­не, ко­то­рые Джейн по­лу­чи­ла от Ру­ди, не толь­ко не нас­т­ро­или ее про­тив Ни­ко­ла­са, но, на­обо­рот, при­да­ли ему не­от­ра­зи­мый ге­ро­ичес­кий оре­ол, и че­рез Джейн это от­но­ше­ние пе­ре­да­лось всем де­вуш­кам с вер­х­не­го эта­жа.

    - Он, на­вер­ное, ге­ний, - ска­за­ла Нэн­си Риддл.

    У Ни­ко­ла­са бы­ла при­выч­ка го­во­рить об от­да­лен­ном бу­ду­щем: «Ког­да я прос­лав­люсь…» - с той же бод­рой иро­ни­ей, с ка­кой кон­дук­тор ав­то­бу­са но­мер семь­де­сят три пред­ва­рял свой ком­мен­та­рий к бри­тан­с­ким за­ко­нам: «Ког­да я ста­ну премь­ер-ми­нис­т­ром…»

    Джейн по­ка­за­ла Ру­ди ру­ко­пись «Свя­той суб­бо­ты», наз­ван­ной так, по­то­му что Ни­ко­лас в ка­чес­т­ве эпиг­ра­фа взял ци­та­ту из Биб­лии: «Суб­бо­та для че­ло­ве­ка, а не че­ло­век для суб­бо­ты».

    - Джордж, вид­но, с ума со­шел - та­кое пе­ча­тать, - ска­зал Ру­ди, преж­де чем вер­нуть ру­ко­пись Джейн.

    Они си­де­ли в об­щем за­ле; в про­ти­во­по­лож­ном уг­лу, у вы­со­ко­го ок­на, од­на из де­ву­шек со всем блес­ком, на ка­кой бы­ла спо­соб­на, иг­ра­ла на ро­яле гам­мы. Звон­кие пе­ре­ли­вы ро­яля, плыв­шие в не­ко­то­ром от­да­ле­нии, сме­ши­ва­лись со зву­ка­ми вос­к­рес­но­го ут­ра за ок­ном, не заг­лу­шая го­лос Ру­ди, чи­тав­ше­го вслух со сво­им инос­т­ран­ным ак­цен­том от­рыв­ки из кни­ги Ни­ко­ла­са и что-то до­ка­зы­вав­ше­го Джейн. При этом у не­го был вид тор­гов­ца ма­ну­фак­ту­рой, ко­то­рый, убеж­дая по­ку­па­те­ля при­об­рес­ти пер­во­сор­т­ный то­вар, сна­ча­ла де­мон­с­т­ри­ру­ет об­раз­цы низ­ко­го ка­чес­т­ва, щу­па­ет ткань, приг­ла­шая удос­то­ве­рить­ся в ее не­дос­тат­ках, по­жи­ма­ет пле­ча­ми и от­б­ра­сы­ва­ет ее в сто­ро­ну. Джейн счи­та­ла, что Ру­ди прав в сво­их суж­де­ни­ях о ру­ко­пи­си, но ин­те­ре­со­ва­ли ее в ос­нов­ном от­б­лес­ки ин­ди­ви­ду­аль­нос­ти Ни­ко­ла­са Фар­рин­г­до­на, ко­то­рые она улав­ли­ва­ла в бег­лых за­ме­ча­ни­ях Ру­ди. Ни­ко­лас был един­с­т­вен­ным при­лич­ным че­ло­ве­ком из всех из­вес­т­ных ей ин­тел­лек­ту­алов.

    - Это ни хо­ро­шо ни пло­хо, - ска­зал Ру­ди, кач­нув го­ло­вой впра­во и вле­во. - Это пос­ред­с­т­вен­но. Нас­коль­ко пом­ню, он на­пи­сал это в трид­цать вось­мом го­ду, он спал тог­да с вес­нуш­ча­тым су­щес­т­вом жен­с­ко­го по­ла; она бы­ла анар­хис­т­ка и па­ци­фис­т­ка. Вот пос­лу­шай, кста­ти ска­зать…

    Он стал чи­тать вслух:

    - «X пи­шет ис­то­рию анар­хис­т­с­ко­го дви­же­ния. У анар­хиз­ма, соб­с­т­вен­но го­во­ря, нет ис­то­рии в том смыс­ле, ко­то­рый име­ет в ви­ду X, т. е. в смыс­ле неп­ре­рыв­нос­ти и раз­ви­тия. Это сти­хий­ное дви­же­ние, воз­ни­ка­ющее в оп­ре­де­лен­ное вре­мя при оп­ре­де­лен­ных об­с­то­ятель­с­т­вах. Ис­то­рия анар­хиз­ма ли­ше­на черт ис­то­рии по­ли­ти­чес­ко­го те­че­ния. Ско­рее ее мож­но упо­до­бить ис­то­рии сер­д­це­би­ения. Изу­чая его, мож­но де­лать от­к­ры­тия, мож­но срав­ни­вать вли­яние на не­го раз­лич­ных ус­ло­вий, но по су­ти сво­ей это всег­да од­но и то же».

    Джейн ду­ма­ла о вес­нуш­ча­той де­ви­це, с ко­то­рой спал тог­да Ни­ко­лас, и пред­с­тав­ля­ла се­бе, как они бра­ли с со­бой в пос­тель «Свя­тую суб­бо­ту».

    - А ку­да она де­лась - та де­вуш­ка? - спро­си­ла Джейн.

    - Все вро­де бы пра­виль­но, - ска­зал Ру­ди, имея в ви­ду про­чи­тан­ный от­ры­вок, - но тут нет ни­ка­ко­го пот­ря­са­юще­го от­к­ро­ве­ния, что­бы он, буд­то ве­ли­кий мыс­ли­тель, за­пи­сы­вал это, да еще вы­де­лял в са­мос­то­ятель­ный аб­зац, кста­ти ска­зать. Он пи­шет pen­se­es [16], по­то­му что ему лень пи­сать эс­се. Вот пос­лу­шай…

    Джейн ска­за­ла:

    - А ку­да де­лась де­вуш­ка?

    - Она уго­ди­ла в тюрь­му - за па­ци­физм, ка­жет­ся. Не знаю. На мес­те Джор­д­жа я бы с этой книж­кой не свя­зы­вал­ся. Вот пос­лу­шай… «Сто­ит ком­му­нис­ту нах­му­рить­ся - он ста­но­вит­ся фа­шис­том; сто­ит фа­шис­ту улыб­нуть­ся - и го­тов ком­му­нист». Ка­ко­во? - ска­зал Ру­ди.

    - По-мо­ему, очень глу­бо­кая мысль, - от­ве­ти­ла Джейн: это бы­ло един­с­т­вен­ное, что она за­пом­ни­ла из всей кни­ги.

    - По­то­му он и вста­вил эту мысль - он счи­та­ет, что его кни­жон­ка обя­за­тель­но дол­ж­на иметь чи­та­те­ля, вот он и впи­сы­ва­ет ма­лень­кий та­кой афо­риз­мик, очень муд­рый, ко­то­рый пон­ра­вит­ся де­вуш­ке вро­де те­бя, кста­ти ска­зать. Здесь же нет ни­ка­ко­го смыс­ла, ну где тут смысл?

    Последние сло­ва Ру­ди проз­ву­ча­ли гром­че, чем он ожи­дал, по­то­му что де­вуш­ка за ро­ялем уже пе­рес­та­ла иг­рать и от­ды­ха­ла.

    - Не сто­ит так вол­но­вать­ся, - гром­ко ска­за­ла Джейн.

    Девушка за ро­ялем на­ча­ла но­вую се­рию звон­ко­жур­ча­щих гамм.

    - Пе­рей­дем в гос­ти­ную, - пред­ло­жил Ру­ди.

    - Нет, там се­год­ня с ут­ра мно­го на­ро­ду, - от­ве­ти­ла Джейн. - Там спо­кой­но не по­го­во­ришь.

    Ей сов­сем не хо­те­лось по­ка­зы­вать Ру­ди все­му Клу­бу.

    Вверх-вниз пе­ре­бе­га­ли гам­мы. Из рас­к­ры­то­го ок­на свер­ху пос­лы­шал­ся го­лос Джо­ан­ны, да­ющей урок мисс Хар­пер, по­ва­ри­хе, в те­че­ние то­го по­лу­ча­са, ког­да вос­к­рес­ный око­рок еще ра­но са­жать в ду­хов­ку.

    - Вот пос­лу­шай­те:



    Ах! Под­сол­нух! Что за жре­бий -

    Мерить сол­н­ца шаг днев­ной

    И грус­тить о зной­ном не­бе

    Над бла­жен­ною стра­ной [17].

 

    - Те­перь вы, - ска­за­ла Джо­ан­на. - Чет­вер­тую стро­ку, по­жа­луй­с­та, в за­мед­лен­ном тем­пе. Ду­май­те при этом о бла­жен­ной стра­не.

    Ах! Под­сол­нух!…

    Девушки из дор­ту­ара, рас­сы­пав­шись по тер­ра­се пе­ред гос­ти­ной, ще­бе­та­ли, как стай­ка птиц. Гам­мы лег­ко сбе­га­ли од­на за дру­гой.

    - Вот пос­лу­шай, - ска­зал Ру­ди. - «На­до, что­бы каж­дый пом­нил, как да­ле­ко и с ка­ким ду­ше­раз­ди­ра­ющим шу­мом мир от­пал от бла­го­да­ти - нас­толь­ко, что он вы­нуж­ден наз­на­чать для соб­с­т­вен­ной ох­ра­ны по­ли­ти­ков; нас­толь­ко, что его эмо­ции, будь то ут­рен­нее уми­рот­во­ре­ние или ноч­ные стра­хи…» Ты за­ме­ти­ла, - ска­зал Ру­ди, - как он вы­ра­жа­ет­ся? Он го­во­рит: мир от­пал от бла­го­да­ти. Вот по­че­му он не анар­хист, кста­ти ска­зать. Они его прог­на­ли, раз он бол­та­ет, как сын па­пы. Это же ка­кую ка­шу на­до иметь в го­ло­ве, что­бы на­зы­вать се­бя анар­хис­том; анар­хис­ты не раз­г­ла­голь­с­т­ву­ют о пер­во­род­ном гре­хе и то­му по­доб­ное; они приз­на­ют толь­ко ан­ти­об­щес­т­вен­ные ус­т­рем­ле­ния, без­н­рав­с­т­вен­ное по­ве­де­ние и то­му по­доб­ное. А на­ше­го Ни­ка Фар­рин­г­до­на за­но­сит сов­сем в дру­гую сто­ро­ну, кста­ти ска­зать.

    - Ты зо­вешь его Ни­ком? - спро­си­ла Джейн.

    - Иног­да в пив­нуш­ках - в «Пше­нич­ном сно­пе» или в «Хи­ме­ре» и то­му по­доб­ное - он был тог­да Ни­ком. Хо­тя один улич­ный тор­го­вец ве­ли­чал его мис­те­ром Фар­рин­г­до­ном. Ни­ко­лас ему го­во­рил: «Пой­ми ты, ме­ня же не Мис­те­ром крес­ти­ли», а тот опять за свое; этот па­рень был его друж­ком, кста­ти ска­зать.

    - И еще раз, - зву­чал го­лос Джо­ан­ны.



    Ах! Под­сол­нух! Что за жре­бий…

 

    - Вот пос­лу­шай, - про­дол­жал Ру­ди. - «Одна­ко на­до сфор­му­ли­ро­вать суть на­ших ус­т­рем­ле­ний. Нам не нуж­но пра­ви­тель­с­т­во. Нам не нуж­на па­ла­та об­щин. Пар­ла­мент дол­жен быть рас­пу­щен нав­сег­да. В на­шем дви­же­нии к со­вер­шен­но­му анар­хис­т­с­ко­му об­щес­т­ву нам дос­та­точ­но ве­ли­ких, но без­в­лас­т­ных об­щес­т­вен­ных ин­с­ти­ту­тов; нам дос­та­точ­но мо­нар­хии, обес­пе­чи­ва­ющей да­ро­вое по­лу­че­ние и пе­ре­да­чу по нас­лед­с­т­ву ти­ту­ла - вы­со­ко­го по­ло­же­ния и при­ви­ле­гий без влас­ти; цер­к­вей, удов­лет­во­ря­ющих ду­хов­ные пот­реб­нос­ти лю­дей; па­ла­ты лор­дов - для де­ба­тов и ре­ко­мен­да­ций; уни­вер­си­те­тов - для кон­суль­та­ций. Нам не нуж­ны ин­с­ти­ту­ты влас­ти. Прак­ти­чес­кие воп­ро­сы мог­ли бы ре­шать­ся об­щес­т­вом на мес­т­ном уров­не - че­рез му­ни­ци­па­ли­те­ты боль­ших и ма­лых го­ро­дов и де­ре­вень. Меж­ду­на­род­ные де­ла ве­лись бы раз­лич­ны­ми пред­с­та­ви­те­ля­ми на неп­ро­фес­си­ональ­ной ос­но­ве. Нам не нуж­ны про­фес­си­ональ­ные по­ли­ти­ки, рву­щи­еся к влас­ти. Ба­ка­лей­щик, врач, по­вар дол­ж­ны слу­жить сво­ей стра­не в пре­де­лах оп­ре­де­лен­но­го сро­ка, как при­сяж­ные в су­де. Уп­рав­лять на­ми мо­жет толь­ко об­щая во­ля че­ло­ве­чес­ких сер­дец. Из­жи­ла се­бя власть, а не без­в­лас­т­ные ин­с­ти­ту­ты, как нас пы­та­ют­ся убе­дить». Я за­дам те­бе воп­рос, - ска­зал Ру­ди, - прос­той воп­рос. Он хо­чет мо­нар­хии, он хо­чет анар­хии. Че­го же он хо­чет? Это во всей ис­то­рии ве­щи не­сов­мес­ти­мые. От­вет прост: у не­го в го­ло­ве ка­ша.

    - А сколь­ко лет бы­ло то­му улич­но­му тор­гов­цу? - спро­си­ла Джейн.

    - И еще раз, - до­нес­ся из ок­на свер­ху го­лос Джо­ан­ны.

    Дороти Мар­кэм сто­яла с де­вуш­ка­ми на за­ли­той сол­н­цем тер­ра­се. Она рас­ска­зы­ва­ла оче­ред­ную не­бы­ли­цу:

    - …Один-един­с­т­вен­ный раз ме­ня сбро­си­ла ло­шадь - я так шмяк­ну­лась, что ис­к­ры из глаз.

    - Ка­ким мес­том ты упа­ла?

    - А ты как ду­ма­ешь?

    Девушка за ро­ялем пе­рес­та­ла иг­рать и с сос­ре­до­то­чен­ным ви­дом скла­ды­ва­ла но­ты.

    - Я по­шел, - ска­зал Ру­ди, взгля­нув на ча­сы. - У ме­ня де­ло­вая встре­ча в ба­ре.

    Он встал и еще раз, преж­де чем вер­нуть ру­ко­пись, по­лис­тал стра­ни­цы ма­ши­но­пис­но­го тек­с­та. За­тем про­из­нес пе­чаль­но:

    - Ни­ко­лас мой при­ятель, но, к со­жа­ле­нию, дол­жен за­ме­тить, мыс­ли­тель он ни­ку­дыш­ный, кста­ти ска­зать. Вот по­жа­луй­с­та, пос­лу­шай: «Есть до­ля ис­ти­ны в рас­п­рос­т­ра­нен­ном пред­с­тав­ле­нии об анар­хис­те как о ди­ком че­ло­ве­ке с са­мо­дель­ной бом­бой в кар­ма­не. В на­ше вре­мя этой бом­бой, про­из­ве­ден­ной в под­поль­ной мас­тер­с­кой во­об­ра­же­ния, мо­жет на де­ле стать толь­ко од­но: нас­меш­ка».

    Джейн ска­за­ла:

    - Сло­во «толь­ко» тут не зву­чит, луч­ше на­пи­сать «лишь». Я это ис­п­рав­лю, Ру­ди.



* * *

 

    Таков пор­т­рет ве­ли­ко­му­че­ни­ка в юнос­ти, пред­с­тав­ший пе­ред Джейн в вос­к­рес­ное ут­ро меж­ду дву­мя пе­ре­ми­ри­ями в со­рок пя­том го­ду, в дни все­об­щей бед­нос­ти. Джейн, ко­то­рой суж­де­но бы­ло впос­лед­с­т­вии ис­ка­зить этот пор­т­рет са­мым при­чуд­ли­вым об­ра­зом, тог­да прос­то чув­с­т­во­ва­ла, что, об­ща­ясь с Ни­ко­ла­сом, она соп­ри­ка­са­ет­ся с чем-то не­обыч­ным, ин­тел­лек­ту­аль­ным и бо­гем­ным. Пре­неб­ре­жи­тель­ное от­но­ше­ние к не­му Ру­ди ри­ко­ше­том от­с­ка­ки­ва­ло в ее гла­зах на са­мо­го Ру­ди. Джейн чув­с­т­во­ва­ла, что слиш­ком мно­го зна­ет о Ру­ди, что­бы его ува­жать, и бы­ла изум­ле­на, вы­яс­нив, что меж­ду ним и Ни­ко­ла­сом в са­мом де­ле су­щес­т­во­ва­ло что-то вро­де Друж­бы, тя­ну­щей­ся из прош­ло­го.

    Тем вре­ме­нем Ни­ко­лас про­из­вел не­ко­то­рое впе­чат­ле­ние на де­ву­шек со скром­ны­ми сред­с­т­ва­ми, а они - на не­го. Тог­да он еще не спал с Се­ли­ной теп­лы­ми лет­ни­ми но­ча­ми на кры­ше, ку­да он вы­ле­зал с чер­да­ка со­сед­ней гос­ти­ни­цы, за­ня­той аме­ри­кан­ца­ми, а она - че­рез уз­кое ок­но, и ему не до­ве­лось еще стать сви­де­те­лем не­ве­ро­ят­но­го жес­то­ко­сер­дия, ко­то­рое зас­та­ви­ло его не­воль­но сде­лать неп­ри­выч­ный жест - пе­рек­рес­тить­ся. Тог­да Ни­ко­лас еще был сот­руд­ни­ком ве­дом­с­т­ва, яв­ляв­ше­го­ся ле­вой ру­кой Ми­нис­тер­с­т­ва инос­т­ран­ных дел, чья пра­вая ру­ка не зна­ла, что де­ла­ет ле­вая. Оно ра­бо­та­ло на раз­вед­ку. Пос­ле вы­сад­ки де­сан­та в Нор­ман­дии Ни­ко­ла­са нес­коль­ко раз по­сы­ла­ли с за­да­ни­ем во Фран­цию. Те­перь у его под­раз­де­ле­ния поч­ти не ос­та­лось ра­бо­ты, и оно свер­ты­ва­ло свою де­ятель­ность. Этот про­цесс был соп­ря­жен с раз­ны­ми труд­нос­тя­ми, с пе­ре­ме­ще­ни­ем бу­маг и лю­дей из кон­то­ры в кон­то­ру, осо­бен­но мно­го пе­ре­ме­ще­ний про­из­во­ди­лось меж­ду бри­тан­с­ким и аме­ри­кан­с­ким от­де­ле­ни­ями раз­вед­ки в Лон­до­не. У Ни­ко­ла­са бы­ла кое-как об­с­тав­лен­ная од­но­ком­нат­ная квар­ти­ра в Фу­ле­ме. Все это ему нас­ку­чи­ло.



* * *

 

    - Ру­ди, у ме­ня но­вость, - ска­за­ла Джейн.

    - По­дож­ди ми­ну­точ­ку, не ве­шай труб­ку, ко мне по­ку­па­тель.

    - Ну так я пе­рез­во­ню по­поз­же. Я то­роп­люсь. Я толь­ко хо­те­ла те­бе ска­зать, что по­гиб Ни­ко­лас Фар­рин­г­дон. Пом­нишь, он так и не опуб­ли­ко­вал свою кни­гу - от­дал ру­ко­пись те­бе. Те­перь она, воз­мож­но, что-ни­будь сто­ит, и я по­ду­ма­ла…

    - Ник по­гиб? Будь доб­ра, не ве­шай труб­ку, Джейн. Тут по­ку­па­тель при­шел за книж­кой. Не ве­шай труб­ку.

    - Я поз­во­ню по­поз­же.



* * *

 

    Потом Ни­ко­лас при­шел в Клуб по­ужи­нать.



    Подумал я о юном Чат­тер­то­не,

    Что в сла­ве ки­нул нас на пол­пу­ти…

 

    - Что это?

    - Это Джо­ан­на Чайлд да­ет уро­ки дек­ла­ма­ции, вам на­до с ней поз­на­ко­мить­ся.

    Щебет в раз­ных кон­цах гос­ти­ной, сво­е­об­раз­ный го­лос Джо­ан­ны, оба­яние бед­нос­ти и мо­ло­дос­ти этих де­ву­шек в гос­ти­ной, ок­ле­ен­ной ко­рич­не­вы­ми обо­ями, Се­ли­на, свер­нув­ша­яся в крес­ле как рос­кош­ное длин­ное боа, - все это вдруг от­ку­да ни возь­мись по­то­ком об­ру­ши­лось на Ни­ко­ла­са. Пос­ле длив­шей­ся ме­ся­ца­ми ску­ки он упи­вал­ся но­вы­ми впе­чат­ле­ни­ями, хо­тя в дру­гое вре­мя, воз­мож­но, ему бы и здесь ста­ло скуч­но. Че­рез нес­коль­ко дней он взял Джейн с со­бой на ве­че­рин­ку, что­бы она поз­на­ко­ми­лась с ин­те­ре­со­вав­ши­ми ее людь­ми - с мо­ло­ды­ми по­эта­ми муж­с­ко­го по­ла в вель­ве­то­вых брю­ках и мо­ло­ды­ми по­эта­ми жен­с­ко­го по­ла с во­ло­са­ми до та­лии или, по край­ней ме­ре, с осо­ба­ми жен­с­ко­го по­ла, ко­то­рые пе­ре­пе­ча­ты­ва­ют сти­хи на ма­шин­ке и спят с по­эта­ми, что в сущ­нос­ти од­но и то же. Ни­ко­лас приг­ла­сил Джейн по­ужи­нать к Бер­то­рел­ли, по­том взял ее с со­бой на чте­ние сти­хов, про­ис­хо­див­шее в сня­том спе­ци­аль­но для это­го по­ме­ще­нии на Фу­лем-ро­уд, от­ку­да от­п­ра­вил­ся с ней на ве­че­рин­ку, прих­ва­тив еще нес­коль­ко че­ло­век, при­сут­с­т­во­вав­ших на чте­нии. Один из по­этов, о ко­то­ром все бы­ли очень вы­со­ко­го мне­ния, на­шел се­бе ра­бо­ту в «Ассо­ши­эй­тед ньюс» на Флит-ст­рит; в честь это­го он ку­пил се­бе па­ру рос­кош­ных пер­ча­ток из сви­ной ко­жи и те­перь с гор­дос­тью всем их по­ка­зы­вал. На по­эти­чес­ком сбо­ри­ще ца­ри­ла ат­мос­фе­ра соп­ро­тив­ле­ния все­му ми­ру. По­эты, по-ви­ди­мо­му, по­ни­ма­ли друг дру­га, по­ви­ну­ясь не­ко­ему ин­с­тин­к­ту, слов­но меж­ду ни­ми су­щес­т­во­ва­ла тай­ная до­го­во­рен­ность, - по­эт с пер­чат­ка­ми на­вер­ня­ка не стал бы так от­к­ро­вен­но хвас­тать­ся сво­ими по­эти­чес­ки­ми пер­чат­ка­ми и ждать, что его так же хо­ро­шо пой­мут на Флит-ст­рит или где бы то ни бы­ло еще. Из при­сут­с­т­ву­ющих муж­чин не­ко­то­рые бы­ли де­мо­би­ли­зо­ва­ны из нес­т­ро­евых час­тей. Не­ко­то­рые - неп­ри­год­ны к во­ен­ной служ­бе по оче­вид­ным при­чи­нам - тик ли­це­вых мус­ку­лов, сла­бое зре­ние или хро­мо­та. Кто-то еще но­сил во­ен­ную фор­му. Ни­ко­лас уво­лил­ся из ар­мии че­рез ме­сяц пос­ле вы­сад­ки в Дюн­кер­ке, в ко­то­рой не учас­т­во­вал из-за ра­не­ния боль­шо­го паль­ца ру­ки; из ар­мии его уво­ли­ли по при­чи­не лег­ко­го нер­в­но­го рас­строй­с­т­ва, пе­ре­не­сен­но­го в те­че­ние ме­ся­ца пос­ле Дюн­кер­ка.

    На сбо­ри­ще по­этов Ни­ко­лас дер­жал­ся особ­ня­ком, но, хо­тя он весь­ма сдер­жан­но здо­ро­вал­ся со сво­ими зна­ко­мы­ми, чув­с­т­во­ва­лось, он хо­чет, что­бы Джейн по­лу­чи­ла здесь пол­ное удо­воль­с­т­вие. На са­мом де­ле он хо­тел, что­бы она сно­ва приг­ла­си­ла его в Клуб, - эта до­гад­ка осе­ни­ла ее к кон­цу ве­че­ра.

    Поэты чи­та­ли каж­дый по два сти­хот­во­ре­ния, им ап­ло­ди­ро­ва­ли. Ко­му-то из них в даль­ней­шем суж­де­но бы­ло сой­ти с по­эти­чес­ко­го го­ри­зон­та, ка­нуть в деб­ри пив­ных Со­хо и за­те­рять­ся в обыч­ной ку­терь­ме око­ло­ли­те­ра­тур­ной жиз­ни. Не­ко­то­рые, ода­рен­ные мно­ги­ми та­лан­та­ми, со вре­ме­нем не вы­дер­жи­ва­ли, бро­са­ли по­эзию и ухо­ди­ли в рек­лам­ное или из­да­тель­с­кое де­ло, от­ча­ян­но не­на­ви­дя ли­те­ра­то­ров. Дру­гие, до­бив­шись ус­пе­ха, как это ни па­ра­док­саль­но, не всег­да про­дол­жа­ли пи­сать сти­хи или пи­са­ли не толь­ко сти­хи.

    Один из этих мо­ло­дых по­этов, Эрнст Клей­мор, в шес­ти­де­ся­тые го­ды стал под­поль­ным бир­же­вым мак­ле­ром, по буд­ням кру­тил­ся в Си­ти, а три вос­к­ре­сенья в ме­сяц про­во­дил в сво­ей за­го­род­ной ре­зи­ден­ции - в до­ме из че­тыр­над­ца­ти ком­нат, где, иг­но­ри­руя же­ну, уеди­нив­шись в ка­би­не­те, пи­сал «Мыс­ли», - и раз в ме­сяц уда­лял­ся на вос­к­ре­сенье в мо­нас­тырь. В те же шес­ти­де­ся­тые Эрнст Клей­мор чи­тал в пос­те­ли пе­ред сном по книж­ке в не­де­лю и вре­мя от вре­ме­ни по­сы­лал в ре­дак­ции от­зы­вы на книж­ные ре­цен­зии: «Сэр, воз­мож­но, я ту­пой, но я про­чи­тал Ва­шу ре­цен­зию на…»; поз­д­нее он опуб­ли­ко­вал три не­боль­шие фи­ло­соф­с­кие книж­ки, очень до­ход­чи­во на­пи­сан­ные; а в тот ве­чер, ле­том со­рок пя­то­го, Клей­мор, тем­ног­ла­зый мо­ло­дой по­эт, толь­ко что про­чи­тал хрип­лым силь­ным го­ло­сом вто­рое сти­хот­во­ре­ние:



    В ночь го­лу­бо­го мя­те­жа путь го­лу­би­ный мой

    Я от мо­гил люб­ви про­бил в при­ют мой,

    В ло­но, что жаж­да­ло при­нять вос­став­ший мой… [18]

 

    Он при­над­ле­жал к кос­ми­чес­кой шко­ле по­этов. По его по­ве­де­нию и внеш­нос­ти Джейн оп­ре­де­ли­ла, что он не го­мик, и ни­как не мог­ла ре­шить, за­вя­зать ли с ним зна­ком­с­т­во на бу­ду­щее или про­дол­жать дер­жать­ся Ни­ко­ла­са. Ей уда­лось сов­мес­тить и то и дру­гое: Ни­ко­лас при­вел это­го смуг­ло­го хрип­ло­го­ло­со­го по­эта, это­го бу­ду­ще­го бир­же­во­го мак­ле­ра, на сос­то­яв­шу­юся пос­ле чте­ний ве­че­рин­ку, где Джейн смог­ла ус­ло­вить­ся с ним о встре­че, преж­де чем Ни­ко­лас от­вел ее в сто­ро­ну и про­дол­жил рас­спро­сы о та­ин­с­т­вен­ной жиз­ни Клу­ба прин­цес­сы Тэк­с­кой.

    - Это прос­то пан­си­он для де­ву­шек, - ска­за­ла Джейн, - и боль­ше ни­че­го.

    Пиво по­да­ва­лось в бан­ках из-под ва­ренья - пи­жон­с­т­во выс­шей мар­ки, пос­коль­ку бан­ки из-под ва­ренья бы­ли тог­да го­раз­до боль­шим де­фи­ци­том, чем ста­ка­ны и круж­ки. Ве­че­рин­ка про­ис­хо­ди­ла в Хам­п­с­те­де. Бы­ло люд­но и душ­но. Хо­зя­ева, по сло­вам Ни­ко­ла­са, бы­ли про­ком­му­нис­ти­чес­ки нас­т­ро­ен­ные ин­тел­лек­ту­алы. Ни­ко­лас про­вел Джейн на­верх в спаль­ню, где они се­ли на край не­зас­те­лен­ной кро­ва­ти и ста­ли смот­реть - он с фи­ло­соф­с­кой ус­та­лос­тью, она с вос­тор­гом но­во­об­ра­щен­ной пред­с­та­ви­тель­ни­цы бо­ге­мы - на го­лые дос­ки по­ла. Хо­зя­ева до­ма, ска­зал Ни­ко­лас, яв­но про­ком­му­нис­ти­чес­ки нас­т­ро­ен­ные ин­тел­лек­ту­алы, о чем мож­но су­дить по ба­та­рее пу­зырь­ков с ле­кар­с­т­ва­ми от дис­пеп­сии на по­лоч­ке в ван­ной. Он по­обе­щал по­ка­зать ей эти ле­кар­с­т­ва пе­ред тем, как они спус­тят­ся вниз к ос­таль­ным гос­тям. Хо­зя­ева, по сло­вам Ни­ко­ла­са, по­ня­тия не име­ли о том, что у них в до­ме гос­ти.

    - Рас­ска­жи мне о Се­ли­не, - поп­ро­сил Ни­ко­лас.

    Темные во­ло­сы Джейн бы­ли за­ко­ло­ты на за­тыл­ке. У нее бы­ло ши­ро­кое ли­цо. Прив­ле­ка­тель­ной в ней бы­ла толь­ко мо­ло­дость и та бес­ко­неч­ная ду­шев­ная не­опыт­ность, ко­то­рой она в се­бе не соз­на­ва­ла. Сей­час она за­бы­ла, что в ее обя­зан­нос­ти вхо­дит де­мо­ра­ли­зо­вать Ни­ко­ла­са как ли­те­ра­то­ра, и, воп­ре­ки дол­гу, от­нес­лась к не­му как к ге­нию, ко­то­рым он спус­тя не­де­лю сам объ­явил се­бя в пись­ме, под­де­лан­ном ею по его прось­бе от ли­ца Чар­л­за Мор­га­на [19]. Ни­ко­лас же ре­шил дос­та­вить Джейн как мож­но боль­ше удо­воль­с­т­вия, толь­ко что не спать с ней, - у не­го бы­ло две це­ли: из­дать кни­гу и стать сво­им че­ло­ве­ком в Клу­бе прин­цес­сы Тэк­с­кой во­об­ще, а в час­т­нос­ти сбли­зить­ся с Се­ли­ной.

    - Рас­ска­жи мне еще о Се­ли­не.

    Джейн ни тог­да, ни поз­д­нее так и не по­ня­ла, что из пер­во­го по­се­ще­ния Клу­ба Ни­ко­лас вы­нес по­эти­чес­кий об­раз, ко­то­рый те­перь драз­нил его во­об­ра­же­ние и не­от­с­туп­но тре­бо­вал от не­го но­вых под­роб­нос­тей, как сам Ни­ко­лас тре­бо­вал их от Джейн. Она не зна­ла, что его то­мят ску­ка и не­до­воль­с­т­во ус­т­рой­с­т­вом об­щес­т­ва. Клуб прин­цес­сы Тэк­с­кой не ка­зал­ся ей ми­ни­атюр­ной мо­делью иде­аль­но­го об­щес­т­ва, ско­рее на­обо­рот. Прек­рас­ная без­дум­ная бед­ность зо­ло­то­го ве­ка не име­ла ни­че­го об­ще­го с жиз­нью в пле­ну у счет­чи­ка, ко­то­рая для лю­бой здра­во­мыс­ля­щей де­вуш­ки бы­ла все­го лишь вы­нуж­ден­ным не­удоб­с­т­вом в ожи­да­нии луч­ших вре­мен.



    Стройно-звучные на­пе­вы

    Раз ус­лы­шал я во сне,

    Абиссинской неж­ной де­вы [20], -

 

    вспомнил Ни­ко­лас го­лос, до­нес­ший­ся до гос­ти­ной Клу­ба с ду­но­ве­ни­ем ве­чер­ней прох­ла­ды. Ни­ко­лас поп­ро­сил:

    - Рас­ска­жи мне о де­вуш­ке, ко­то­рая да­ет уро­ки дек­ла­ма­ции.

    - О Джо­ан­не? Вы неп­ре­мен­но дол­ж­ны с ней поз­на­ко­мить­ся.

    - Рас­ска­жи, как в Клу­бе за­ни­ма­ют друг у дру­га на­ря­ды.

    Джейн об­ду­мы­ва­ла, что мож­но вы­тор­го­вать в об­мен на ин­те­ре­су­ющую его ин­фор­ма­цию. Вни­зу без них шла ве­че­рин­ка. До­ща­тый пол у нее под но­га­ми и сте­ны в пят­нах не обе­ща­ли ос­тать­ся в па­мя­ти сви­де­те­ля­ми счас­т­ли­вых со­бы­тий. Джейн ска­за­ла:

    - На­до бы нам по­го­во­рить о Ва­шей кни­ге. У нас с Джор­д­жем есть по ней воп­ро­сы.

    Николас си­дел раз­ва­лясь на не­зас­те­лен­ной кро­ва­ти и рас­се­ян­но ду­мал о том, что на­до бы сос­та­вить ка­кой-то план обо­ро­ны от Джор­д­жа. Его бан­ка из-под ва­ренья бы­ла уже пус­та. Он про­из­нес:

    - Рас­ска­жи мне еще о Се­ли­не. Чем она за­ни­ма­ет­ся кро­ме то­го, что ра­бо­та­ет сек­ре­тар­шей у го­ми­ка?

    Джейн не зна­ла, нас­коль­ко уже опь­яне­ла, и не мог­ла зас­та­вить се­бя под­нять­ся, что­бы это про­ве­рить.

    - При­хо­ди­те в вос­к­ре­сенье в Клуб обе­дать.

    По вос­к­ре­сень­ям обед для гос­тей был на Два с по­ло­ви­ной шил­лин­га до­ро­же; Джейн счи­та­ла, что мог­ла бы по­пасть с Ни­ко­ла­сом на дру­гие ве­че­рин­ки, где в уз­ком кру­гу со­би­ра­ют­ся сов­ре­мен­ные по­эты, но она по­доз­ре­ва­ла, что он хо­чет приг­ла­сить Се­ли­ну, и так оно и бы­ло; Джейн по­ду­ма­ла, что он, на­вер­ное, за­хо­чет спать с Се­ли­ной, и, пос­коль­ку та уже спа­ла с дву­мя муж­чи­на­ми, Джейн не пред­ви­де­ла тут пре­пят­с­т­вий. Ей ста­ло грус­т­но при мыс­ли, что весь его ин­те­рес к Клу­бу и да­же смысл их си­де­ния в этой уны­лой ком­на­те сво­дил­ся к его же­ла­нию спать с Се­ли­ной. Она спро­си­ла:

    - Ка­кие кус­ки вы счи­та­ете са­мы­ми важ­ны­ми?

    - Ка­кие кус­ки?

    - В ва­шей кни­ге, - ска­за­ла она. - Я имею в ви­ду «Свя­тую суб­бо­ту». Джордж ищет ге­ния. Этот ге­ний, на­вер­ное, вы.

    - Там все важ­но.

    У Ни­ко­ла­са тут же соз­рел план: под­де­лать пись­мо от ка­кой-ни­будь пот­ря­са­ющей зна­ме­ни­тос­ти, где бу­дет ска­за­но, что его кни­га - ге­ни­аль­ное про­из­ве­де­ние. Не то что­бы он сам в ка­кой-то сте­пе­ни в это ве­рил; он не при­вык тра­тить се­бя на раз­мыш­ле­ния о та­ких рас­п­лыв­ча­тых ве­щах, как ге­ни­аль­ность. Но он всег­да сра­зу оп­ре­де­лял, ка­кое сло­во мо­жет ему при­го­дить­ся, и, по­няв, ку­да кло­нит Джейн, тут же сос­та­вил свой план.

    - Пов­то­ри еще раз эти уди­ви­тель­ные За­по­ве­ди, ко­то­рые про­из­но­сит Се­ли­на.

    - Пол­ное са­мо­об­ла­да­ние, спо­кой­с­т­вие и не­воз­му­ти­мость, как внеш­няя, так и внут­рен­няя, сдер­жан­ность и еще раз сдер­жан­ность, не­за­ви­си­мо от об­щес­т­ва, ко­то­рое вас ок­ру­жа­ет. Эле­ган­т­ное платье, бе­зуп­реч­ный… О Бо­же, - ска­за­ла Джейн, - как я ус­та­ла вы­ко­вы­ри­вать мяс­ной фарш из кар­то­фель­ной за­пе­кан­ки, ко­пать­ся вил­кой в та­рел­ке, от­де­лять кус­ки мя­са от кар­тош­ки. Вы не пред­с­тав­ля­ете се­бе, что это зна­чит, ког­да на­до есть, что­бы не уме­реть с го­ло­ду, и в то же вре­мя из­бе­гать жи­ров и уг­ле­во­дов.

    Николас с неж­нос­тью ее по­це­ло­вал. Он по­чув­с­т­во­вал, что, в кон­це кон­цов, и в Джейн, воз­мож­но, есть что-то прив­ле­ка­тель­ное: ведь скры­тая прив­ле­ка­тель­ность ча­ще все­го об­на­ру­жи­ва­ет­ся в бес­ц­вет­ном соз­да­нии, ког­да у не­го не­воль­но вы­ры­ва­ют­ся жа­ло­бы на судь­бу.

    Джейн ска­за­ла:

    - Мой мозг нуж­да­ет­ся в пи­та­нии.

    Николас по­обе­щал дос­тать для нее па­ру ней­ло­но­вых чу­лок у сво­его сос­лу­жив­ца-аме­ри­кан­ца. Го­лые но­ги Джейн бы­ли пок­ры­ты тем­ны­ми во­ло­са­ми. Ни­ко­лас дал ей шесть та­ло­нов на одеж­ду из сво­ей та­лон­ной книж­ки. Он пред­ло­жил ей яй­цо из пай­ка, ко­то­рый он по­лу­чит на сле­ду­ющей не­де­ле. Джейн ска­за­ла:

    - Ваш мозг то­же нуж­да­ет­ся в пи­та­нии.

    - Я зав­т­ра­каю в аме­ри­кан­с­кой сто­ло­вой, - от­ве­чал Ни­ко­лас. - Там да­ют яй­ца и апель­си­но­вый сок.

    Джейн сог­ла­си­лась при­нять яй­цо. По нор­ме по­ла­га­лось од­но яй­цо на че­ло­ве­ка в не­де­лю - на­чи­нал­ся са­мый труд­ный пе­ри­од нор­ми­ро­ва­ния про­дук­тов: те­перь нуж­но бы­ло снаб­жать ос­во­бож­ден­ные стра­ны. В ком­на­те у Ни­ко­ла­са бы­ла га­зо­вая го­рел­ка, на ко­то­рой он го­то­вил се­бе ужин, ког­да бы­вал до­ма и вспо­ми­нал о еде.

    - Мо­гу от­дать те­бе весь мой чай - я пью ко­фе. Мне его да­ют аме­ри­кан­цы, - ска­зал он.

    Джейн от­ве­ти­ла, что чай - это очень кста­ти. Чаю вы­да­ва­ли две ун­ции в од­ну не­де­лю и три - в дру­гую, по­пе­ре­мен­но. Чай мог при­го­дить­ся для об­ме­на. Джейн по­чув­с­т­во­ва­ла, что в слу­чае с Ни­ко­ла­сом ей при­дет­ся при­нять сто­ро­ну ав­то­ра и как-ни­будь про­вес­ти Джор­д­жа. Ни­ко­лас был нас­то­ящий ху­дож­ник, тон­кая на­ту­ра. А Джордж - все­го-нав­се­го из­да­тель. Не ме­ша­ло бы прос­ве­тить Ни­ко­ла­са нас­чет то­го, что при­дир­ки Джор­д­жа к ру­ко­пи­си - это так­ти­чес­кий при­ем.

    - Пой­дем вниз, - ска­зал Ни­ко­лас.

    Дверь от­к­ры­лась, на по­ро­ге сто­ял Ру­ди Би­теш и смот­рел на них. Ру­ди всег­да был трез­вым.

    - Ру­ди! - вос­к­лик­ну­ла Джейн с не­обы­чай­ной ра­дос­тью. Ей при­ят­но бы­ло по­ка­зать, что у нее здесь то­же есть зна­ко­мые. Зна­чит, она то­же при­над­ле­жит к это­му кру­гу.

    - Так-так, - про­из­нес Ру­ди. - Как твои де­ла сей­час, Ник, кста­ти ска­зать?

    Николас от­ве­тил, что вре­мен­но об­с­лу­жи­ва­ет аме­ри­кан­цев.

    Руди рас­сме­ял­ся, как ста­рый ци­ник, и ска­зал, что сам то­же мог бы ра­бо­тать на аме­ри­кан­цев, ес­ли бы хо­тел сбыть свой то­вар.

    - Ка­кой то­вар? - спро­сил Ни­ко­лас.

    - Свое чес­т­ное стрем­ле­ние пос­вя­тить се­бя де­лу ми­ра, - от­ве­тил Ру­ди. - Пош­ли вниз, кста­ти ска­зать, и хва­тит об этом.

    Спускаясь по лес­т­ни­це, он спро­сил Ни­ко­ла­са:

    - Ты вы­пус­ка­ешь кни­гу у Тро­ви­са-Мью? Мне Джейн го­во­ри­ла.

    Джейн пос­пеш­но пе­ре­би­ла его - по­ка он не ус­пел про­го­во­рить­ся, что чи­тал ру­ко­пись:

    - Это кни­га об анар­хиз­ме.

    Руди спро­сил Ни­ко­ла­са:

    - Ты все еще ув­ле­ка­ешь­ся анар­хиз­мом, кста­ти ска­зать?

    - Да, но не анар­хис­та­ми, кста­ти ска­зать, - от­ве­тил Ни­ко­лас.



* * *

 

    - Как он по­гиб, кста­ти ска­зать? - спро­сил Ру­ди.

    - Го­во­рят, му­че­ни­чес­кой смер­тью, - от­ве­ти­ла Джейн.

    - На Га­ити? Но как это про­изош­ло?

    - Я знаю толь­ко то, что со­об­ща­ют те­лег­раф­ные аген­т­с­т­ва. По све­де­ни­ям Рей­тер, это мес­т­ное вос­ста­ние. «Ассо­ши­эй­тед ньюс» толь­ко что пе­ре­да­ли не­боль­шое со­об­ще­ние… Я по­ду­ма­ла о ру­ко­пи­си «Свя­той суб­бо­ты».

    - Она у ме­ня. Ес­ли он прос­ла­вит­ся из-за сво­ей ги­бе­ли, я най­ду ее. Как он по­гиб?…

    - Не слы­шу те­бя, в труб­ке тре­щит что-то…

    - Как он по­гиб?… Ка­ким об­ра­зом?

    - Она бу­дет сто­ить не­ма­лых де­нег, Ру­ди.

    - Я най­ду ее. Те­ле­фон ба­рах­лит, кста­ти ска­зать. Ты ме­ня слы­шишь? Как он по­гиб?…

    - …хи­жи­на…

    - Не слы­шу…

    - …в до­ли­не…

    - Го­во­ри гром­че.

    - …в паль­мо­вой ро­ще… без­людье… был ба­зар­ный день, все уш­ли на ры­нок.

    - Я най­ду ее. Для «Свя­той суб­бо­ты» те­перь, на­вер­ное, бу­дет ры­нок. Они что, пок­ло­ня­лись ему, кста­ти ска­зать?

    - Вро­де бы он пы­тал­ся ис­ко­ре­нить мес­т­ные ве­ро­ва­ния. Они там вы­го­ня­ют мно­гих ка­то­ли­чес­ких мис­си­оне­ров.

    - Не раз­бе­ру ни сло­ва. Я поз­во­ню те­бе ве­че­ром, Джейн. На­до бу­дет встре­тить­ся.



ГЛАВА 5

 

    В гос­ти­ную вош­ла Се­ли­на, ее вы­со­кая го­лу­бая шля­па с по­ля­ми и туф­ли на вы­со­кой тан­кет­ке бы­ли данью фран­цуз­с­кой мо­де, сим­во­ли­зи­ро­вав­шей, как счи­та­лось, Соп­ро­тив­ле­ние. Бы­ло вос­к­рес­ное ут­ро, бли­же к по­луд­ню. Се­ли­на толь­ко что чин­но про­гу­ли­ва­лась с Грег­ги по до­рож­кам Кен­син­г­тон­с­ко­го пар­ка.

    Она сня­ла шля­пу и по­ло­жи­ла на ди­ван воз­ле се­бя. Она ска­за­ла:

    - Я приг­ла­си­ла на обед Фе­лик­са.

    Феликс, он же пол­ков­ник Дж. Фе­ликс До­белл, был ше­фом от­де­ла аме­ри­кан­с­кой раз­вед­ки, за­ни­мав­ше­го вер­х­ний этаж со­сед­ней с Клу­бом гос­ти­ни­цы. По­бы­вав в чис­ле дру­гих приг­ла­шен­ных в Клу­бе на тан­цах, он ос­та­но­вил свой вы­бор на Се­ли­не.

    Джейн ска­за­ла:

    - А я к обе­ду жду Ни­ко­ла­са Фар­рин­г­до­на.

    - Так он же при­хо­дил на этой не­де­ле.

    - И еще при­дет. Я с ним на ве­че­рин­ке бы­ла.

    - Вот и хо­ро­шо, - ска­за­ла Се­ли­на. - Он мне пон­ра­вил­ся.

    Джейн ска­за­ла:

    - Ни­ко­лас ра­бо­та­ет на аме­ри­кан­с­кую раз­вед­ку. Он, на­вер­ное, зна­ет тво­его пол­ков­ни­ка.

    Выяснилось, что муж­чи­ны нез­на­ко­мы. Они си­де­ли за сто­ли­ком на чет­ве­рых с де­вуш­ка­ми, и те как хо­зяй­ки об­с­лу­жи­ва­ли их, при­но­ся та­рел­ки от ок­на раз­да­чи. По вос­к­ре­сень­ям обед был го­раз­до луч­ше, чем в дру­гие дни. Ког­да од­на из де­ву­шек под­ни­ма­лась, что­бы при­нес­ти оче­ред­ное блю­до, Фе­ликс До­белл уч­ти­во прив­с­та­вал с мес­та и сно­ва са­дил­ся. Ни­ко­лас, по­ка его об­с­лу­жи­ва­ли, си­дел раз­ва­лясь, как ан­г­ли­ча­нин, об­ла­да­ющий dro­its de se­ig­ne­ur [21].

    Администраторша, вы­со­кая жен­щи­на с зем­лис­тым ли­цом, как всег­да оде­тая в се­рое, объ­яви­ла, что во втор­ник «член пар­ла­мен­та от кон­сер­ва­тив­ной пар­тии про­ве­дет в Клу­бе пред­вы­бор­ную дис­кус­сию».

    Николас ши­ро­ко улыб­нул­ся, и от, это­го его про­дол­го­ва­тое смуг­лое ли­цо ста­ло еще прив­ле­ка­тель­нее. Ему яв­но пон­ра­ви­лась идея про­ве­де­ния дис­кус­сии, и он ска­зал об этом пол­ков­ни­ку, ко­то­рый лю­без­но с ним сог­ла­сил­ся. Пол­ков­ник яв­но был влюб­лен в весь Клуб це­ли­ком, Се­ли­на же ста­ла цен­т­ром и сре­до­то­чи­ем его влюб­лен­нос­ти. Ник­то из муж­чин, по­се­щав­ших Клуб прин­цес­сы Тэк­с­кой, не ос­та­вал­ся к не­му рав­но­душ­ным, и Ни­ко­лас то­же был ув­ле­чен, но, в от­ли­чие от дру­гих, в нем вско­лых­ну­лось его по­эти­чес­кое чув­с­т­во - до сте­пе­ни раз­д­ра­же­ния, по­то­му что, с иро­ни­ей наб­лю­дая за те­че­ни­ем соб­с­т­вен­ных мыс­лей, он соз­на­вал, что при­пи­сы­ва­ет этой сре­де об­раз, не­дос­туп­ный ее по­ни­ма­нию.

    Слышно бы­ло, как зем­лис­то-се­рая ад­ми­нис­т­ра­тор­ша раз­го­ва­ри­ва­ет с Грег­ги, си­дя­щей с ней за од­ним сто­ли­ком:

    - Зна­ете, Грег­ги, я не мо­гу быть в Клу­бе пов­сю­ду од­нов­ре­мен­но.

    - Толь­ко это и скра­ши­ва­ет на­шу жизнь, - ска­за­ла Джейн гос­тям.

    - Очень ори­ги­наль­ная мысль, - за­ме­тил аме­ри­кан­с­кий пол­ков­ник, но это от­но­си­лось к то­му, что пред­ло­жил Ни­ко­лас: они об­суж­да­ли по­ли­ти­чес­кие взгля­ды де­ву­шек Клу­ба.

    Николас пред­ло­жил:

    - На­до им ска­зать, что­бы они во­об­ще не го­ло­со­ва­ли, то есть убе­дить их во­об­ще не го­ло­со­вать. Мы впол­не обой­дем­ся без пра­ви­тель­с­т­ва. Дос­та­точ­но мо­нар­хии, па­ла­ты лор­дов и…

    Джейн си­де­ла со ску­ча­ющим ви­дом, она нес­коль­ко раз чи­та­ла этот ку­сок в ру­ко­пи­си, она пред­по­чи­та­ла об­суж­дать кон­к­рет­ных лю­дей, это всег­да дос­тав­ля­ло ей го­раз­до боль­шее удо­воль­с­т­вие, чем раз­го­вор на от­в­ле­чен­ные те­мы, ка­ким бы лег­ким и ори­ги­наль­ным он ни был, хо­тя Джейн, со сво­ими воз­вы­шен­ны­ми ус­т­рем­ле­ни­ями, ни­ког­да се­бе в этом не приз­на­ва­лась. Толь­ко дос­тиг­нув вер­ши­ны карь­еры - став ре­пор­тер­шей са­мо­го тол­с­то­го жен­с­ко­го жур­на­ла, - Джейн об­ре­ла свое ис­тин­ное мес­то в жиз­ни, по-преж­не­му на­хо­дясь в заб­луж­де­нии от­но­си­тель­но то­го, что она спо­соб-. на мыс­лить, хо­тя на са­мом де­ле прос­то де­ла­ла вид, что об­ла­да­ет та­кой спо­соб­нос­тью. А сей­час она си­де­ла за сто­лом ря­дом с Ни­ко­ла­сом и меч­та­ла, что­бы он пе­рес­тал бе­се­до­вать с пол­ков­ни­ком о поль­зе про­из­не­се­ния по­ли­ти­чес­ких ре­чей пе­ред де­вуш­ка­ми и о раз­лич­ных спо­со­бах мо­раль­но­го раз­ло­же­ния чле­нов Клу­ба. Джейн чув­с­т­во­ва­ла се­бя ви­но­ва­той от­то­го, что ей скуч­но. Се­ли­на же спо­кой­но рас­сме­ялась, ког­да Ни­ко­лас про­из­нес: «Мы мог­ли бы обой­тись без цен­т­раль­но­го пра­ви­тель­с­т­ва. От не­го пло­хо нам и, что еще ху­же, от не­го пло­хо по­ли­ти­кам…» Ни­ко­лас го­во­рил серь­ез­но - нас­коль­ко поз­во­лял его нас­меш­ли­вый ум, - и его сло­ва бы­ли яв­но очень серь­ез­но вос­п­ри­ня­ты пол­ков­ни­ком, ко­то­рый в от­вет по­че­му-то ска­зал:

    - А моя же­на Га­рет - то­же член об­щес­т­ва «Стра­жи нрав­с­т­вен­нос­ти» в на­шем го­ро­де. Она про­во­дит ог­ром­ную ра­бо­ту.

    Николас, на­пом­нив се­бе о поль­зе пол­но­го са­мо­об­ла­да­ния, спо­кой­с­т­вия и не­воз­му­ти­мос­ти, ре­шил от­нес­тись к за­яв­ле­нию пол­ков­ни­ка как к ра­зум­ной реп­ли­ке.

    - Кто та­кие «Стра­жи нрав­с­т­вен­нос­ти»? - по­ин­те­ре­со­вал­ся Ни­ко­лас.

    - Они выс­ту­па­ют за иде­алы чис­то­ты в се­мей­ных от­но­ше­ни­ях. Они бди­тель­но про­ве­ря­ют все пе­чат­ные ма­те­ри­алы. Мно­гие семьи в на­шем го­ро­де не ста­нут дер­жать до­ма кни­ги без штам­па «Стра­жей».

    Теперь Ни­ко­лас ра­зоб­рал­ся, в чем де­ло: пол­ков­ник ре­шил, что у не­го есть иде­алы, а иде­алы ас­со­ци­иро­ва­лись у пол­ков­ни­ка с де­ятель­нос­тью его же­ны Га­рет, дру­гих иде­алов он сра­зу при­пом­нить не смог. Толь­ко так мож­но бы­ло объ­яс­нить его реп­ли­ку. Джейн ре­ши­ла внес­ти в бе­се­ду яс­ность. Она ска­за­ла:

    - Ни­ко­лас - анар­хист.

    - Ну что вы, Джейн, - воз­ра­зил пол­ков­ник. - За­чем вы на­го­ва­ри­ва­ете на ва­ше­го дру­га?

    Селина уже на­ча­ла по­ни­мать: взгля­ды Ни­ко­ла­са слиш­ком ори­ги­наль­ны, что­бы он мог най­ти об­щий язык с людь­ми ее обыч­но­го ок­ру­же­ния. Она по­чув­с­т­во­ва­ла в его не­ор­ди­нар­нос­ти сла­бость, и та­кая сла­бость в прив­ле­ка­тель­ном муж­чи­не ей нра­ви­лась. Се­ли­на зна­ла еще дво­их муж­чин, то­же по-сво­ему уяз­ви­мых. Она не про­яв­ля­ла из­лиш­не­го ин­те­ре­са к это­му об­с­то­ятель­с­т­ву, по­ка не име­ла на­ме­ре­ния при­чи­нить им боль, а ес­ли и при­чи­ня­ла, то не­ча­ян­но. Ей нра­ви­лось, что ни тот ни дру­гой не стре­мит­ся зав­ла­деть ею без­раз­дель­но. По­это­му она спа­ла с ни­ми без вся­ких хло­пот. Был у Се­ли­ны и еще один пок­лон­ник, трид­ца­ти­пя­ти­лет­ний биз­нес­мен, он еще слу­жил в ар­мии, - очень бо­га­тый, у не­го сла­бос­тей не бы­ло. Он был соб­с­т­вен­ник, и Се­ли­на рас­счи­ты­ва­ла со вре­ме­нем вый­ти за не­го за­муж. А по­ка она смот­ре­ла на Ни­ко­ла­са, ко­то­рый вел бес­связ­ную бе­се­ду с пол­ков­ни­ком; Ни­ко­лас, ду­ма­ла она, воз­мож­но, ей при­го­дит­ся.

    Они пе­реш­ли в гос­ти­ную и ста­ли об­суж­дать, как про­вес­ти пос­ле­обе­ден­ное вре­мя; в кон­це кон­цов ре­ши­ли по­ехать за го­род на ма­ши­не пол­ков­ни­ка. К то­му вре­ме­ни он уже поп­ро­сил на­зы­вать его Фе­лик­сом.

    Ему бы­ло трид­цать два го­да. Он был один из двух Се­ли­ни­ных дру­зей со сла­бос­тя­ми. Его сла­бость сос­то­яла в неп­ре­одо­ли­мом стра­хе пе­ред же­ной - он при­ни­мал вся­чес­кие пре­дос­то­рож­нос­ти, что­бы не ока­зать­ся зас­тиг­ну­тым врас­п­лох в пос­те­ли с Се­ли­ной, ког­да они про­во­ди­ли за го­ро­дом уик-эн­ды, хо­тя же­на его в это вре­мя бы­ла в Ка­ли­фор­нии. За­пи­рая на ключ дверь но­ме­ра, Фе­ликс в силь­ном бес­по­кой­с­т­ве го­во­рил: «Мне не хо­те­лось бы при­чи­нять стра­да­ния Га­рет» - или что-ни­будь в этом ро­де. Ког­да он про­де­лал это в пер­вый раз, Се­ли­на выг­ля­ну­ла из ван­ной - вы­со­кая, кра­си­вая - и смот­ре­ла на Фе­лик­са боль­ши­ми гла­за­ми, не по­ни­мая, что с ним. Он еще раз встре­во­жен­но по­дер­гал дверь. По вос­к­ре­сень­ям ут­ром, ког­да в пос­те­ли уже ста­но­ви­лось не­у­ют­но из-за ос­тав­ших­ся от зав­т­ра­ка кро­шек, он иног­да впа­дал в за­дум­чи­вость и уно­сил­ся мыс­ля­ми да­ле­ко от Се­ли­ны. В та­кие ми­ну­ты он го­во­рил: «На­де­юсь, Га­рет не уз­на­ет, что я здесь бы­ваю». В об­щем он не стре­мил­ся вла­деть Се­ли­ной без­раз­дель­но; а пос­коль­ку она бы­ла кра­си­ва и обыч­но про­буж­да­ла в муж­чи­нах ин­с­тинкт соб­с­т­вен­ни­ка, Се­ли­ну ус­т­ра­ива­ло иметь де­ло с та­ким муж­чи­ной, как Фе­ликс, - дос­та­точ­но прив­ле­ка­тель­ным, что­бы с ним спать, бы­вать на лю­дях и тан­це­вать. Фе­ликс был блон­дин, в его внеш­нос­ти чув­с­т­во­ва­лось врож­ден­ное сдер­жан­ное бла­го­род­с­т­во. Он ред­ко го­во­рил что-ни­будь ос­т­ро­ум­ное, но ста­рал­ся быть ве­се­лым. В это вос­к­ре­сенье он пред­ло­жил по­ехать в Рич­монд, а доб­рать­ся ту­да из Най­т­с­б­рид­жа в те дни бы­ла це­лая ис­то­рия: из-за труд­нос­тей с бен­зи­ном на ма­ши­нах не ез­ди­ли прос­то для удо­воль­с­т­вия, раз­ве толь­ко ма­ши­на при­над­ле­жа­ла аме­ри­кан­цам - счи­та­лось, хо­тя это бы­ло чис­тым до­мыс­лом, буд­то их тран­с­порт зап­рав­ля­ет­ся «аме­ри­кан­с­ким» бен­зи­ном и на них не рас­п­рос­т­ра­ня­ет­ся бри­тан­с­кий ас­ке­тизм и уко­риз­нен­ный воп­рос о не­об­хо­ди­мос­ти по­ез­док, сто­ящий пе­ред пас­са­жи­ра­ми об­щес­т­вен­но­го тран­с­пор­та.

    Наблюдая, как Се­ли­на бро­са­ет на Ни­ко­ла­са дол­гие взгля­ды, ис­пол­нен­ные са­мо­об­ла­да­ния, спо­кой­с­т­вия и не­воз­му­ти­мос­ти, Джейн сра­зу по­ня­ла, что ей при­дет­ся раз­мес­тить­ся на пе­ред­нем си­денье с Фе­лик­сом, а Се­ли­на со сво­ими длин­ню­щи­ми но­га­ми и ду­шев­ным рав­но­ве­си­ем уся­дет­ся на зад­нем, где к ней при­со­еди­нит­ся Ни­ко­лас; нет­руд­но бы­ло пред­ви­деть, что все это про­изой­дет са­мо со­бой и бу­дет выг­ля­деть очень эле­ган­т­но. Джейн ни­че­го не име­ла про­тив Фе­лик­са, но она не на­де­ялась за­во­евать его - ей не­че­го бы­ло пред­ло­жить та­ко­му муж­чи­не, как Фе­ликс. А Ни­ко­ла­су ей, по ее мне­нию, бы­ло что пред­ло­жить - хо­тя и не мно­гое, - а имен­но при­час­т­ность к ли­те­ра­ту­ре и ум­с­т­вен­ной де­ятель­нос­ти, че­го как раз не хва­та­ло Се­ли­не. На са­мом де­ле пред­с­тав­ле­ние Джейн о Ни­ко­ла­се бы­ло оши­боч­ным: она бес­соз­на­тель­но ви­де­ла в нем Ру­ди Би­те­ша, толь­ко на­де­лен­но­го прив­ле­ка­тель­нос­тью, и во­об­ра­жа­ла, что по­кой и счас­тье ему мо­жет дать не обык­но­вен­ная де­вуш­ка, а толь­ко при­час­т­ная к ли­те­ра­ту­ре. Но Ни­ко­лас по­це­ло­вав ее на ве­че­рин­ке как обык­но­вен­ную де­вуш­ку; при­час­т­ность, к ли­те­ра­ту­ре вов­се не спо­соб­с­т­во­ва­ла ее сбли­же­нию с Ни­ко­ла­сом. Тут она оши­ба­лась, как всег­да в сво­их от­но­ше­ни­ях с муж­чи­на­ми: са­ма пред­по­чи­тая «книж­ных» и «ли­те­ра­тур­ных» муж­чин, она ду­ма­ла, что и они пред­по­чи­та­ют жен­щин из той же сфе­ры. Ей не при­хо­ди­ло в го­ло­ву, что «ли­те­ра­тур­ных» муж­чин ес­ли и прив­ле­ка­ют жен­щи­ны, то вов­се не «ли­те­ра­тур­ные», а прос­то жен­щи­ны.

    Зато пред­ви­де­ние Джейн нас­чет раз­ме­ще­ния в ма­ши­не пол­нос­тью оп­рав­да­лось, и имен­но эта ин­ту­иция, ни­ког­да не под­во­див­шая ее в час­т­нос­тях, по­мог­ла ей в даль­ней­шем стать ис­к­лю­чи­тель­но про­зор­ли­вой ре­пор­тер­шей свет­с­кой хро­ни­ки.

    Между тем гос­ти­ная, ок­ле­ен­ная ко­рич­не­вы­ми обо­ями, ожи­ва­ла, на­пол­ня­ясь ще­бе­том, - из сто­ло­вой де­вуш­ки при­нес­ли под­но­сы с ко­фей­ны­ми чаш­ка­ми. Три ста­рые де­вы - Грег­ги, Кол­ли и Джар­ви - бы­ли пред­с­тав­ле­ны гос­тям, та­ко­во бы­ло зак­реп­лен­ное за ни­ми пра­во. Они усе­лись и при­ня­лись раз­ли­вать по ча­шеч­кам ко­фе для мо­ло­дых без­дель­ниц. Все зна­ли, что Кол­ли и Джар­ви на­хо­дят­ся в сос­то­янии кон­ф­лик­та на ре­ли­ги­оз­ной поч­ве, но ра­ди та­ко­го слу­чая они пос­та­ра­лись скрыть свои раз­ног­ла­сия. Тем не ме­нее Джар­ви не мог­ла пе­ре­жить, что Кол­ли на­пол­ни­ла ей чаш­ку до кра­ев. Джар­ви пос­та­ви­ла чаш­ку с за­ли­тым блюд­цем на сто­лик по­за­ди се­бя и вы­ра­зи­тель­но ее про­иг­но­ри­ро­ва­ла. Джар­ви дер­жа­ла в ру­ках пер­чат­ки, она бы­ла в шляп­ке и с су­моч­кой - со­би­ра­лась ид­ти в вос­к­рес­ную шко­лу, где ве­ла уро­ки. Пер­чат­ки бы­ли из плот­ной зе­ле­но­ва­то-ко­рич­не­вой зам­ши. Джар­ви раз­г­ла­ди­ла их на ко­ле­нях, по­том ста­ла те­ре­бить и от­ги­бать от­во­ро­ты. По­ка­зал­ся штамп - два по­лу­ме­ся­ца, об­ра­щен­ные в од­ну сто­ро­ну, - знак «по твер­дым це­нам»; на плать­ях он прос­тав­лял­ся на под­ши­том с из­нан­ки ку­соч­ке лен­ты, ко­то­рый обыч­но сре­за­ли. Джар­ви, скло­нив го­ло­ву на­бок, рас­смат­ри­ва­ла не­ус­т­ра­ни­мый знак на пер­чат­ке, слов­но об­ду­мы­ва­ла ка­кой-то свя­зан­ный с ним воп­рос. По­том сно­ва раз­г­ла­ди­ла пер­чат­ки, рез­ким дви­же­ни­ем поп­ра­ви­ла на но­су оч­ки. Джейн вдруг па­ни­чес­ки ис­пу­га­лась, что ни­ког­да не вый­дет за­муж. Ус­лы­шав, что Джар­ви идет да­вать уро­ки в вос­к­рес­ной шко­ле, Ни­ко­лас хо­тел бы­ло рас­спро­сить ее, че­му она там учит.

    - По­жа­луй, нам луч­ше ос­та­вить ре­ли­ги­оз­ную те­му, - ска­за­ла Джар­ви, слов­но под­во­дя итог дав­не­му спо­ру.

    - Мне ка­за­лось, мы уже ос­та­вили ее, - за­ме­ти­ла Кол­ли. - Ка­кой чуд­ный день для по­ез­д­ки в Рич­монд!

    Селина си­де­ла на сту­ле в неб­реж­но-изящ­ной по­зе, ей не гро­зи­ло ос­тать­ся ста­рой де­вой, во вся­ком слу­чае та­кой ста­рой де­вой. Джейн вспом­ни­ла, как на­чал­ся кон­ф­ликт на ре­ли­ги­оз­ной поч­ве, - это бы­ло слыш­но на всех эта­жах: спор раз­го­рел­ся в гул­кой умы­валь­ной, вы­хо­дя­щей на пло­щад­ку треть­его эта­жа. Сна­ча­ла Кол­ли об­ви­ни­ла Джар­ви в том, что та не по­чис­ти­ла за со­бой ра­ко­ви­ну, в ко­то­рой мы­ла по­су­ду пос­ле тай­ной го­тов­ки на га­зо­вой плит­ке, хо­тя раз­ре­ша­лось толь­ко ки­пя­тить чай­ник. По­том, ус­ты­див­шись сво­ей вспыш­ки, Кол­ли еще бо­лее гром­ким го­ло­сом об­ви­ни­ла Джар­ви в том, что та чи­нит ей пре­пят­с­т­вия в ее ду­хов­ном са­мо­усо­вер­шен­с­т­во­ва­нии, как раз ког­да, «и ты прек­рас­но это зна­ешь, я ук­реп­ля­юсь в доб­ро­де­те­ли». В от­вет Джар­ви през­ри­тель­но отоз­ва­лась о бап­тис­тах, ска­зав, что их взгля­ды про­ти­во­ре­чат ис­тин­но­му ду­ху Еван­ге­лия. Скан­дал, ус­лож­ня­ясь, длил­ся уже бо­лее двух не­дель, при­чем обе да­мы изо всех сил ста­ра­лись его скрыть. Кол­ли об­ра­ти­лась к Джар­ви с воп­ро­сом:

    - Ты что же, не бу­дешь пить ко­фе? Он же с мо­ло­ком - зна­чит, пусть про­па­да­ет?

    Это был уп­рек в без­н­рав­с­т­вен­нос­ти, по­то­му что мо­ло­ко вы­да­ва­лось по кар­точ­кам. Джар­ви по­вер­те­ла в ру­ках пер­чат­ки, раз­г­ла­ди­ла их, рас­тя­ну­ла на ко­ле­нях и тя­же­ло за­ды­ша­ла. Джейн за­хо­те­лось сор­вать с се­бя одеж­ду и с кри­ком выс­ко­чить на ули­цу. Кол­ли не­одоб­ри­тель­но пос­мот­ре­ла на тол­с­тые го­лые ко­лен­ки Джейн.

    Грегги, ко­то­рой на­до­ели по­доб­ные сце­ны, ми­ло бе­се­до­ва­ла с Фе­лик­сом, она спро­си­ла, что про­ис­хо­дит «тут ря­дом, по со­сед­с­т­ву», имея в ви­ду гос­ти­ни­цу, вер­х­ний этаж ко­то­рой за­ни­ма­ла аме­ри­кан­с­кая раз­вед­ка, а ниж­ние эта­жи по­че­му-то пус­то­ва­ли.

    - О, вы за­да­ете слож­ный воп­рос, мэм, - от­ве­чал пол­ков­ник.

    Грегги объ­яви­ла, что по­ка­жет муж­чи­нам сквер, преж­де чем они по­едут в Рич­монд. Из-за то­го, что Грег­ги уха­жи­ва­ла за скве­ром прак­ти­чес­ки еди­но­лич­но, ос­таль­ные чле­ны Клу­ба чув­с­т­во­ва­ли се­бя в нем не очень уют­но. Толь­ко са­мые юные и бес­печ­ные не ощу­ща­ли не­лов­кос­ти, ког­да при­хо­ди­ли в сквер по­си­деть, - ведь Грег­ги вло­жи­ла в не­го столь­ко тру­да. Толь­ко са­мые юные и бес­печ­ные мог­ли спо­кой­но хо­дить по тра­ве; они ни­ко­му не чув­с­т­во­ва­ли се­бя обя­зан­ны­ми - они бы­ли та­кие не­пос­ред­с­т­вен­ные.

    Николас за­ме­тил стат­ную ру­мя­ную де­вуш­ку со свет­лы­ми во­ло­са­ми, ко­то­рая стоя то­роп­ли­во до­пи­ва­ла свой ко­фе. Пос­та­вив чаш­ку на стол, она с гра­ци­оз­ной пос­пеш­нос­тью выш­ла из ком­на­ты.

    Джейн ска­за­ла:

    - Это Джо­ан­на Чайлд, ко­то­рая чи­та­ет сти­хи.

    Позднее в скве­ре, ког­да Грег­ги про­во­ди­ла для них свою эк­с­кур­сию, они ус­лы­ша­ли го­лос Джо­ан­ны. Грег­ги де­мон­с­т­ри­ро­ва­ла им раз­ные ин­те­рес­ные ред­кие рас­те­ния, вы­ра­щен­ные из кра­де­ных по­бе­гов, - это был един­с­т­вен­ный вид кра­жи, на ко­то­рый Грег­ги мог­ла пой­ти. Буд­то зап­рав­с­кий са­дов­ник, она с гор­дос­тью рас­ска­зы­ва­ла, где и как она по­хи­ща­ла от­рос­т­ки ред­ких рас­те­ний. Свер­ху из ок­на Джо­ан­ны раз­да­вал­ся бод­рый го­лос ее уче­ни­цы - шел пос­ле­обе­ден­ный урок.

    Николас ска­зал:

    - Те­перь го­лос слы­шен от­ту­да. В прош­лый раз он до­но­сил­ся с пер­во­го эта­жа.

    - По вос­к­ре­сень­ям, ког­да об­щий зал за­нят, Джо­ан­на да­ет уро­ки у се­бя. Мы все очень ею гор­дим­ся.

    Вслед за го­ло­сом уче­ни­цы заз­ву­чал го­лос Джо­ан­ны.

    Грегги ска­за­ла:

    - Этой вы­ем­ки рань­ше здесь не бы­ло. Сю­да упа­ла бом­ба. Она чуть бы­ло не уго­ди­ла в дом.

    - Вы в это вре­мя бы­ли в Клу­бе? - спро­сил Фе­ликс.

    - Да, - от­ве­ти­ла Грег­ги, - я ле­жа­ла в пос­те­ли. В од­но мгно­ве­ние я ока­за­лась на по­лу. В ок­нах все стек­ла по­вы­би­ва­ло. И по­доз­ре­ваю, тог­да же упа­ла вто­рая бом­ба, но не взор­ва­лась. Я поч­ти уве­ре­на, что ви­де­ла, как она па­да­ет, - я как раз под­ни­ма­лась с по­лу. Прав­да, са­пе­ры наш­ли толь­ко од­ну бом­бу. Во вся­ком слу­чае, ес­ли вто­рая бом­ба и бы­ла, она те­перь уже на­вер­ня­ка вся прор­жа­ве­ла. Ведь это слу­чи­лось в со­рок вто­ром.

    Феликс с при­су­щей ему не­пос­ле­до­ва­тель­нос­тью ска­зал:

    - Моя же­на Га­рет пи­шет, что со­би­ра­ет­ся при­ехать сю­да с де­ле­га­ци­ей ООН. Как вы ду­ма­ете, не мог­ла бы она ос­та­но­вить­ся на не­дель­ку-дру­гую у вас в Клу­бе? Са­мо­му мне при­дет­ся ез­дить ту­да-сю­да. И ей бу­дет оди­но­ко в Лон­до­не.

    - Бом­ба, на­вер­ное, ле­жит под эти­ми гор­тен­зи­ями, спра­ва, - ес­ли она дей­с­т­ви­тель­но упа­ла, - ска­за­ла Грег­ги.



    Давно ль при­лив бу­дил во мне меч­ты?

    Его с до­верь­ем я

    Приветствовал: он су­шу об­ви­вал,

    Как по­яс из узор­ча­той таф­ты.

    Увы, те­перь вда­ли

    Я слы­шу слов­но зов не­бы­тия:

    Стеная, шлет при­лив за ва­лом вал,

    Захлестывая пет­лю вкруг зем­ли [22].

 

    - Нам дав­но уже по­ра ехать в Рич­монд, - ска­зал Фе­ликс.

    - Мы так гор­дим­ся Джо­ан­ной, - ска­за­ла Грег­ги.

    - Да, она прек­рас­но чи­та­ет сти­хи.

    - Она дек­ла­ми­ру­ет по па­мя­ти. А уче­ни­цы, ко­неч­но, чи­та­ют. Это уро­ки ху­до­жес­т­вен­но­го чте­ния.

    Селина гра­ци­оз­но пос­ту­ча­ла нос­ка­ми ту­фель о ка­мен­ную сту­пень­ку, сби­вая на­лип­шую на них грязь, и все дви­ну­лись ко вхо­ду в Клуб.

    Девушки под­ня­лись к се­бе, что­бы одеть­ся. Муж­чи­ны уда­ли­лись в не­боль­шую тем­ную убор­ную вни­зу.

    - За­ме­ча­тель­ные сти­хи, - ска­зал Фе­ликс: го­лос Джо­ан­ны был слы­шен и здесь - те­перь зву­чал «Куб­ла Хан».

    Николас чуть бы­ло не ска­зал: «По­эзия да­ет ей чув­с­т­вен­ное нас­лаж­де­ние. Я это по го­ло­су слы­шу», но удер­жал­ся, пред­с­та­вив се­бе, что пол­ков­ник спро­сит: «Вы так ду­ма­ете?», а он от­ве­тит: «Ско­рее все­го, по­эзия за­ме­ня­ет ей секс», на что пол­ков­ник ска­жет: «Вы так ду­ма­ете? А по-мо­ему, она как жен­щи­на очень прив­ле­ка­тель­на».

    Но этот ди­алог не сос­то­ял­ся, Ни­ко­лас при­дер­жал его для сво­ей за­пис­ной книж­ки.

    Потом они жда­ли де­ву­шек в вес­ти­бю­ле. Ни­ко­лас чи­тал ви­ся­щие на дос­ке объ­яв­ле­ния о про­да­же но­ше­ной одеж­ды и об­ме­не ее на та­ло­ны. Фе­ликс сто­ял в сто­ро­не, воз­дер­жи­ва­ясь от по­доб­но­го втор­же­ния в час­т­ные де­ла де­ву­шек, но тер­пи­мо от­но­сясь к чу­жо­му лю­бо­пыт­с­т­ву.

    - Ну вот и они, - ска­зал Фе­ликс.

    Отовсюду слы­ша­лось мно­жес­т­во раз­но­об­раз­ных приг­лу­шен­ных зву­ков. Со вто­ро­го эта­жа из-за двус­т­вор­ча­той две­ри дор­ту­ара до­но­сил­ся смех. В под­ва­ле кто-то раз­г­ре­бал уголь, ос­та­вив от­к­ры­той оби­тую зе­ле­ным сук­ном дверь. Из кан­це­ля­рии до­ле­та­ли от­да­лен­ные нас­той­чи­вые звон­ки мо­ло­дых лю­дей, на раз­ных эта­жах им вто­ри­ли звон­ки ад­ми­нис­т­ра­тор­ши, вы­зы­ва­ющей де­ву­шек к те­ле­фо­ну. В со­от­вет­с­т­вии с прог­но­зом по­го­ды из-за об­ла­ков выг­ля­ну­ло сол­н­це.



    Пред пес­но­пев­цем взор скло­ни­те,

    И, этой гре­зы слы­ша звон,

    Сомкнемся тес­ным хо­ро­во­дом,

    Затем, что он вос­кор­м­лен ме­дом

    И мле­ком рая на­по­ен! [23]



ГЛАВА 6

 

    «Уважаемый Ди­лан То­мас», - на­пи­са­ла Джейн.

    Этажом ни­же Джо­ан­на Чайлд толь­ко что за­кон­чи­ла оче­ред­ной урок дек­ла­ма­ции с Нэн­си Риддл, и те­перь уче­ни­ца, то­же дочь свя­щен­ни­ка, пы­та­лась об­су­дить с ней не­ко­то­рые те­мы, пред­с­тав­ля­ющие вза­им­ный ин­те­рес.

    - Мой отец всег­да не в ду­хе по вос­к­ре­сень­ям. Твой то­же?

    - Нет, у не­го ведь столь­ко дел.

    - Мой еще веч­но вор­чит по по­во­ду Мо­лит­вен­ни­ка. Чес­т­но го­во­ря, я с ним сог­лас­на. Этот Мо­лит­вен­ник дав­ным-дав­но ус­та­рел.

    - А по-мо­ему, это за­ме­ча­тель­ная кни­га, - ска­за­ла Джо­ан­на.

    Она зна­ла на­изусть чуть ли не весь Мо­лит­вен­ник, вклю­чая Псал­тырь - преж­де все­го Псал­тырь, - из ко­то­рой отец чи­тал каж­дый день во вре­мя за­ут­ре­ни и ве­чер­ни, хо­тя в цер­к­ви час­то не бы­ло ни ду­ши. Рань­ше, ког­да Джо­ан­на еще жи­ла в ро­ди­тель­с­ком до­ме, она хо­ди­ла на все служ­бы и от­вет­с­т­во­ва­ла как по­ло­же­но со сво­его мес­та на скамье. Нап­ри­мер, в День 13-й отец, как всег­да бла­го­род­ный и сми­рен­ный в сво­ем чер­но-бе­лом об­ла­че­нии, гром­ко воз­г­ла­шал:

    - Да вос­ста­нет Бог, и рас­то­чат­ся вра­ги Его…

    И сра­зу, без па­узы, всту­па­ла Джо­ан­на:

    - …и да бе­гут от ли­ца Его не­на­ви­дя­щие Его!

    Отец про­дол­жал:

    - Как рас­се­ива­ет­ся дым, ты рас­сей их… А Джо­ан­на уже под­х­ва­ты­ва­ла:

    - …как та­ет воск от ог­ня, так не­чес­ти­вые да по­гиб­нут от ли­ца Бо­жия.

    И так от псал­ма к псал­му, от дня пер­во­го до дня трид­цать пер­во­го, ме­сяц за ме­ся­цем, ут­ром и ве­че­ром, в мир и в вой­ну; иног­да от­ца сме­нял мо­ло­дой ви­ка­рий - сна­ча­ла один, по­том дру­гой; и, хо­тя мог­ло по­ка­зать­ся, что сло­ва их об­ра­ще­ны к пус­тым скамь­ям при­ход­с­кой цер­к­ви, в ис­тин­ной ве­ре сво­ей об­ра­ща­ли они пе­ре­ло­жен­ные на ан­г­лий­с­кий мыс­ли слад­ко­пев­ца Из­ра­иле­ва [24] к не­бес­ной пас­т­ве.

    В сво­ей ком­на­те в Клу­бе прин­цес­сы Тэк­с­кой Джо­ан­на заж­г­ла га­зо­вую плит­ку, пос­та­ви­ла на огонь чай­ник и ска­за­ла:

    - Нет, Мо­лит­вен­ник - за­ме­ча­тель­ная кни­га. В двад­цать вось­мом го­ду под­го­то­ви­ли но­вую ре­дак­цию, но пар­ла­мент ее не ут­вер­дил. И пра­виль­но.

    - А ка­кое от­но­ше­ние к Мо­лит­вен­ни­ку име­ет пар­ла­мент?

    - Как ни стран­но, это вхо­дит в их юрис­дик­цию.

    - Все рав­но, я за раз­вод, - ска­за­ла Нэн­си.

    - А ка­кое от­но­ше­ние к раз­во­ду име­ет Мо­лит­вен­ник?

    - Ну, не знаю, все это как-то свя­за­но со спо­ра­ми вок­руг ан­г­ли­кан­с­кой цер­к­ви…

    Джоанна не спе­ша раз­ве­ла су­хое мо­ло­ко во­дой из-под кра­на и на­ли­ла его в две чаш­ки с ча­ем. По­том она по­да­ла од­ну чаш­ку Нэн­си и по­дод­ви­ну­ла к ней жес­тя­ную ко­ро­боч­ку с са­ха­ри­ном. Нэн­си взя­ла таб­лет­ку са­ха­ри­на, бро­си­ла ее в чай и раз­ме­ша­ла. Не­дав­но у нее за­вя­зал­ся ро­ман с же­на­тым муж­чи­ной, ко­то­рый по­го­ва­ри­вал о раз­во­де.

    Джоанна ска­за­ла:

    - От­цу приш­лось ку­пить но­вую ман­тию, что­бы на­де­вать по­верх су­та­ны, ког­да он от­пе­ва­ет на по­хо­ро­нах, - он всег­да прос­ту­жа­ет­ся на клад­би­ще. Так что в этом го­ду на лиш­ние та­ло­ны рас­счи­ты­вать не при­хо­дит­ся,

    Нэнси спро­си­ла:

    - Твой отец но­сит ман­тию? Зна­чит, он при­над­ле­жит к Вы­со­кой цер­к­ви [25]. Мой-то но­сит обыч­ное паль­то; но он, ко­неч­но, прос­той ан­г­ли­кан­с­кий свя­щен­ник.



* * *

 

    С на­ча­ла июля на про­тя­же­нии трех не­дель Ни­ко­лас нас­той­чи­во уви­вал­ся вок­руг Се­ли­ны, но не за­бы­вал уде­лять вни­ма­ние Джейн и дру­гим зна­ко­мым из Клу­ба прин­цес­сы Тэк­с­кой.

    Все, что он ви­дел и слы­шал, пе­рес­ту­пая по­рог Клу­ба, ка­ким-то стран­ным об­ра­зом са­мо по се­бе скла­ды­ва­лось в од­но впол­не оп­ре­де­лен­ное ощу­ще­ние. Не­воль­но вспо­ми­на­лись сти­хи:



    Всю си­лу, юность, пыл не­удер­жи­мый

    Сплетем в один клу­бок не­рас­тор­жи­мый [26].

 

    Пожалуй, ду­мал он, я бы не прочь на­учить этим сти­хам Джо­ан­ну, а еще луч­ше про­вес­ти с ней па­ру прак­ти­чес­ких за­ня­тий. И он нас­пех за­пи­сы­вал эти ми­мо­лет­ные мыс­ли на пос­лед­них стра­ни­цах сво­ей ру­ко­пи­си.

    Джейн рас­ска­зы­ва­ла ему обо всем, что про­ис­хо­ди­ло в Клу­бе.

    - Рас­ска­жи еще что-ни­будь, - про­сил он.

    И Джейн, по­ви­ну­ясь сво­ему бе­зо­ши­боч­но­му чутью, рас­ска­зы­ва­ла имен­но то, что со­от­вет­с­т­во­ва­ло его иде­аль­ным пред­с­тав­ле­ни­ям о Клу­бе. Ни­ко­лас - и не без ос­но­ва­ний - ви­дел в этом за­ве­де­нии ми­ни­атюр­ную мо­дель сво­бод­но­го об­щес­т­ва, доб­ро­воль­но­го то­ва­ри­щес­т­ва, в ос­но­ве ко­то­ро­го ле­жа­ла объ­еди­ня­ющая всех его чле­нов бла­го­дат­ная бед­ность. Он под­ме­тил, что бед­ность оби­та­тель­ниц Клу­ба ни в ко­ем слу­чае не умень­ша­ла их жиз­не­лю­бия, а ско­рее, на­обо­рот, сти­му­ли­ро­ва­ла его. В этом смыс­ле, рас­суж­дал он, меж­ду нуж­дой и бед­нос­тью - прин­ци­пи­аль­ная раз­ни­ца.



* * *

 

    - По­ли­на, ты?

    - Да-а?

    - Это Джейн.

    - Да-а?

    - У ме­ня есть для те­бя но­вос­ти… А что ты так стран­но го­во­ришь?

    - Я от­ды­хаю.

    - Спишь, что ли?

    - Нет, от­ды­хаю. Я толь­ко что от пси­хи­ат­ра, он ве­лел от­ды­хать пос­ле се­ан­са. Я дол­ж­на по­ле­жать.

    - Я ду­ма­ла, ты уже раз­вя­за­лась со сво­им пси­хи­ат­ром. Что, те­бе сно­ва ху­же?

    - Это не тот, это но­вый. Его наш­ла ма­ма. Он прос­то чу­до.

    - По­нят­но… Я толь­ко хо­те­ла ска­зать те­бе од­ну вещь, ты в сос­то­янии слу­шать? Пом­нишь Ни­ко­ла­са Фар­рин­г­до­на?

    - Нет, а что? Кто это?

    - Ну, Ни­ко­лас… пом­нишь, он был там, на кры­ше Клу­ба в пос­лед­ний ве­чер… Га­ити, в хи­жи­не… в паль­мо­вой ро­ще, бы­ло вос­к­ре­сенье, и все уш­ли на ба­зар… Эй, ты ме­ня слы­шишь?…



* * *

 

    В то ле­то со­рок пя­то­го Ни­ко­лас до­воль­но быс­т­ро по­шел даль­ше умоз­ри­тель­но­го лю­бо­ва­ния Клу­бом прин­цес­сы Тэк­с­кой, в ко­то­ром ему ви­де­лось воп­ло­ще­ние эти­ки и эс­те­ти­ки то­го вре­ме­ни, и вско­ре уже спал с Се­ли­ной на кры­ше.



    Холмы гля­дят на Ма­ра­фон,

    А Ма­ра­фон - в ту­ман мор­с­кой,

    И снит­ся мне прек­рас­ный сон -

    Свобода Гре­ции род­ной.

    Могила пер­сов! Здесь вра­гу

    Я по­ко­рить­ся не мо­гу! [27]

 

    Джоанне не хва­та­ет зна­ния жиз­ни, по­ду­мал Ни­ко­лас, стоя в один прек­рас­ны! ве­чер в вес­ти­бю­ле Клу­ба, хо­тя, с дру­гой сто­ро­ны, ес­ли бы она зна­ла жизнь, она не смог­ла бы чи­тать эти сти­хи с та­кой чув­с­т­вен­ной, мат­ри­ар­халь­ной си­лой - в них слы­шал­ся свя­щен­ный эк­с­таз ма­те­ри, кор­мя­щей грудью не­бес­но­го мла­ден­ца.



    Яблоки осенью, на чер­да­ке, скла­ды­ва­ют ря­да­ми… [28]

 

    Стоя в ожи­да­нии, он еще дол­го слы­шал ее го­лос. Вес­ти­бюль был пуст. Все си­де­ли по раз­ным уг­лам - од­ни в гос­ти­ной, дру­гие в спаль­нях воз­ле при­ем­ни­ка, пы­та­ясь пой­мать нуж­ную вол­ну. Вне­зап­но где-то на­вер­ху один при­ем­ник взре­вел гром­че дру­гих, к не­му при­со­еди­нил­ся вто­рой, тре­тий, и на­ко­нец об­ра­зо­вал­ся це­лый хор - и оп­рав­да­ни­ем все­му это­му шу­му и гро­хо­ту был го­лос Уин­с­то­на Чер­чил­ля. Джо­ан­на за­мол­ча­ла. А при­ем­ни­ки, по­доб­но мно­го­го­ло­со­му си­най­с­ко­му про­ро­ку, зак­ри­ча­ли о том, ка­кая пе­чаль­ная участь ожи­да­ет сво­бо­до­лю­би­вых граж­дан стра­ны, ес­ли на пред­с­то­ящих вы­бо­рах они, па­че ча­яния, про­го­ло­су­ют за лей­бо­рис­тов. Не­ожи­дан­но при­ем­ни­ки на­ча­ли вкрад­чи­во уве­ще­вать слу­ша­те­лей:

    - Не­уже­ли мы поз­во­лим, что­бы скром­ные ис­пол­ни­те­ли…

    Тут при­ем­ни­ки рез­ко сме­ни­ли то­наль­ность и взре­ве­ли:

    - …на на­ших гла­зах прев­ра­ти­лись…

    И за­дум­чи­во, грус­т­но до­ба­ви­ли:

    - …в пра­ви­те­лей?…

    Николас мыс­лен­но уви­дел, как слу­ша­ет на­вер­ху Джо­ан­на, вы­нуж­ден­ная, так ска­зать, прос­та­ивать без де­ла, - слу­ша­ет и впи­ты­ва­ет в се­бя, как губ­ка, каж­дый звук. Он пред­с­та­вил се­бе, что пред­с­тав­ля­ет­ся Джо­ан­не, не­под­виж­но зас­тыв­шей у кро­ва­ти и все­це­ло от­дав­шей­ся мо­ду­ля­ци­ям это­го го­ло­са, слов­но для нее не­су­щес­т­вен­но, чей это го­лос - премь­ера или ее соб­с­т­вен­ный. Он во­об­ра­жал, что Джо­ан­на - ста­туя, в ко­то­рую вло­жен глас ве­ща­ющий.

    Через на­руж­ную дверь в вес­ти­бюль бес­шум­но сколь­з­ну­ла де­вуш­ка в длин­ном ве­чер­нем платье. Она бес­по­кой­но ози­ра­лась по сто­ро­нам. Тем­ные вол­нис­тые во­ло­сы сво­бод­но па­да­ли ей на пле­чи. В соз­на­нии за­меч­тав­ше­го­ся мо­ло­до­го че­ло­ве­ка, ко­то­рый сто­ял и слу­шал в вес­ти­бю­ле, по­яв­ле­ние этой де­вуш­ки, бес­по­кой­но ози­рав­шей­ся по сто­ро­нам, от­пе­ча­та­лось как мгно­вен­ный фо­тос­ни­мок; в ее об­ли­ке бы­ло что-то за­га­доч­ное, да­же ес­ли она не со­би­ра­лась за­га­ды­вать ни­ка­ких за­га­док.

    Это бы­ла По­ли­на Фокс. Она воз­в­ра­ща­лась пос­ле по­ез­д­ки на так­си вок­руг пар­ка, сто­ив­шей ей во­семь шил­лин­гов. Усев­шись в ма­ши­ну, она ве­ле­ла ехать вок­руг - все рав­но вок­руг че­го, - глав­ное, ехать. Пер­вая мысль, ко­то­рая при­хо­ди­ла в го­ло­ву шо­фе­рам, по­лу­чав­шим от нее та­кую ко­ман­ду, бы­ло по­доз­ре­ние, что она хо­чет под­це­пить муж­чи­ну, но за­тем, ког­да вре­мя шло, а ма­ши­на все еха­ла и счет­чик не­воз­му­ти­мо от­с­ту­ки­вал трех­пен­со­ви­ки, шо­фе­ры на­чи­на­ли по­доз­ре­вать, что она су­мас­шед­шая, а мо­жет, и то­го чи­ще - ка­кая-ни­будь инос­т­ран­ная прин­цес­са, сбе­жав­шая из сво­ей стра­ны и на­шед­шая убе­жи­ще в Лон­до­не; каж­дый шо­фер окон­ча­тель­но скло­нял­ся к од­ной из этих двух вер­сий, ког­да она при­ка­зы­ва­ла вы­са­дить ее у то­го же са­мо­го до­ма, к ко­то­ро­му ма­ши­на бы­ла пред­ва­ри­тель­но - и всег­да заб­ла­гов­ре­мен­но - выз­ва­на. По­ли­на Фокс все­ми си­ла­ми стре­ми­лась уко­ре­нить в кол­лек­тив­ном соз­на­нии Клу­ба идею сво­их ужи­нов со зна­ме­ни­тым Дже­ком Бьюке­не­ном. Днем она ра­бо­та­ла в ка­кой-то кон­то­ре и бы­ла аб­со­лют­но нор­маль­ной. Та же на­вяз­чи­вая идея ужи­нов с Дже­ком Бьюке­не­ном вы­нуж­да­ла ее от­вер­гать идею ужи­на с кем-то дру­гим и по пол­ча­са вы­жи­дать в вес­ти­бю­ле пос­ле то­го, как все уже соб­ра­лись в сто­ло­вой, и за­тем, спус­тя еще пол­ча­са, ук­рад­кой про­би­рать­ся к се­бе в ком­на­ту, ста­ра­ясь не по­па­дать­ся ни­ко­му на гла­за.

    Если же кто и за­ме­чал, что По­ли­на вер­ну­лась слиш­ком ра­но, то она не те­ря­лась и ве­ла се­бя впол­не убе­ди­тель­но.

    - Гос­по­ди, По­ли­на, ты уже вер­ну­лась! Те­бя ведь как буд­то приг­ла­сил на ужин…

    - Ох, не спра­ши­вай! Мы пос­со­ри­лись. -И По­ли­на, од­ной ру­кой при­жи­мая к гла­зам пла­ток, а дру­гой при­под­няв по­дол ве­чер­не­го платья, всхли­пы­вая, про­бе­га­ла на­верх и скры­ва­лась в сво­ей ком­на­те.

    - На­вер­но, опять пос­со­ри­лась со сво­им Дже­ком Бьюке­не­ном. Ин­те­рес­но, по­че­му она не при­ве­дет его сю­да?

    - Ты что, и вправ­ду ве­ришь все­му это­му?

    - Че­му это­му?

    - Ну, что она встре­ча­ет­ся с Дже­ком Бьюке­не­ном.

    - Да не то что­бы очень…

    Полина бес­по­кой­но ози­ра­лась по сто­ро­нам, и Ни­ко­лас иг­ри­во спро­сил:

    - А вы, су­да­ры­ня, где бы­ли?

    Она по­дош­ла к не­му вплот­ную и, гля­дя ему в ли­цо, ска­за­ла:

    - Я ужи­на­ла с Дже­ком Бьюке­не­ном.

    - И про­пус­ти­ла речь Чер­чил­ля.

    - Да, я знаю.

    - Что ж это ваш Джек Бьюке­нен - на­кор­мил и до сви­данья?

    - Да. Мы пос­со­ри­лись.

    Она трях­ну­ла го­ло­вой, от­ки­ды­вая на­зад шел­ко­вис­тые блес­тя­щие во­ло­сы. На этот ве­чер ей дос­та­лось платье от Скьяпа­рел­ли. Оно бы­ло сши­то из таф­ты и очень эф­фек­т­но под­чер­ки­ва­ло бед­ра бла­го­да­ря под­ши­тым на бо­ках и изог­ну­тым по фор­ме те­ла спе­ци­аль­ным по­ду­шеч­кам и прок­ла­доч­кам. Яр­кий ри­су­нок, сос­то­ящий из си­них, зе­ле­ных, оран­же­вых и бе­лых цве­тов, вы­зы­вал в па­мя­ти эк­зо­ти­чес­кие крас­ки ос­т­ро­вов Оке­ании.

    - Пот­ря­са­ющее платье, в жиз­ни та­ко­го не ви­дел, - ска­зал он.

    - Скьяпа­рел­ли, - по­яс­ни­ла По­ли­на.

    - То са­мое зна­ме­ни­тое платье, ко­то­рое хо­дит у вас по кру­гу? - спро­сил он.

    - Кто вам ска­зал?

    - Вам оно очень идет, - за­ме­тил он вмес­то от­ве­та. Она под­х­ва­ти­ла шур­ша­щие юб­ки и поп­лы­ла вверх по лес­т­ни­це.

    Ох уж эти де­вуш­ки со скром­ны­ми сред­с­т­ва­ми!

    Между тем тран­с­ля­ция пред­вы­бор­ной ре­чи за­кон­чи­лась, и все, слов­но от из­быт­ка бла­го­го­ве­ния к толь­ко что от­з­ву­чав­шим в эфи­ре сло­вам, вык­лю­чи­ли на вре­мя свои при­ем­ни­ки.

    Он заг­ля­нул в от­к­ры­тую дверь кан­це­ля­рии. Там ни­ко­го не бы­ло. И тут у не­го за спи­ной пос­лы­ша­лись ша­ги - ад­ми­нис­т­ра­тор­ша воз­в­ра­ща­лась на свой пост, ко­то­рый она по­ки­ну­ла, что­бы прос­лу­шать речь по ра­дио.

    - А я вот все жду мисс Ред­вуд.

    - Поп­ро­бую выз­вать ее еще раз. На­вер­но, она то­же слу­ша­ла ра­дио.

    Вскоре по­яви­лась и Се­ли­на. Пол­ное са­мо­об­ла­да­ние, спо­кой­с­т­вие и не­воз­му­ти­мость, как внеш­няя, так и внут­рен­няя. Она не шла, а плы­ла вниз по лес­т­ни­це - еще бо­лее плав­но, чем плы­ла вверх нес­коль­ки­ми ми­ну­та­ми рань­ше пе­чаль­ная де­ва, со­еди­нен­ная та­ин­с­т­вен­ны­ми уза­ми с ду­хом Дже­ка Бьюке­не­на. На миг мог­ло по­ка­зать­ся, что это од­на и та же де­вуш­ка: сна­ча­ла она про-сле­до­ва­ла вверх по лес­т­ни­це, шур­ша шел­ка­ми от Скьяпа­рел­ли и де­мон­с­т­ри­руя рос­кош­ные блес­тя­щие во­ло­сы, па­дав­шие ей на пле­чи тя­же­лой вол­ной, и вот она уже сколь­зит вниз, толь­ко те­перь на ней уз­кая юб­ка и го­лу­бая блуз­ка в бе­лый го­ро­шек, а во­ло­сы по­доб­ра­ны и уло­же­ны в вы­со­кую при­чес­ку. Обыч­ная жизнь до­ма, со все­ми буд­нич­ны­ми зву­ка­ми, пос­те­пен­но во­зоб­нов­ля­лась.

    - Доб­рый ве­чер, - ска­зал Ни­ко­лас.



    И дни мои - том­ленье,

    И ночью все меч­ты

    Из тьмы уеди­ненья

    Спешат ту­да, где - ты,

    Воздушное ви­денье

    Нездешней кра­со­ты! [29]

 

    - Еще раз все сна­ча­ла, - пос­лы­шал­ся го­лос Джо­ан­ны.

    - Ну, идем? - ска­за­ла ему на хо­ду Се­ли­на и с вы­со­ко под­ня­той го­ло­вой пош­ла впе­ред, не об­ра­щая вни­ма­ния на пос­то­рон­ние зву­ки, как по­ро­дис­тая ло­шадь, ко­то­рую пе­ред скач­ка­ми вы­во­дят на­по­каз.



ГЛАВА 7

 

    - Слу­шай, у те­бя нет лиш­не­го шил­лин­га - мне нуж­но вклю­чить газ? - спро­си­ла Джейн.

    - Пол­ное са­мо­об­ла­да­ние, спо­кой­с­т­вие и не­воз­му­ти­мость, как внеш­няя, так и внут­рен­няя, сдер­жан­ность и еще раз сдер­жан­ность, не­за­ви­си­мо от об­щес­т­ва, ко­то­рое вас ок­ру­жа­ет. Эле­ган­т­ное платье, бе­зуп­реч­ный внеш­ний вид и изыс­кан­ные ма­не­ры по­мо­гут вам об­рес­ти чув­с­т­во уве­рен­нос­ти в соб­с­т­вен­ных си­лах.

    - Так что - нет шил­лин­га? Я те­бе дам два шес­ти­пен­со­ви­ка!

    - Нет. Пос­ту­чи к Энн, у нее есть ключ от га­зо­во­го счет­чи­ка.

    - Энн, ты у се­бя? Слы­шишь, одол­жи клю­чик, а?

    - Ес­ли каж­дый бу­дет поль­зо­вать­ся этим клю­чом на­ле­во и нап­ра­во, нас прос­то нак­ро­ют.

    - Ну один ра­зо­чек. Я же за­ни­ма­юсь ум­с­т­вен­ной де­ятель­нос­тью.



    Вот крас­ный ле­пес­ток ус­нул, вот бе­лый… [30]



* * *

 

    Селина, еще не ус­пев­шая одеть­ся, си­де­ла у Ни­ко­ла­са на кро­ва­ти. У нее имел­ся один ис­пы­тан­ный спо­соб - смот­реть не пря­мо пе­ред со­бой, а как бы ис­ко­са, из-под рес­ниц, бла­го­да­ря че­му она сох­ра­ня­ла кон­т­роль над си­ту­аци­ей, ко­то­рая ина­че мог­ла обер­нуть­ся для нее не­вы­год­ным об­ра­зом. Она про­из­нес­ла:

    - Не по­ни­маю, как ты тут жи­вешь?

    - Ни­че­го, тер­пи­мо. Най­ду что-ни­будь поп­ри­лич­нее - пе­ре­еду.

    По прав­де го­во­ря, эта ком­на­та, с ее скуд­ной, эко­ном­ной об­с­та­нов­кой, впол­не его ус­т­ра­ива­ла. Страсть к Се­ли­не тран­с­фор­ми­ро­ва­лась у не­го, как у вся­ко­го одер­жи­мо­го иде­алис­та, в уп­ря­мое же­ла­ние, что­бы бед­ность, воз­ве­ден­ная в прин­цип, ста­ла и для нее жиз­нен­ной не­об­хо­ди­мос­тью. Он лю­бил ее так же, как соб­с­т­вен­ную ро­ди­ну. Ему хо­те­лось, что­бы Се­ли­на бы­ла как бы оли­цет­во­ре­ни­ем иде­аль­но­го об­щес­т­ва - что­бы ее прек­рас­ное те­ло под­чи­ня­лось ее уму и сер­д­цу, точ­но за­ко­но­пос­луш­ное на­се­ле­ние, и что­бы умом и сер­д­цем она бы­ла так же прек­рас­на, как и те­лом. Од­на­ко же­ла­ния Се­ли­ны бы­ли го­раз­до скром­нее: в этот кон­к­рет­ный мо­мент ей хо­те­лось лишь од­но­го - раз­до­быть пач­ку шпи­лек, ко­то­рые вот уже нес­коль­ко не­дель как ис­чез­ли из про­да­жи.

    Это был да­ле­ко не пер­вый слу­чай, ког­да муж­чи­на, ло­жась в пос­тель с жен­щи­ной, рас­счи­ты­вал об­ра­тить ее в свою ве­ру, но сей­час дан­ный муж­чи­на до­са­до­вал на то, что это об­ра­ще­ние ду­ши про­ис­хо­дит в пос­те­ли, и жаж­дал, страс­т­но жаж­дал про­бу­дить в ней со­ци­аль­ную ак­тив­ность. По­том, ут­к­нув­шись ли­цом в по­душ­ку и ис­пы­ты­вая при­ят­ную рас­слаб­лен­ность и удов­лет­во­ре­ние от ис­пол­нен­ной мис­сии, он уми­рот­во­рен­но вздох­нул, при­под­нял­ся и - по­чув­с­т­во­вал еще боль­шую до­са­ду, так как ста­ло оче­вид­но, что все его уси­лия при­об­щить Се­ли­ну к сво­ему пред­с­тав­ле­нию о со­вер­шен­с­т­ве ни к че­му не при­ве­ли. Она си­де­ла на кра­еш­ке кро­ва­ти и ис­ко­са, из-под опу­щен­ных рес­ниц, пос­мат­ри­ва­ла по сто­ро­нам. Ему уже не раз при­хо­ди­лось ви­деть у се­бя на кро­ва­ти де­ву­шек в по­хо­жей ро­зе, но он впер­вые ока­зал­ся ря­дом с де­вуш­кой, ко­то­рая вос­п­ри­ни­ма­ла соб­с­т­вен­ную кра­со­ту с та­кой не­воз­му­ти­мос­тью, тем бо­лее столь не­за­уряд­ную кра­со­ту, как у Се­ли­ны. Он не мог по­ве­рить, что она, в от­ли­чие от не­го, не ви­дит прив­ле­ка­тель­ных сто­рон не­обес­пе­чен­нос­ти и бед­нос­ти: ведь да­же ее те­ло бы­ло скон­с­т­ру­иро­ва­но так стро­го и эко­ном­но - ни­че­го лиш­не­го.

    Она ска­за­ла:

    - Не по­ни­маю, как ты тут жи­вешь, - прос­то келья ка­кая-то. А на чем ты го­то­вишь - на этой шту­ко­ви­не? - Она име­ла в ви­ду га­зо­вую плит­ку.

    И, по­ра­жен­ный впер­вые при­шед­шей ему в го­ло­ву мыс­лью, что его с Се­ли­ной лю­бовь - это толь­ко его лю­бовь к Се­ли­не, он ска­зал:

    - Да, ко­неч­но. Хо­чешь яич­ни­цу с вет­чи­ной?

    - Да­вай, - ска­за­ла она и ста­ла оде­вать­ся.

    Ему по­ка­за­лось, что вновь заб­рез­жи­ла На­деж­да, и он вы­ло­жил свои за­па­сы - все, что по­лу­чил по кар­точ­кам. Она боль­ше при­вык­ла иметь де­ло с муж­чи­на­ми, ко­то­рые дос­та­ют про­дук­ты на чер­ном рын­ке.

    - С двад­цать вто­ро­го чис­ла, - со­об­щил Ни­ко­лас, - чаю бу­дут да­вать по две с по­ло­ви­ной ун­ции в не­де­лю: од­ну не­де­лю две ун­ции, дру­гую - три.

    - А сей­час сколь­ко да­ют?

    - Две. И мас­ла две, а мар­га­ри­на че­ты­ре.

    Селину ра­зоб­рал смех. Она дол­го не мог­ла ус­по­ко­ить­ся и на­ко­нец ска­за­ла:

    - До че­го смеш­но те­бя слу­шать!

    - Черт, еще бы!

    - А та­ло­ны на одеж­ду ты уже все из­рас­хо­до­вал?

    - Нет, еще трид­цать че­ты­ре шту­ки ос­та­лось.

    Он пе­ре­вер­нул вет­чи­ну на ско­во­род­ке. За­тем, по вне­зап­но­му на­итию, спро­сил:

    - Мо­жет, дать те­бе нес­коль­ко та­ло­нов?

    - Да, дай, по­жа­луй­с­та.

    Он от­с­чи­тал ей двад­цать штук, на­кор­мил ее и от­вез до­мой на так­си.

    По до­ро­ге он со­об­щил:

    - Нас­чет кры­ши я все ула­дил.

    Она от­ве­ти­ла:

    - Ос­та­ет­ся все ула­дить нас­чет по­го­ды.

    - Ес­ли бу­дет дождь, мо­жем пой­ти ки­но.



* * *

 

    Он дей­с­т­ви­тель­но все ула­дил и те­перь мог бес­п­ре­пят­с­т­вен­но вы­би­рать­ся на кры­шу че­рез вер­х­ний этаж со­сед­ней с Клу­бом гос­ти­ни­цы, вре­мен­но от­дан­ной в рас­по­ря­же­ние аме­ри­кан­с­кой раз­вед­ке - ор­га­ни­за­ции, на ко­то­рую ра­бо­тал сам в дру­гом ра­йо­не Лон­до­на. Пол­ков­ник До­белл, ко­то­рый еще де­сять дней на­зад был бы ка­те­го­ри­чес­ки про­тив этой за­теи, те­перь стал ее го­ря­чим сто­рон­ни­ком. Эта пе­ре­ме­на объ­яс­ня­лась прос­то: его же­на, Га­рет, дол­ж­на бы­ла со дня на день при­ехать в Лон­дон, и пол­ков­ник был очень за­ин­те­ре­со­ван в том, что­бы, по соб­с­т­вен­но­му его вы­ра­же­нию, «пе­ре­мес­тить Се­ли­ну в иной кон­текст».

    Миссис Дж. Фе­ликс До­белл не толь­ко про­жи­ва­ла в прос­тор­ном соб­с­т­вен­ном до­ме в Се­вер­ной Ка­ли­фор­нии, но ус­т­ра­ива­ла у се­бя соб­ра­ния «Стра­жей нрав­с­т­вен­нос­ти». И вот те­перь она нап­рав­ля­лась в Лон­дон, по­то­му что, как она объ­яви­ла, шес­тое чув­с­т­во по­ве­ле­ва­ло ей быть ря­дом с му­жем.



    Вот крас­ный ле­пес­ток ус­нул, вот бе­лый…

 

    Николас страс­т­но же­лал пе­рес­пать с Се­ли­ной на кры­ше - неп­ре­мен­но на кры­ше. Он все ула­дил за­ра­нее, дей­с­т­вуя с рас­чет­ли­вос­тью опыт­но­го под­жи­га­те­ля.

    Плоская часть кры­ши Клу­ба, на ко­то­рую мож­но бы­ло про­ник­нуть толь­ко че­рез, из­вес­т­ное нам уз­кое ок­но на вер­х­нем эта­же, со­еди­ня­лась с та­кой же плос­кой кры­шей со­сед­ней гос­ти­ни­цы не­боль­шим во­дос­точ­ным же­ло­бом. Зда­ние гос­ти­ни­цы бы­ло рек­ви­зи­ро­ва­но для во­ен­ных нужд, и но­ме­ра, пе­ре­обо­ру­до­ван­ные в слу­жеб­ные ка­би­не­ты, пос­ту­пи­ли в поль­зо­ва­ние аме­ри­кан­с­кой раз­вед­ки. По­ка шла вой­на в Ев­ро­пе, в этом зда­нии, как и во мно­гих дру­гих рек­ви­зи­ро­ван­ных по­ме­ще­ни­ях на тер­ри­то­рии Лон­до­на, ра­бо­та­ло столь­ко сот­руд­ни­ков, что бук­валь­но яб­ло­ку нег­де бы­ло упасть; за­то те­перь там прак­ти­чес­ки ни­ко­го не ос­та­лось. Жизнь про­дол­жа­лась толь­ко на двух эта­жах - на вер­х­нем, где день и ночь лю­ди в во­ен­ной фор­ме за­ни­ма­лись ка­ки­ми-то та­ин­с­т­вен­ны­ми де­ла­ми, и на ниж­нем, где у подъ­ез­да день и ночь сто­яли на ча­сах два аме­ри­кан­с­ких сол­да­та и где, сме­няя друг дру­га, де­жу­ри­ли в днев­ную и ноч­ную сме­ну лиф­те­ры. Что­бы вой­ти в зда­ние, нуж­но бы­ло предъ­явить про­пуск. Ни­ко­лас раз­до­был про­пуск без осо­бых хло­пот и в об­мен на па­ру слов и вы­ра­зи­тель­ный взгляд по­лу­чил от пол­ков­ни­ка До­бел­ла, раз­ди­ра­емо­го про­ти­во­ре­чи­вы­ми чув­с­т­ва­ми (же­на пол­ков­ни­ка уже бы­ла в пу­ти), раз­ре­ше­ние обос­но­вать­ся в прос­тор­ном слу­жеб­ном по­ме­ще­нии на са­мом вер­ху, ко­то­рое ис­поль­зо­ва­лось как ма­ши­но­пис­ное бю­ро. Там Ни­ко­ла­су в ви­де одол­же­ния пре­дос­та­ви­ли от­дель­ный стол. От­ту­да и мож­но бы­ло по­пасть на плос­кую кры­шу.



* * *

 

    Недели шли од­на за дру­гой, и пос­коль­ку в Клу­бе прин­цес­сы Тэк­с­кой все они про­хо­ди­ли под зна­ком юнос­ти и под стра­хом вой­ны, то ус­пе­ва­ли вмес­тить в се­бя столь­ко стре­ми­тель­но мель­ка­ющих со­бы­тий и пе­ре­мен, столь­ко вне­зап­ных пыл­ких Дружб и столь­ко ут­ра­чен­ных и об­ре­тен­ных вновь лю­бо­вей, что поз­же, в мир­ное вре­мя, та­ко­го ро­да со­бы­тия и от­но­ше­ния, пос­те­пен­но за­вя­зы­ва­ясь, раз­ви­ва­ясь и увя­дая, рас­тя­ну­лись бы на го­ды. Глав­ной чер­той де­ву­шек из Клу­ба прин­цес­сы Тэк­с­кой бы­ла их бе­реж­ли­вость и рас­чет­ли­вость. Ни­ко­лас, уже пе­ре­шаг­нув­ший ру­беж юнос­ти, ни­как не мог при­вык­нуть к ско­ро­теч­нос­ти их чувств - свои при­вя­зан­нос­ти они ме­ня­ли чуть не каж­дую не­де­лю.

    - По-мо­ему, ты го­во­ри­ла, что у нее был ро­ман с дру­гим пар­нем?

    - Ну, го­во­ри­ла.

    - Так ведь не­де­ли не прош­ло, как ой по­гиб. В Бир­ме, от ди­зен­те­рии.

    - Ну и что? А в по­не­дель­ник она по зна­ко­ми­лась со сво­им мо­ряч­ком и бе­зум­но в не­го влю­би­лась.

    - Так не бы­ва­ет! - за­явил Ни­ко­лас.

    - По­че­му? Она го­во­рит, у них мно­го об­ще­го.

    - Что?! Мно­го об­ще­го? Опом­нись - се­год­ня толь­ко сре­да!



    Так пут­ник, чей пус­тын­ный путь

    Ведет в опас­ный мрак,

    Раз обер­нет­ся и по­том

    Спешит, ус­ко­рив шаг,

    Назад не гля­дя, чтоб не знать,

    Далек иль бли­зок враг [31].

 

    - Джо­ан­на мо­ло­дец - как она чи­та­ет эту вещь! Пот­ря­са­юще!

    - Да, бед­ная Джо­ан­на.

    - По­че­му это она бед­ная?

    - Ну, по­ни­ма­ешь, она так скуч­но жи­вет, у нее нет ни од­но­го зна­ко­мо­го муж­чи­ны.

    - Стран­но - она жут­ко прив­ле­ка­тель­ная.

    - Ди­ко прив­ле­ка­тель­ная. Не­по­нят­но, ку­да они все смот­рят?



* * *

 

    Джейн ска­за­ла:

    - Пос­лу­шай, Ни­ко­лас, по-мо­ему, те­бе бы на­до кое-что знать о фир­ме «Хай Тро­вис-Мью» и о са­мом Джор­д­же как об из­да­те­ле.

    Они си­де­ли в по­ме­ще­нии ре­дак­ции на од­ном из вер­х­них эта­жей до­ма у Ред-Ла­йон-ск­вер; Джор­д­жа не бы­ло - он ку­да-то Ушел.

    - Я и так знаю: он мо­шен­ник, - ска­зал Ни­ко­лас.

    - Ну, это ты, по­жа­луй, хва­тил че­рез край, - воз­ра­зи­ла Джейн.

    - Лад­но, он мо­шен­ник с под­ход­цем.

    - И опять не сов­сем то. Здесь все де­ло в его пси­хо­ло­гии. Для Джор­д­жа са­мое глав­ное - до­ка­зать, что он ум­нее ав­то­ра.

    - Да уж знаю, - ска­зал Ни­ко­лас. - Он тут не­дав­но прис­лал мне длин­ню­щее пись­мо со вся­ки­ми ду­рац­ки­ми при­дир­ка­ми к мо­ей кни­ге.

    - Вот-вот, это он хо­чет по­дор­вать твою уве­рен­ность в се­бе. А по­том под­су­нет те­бе кон­т­ракт на са­мых пар­ши­вых ус­ло­ви­ях. Он у каж­до­го ста­ра­ет­ся най­ти уяз­ви­мое мес­то. И цеп­ля­ет­ся всег­да к то­му, что ав­тор счи­та­ет са­мым удач­ным. Еще он…

    - Знаю, знаю, - пе­ре­бил Ни­ко­лас.

    - Пой­ми, я го­во­рю об этом толь­ко по­то­му, что хо­ро­шо к те­бе от­но­шусь, - про­дол­жа­ла Джейн. - Я да­же боль­ше те­бе ска­жу - я у каж­до­го ав­то­ра дол­ж­на отыс­ки­вать уяз­ви­мое мес­то и док­ла­ды­вать ре­зуль­та­ты Джор­д­жу, это вхо­дит в мои обя­зан­нос­ти. Но я хо­ро­шо к те­бе от­но­шусь и го­во­рю все это, что­бы ты по­нял…

    - Ты и твой Джордж, - сно­ва пе­ре­бил Ни­ко­лас, - по­мог­ли мне нем­нож­ко приб­ли­зить­ся к раз­гад­ке не­пос­ти­жи­мой улыб­ки сфин­к­са. А те­перь я те­бе то­же ска­жу кое-что.

    Небо за гряз­ным, за­коп­чен­ным ок­ном уже тем­не­ло, и на раз­ва­ли­ны до­мов у Ред-Ла­йон-ск­вер лил дождь. Преж­де чем рас­к­рыть пе­ред Ни­ко­ла­сом все кар­ты, Джейн рас­се­ян­но взгля­ну­ла в ок­но. Но толь­ко сей­час она по-нас­то­яще­му уви­де­ла эту бе­зот­рад­ную кар­ти­ну, и вся ее жизнь по­ка­за­лась ей та­кой же убо­гой и жал­кой, как этот вид за ок­ном. Опять - в ко­то­рый раз - жизнь ее ра­зо­ча­ро­ва­ла.

    - Я те­бе то­же ска­жу кое-что, - про­из­нес Ни­ко­лас. - Я то­же мо­шен­ник. Че­го ты пла­чешь?

    - Пла­чу, по­то­му что мне се­бя жал­ко, - всхли­пы­ва­ла Джейн. - На­до ис­кать дру­гую ра­бо­ту.

    - Луч­ше на­пи­ши для ме­ня од­но пись­мо.

    - Ка­кое еще пись­мо?

    - Мо­шен­ни­чес­кое. Яко­бы от Чар­л­за Мор­га­на. «Ува­жа­емый мис­тер Фар­ринг-дон! Ког­да я по­лу­чил Ва­шу ру­ко­пись, то хо­тел, не чи­тая, от­ло­жить ее в сто­ро­ну, что­бы за­тем мой сек­ре­тарь воз­в­ра­тил ее Вам, соп­ро­во­див ка­кой-ни­будь де­жур­ной от­го­вор­кой. Но, по счас­т­ли­во­му сте­че­нию об­с­то­ятельств, я не сра­зу пе­ре­дал Ва­ше со­чи­не­ние сек­ре­та­рю, а стал на­угад его пе­ре­лис­ты­вать, и тут мой взгляд упал…»

    - Упал на что?

    - Это уж ты са­ма ре­шишь. Вы­бе­ри ку­сок по­вы­ра­зи­тель­нее и по­эф­фек­т­нее, то, что на­пи­са­но с осо­бым блес­ком. Ко­неч­но, сде­лать это бу­дет не­лег­ко, по­то­му что там все на­пи­са­но с оди­на­ко­вым блес­ком. В об­щем, вы­бе­ри, что те­бе са­мой боль­ше нра­вит­ся. Пусть Чарлз Мор­ган рас­ска­жет, как он, слу­чай­но за­дер­жав взгляд на этих строч­ках, был уже не в си­лах отор­вать­ся и за один при­сест про­чи­тал всю ру­ко­пись от пер­вой до пос­лед­ней стра­ни­цы. В зак­лю­че­ние он дол­жен сде­лать вы­вод, что име­ет де­ло с ге­ни­аль­ным тво­ре­ни­ем. И он поз­д­рав­ля­ет ме­ня с мо­им ге­ни­аль­ным тво­ре­ни­ем, по­ни­ма­ешь? А по­том я по­ка­жу это пись­мо Джор­д­жу.

    Жизнь сно­ва на­ча­ла воз­в­ра­щать­ся к Джейн, и на роб­ких рос­т­ках, про­бив­ших­ся сквозь тол­щу бе­зыс­ход­нос­ти, за­зе­ле­не­ли лис­точ­ки на­деж­ды. Она вспом­ни­ла, что ей все­го двад­цать три го­да, и улыб­ну­лась.

    - Я по­ка­жу это пись­мо Джор­д­жу, - го­во­рил Ни­ко­лас, - и ска­жу ему, что он мо­жет ос­та­вить свой кон­т­ракт се­бе на па­мять…

    Тут во­шел Джордж. Он де­ло­ви­то оки­нул обо­их взгля­дом и од­нов­ре­мен­но снял шля­пу, пос­мот­рел на ча­сы и спро­сил у Джейн:

    - Ка­кие но­вос­ти?

    Ему от­ве­тил Ни­ко­лас:

    - Арес­то­ва­ли Риб­бен­т­ро­па.

    Джордж вздох­нул.

    - Ни­че­го но­во­го. Звон­ков не бы­ло, - от­к­лик­ну­лась Джейн. - Пи­сем нет, ник­то не за­хо­дил, ник­то не зво­нил. Все спо­кой­но.

    Джордж нап­ра­вил­ся к се­бе в ка­би­нет. Не прош­ло и се­кун­ды, как он сно­ва воз­ник на по­ро­ге.

    - Вы по­лу­чи­ли мое пись­мо? - об­ра­тил­ся он к Ни­ко­ла­су.

    - Нет. Ка­кое пись­мо?

    - Я вам пи­сал… сей­час-сей­час… да, ка­жет­ся, по­зав­че­ра. По-мо­ему, я пи­сал вам…

    - Ах, пись­мо! - ска­зал Ни­ко­лас. - Да, дей­с­т­ви­тель­но, бы­ло ка­кое-то пись­мо.

    Джордж скрыл­ся в сво­ем ка­би­не­те.

    Звучным, бод­рым го­ло­сом Ни­ко­лас ска­зал Джейн, что он, по­жа­луй, пой­дет про­гу­лять­ся по пар­ку: дождь кон­чил­ся, и та­кое бла­жен­с­т­во - мож­но це­лый день ни­че­го не де­лать и толь­ко пре­да­вать­ся сла­дос­т­ным меч­там.

    «С дру­жес­ким при­ве­том и с са­мым ис­к­рен­ним вос­хи­ще­ни­ем - Чарлз Мор­ган», - на­пи­са­ла Джейн. Она от­к­ры­ла дверь сво­ей ком­на­ты и крик­ну­ла в ко­ри­дор:

    - Убавь­те ра­дио! Ни­ка­ких ус­ло­вий для ум­с­т­вен­ной де­ятель­нос­ти. Я дол­ж­на до ужи­на за­кон­чить!

    В Клу­бе гор­ди­лись тем, что Джейн за­ни­ма­ет­ся ум­с­т­вен­ной де­ятель­нос­тью и име­ет столь тес­ные свя­зи с ми­ром книг. Во всех ком­на­тах, две­ри ко­то­рых вы­хо­ди­ли на пло­щад­ку, при­ем­ни­ки не­мед­лен­но за­тих­ли.

    Она еще раз про­бе­жа­ла гла­за­ми чер­но­вик пись­ма и на­ча­ла ста­ра­тель­но пе­ре­пи­сы­вать его на­чис­то мел­ким, но твер­дым по­чер­ком, ко­то­рый впол­не мог сой­ти за под­лин­ный по­черк Чар­л­за Мор­га­на. О том, ка­кой в дей­с­т­ви­тель­нос­ти по­черк у Чар­л­за Мор­га­на, она не име­ла ни ма­лей­ше­го по­ня­тия; за­ни­мать­ся же по­ис­ка­ми и вы­яс­не­ни­ями не бы­ло осо­бо­го смыс­ла, так как Джордж, бе­зус­лов­но, то­же это­го не знал, а на­дол­го ос­тав­лять ему пись­мо ник­то не со­би­рал­ся. Ад­рес Мор­га­на - Хол­ланд-парк - ей со­об­щил Ни­ко­лас. Этот ад­рес она и на­пи­са­ла в вер­х­нем уг­лу на лис­т­ке обыч­ной поч­то­вой бу­ма­ги, на­де­ясь, что он выг­ля­дит впол­не ес­тес­т­вен­но, и ус­по­ка­ивая се­бя тем, что сей­час все дос­той­ные лю­ди пи­шут свой ад­рес от ру­ки - не ста­нут же они в су­ро­вое во­ен­ное вре­мя за­ка­зы­вать имен­ную поч­то­вую бу­ма­гу в ти­пог­ра­фии и тем са­мым от­в­ле­кать про­из­вод­с­т­вен­ные мощ­нос­ти на лич­ные нуж­ды.

    Письмо бы­ло за­кон­че­но, ког­да про­бил гонг на ужин. Она с пе­дан­тич­ной ак­ку­рат­нос­тью сло­жи­ла го­то­вое пись­мо, дер­жа в по­ле зре­ния фо­тог­ра­фию Чар­л­за Мор­га­на, с ко­то­рой на нее смот­ре­ло его стро­гое то­че­ное ли­цо. Джейн при­ки­ну­ла, что из­го­тов­лен­ное ею пись­мо тя­нет не мень­ше чем на пять­де­сят фун­тов. Джордж при­дет от это­го пись­ма в страш­ное смя­те­ние. Бед­няж­ка Тил­ли, же­на Джор­д­жа, жа­ло­ва­лась ей, что ког­да ка­кой-ни­будь до­куч­ли­вый ав­тор на­чи­на­ет да­вить на Джор­д­жа, он толь­ко об этом и го­во­рит, прос­то мес­та се­бе не на­хо­дит.

    Николас дол­жен был по­явить­ся в Клу­бе ве­че­ром, пос­ле ужи­на, - он на­ко­нец-то уго­во­рил Длсо­ан­ну ус­т­ро­ить спе­ци­аль­ное чте­ние по­эмы «Ги­бель Гер­ма­нии». Это выс­туп­ле­ние Ни­ко­лас со­би­рал­ся за­пи­сать на маг­ни­то­фон, ко­то­рый он по­за­им­с­т­во­вал в ин­фор­ма­ци­он­ном от­де­ле од­но­го пра­ви­тель­с­т­вен­но­го уч­реж­де­ния.

    Джейн вли­лась в тол­пу де­виц, ус­т­ре­мив­ших­ся вниз на ужин. За­дер­жа­лась од­на толь­ко Се­ли­на, ко­то­рая за­кан­чи­ва­ла свой еже­ве­чер­ний ри­ту­ал са­мо­вос­пи­та­ния: «…Эле­ган­т­ное платье, бе­зуп­реч­ный внеш­ний вид и изыс­кан­ные ма­не­ры по­мо­гут вам об­рес­ти чув­с­т­во уве­рен­нос­ти в соб­с­т­вен­ных си­лах».

    Когда де­вуш­ки спус­ти­лись на пер­вый этаж, у подъ­ез­да с виз­гом за­тор­мо­зи­ла ма­ши­на ад­ми­нис­т­ра­тор­ши. Она уп­рав­ля­ла ма­ши­ной так же ре­ши­тель­но, как уп­рав­ля­ла бы муж­чи­ной, ес­ли бы та­ко­вой дос­тал­ся ей во вла­де­ние. Пря­мая, как всег­да в се­ром, она про­шес­т­во­ва­ла к се­бе в кан­це­ля­рию, поч­ти сра­зу же пе­реш­ла в сто­ло­вую и гром­ко пос­ту­ча­ла вил­кой по гра­фи­ну с во­дой, при­зы­вая всех к ти­ши­не, - это оз­на­ча­ло, что сей­час пос­ле­ду­ет объ­яв­ле­ние. Она объ­яви­ла, что в пят­ни­цу ве­че­ром в Клу­бе выс­ту­пит гос­тья из Аме­ри­ки, мис­сис Фе­ликс До­белл, с со­об­ще­ни­ем на те­му: «За­пад­ная жен­щи­на: ее пред­наз­на­че­ние». Мис­сис До­белл, од­на из уч­ре­ди­тель­ниц об­щес­т­ва «Стра­жи нрав­с­т­вен­нос­ти», не­дав­но при­бы­ла в Лон­дон к му­жу, ко­то­рый в нас­то­ящее вре­мя при­пи­сан к од­ной из час­тей аме­ри­кан­с­кой раз­вед­ки, рас­к­вар­ти­ро­ван­ных в бри­тан­с­кой сто­ли­це.

    После ужи­на Джейн вдруг по­чув­с­т­во­ва­ла се­бя пре­да­тель­ни­цей по от­но­ше­нию к фир­ме «Хай Тро­вис-Мью» и лич­но к Джор­д­жу, ко­то­рый пла­тил ей не за то, что­бы она ве­ла двой­ную иг­ру в ущерб его ин­те­ре­сам. Она по-сво­ему бы­ла при­вя­за­на к Джор­д­жу, и сей­час ей при­пом­ни­лись его луч­шие ка­чес­т­ва. Ра­зу­ме­ет­ся, у нее не бы­ло ни ма­лей­ше­го на­ме­ре­ния от­ка­зы­вать­ся от сго­во­ра с Ни­ко­ла­сом, и она в за­дум­чи­вос­ти смот­ре­ла на плод сво­его тру­да - пись­мо от Чар­л­за Мор­га­на - и не зна­ла, что ей де­лать со сво­ими про­ти­во­ре­чи­вы­ми чув­с­т­ва­ми. Она ре­ши­ла поз­во­нить же­не Джор­д­жа, Тил­ли, и по­бол­тать с ней о том о сем.

    Тилли страш­но об­ра­до­ва­лась. Это бы­ла не­боль­шо­го рос­та, ры­же­ва­тая жен­щи­на, на­де­лен­ная жи­вым умом, но об­де­лен­ная ин­фор­ма­ци­ей: Джордж ста­рал­ся дер­жать ее на рас­сто­янии от ми­ра книг, пос­коль­ку имел из­ряд­ный опыт по час­ти жен. Тил­ли чув­с­т­во­ва­ла се­бя нес­п­ра­вед­ли­во обой­ден­ной и по­то­му осо­бен­но це­ни­ла кон­так­ты с Джейн, бла­го­да­ря ко­то­рым она мог­ла сле­дить за из­да­тель­с­ки­ми де­ла­ми; так при­ят­но бы­ло, нап­ри­мер, слы­шать от Джейн: «Ви­дишь ли, Тил­ли, все де­ло в том, ка­кой у пи­са­те­ля ra­ison d'кtre». Джордж не пре­пят­с­т­во­вал их друж­бе, по­ни­мая, что это ук­реп­ля­ет и его от­но­ше­ния с Джейн. Он до­ве­рял Джейн: она по­ни­ма­ла, что ему нуж­но.

    Тилли обыч­но раз­д­ра­жа­ла Джейн, по­то­му что хо­тя Тил­ли ни­ког­да не тан­це­ва­ла в ка­ба­ре, она ка­ким-то об­ра­зом ухит­ря­лась вно­сить опе­ре­точ­ный дух в лю­бой раз­го­вор, свя­зан­ный с ми­ром книг, и это ужас­но дей­с­т­во­ва­ло Джейн на нер­вы - она са­ма лишь не­дав­но при­об­щи­лась к это­му ми­ру и еще ис­пы­ты­ва­ла пе­ред ним глу­бо­кое бла­го­го­ве­ние. Ей ка­за­лось, что Тил­ли с не­поз­во­ли­тель­ной фри­воль­нос­тью от­но­сит­ся к проб­ле­мам соз­да­ния и из­да­ния книг и, глав­ное, аб­со­лют­но это­го не соз­на­ет. Но сей­час, под вли­яни­ем со­вер­шен­но­го ею пре­да­тель­с­т­ва, сер­д­це Джейн пе­ре­пол­ни­лось неж­нос­тью к Тил­ли. Она поз­во­ни­ла и приг­ла­си­ла ее на ужин в пят­ни­цу, имея на вся­кий слу­чай в ви­ду, что ес­ли вы­но­сить об­щес­т­во Тил­ли ста­нет сов­сем нев­тер­пеж, то на ча­сок мож­но бу­дет от­в­лечь­ся и пос­лу­шать лек­цию мис­сис Фе­ликс До­белл. На­се­ле­ние Клу­ба жаж­да­ло уви­деть мис­сис

    Добелл, так как ее му­жа все ви­де­ли не раз - в ка­чес­т­ве Се­ли­ни­но­го ка­ва­ле­ра и, по не­ко­то­рым слу­хам, лю­бов­ни­ка.

    - Тут у нас в пят­ни­цу од­на аме­ри­кан­ка дол­ж­на чи­тать лек­цию о пред­наз­на­че­нии за­пад­ной жен­щи­ны, но мы не пой­дем - на­вер­но, ску­ка смер­т­ная, - ска­за­ла Джейн воп­ре­ки сво­им же на­ме­ре­ни­ям: так ве­ли­ко бы­ло ее же­ла­ние при­нес­ти се­бя всю, всю без ос­тат­ка, в жер­т­ву же­не Джор­д­жа, раз уж она со­вер­ши­ла по от­но­ше­нию к не­му один пре­да­тель­с­кий пос­ту­пок и го­то­ви­лась к но­во­му об­ма­ну.

    - Я обо­жаю бы­вать у вас в Клу­бе! - вос­к­лик­ну­ла Тил­ли. - Так по­хо­же на шко­лу - как буд­то воз­в­ра­ща­ешь­ся в дет­с­т­во.

    Каждый раз Тил­ли пов­то­ря­ла то же са­мое - поп­ро­буй тут не вый­ти из се­бя!



* * *

 

    Николас при­шел со сво­им маг­ни­то­фо­ном за­ра­нее и си­дел в об­щем за­ле вмес­те с Джо­ан­ной, ожи­дая, ког­да пос­ле ужи­на со­бе­рут­ся зри­те­ли. Ни­ко­лас смот­рел на Джо­ан­ну и вос­хи­щал­ся ее нор­ди­чес­кой, как у ге­ро­ини древ­них саг, кра­со­той.

    - Дав­но вы здесь жи­ве­те? - спро­сил Ни­ко­лас сон­ным го­ло­сом, лю­бу­ясь ее круп­но­га­ба­рит­ной фи­гу­рой. Го­лос у не­го был сон­ный от­то­го, что на­ка­ну­не поч­ти всю ночь он про­вел на кры­ше с Се­ли­ной.

    - Ско­ро год. Мне ка­жет­ся, я здесь и ум­ру, - от­ве­ти­ла она с тем при­выч­ным пре­неб­ре­же­ни­ем к Клу­бу, ко­то­рое бы­ло ха­рак­тер­но для всех его пос­то­ян­ных чле­нов.

    Он ска­зал:

    - По­го­ди­те, вот вый­де­те за­муж…

    - Нет, нет, не на­до. - Она го­во­ри­ла спо­кой­но-уве­ще­ва­юще, так, буд­то хо­те­ла вов­ре­мя ос­та­но­вить ре­бен­ка, ко­то­рый чуть-чуть не плюх­нул в суп лож­ку ва­ренья.

    У них над го­ло­вой раз­дал­ся гром­кий виз­г­ли­вый смех це­ло­го жен­с­ко­го хо­ра Оба под­ня­ли гла­за к по­тол­ку: ви­ди­мо, де­вуш­ки в дор­ту­аре на вто­ром эта­же, как всег­да, об­ме­ни­ва­лись по­за­им­с­т­во­ван­ны­ми у друж­ков из ВВС све­жи­ми анек­до­та­ми, ко­то­ры­ми мож­но рас­сме­шить толь­ко тех, кто уже здо­ро­во на­ве­се­ле - от вы­пи­то­го ви­на или от мо­ло­дос­ти, не­важ­но.

    В зал вош­ла Грег­ги. Взгля­нув на­верх - ту­да, от­ку­да до­но­си­лись взры­вы хо­хо­та, - она нап­ра­ви­лась к Джо­ан­не и Ни­ко­ла­су и ска­за­ла:

    - Уж ско­рей бы все эти де­ви­цы со вто­ро­го эта­жа по­вы­хо­ди­ли за­муж и ос­та­ви­ли нас в по­кое. Сколь­ко лет жи­ву в Клу­бе, но та­кой крик­ли­вой ком­па­нии не при­пом­ню. И ума при этом ни на грош.

    Тут к ним при­со­еди­ни­лась Кол­ли: она усе­лась ря­дом с Ни­ко­ла­сом. Грег­ги пов­то­ри­ла:

    - Я го­во­рю: что за де­ви­цы по­доб­ра­лись на этот раз - хоть бы по­вы­хо­ди­ли за­муж и ос­та­ви­ли нас в по­кое.

    Эта точ­ка зре­ния це­ли­ком сов­па­да­ла с тем, что ду­ма­ла са­ма Кол­ли. Но из прин­ци­па она всег­да воз­ра­жа­ла Грег­ги, и к то­му же она по­ла­га­ла, что эле­мент раз­ног­ла­сия по­мо­га­ет под­дер­жи­вать раз­го­вор.

    - За­чем им это на­до - вы­хо­дить за­муж? Пус­кай нас­лаж­да­ют­ся жиз­нью, по­ка мо­ло­ды!

    - Толь­ко за­му­жем они смо­гут нас­ла­дить­ся жиз­нью спол­на, - всту­пил Ни­ко­лас - Нель­зя за­бы­вать про сек­су­аль­ный ас­пект.

    Джоанна вспых­ну­ла. Но Ни­ко­лас не­воз­му­ти­мо про­дол­жал:

    - Да, секс - и очень ин­тен­сив­ный! Пер­вый ме­сяц - каж­дую ночь, сле­ду­ющие два ме­ся­ца - че­рез день, за­тем в те­че­ние го­да - по три ра­за в не­де­лю. А по­том раз в не­де­лю, и хва­тит.

    Он го­во­рил это лег­ко и неп­ри­нуж­ден­но, сос­ре­до­то­чен­но во­зясь с маг­ни­то­фо­ном.

    - Нап­рас­но ста­ра­етесь, мо­ло­дой че­ло­век: нас ни­чем шо­ки­ро­вать нель­зя! - ска­за­ла Грег­ги, об­во­дя тор­жес­т­ву­ющим взгля­дом сте­ны, ко­то­рые от­нюдь не при­вык­ли к по­доб­ным ре­чам, - как-ни­как это бы­ло об­щес­т­вен­ное мес­то.

    - А вот ме­ня мож­но шо­ки­ро­вать, - ска­за­ла Джо­ан­на. Она смот­ре­ла на Ни­ко­ла­са изу­ча­юще и слег­ка ви­но­ва­то.

    Колли сов­сем рас­те­ря­лась и не зна­ла, к ка­кой сто­ро­не прим­к­нуть. Она от­к­ры­ла и сно­ва за­щел­к­ну­ла за­мок сво­его ста­ро­го ри­ди­кю­ля, а за­тем слег­ка по­ба­ра­ба­ни­ла паль­ца­ми по его вспу­чен­ным по­тер­тым бо­кам. На­ко­нец она про­из­нес­ла:

    - Да он и не ду­ма­ет нас шо­ки­ро­вать. Прос­то он ре­алист и трез­во смот­рит на ве­щи. Ес­ли че­ло­век воз­рас­та­ет в бла­го­да­ти, и я поз­во­лю се­бе сме­лость зай­ти в сво­ем пред­по­ло­же­нии даль­ше - ког­да че­ло­век воз­рос в бла­го­да­ти, тог­да трез­вое от­но­ше­ние к жиз­ни, вклю­чая секс и все ос­таль­ное, да­ет­ся ему са­мым ес­тес­т­вен­ным об­ра­зом.

    Николас по­да­рил ее приз­на­тель­ной улыб­кой.

    Колли не то по­пер­х­ну­лась, не то сму­щен­но хи­хик­ну­ла, ок­ры­лен­ная тем, что ее сме­лые от­к­ро­ве­ния име­ли та­кой ус­пех. Она по­чув­с­т­во­ва­ла, что идет в но­гу со вре­ме­нем, и с жа­ром про­дол­жа­ла:

    - И во­об­ще, че­го не име­ешь, о том не жа­ле­ешь.

    Грегги сде­ла­ла изум­лен­ное ли­цо, как буд­то и впрямь не по­ни­ма­ла, о чем это Кол­ли тол­ку­ет. На са­мом-то де­ле за трид­цать лет враж­деб­но-при­ятель­с­ких от­но­ше­ний с Кол­ли она ус­пе­ла прек­рас­но изу­чить при­су­щую той ма­не­ру пе­рес­ка­ки­вать сра­зу че­рез нес­коль­ко звень­ев в ло­ги­чес­кой це­пи рас­суж­де­ний и оша­ра­ши­вать всех не­ожи­дан­ны­ми умо­зак­лю­че­ни­ями, осо­бен­но ког­да Кол­ли бы­ва­ла вы­ве­де­на из рав­но­ве­сия но­вым для нее пред­ме­том раз­го­во­ра Или при­сут­с­т­ви­ем муж­чи­ны.

    - Ну и что ты хо­чешь этим ска­зать? - спро­си­ла Грег­ги. - Че­го не име­ешь? О чем Речь?

    - О сек­се, о чем же еще, - от­ве­ти­ла Кол­ли ка­ким-то че­рес­чур гром­ким го­ло­сом, по-ви­ди­мо­му на­де­ясь та­ким об­ра­зом пре­одо­леть не­лов­кость те­мы. - Мы ведь го­во­ри­ли о сек­се и о том, на­до ли вы­хо­дить за­муж. Да, так вот, хо­тя в суп­ру­жес­кой жиз­ни, ко­неч­но, есть свои пре­иму­щес­т­ва, но ес­ли ты ее ни­ког­да не имел и не име­ешь, то, зна­чит, и жа­леть не о чем.

    Джоанна наб­лю­да­ла за воз­буж­ден­ным раз­го­во­ром двух дам с вы­ра­же­ни­ем сми­рен­но­го сос­т­ра­да­ния. Ни­ког­да еще она не ка­за­лась Ни­ко­ла­су та­кой силь­ной, как сей­час, ког­да она сми­рен­но взи­ра­ла на сце­ну еди­но­бор­с­т­ва меж­ду Кол­ли и Грег­ги, в ко­то­ром каж­дая ста­ра­лась про­де­мон­с­т­ри­ро­вать пол­ное от­сут­с­т­вие пред­рас­суд­ков.

    - А все-та­ки, Кол­ли, что ты хо­чешь этим ска­зать? - нас­ту­па­ла Грег­ги. - Ты глу­бо­ко не пра­ва, Кол­ли. Не жа­леть об от­сут­с­т­вии сек­са нель­зя. У те­ла своя жизнь. И ты, и я - мы обе с то­бой не мо­жем яе жа­леть о том, че­го ли­ше­ны. Чис­то би­оло­ги­чес­ки. По­чи­тай Фрей­да. Это все про­яв­ля­ет­ся в сно­ви­де­ни­ях. Во сне мы ощу­ща­ет чье-то близ­кое при­сут­с­т­вие, во сне нас об­ни­ма­ют чьи-то ру­ки, во сне…

    - Ми­ну­точ­ку, ми­ну­точ­ку!

    Николас под­нял ру­ку, при­зы­вая к ти­ши­не, яко­бы для то­го, что­бы от­ре­гу­ли­ро­вать звук в сво­ем маг­ни­то­фо­не, в ко­то­рый он еще да­же лен­ты не зап­ра­вил. Он по­нял, что эти ми­лые да­мы, раз сту­пив на сколь­з­кую до­рож­ку, мо­гут до­го­во­рить­ся бог весть до че­го.

    - От­к­рой­те мне, по­жа­луй­с­та!

    Из-за две­ри пос­лы­шал­ся го­лос ад­ми­нис­т­ра­тор­ши и звя­канье ча­шек на под­но­се. Ни­ко­лас вско­чил с мес­та, что­бы по­мочь, но она лов­ко, как зап­рав­с­кая гор­нич­ная, при­от­к­рыв дверь од­ной ру­кой и при­дер­жав ее но­гой, уже про­тис­ну­лась в ком­на­ту.

    - Лич­но мне ка­жет­ся, что вож­де­лен­ное Не­бес­ное Бла­жен­с­т­во - слиш­ком сла­бая ком­пен­са­ция то­го, че­го мы ли­ше­ны, - под­ве­ла итог Грег­ги, на­но­ся ко­вар­ный удар по ре­ли­ги­оз­ным чув­с­т­вам Кол­ли.

    Пока раз­ли­ва­ли ко­фе и ком­на­та пос­те­пен­но за­пол­ня­лась зри­тель­ни­ца­ми, вош­ла Джейн; пос­ле те­ле­фон­но­го раз­го­во­ра с Тил­ли она по­чув­с­т­во­ва­ла при­лив све­жих сил и по­ла­гая, что от­час­ти уже ис­ку­пила ви­ну, вру­чи­ла Ни­ко­ла­су плод сво­ей ум­с­т­вен­ной Де­ятель­нос­ти - пись­мо от Чар­л­за Мор­га­на. Пог­ру­жен­ный в чте­ние пись­ма, Ни­ко­лас не гля­дя взял чаш­ку и при этом плес­нул ко­фе на лис­ток.

    - Что ты на­де­лал - все ис­пор­тил! -вос­к­лик­ну­ла Джейн. - Мне же при­дет­ся все пе­ре­пи­сы­вать!

    - Как раз те­перь оно сов­сем по­хо­же на нас­то­ящее, - за­ме­тил Ни­ко­лас. - В са­мом де­ле, ес­ли, пред­по­ло­жим, я по­лу­чаю пись­мо от Чар­л­за Мор­га­на, в ко­то­ром со­об­ща­ет­ся, что я ге­ний, то, на­до ду­мать, я ча­са­ми бу­ду его чи­тать и пе­ре­чи­ты­вать, так что в кон­це кон­цов пись­мо по­ряд­ком по­ис­т­реп­лет­ся. Ска­жи-ка, а ты уве­ре­на, что имя Мор­га­на про­из­ве­дет на Джор­д­жа впе­чат­ле­ние?

    - Еще бы.

    - Что ты хо­чешь ска­зать - еще бы ты не бы­ла уве­ре­на или еще бы не про­из­ве­ло впе­чат­ле­ния?

    - И то, и дру­гое.

    - Будь я на мес­те Джор­д­жа, ме­ня бы это толь­ко от­в­ра­ти­ло.

    Однако по­ра бы­ло на­чи­нать чте­ние по­эмы «Ги­бель Гер­ма­нии». Джо­ан­на уже сто­яла, дер­жа в ру­ках рас­к­ры­тую кни­гу.

    - И чтоб ник­то не шик­нул! - пре­дуп­ре­ди­ла ад­ми­нис­т­ра­тор­ша, имея в ви­ду: «И чтоб ник­то не пик­нул!» - И чтоб ник­то не шик­нул, - пов­то­ри­ла она. - Пом­ни­те, что ап­па­рат мис­те­ра Фар­рин­г­до­на за­пи­сы­ва­ет аб­со­лют­но все: бу­лав­ка упа­дет - уже по­ме­ха.

    Одна из оби­та­тель­ниц дор­ту­ара, по­ка суд да де­ло - под­ни­мав­шая спу­щен­ную пет­лю на чул­ке, ос­то­рож­но раз­жа­ла паль­цы и уро­ни­ла игол­ку на пар­кет, а за­тем быс­т­ро наг­ну­лась и под­ня­ла ее. Дру­гая де­вуш­ка, за­ме­тив, как она это про­де­ла­ла, прыс­ну­ла в ку­лак. А в ос­таль­ном сто­яла пол­ная ти­ши­на, ес­ли не счи­тать нег­ром­ко­го ур­ча­ния маг­ни­то­фо­на, ожи­дав­ше­го, ког­да Джо­ан­на нач­нет.



    Ты, Бо­же, соз­да­тель мой,

    Властелин над страс­тя­ми мо­ими,

    Ты ца­ришь над зем­лей и глубью мор­с­кой,

    Над мер­т­вы­ми и жи­вы­ми;

    Ты сплел во мне кос­ти и жи­лы, свя­зал мою плоть,

    И те­перь, пе­ред смер­тью… [32]



ГЛАВА 8

 

    27 июля, в пят­ни­цу, пос­ле обе­да, ког­да Джейн толь­ко что вер­ну­лась в Клуб, с вер­х­не­го эта­жа пос­лы­шал­ся от­ча­ян­ный крик. В этот день она уш­ла с ра­бо­ты рань­ше обыч­но­го, по­то­му что наз­на­чи­ла встре­чу Тил­ли. До­нес­ший­ся до ее ушей крик не выз­вал у Джейн осо­бо­го бес­по­кой­с­т­ва. Она под­ни­ма­лась по пос­лед­не­му лес­т­нич­но­му про­ле­ту, ког­да крик раз­дал­ся сно­ва - еще бо­лее прон­зи­тель­ный, чем преж­де, - и пос­лы­ша­лись встре­во­жен­ные го­ло­са. От­ча­ян­ные кри­ки в Клу­бе мог­ла выз­вать и спу­щен­ная пет­ля на чул­ке, и умо­ри­тель­ный анек­дот.

    Добравшись до вер­х­ней пло­щад­ки, она по­ня­ла, что ис­точ­ник все­го это­го пе­ре­по­ло­ха на­хо­дит­ся в убор­ной. Там Энн, Се­ли­на и еще две де­вуш­ки со вто­ро­го эта­жа сов­мес­т­ны­ми уси­ли­ями пы­та­лись вы­та­щить из уз­ко­го окош­ка ка­кую-то де­ви­цу, ко­то­рая, оче­вид­но, хо­те­ла вы­лез­ти на­ру­жу и зас­т­ря­ла. Она су­до­рож­но дер­га­лась и бры­ка­лась, од­на­ко без ви­ди­мо­го ус­пе­ха, в то вре­мя как ос­таль­ные на­пе­ре­бой да­ва­ли ей раз­ные со­ве­ты. В хор учас­т­ли­вых го­ло­сов то и де­ло вры­ва­лись ее ис­тош­ные кри­ки. Она бы­ла со­вер­шен­но раз­де­та, и ее го­лое те­ло бы­ло чем-то на­ма­за­но и лос­ни­лось; у Джейн сра­зу мель­к­ну­ло по­доз­ре­ние, что тут в ход мог пой­ти ее соб­с­т­вен­ный коль­д­к­рем, ко­то­рый она дер­жа­ла в ба­ноч­ке на ту­алет­ном сто­ли­ке.

    - Кто это? - спро­си­ла Джейн, раз­г­ля­ды­вая не­опоз­на­ва­емые дры­га­ющи­еся но­ги и ер­за­ющий зад - ос­таль­но­го бы­ло не вид­но.

    Селина при­нес­ла по­ло­тен­це и, обер­нув его вок­руг та­лии не­за­дач­ли­вой де­ви­цы, пы­та­лась ско­лоть бу­лав­кой. Энн умо­ля­ла ее не кри­чать, а еще од­на де­вуш­ка на вся­кий слу­чай выш­ла на лес­т­ни­цу пос­мот­реть, не идет ли, бо­же упа­си, кто из на­чаль­с­т­ва.

    - Да кто же это? - спро­си­ла Джейн. Ей от­ве­ти­ла Энн:

    - Да вот, по­ни­ма­ешь, Тил­ли.

    - Тил­ли?!

    - Она жда­ла-жда­ла там вни­зу, ну мы и поз­ва­ли ее к нам на­верх, чтоб она не ску­ча­ла. Она ска­за­ла, что у нас в Клу­бе так по­хо­же на шко­лу, буд­то сно­ва воз­в­ра­ща­ешь­ся в дет­с­т­во, а Се­ли­на взя­ла и по­ка­за­ла ей на­ше окош­ко… У нее бед­ра и все­го-то на пол­дюй­ма ши­ре, чем на­до. Ты не мо­жешь уго­во­рить ее за­мол­чать? Джейн на­ча­ла спо­кой­ным го­ло­сом:

    - Имей в ви­ду: чем гром­че ты кри­чишь, тем боль­ше раз­ду­ва­ешь­ся. По­это­му будь доб­ра, по­мол­чи - мы те­бя на­мы­лим и вы­та­щим.

    Тилли при­тих­ла. Они усер­д­но во­зи­лись с ней ми­нут де­сять, но она зас­т­ря­ла на­мер­т­во. Тог­да Тил­ли зап­ла­ка­ла.

    - По­зо­ви­те Джор­д­жа! - на­ко­нец взмо­ли­лась она. - Поз­во­ни­те ему!

    Охоты звать Джор­д­жа ни у ко­го не бы­ло. При­дет­ся вес­ти его на­верх, а муж­чи­ны ту­да не до­пус­ка­лись - раз­ве толь­ко вра­чи, да и то в соп­ро­вож­де­нии клуб­но­го пер­со­на­ла.

    - Лад­но, пой­ду по­зо­ву ко­го-ни­будь, - ска­за­ла Джейн.

    Она по­ду­ма­ла о Ни­ко­ла­се. Он мог выб­рать­ся на кры­шу из зда­ния шта­ба раз­вед­ки: один хо­ро­ший тол­чок с той сто­ро­ны - и Тил­ли спа­се­на. Ни­ко­лас хо­тел прий­ти в Клуб пос­ле ужи­на, что­бы пос­лу­шать лек­цию и пос­мот­реть - для удов­лет­во­ре­ния сне­дав­ше­го его рев­ни­во­го лю­бо­пыт­с­т­ва - да же­ну быв­ше­го Се­ли­ни­но­го лю­бов­ни­ка. Сам Фе­ликс ожи­дал­ся то­же.

    Джейн ре­ши­ла поз­во­нить Ни­ко­ла­су и уго­во­рить его при­ехать как мож­но ско­рее, что­бы по­мочь выз­во­лить Тил­ли. За­од­но в Клу­бе и по­ужи­на­ет - уже вто­рой раз на этой не­де­ле, не­воль­но по­ду­ма­ла Джейн. В это вре­мя он впол­не мог быть до­ма, обыч­но он воз­в­ра­щал­ся око­ло шес­ти.

    - Ко­то­рый час? - спро­си­ла Джейн.

    Тилли пла­ка­ла нав­з­рыд; чув­с­т­во­ва­лось, что еще нем­но­го - и она сно­ва сор­вет­ся на крик.

    - Поч­ти шесть, - отоз­ва­лась Энн.

    Услышав это, Се­ли­на то­же взгля­ну­ла на ча­сы и нап­ра­ви­лась к се­бе в ком­на­ту.

    - По­будь­те с ней кто-ни­будь, я пош­ла за под­мо­гой, - ска­за­ла Джейн.

    Селина от­к­ры­ла дверь к се­бе в ком­на­ту; воз­ле Тил­ли ос­та­лась Энн, она креп­ко дер­жа­ла ее за обе щи­ко­лот­ки. Спус­ка­ясь по лес­т­ни­це, Джейн ус­лы­ша­ла го­лос Се­ли­ны: - Пол­ное са­мо­об­ла­да­ние, спо­кой­с­т­вие, не­воз­му­ти­мость…

    Джейн вдруг ра­зоб­рал бес­п­ри­чин­ный ду­рац­кий смех, и так, сме­ясь, она дош­ла до те­ле­фо­нов; ча­сы в вес­ти­бю­ле про­би­ли шесть.



* * *

 

    Часы про­би­ли шесть - был ве­чер двад­цать седь­мо­го июля. Ни­ко­лас толь­ко-толь­ко вер­нул­ся до­мой. Ус­лы­шав о бед­с­т­вен­ном по­ло­же­нии Тил­ли, он сра­зу выз­вал­ся по­мочь и по­обе­щал, что не­мед­лен­но при­бу­дет в штаб раз­вед­ки и вы­ле­зет на кры­шу.

    - Пос­лу­шай, я не шу­чу, - пре­дуп­ре­ди­ла Джейн.

    - И я не шу­чу.

    - Тог­да че­го ты так ве­се­лишь­ся? По­то­ро­пись, по­жа­луй­с­та. Тил­ли уже все гла­за вып­ла­ка­ла.

    - Есть от че­го - лей­бо­рис­ты-то по­бе­ди­ли!

    - Ну лад­но, не тя­ни. Мы все по­па­дем в хо­ро­ший пе­реп­лет, ес­ли что…

    Но он уже по­ве­сил труб­ку.

    В это са­мое вре­мя Грег­ги как раз вер­ну­лась из скве­ра за до­мом и под­жи­да­ла в вес­ти­бю­ле мис­сис До­белл, ко­то­рая дол­ж­на бы­ла выс­ту­пать пос­ле ужи­на со сво­ей лек­ци­ей Грег­га на­ме­ре­ва­лась про­вес­ти ее в ка­би­нет ад­ми­нис­т­ра­тор­ши и пред­ло­жить ей рю­моч­ку хе­ре­са пе­ред ужи­ном. И еще Грег­га на­де­ялась, что мис­сис До­белл, мо­жет быть, сог­ла­сит­ся со­вер­шить в ее ком­па­нии не­боль­шую эк­с­кур­сию по са­ду.

    Сверху до­нес­ся приг­лу­шен­ный жа­лоб­ный крик:

    - Нет, вы толь­ко пос­лу­шай­те! - ска­за­ла Грег­га, об­ра­ща­ясь к Джейн, вы­хо­див­шей из те­ле­фон­ной ка­би­ны. - Этот Клуб пол­нос­тью дег­ра­ди­ро­вал. Хоть бы гос­тей пос­ты­ди­лись! Ну кто там кри­чит на­вер­ху, ска­жи­те на ми­лость? Мож­но по­ду­мать, что это не Клуб, а час­т­ное вла­де­ние: вро­де бы по­ря­доч­ные де­вуш­ки, а ве­дут се­бя как прис­лу­га - чуть хо­зя­ева за по­рог, они на ра­дос­тях се­бя не пом­нят. Визг, ку­терь­ма, бог зна­ет что!



    Дай стать мне ли­рой, как осен­ний лес,

    И в честь твою ро­нять свой лист спро­сонья.

    Устрой, чтоб пос­те­пен­но я ис­чез… [33]

 

    - Джордж, Джордж, где ты? - до­но­си­лись от­ку­да-то свер­ху при­чи­та­ния Тил­ли. Тог­да кто-то на вер­х­нем эта­же пре­дус­мот­ри­тель­но вклю­чил ра­дио, и от­ту­да, заг­лу­шая все ос­таль­ные зву­ки, по­ли­лась ме­ло­дия:



    В гос­ти­ни­це «Ритц» обе­да­ли ан­ге­лы,

    На пло­ща­ди Сер­к­ли свис­тал со­ло­вей.

 

    Теперь Тил­ли ста­ло сов­сем не слыш­но. Грег­ти выг­ля­ну­ла на ули­цу в от­к­ры­тую дверь и сно­ва вер­ну­лась в вес­ти­бюль.

    - Шесть пят­над­цать, - объ­яви­ла она, пос­мот­рев на ча­сы, - В шесть пят­над­цать она уже дол­ж­на быть здесь. Ска­жи­те там на­вер­ху, пусть сде­ла­ют ра­дио по­ти­ше. Так ужас­но, так вуль­гар­но! Не­воз­мож­но это ви­деть…

    - Вы, на­вер­но, хо­те­ли ска­зать: не­воз­мож­но это слы­шать! - Джейн ка­ра­ули­ла так­си, ко­то­рое, по ее рас­че­там, дол­ж­но бы­ло с ми­ну­ты на ми­ну­ту дос­та­вить Ни­ко­ла­са к подъ­ез­ду со­сед­ней гос­ти­ни­цы.

    - А те­перь то же са­мое еще раз. - Го­лос Джо­ан­ны, за­ни­мав­шей­ся с оче­ред­ной уче­ни­цей, проз­ву­чал гром­ко, буд­то сов­сем ря­дом. - По­жа­луй­с­та, еще раз три пос­лед­ние стро­фы.



    Развей кру­гом прит­вор­ный мой по­кой

    И вре­мен­ную мыс­лей мер­т­ве­чи­ну [34].

 

    Внезапно Джейн ис­пы­та­ла прис­туп ос­т­рой за­вис­ти к Джо­ан­не - за­вис­ти, ис­то­ки ко­то­рой в этот миг сво­ей юнос­ти она и са­ма не мог­ла бы точ­но оп­ре­де­лить. Это чув­с­т­во бы­ло выз­ва­но тем, что в глу­би­не ду­ши она не мог­ла не приз­нать: Джо­ан­на со­вер­шен­но бес­ко­рыс­т­на и у нее есть спо­соб­ность, да­же дар, на­чис­то за­бы­вать о се­бе са­мой и о сво­ем соб­с­т­вен­ном «я». Джейн вдруг по­чув­с­т­во­ва­ла се­бя та­кой нес­час­т­ной, буд­то ее из­г­на­ли из рая, преж­де чем она ус­пе­ла со­об­ра­зить, что это был рай. Она сроч­но при­пом­ни­ла два сво­их умо­зак­лю­че­ния, ко­то­рые ос­но­вы­ва­лись на мно­го­чис­лен­ных выс­ка­зы­ва­ни­ях Ни­ко­ла­са о Джо­ан­не: что она це­нит по­эзию толь­ко од­но­го оп­ре­де­лен­но­го нап­рав­ле­ния и что ее ре­ли­ги­оз­ность нем­но­го от­да­ет за­нуд­с­т­вом. Но по­че­му-то эти мыс­ли не при­нес­ли Джейн же­лан­но­го уте­ше­ния.

    Николас подъ­ехал на так­си, вы­шел и скрыл­ся в две­рях гос­ти­ни­цы. Джейн бро­си­лась бе­жать вверх по лес­т­ни­це, а к Клу­бу под­ка­ти­ло еще од­но так­си. Грег­ги ска­за­ла: - А вот и мис­сис До­белл. Шесть двад­цать две.

    Расталкивая де­ву­шек, ко­то­рые ве­се­лы­ми стай­ка­ми вып­лес­ки­ва­лись ей нав­с­т­ре­чу, и про­тис­ки­ва­ясь че­рез са­мую гу­щу тол­пы, Джейн спе­ши­ла пос­ко­рей доб­рать­ся до Тил­ли и со­об­щить ей, что по­мощь уже на под­хо­де.

    - Джей­ни­ии! - вскрик­ну­ла од­на из де­ву­шек. - По­ос­то­рож­ней! Ты что, оша­ле­ла? Я чуть че­рез пе­ри­ла не ку­выр­к­ну­лась из-за те­бя!

    Но Джейн, не сбав­ляя ско­рос­ти, мча­лась даль­ше.



    Вот крас­ный ле­пес­ток ус­нул, вот бе­лый…

 

    Добежав до вер­х­не­го эта­жа, Джейн уви­де­ла, что Энн и Се­ли­на ли­хо­ра­доч­но пы­та­ют­ся одеть Тил­ли - хо­тя бы сни­зу, чтоб она все-та­ки выг­ля­де­ла поп­ри­лич­нее. Они ус­пе­ли да­же на­тя­нуть на нее чул­ки: сей­час Энн дер­жа­ла од­ну но­гу, а Се­ли­на лов­ко рас­п­рав­ля­ла чу­лок сво­ими длин­ны­ми паль­ца­ми.

    - Ни­ко­лас при­ехал. Он еще не на кры­ше?

    Тилли зас­то­на­ла:

    - Ох, уми­раю! Сил боль­ше нет. Где Джордж? По­зо­ви­те Джор­д­жа!

    - Вон он, Ни­ко­лас! - ска­за­ла Се­ли­на, ко­то­рая с вы­со­ты сво­его рос­та пер­вая уви­де­ла, как он, приг­нув­шись, выб­рал­ся на кры­шу че­рез дверь гос­ти­нич­но­го чер­да­ка - точ­но так же он не раз по­яв­лял­ся там ти­хи­ми лет­ни­ми но­ча­ми. Вы­ле­зая, он спот­к­нул­ся о ков­рик, неб­реж­но свер­ну­тый у по­ро­га, - один из тех, ко­то­рые они тай­ком при­та­щи­ли сю­да для се­бя. Кач­нув­шись, он все же удер­жал­ся на но­гах и за­ша­гал по кры­ше - и вдруг упал нич­ком как под­ко­шен­ный. Ча­сы вни­зу про­би­ли один раз, и Джейн ус­лы­ша­ла свой соб­с­т­вен­ный гром­кий го­лос:

    - Пол­седь­мо­го.

    Неожиданно Тил­ли ока­за­лась ря­дом с ней, на ка­фель­ном по­лу. Энн то­же очу­ти­лась на по­лу в ка­кой-то не­ле­пой скрю­чен­ной по­зе, зас­ло­нив ли­цо ру­кой, слов­но хо­те­ла от ко­го-то спря­тать­ся. Ог­лу­шен­ная Се­ли­на ле­жа­ла вплот­ную к две­ри; она от­к­ры­ла рот, что­бы зак­ри­чать, и да­же, мо­жет быть, ус­пе­ла крик­нуть, но как раз в эту ми­ну­ту сни­зу, из скве­ра, пос­лы­шал­ся на­рас­та­ющий гул, за­вер­шив­ший­ся гро­мо­по­доб­ным взры­вом. Зда­ние опять сод­рог­ну­лось, и на­чав­шие бы­ло при­по­ды­мать­ся де­вуш­ки сно­ва рух­ну­ли нав­з­ничь. Пол был усы­пан ос­кол­ка­ми би­то­го стек­ла, у Джейн то­нень­кой струй­кой от­ку­да-то со­чи­лась кровь, а вре­мя меж­ду тем про­дол­жа­ло свое нес­лыш­ное те­че­ние. Го­ло­са, кри­ки, то­пот ног на лес­т­ни­це и шум по­сы­пав­шей­ся вниз шту­ка­тур­ки пос­те­пен­но вер­ну­ли де­вуш­кам спо­соб­ность в той или иной ме­ре ре­аги­ро­вать на про­ис­хо­дя­щее. Джейн уви­де­ла - смут­но, слов­но не в фо­ку­се, - ог­ром­ное ли­цо Ни­ко­ла­са, заг­ля­ды­вав­ше­го внутрь че­рез окош­ко. Он при­зы­вал их ско­рей под­ни­мать­ся на но­ги.

    - В са­ду что-то взор­ва­лось.

    - Грег­ти­на бом­ба, - хи­хик­ну­ла Джейн, гля­дя на Тил­ли. - Пра­ва бы­ла Грег­ги.

    Джейн ду­ма­ла всех этим нас­ме­шить, но Тил­ли по­че­му-то не сме­ялась. Она зак­ры­ла гла­за и рас­тя­ну­лась на по­лу. Вид по­лу­оде­той Тил­ли еще боль­ше рас­сме­шил Джейн. Она гром­ко рас­хо­хо­та­лась и пос­мот­ре­ла на Ни­ко­ла­са, но у то­го, как и у Тил­ли, с чув­с­т­вом юмо­ра бы­ло пло­хо.



* * *

 

    Большинство оби­та­тель­ниц Клу­ба в мо­мент взры­ва на­хо­ди­лось вни­зу, в об­щем за­ле и в вес­ти­бю­ле, или в спаль­нях вы­ше эта­жом; взрыв они боль­ше ус­лы­ша­ли, чем по­чув­с­т­во­ва­ли. Уже подъ­еха­ли две ка­ре­ты ско­рой по­мо­щи, третья бы­ла на под­хо­де. Нес­коль­ко че­ло­век пре­бы­ва­ли в сос­то­янии шо­ка, и в хол­ле со­сед­ней гос­ти­ни­цы им ока­зы­ва­лась не­об­хо­ди­мая по­мощь.

    Грегги не от­хо­ди­ла от мис­сис До­белл и уве­ря­ла ее, что дав­ным-дав­но все это пред­ви­де­ла и пред­с­ка­зы­ва­ла. Мис­сис До­белл, хо­ле­ная мат­ро­на вну­ши­тель­но­го рос­та, воз­вы­ша­лась на краю тро­ту­ара и поч­ти не слу­ша­ла Грег­ги. Она раз­г­ля­ды­ва­ла зда­ние с де­ло­вым ви­дом на­чаль­ни­ка стро­итель­с­т­ва и с тем за­вид­ным хлад­нок­ро­ви­ем, ко­то­рое про­ис­те­ка­ет от пол­но­го не­по­ни­ма­ния ис­тин­ной су­ти про­ис­хо­дя­ще­го: ра­зу­ме­ет­ся, взрыв нес­коль­ко вы­бил ее из рав­но­ве­сия, но она тут же ре­ши­ла, что ос­тав­ши­еся с вой­ны бом­бы рвут­ся каж­дый день по всей Бри­та­нии. По­это­му, с об­лег­че­ни­ем убе­див­шись в соб­с­т­вен­ной це­лос­ти и нев­ре­ди­мос­ти, она да­же по­ра­до­ва­лась, что по­лу­чи­ла бо­евое кре­ще­ние, и те­перь ее боль­ше ин­те­ре­со­ва­ло, ка­кие ме­ры при­ни­ма­ют­ся в по­доб­ных слу­ча­ях. По­это­му она спро­си­ла:

    - Ког­да, по ва­шим рас­че­там, ося­дет пыль?

    На что Грег­ги, уже в ко­то­рый раз, ска­за­ла:

    - Я ведь зна­ла, что в са­ду ос­та­лась не­ра­зор­вав­ша­яся бом­ба. Зна­ла! Сколь­ко раз я го­во­ри­ла, что бом­ба есть. А са­пе­ры про­зе­ва­ли ее - все-та­ки про­зе­ва­ли!

    В ок­нах вер­х­не­го эта­жа по­ка­за­лись ли­ца. Од­но ок­но от­к­ры­лось. Из не­го вы­су­ну­лась ка­кая-то де­вуш­ка, но тут же втя­ну­ла го­ло­ву об­рат­но, за­каш­ляв­шись от пы­ли, ко­то­рая все еще гус­тым об­ла­ком оку­ты­ва­ла зда­ние.

    Появление ды­ма в этой неп­ро­ни­ца­емой тол­ще пы­ли бы­ло за­ме­че­но не сра­зу. А меж­ду тем про­изош­ло вот что: от взры­ва лоп­нул га­зоп­ро­вод и вдоль под­валь­но­го эта­жа по­полз огонь. Сна­ча­ла он полз мед­лен­но, по­том вдруг вспых­нул. В од­но мгно­ве­ние ре­ву­щее пла­мя за­пол­ни­ло це­лую ком­на­ту на ниж­нем эта­же; ог­нен­ные язы­ки ли­за­ли стек­ла, под­би­ра­ясь к окон­ным пе­реп­ле­там, а Грег­ги про­дол­жа­ла что-то втол­ко­вы­вать мис­сис До­белл, пы­та­ясь пе­рек­ри­чать об­щий шум - воп­ли де­ву­шек, гул тол­пы, си­ре­ны ско­рой по­мо­щи и по­жар­ных ма­шин.

    - Один шанс из де­ся­ти, мис­сис До­белл, что мы с ва­ми не бы­ли в са­ду в мо­мент взры­ва! Я же хо­те­ла по­ка­зать вам сад пе­ред ужи­ном. Мы бы уже по­гиб­ли, умер­ли - ко­нец! Один шанс из де­ся­ти, мис­сис До­белл!

    Миссис До­белл, слов­но ей вдруг от­к­ры­лась ис­ти­на, про­из­нес­ла:

    - Как это ужас­но! - И, вы­би­тая из рав­но­ве­сия боль­ше, чем мог­ло по­ка­зать­ся со сто­ро­ны, до­ба­ви­ла: - В та­кие мо­мен­ты как ни­ког­да нуж­ны бла­го­ра­зу­мие и ос­мот­ри­тель­ность - ка­чес­т­ва, ко­то­рые яв­ля­ют­ся бес­спор­ной пре­ро­га­ти­вой жен­щин.

    Это бы­ла ци­та­та из ее лек­ции, ко­то­рую она со­би­ра­лась про­честь пос­ле ужи­на. Мис­сис До­белл пос­мот­ре­ла по сто­ро­нам, ища в тол­пе му­жа. Че­рез тол­пу на но­сил­ках нес­ли ад­ми­нис­т­ра­тор­шу, ко­то­рая ока­за­лась бо­лее впе­чат­ли­тель­ной и ис­пы­та­ла пот­ря­се­ние нам­но­го рань­ше мис­сис До­белл.

    - Фе­ликс! - ис­те­ри­чес­ки зак­ри­ча­ла мис­сис До­белл.

    Он как раз по­явил­ся в две­рях при­мы­ка­ющей к Клу­бу гос­ти­ни­цы в сво­ей зе­ле­но­ва­то-олив­ко­вой во­ен­ной фор­ме, ко­то­рая те­перь бы­ла вся за­пач­ка­на са­жей и пок­ры­та ка­ки­ми-то чер­ны­ми по­ло­са­ми. Он толь­ко что за­кон­чил ос­мотр зад­ней час­ти зда­ния и объ­явил:

    - Зад­няя сте­на еле дер­жит­ся. Вер­х­няя часть по­жар­ной лес­т­ни­цы рух­ну­ла. В до­ме ос­та­лось нес­коль­ко де­ву­шек - им от­ту­да ни­как не выб­рать­ся. По­жар­ные ве­лят им под­ни­мать­ся на­верх - при­дет­ся их вы­тас­ки­вать че­рез ава­рий­ный люк в кры­ше.



* * *

 

    - Кто-кто? - спро­си­ла ле­ди Джу­лия.

    - Это Джейн Райт - я зво­ни­ла вам на прош­лой не­де­ле, вы обе­ща­ли по­мочь мне уз­нать кое-ка­кие под­роб­нос­ти…

    - Да-да, пом­ню. Но, к со­жа­ле­нию, не мо­гу вас по­ра­до­вать - прак­ти­чес­ки ни­че­го но­во­го я не уз­на­ла. Вы же по­ни­ма­ете, в Ми­нис­тер­с­т­ве инос­т­ран­ных дел офи­ци­аль­ных спра­вок не да­ют. Лич­но у ме­ня сло­жи­лось впе­чат­ле­ние, что этот че­ло­век по­ряд­ком всем на­до­ел сво­ими про­по­ве­дя­ми про­тив мес­т­ных ве­ро­ва­ний. Его не раз пре­дуп­реж­да­ли, так что ему не­ко­го ви­нить, кро­ме се­бя. А вы от­ку­да его зна­ете?

    - Он был зна­ком со мно­ги­ми де­вуш­ка­ми из Клу­ба прин­цес­сы Тэк­с­кой еще до то­го, как его за­вер­бо­ва­ли, то есть до то­го, как он всту­пил в этот свой ор­ден. И в день взры­ва он то­же был там, и он…

    - Ах вот как. Мо­жет быть, с тех пор У не­го в го­ло­ве что-то сдви­ну­лось. Во вся­ком слу­чае, с го­ло­вой у не­го яв­но бы­ло не все в по­ряд­ке, и лич­но у ме­ня сло­жи­лось впе­чат­ле­ние, что этот че­ло­век…



* * *

 

    Люк был за­ло­жен кир­пи­ча­ми по при­ка­зу ка­ко­го-то взбал­мош­но­го на­чаль­с­т­ва мно­го лет на­зад, пос­ле то­го как не­кий мо­ло­дой че­ло­век вос­поль­зо­вал­ся им, что­бы про­ник­нуть на чер­дак и на­нес­ти ви­зит не­ко­ей де­вуш­ке; но кир­пи­чи впол­не мож­но бы­ло ра­зоб­рать объ­еди­нен­ны­ми си­ла­ми по­жар­ных. Это был толь­ко воп­рос вре­ме­ни.

    Время не осоз­на­ва­лось как сколь­ко-ни­будь ак­ту­аль­ный и су­щес­т­вен­ный фак­тор те­ми де­вуш­ка­ми - чис­лом три­над­цать, - ко­то­рые вмес­те с Тил­ли Тро­вис-Мью на­хо­ди­лись на вер­х­них эта­жах Клу­ба прин­цес­сы Тэк­с­кой, ког­да вслед за взры­вом в до­ме вспых­нул по­жар. Боль­шая часть той са­мой аб­со­лют­но на­деж­ной по­жар­ной лес­т­ни­цы, ко­то­рая фи­гу­ри­ро­ва­ла в клуб­ных пра­ви­лах по­жар­ной бе­зо­пас­нос­ти - они ре­гу­ляр­но ог­ла­ша­лись за ужи­ном, - те­перь пред­с­тав­ля­ла со­бой мно­жес­т­во зиг­за­го­об­раз­ных об­лом­ков, раз­б­ро­сан­ных в са­ду впе­ре­меш­ку с гру­да­ми зем­ли и вы­вер­ну­ты­ми на­ру­жу кор­ня­ми.

    Время, ко­то­рое для тол­пы зри­те­лей на ули­це и для по­жар­ных на кры­ше ста­ло поч­ти ося­за­емым, стре­ми­тель­но рву­щим­ся впе­ред вра­гом, в соз­на­нии де­ву­шек бы­ло чем-то очень нез­на­чи­тель­ным, аб­с­т­рак­т­ным, дав­но за­бы­тым; сей­час они бы­ли ог­лу­ше­ны и оша­ра­ше­ны - не толь­ко взры­вом, но и мгно­вен­ной пе­ре­ме­ной всей при­выч­ной об­с­та­нов­ки: при­дя в се­бя, они сра­зу это за­ме­ти­ли. Це­лый ку­сок зад­ней сте­ны ку­да-то ис­чез, и в про­еме зи­яло не­бо. Там, в со­рок пя­том, они ощу­ща­ли этот нез­на­чи­тель­ный фак­тор вре­ме­ни так же смут­но, как пла­ва­ющие в не­ве­со­мос­ти оби­та­те­ли кос­ми­чес­кой ра­ке­ты. Джейн под­ня­лась с по­ла, ки­ну­лась к се­бе в ком­на­ту и, по­ви­ну­ясь ка­ко­му-то жи­вот­но­му ин­с­тин­к­ту, схва­ти­ла и су­ну­ла в рот ку­сок шо­ко­ла­да, ос­тав­лен­ный на сто­ле про за­пас. Слад­кая ка­ши­ца во рту при­да­ла ей сил. Она сно­ва вер­ну­лась в убор­ную, где с тру­дом под­ни­ма­лись на но­ги Тил­ли, Энн и Се­ли­на. Со сто­ро­ны кры­ши слы­ша­лись ка­кие-то кри­ки. В про­еме уз­ко­го ок­на воз­ник­ло чье-то нез­на­ко­мое ли­цо, и чья-то силь­ная ру­ка вы­ло­ма­ла пло­хо приг­нан­ную ра­му.

    Но огонь уже на­чал под­ни­мать­ся вверх до глав­ной лес­т­ни­це, по­сы­лая впе­ред гон­цов - клу­бы ды­ма - и во­ро­ва­то прод­ви­га­ясь по пе­ри­лам все вы­ше и вы­ше.

    Девушек, на­хо­див­ших­ся в мо­мент взры­ва на треть­ем и чет­вер­том эта­жах, трях­ну­ло не так силь­но, как тех, кто ока­зал­ся под са­мой кры­шей, - там, на­вер­ху, еще в на­ча­ле вой­ны пос­ле бом­беж­ки по­яви­лись хоть и не яв­ные, но весь­ма серь­ез­ные пов­реж­де­ния в клад­ке стен. Де­вуш­ки на треть­ем и чет­вер­том эта­жах по­лу­чи­ли мно­жес­т­во си­ня­ков и ца­ра­пин, но все же их боль­ше на­пу­гал гро­хот взры­ва, а не то, что дом вдруг за­хо­дил хо­ду­ном.

    Несколько де­ву­шек на треть­ем эта­же су­ме­ли быс­т­ро со­ри­ен­ти­ро­вать­ся - в ко­рот­кий про­ме­жу­ток вре­ме­ни меж­ду взры­вом бом­бы и на­ча­лом по­жа­ра они сбе­жа­ли вниз и выс­ко­чи­ли на ули­цу. Ос­таль­ные де­сять то­же пы­та­лись спас­тись та­ким ма­не­ром, но, встре­тив на сво­ем пу­ти огонь, от­с­ту­пи­ли на­верх.

    Когда взор­ва­лась бом­ба, Джо­ан­на и Нэн­си Риддл, толь­ко что за­кон­чив урок, сто­яли уже у две­ри и бла­го­да­ря это­му не пос­т­ра­да­ли от ос­кол­ков вы­би­то­го окон­но­го стек­ла. Прав­да, Джо­ан­на по­ре­за­ла ру­ку стек­лом ма­лень­ко­го до­рож­но­го бу­диль­ни­ка, ко­то­рый она в тот мо­мент за­во­ди­ла. Джо­ан­на, как и все до нее, при ви­де ог­ня вскрик­ну­ла, но имен­но она пер­вой наш­лась и ско­ман­до­ва­ла:

    - К по­жар­ной лес­т­ни­це, ско­рей!

    За ней ус­т­ре­ми­лась По­ли­на Фокс, сле­дом все ос­таль­ные: по ко­ри­до­ру треть­его эта­жа, по­том на­верх, по уз­кой чер­ной лес­т­ни­це, на чет­вер­тый этаж, где с пло­щад­ки всег­да был вы­ход на по­жар­ную лес­т­ни­цу. Те­перь эта пло­щад­ка ве­ла пря­мо в ве­чер­нее лет­нее не­бо - сте­на до­ма здесь рух­ну­ла, и вмес­те с ней по­жар­ная лес­т­ни­ца. С кир­пи­чей сы­па­лась вниз шту­ка­тур­ка, а де­сять де­ву­шек сто­яли сгру­див­шись воз­ле быв­ше­го ава­рий­но­го вы­хо­да. Не ве­ря сво­им гла­зам, они все еще на­де­ялись уви­деть спа­си­тель­ную лес­т­ни­цу. Сни­зу, из скве­ра, до­но­си­лись го­ло­са по­жар­ных, ко­то­рые им что-то кри­ча­ли. Со сто­ро­ны плос­кой кры­ши над их го­ло­вой то­же слы­ша­лись го­ло­са, и за­тем один го­лос, уси­лен­ный ме­га­фо­ном, чет­ко при­ка­зал им отой­ти от края пло­щад­ки на­зад, по­ка под ни­ми не об­ва­лил­ся пол. Тот же го­лос до­ба­вил:

    - Под­ни­май­тесь на вер­х­ний этаж.

    - Джек бу­дет ду­мать, ку­да я про­па­ла, - ска­за­ла По­ли­на Фокс.

    Она пер­вой под­ня­лась по чер­ной лес­т­ни­це в убор­ную, где Энн, Се­ли­на, Джейн и Тил­ли уже проч­но сто­яли на но­гах - ус­лы­шав о по­жа­ре, они мо­мен­таль­но приш­ли в чув­с­т­во. Се­ли­на сни­ма­ла юб­ку.

    В нак­лон­ном по­тол­ке у них над го­ло­вой вы­де­лял­ся боль­шой квад­рат - след от ста­ро­го, за­ло­жен­но­го кир­пи­ча­ми ава­рий­но­го лю­ка. Пря­мо над этим квад­ра­том раз­да­ва­лись муж­с­кие го­ло­са, слы­шал­ся скре­жет пе­ред­ви­га­емых лес­т­ниц и пер­вые проб­ные уда­ры по кир­пи­чу. Бы­ло яс­но, что лю­ди на кры­ше ищут спо­соб вскрыть за­му­ро­ван­ный люк и спас­ти де­ву­шек, а те не сво­ди­ли глаз с квад­ра­та на по­тол­ке.

    - А раз­ве люк не от­к­ры­ва­ет­ся? - спро­си­ла Тил­ли.

    Никто не от­ве­тил, по­то­му что пос­то­ян­ные оби­та­тель­ни­цы Клу­ба и так зна­ли от­вет. Все в Клу­бе слы­ша­ли ле­ген­ду о мо­ло­дом че­ло­ве­ке, ко­то­рый про­ник внутрь че­рез этот люк и был зас­тиг­нут с ка­кой-то де­вуш­кой в пос­те­ли.

    Селина уже вста­ла но­га­ми на стуль­чак, под­тя­ну­лась к уз­ко­му окош­ку и лег­ко, как бы по ди­аго­на­ли, выс­коль­з­ну­ла на­ру­жу. Те­перь в по­ме­ще­нии ос­та­лось три­над­цать че­ло­век. Все за­мер­ли в нап­ря­жен­ном ожи­да­нии, слов­но охот­ни­ки в джун­г­лях, ко­то­рых на каж­дом ша­гу под­с­те­ре­га­ет опас­ность, прис­лу­ши­ва­ясь, не раз­да­дут­ся ли из ме­га­фо­на на кры­ше даль­ней­шие рас­по­ря­же­ния.

    Вслед за Се­ли­ной в ок­но по­лез­ла Энн Бей­бер­тон, прав­да не очень лов­ко - она спе­ши­ла и вол­но­ва­лась. Но сна­ру­жи к ок­ну уже тя­ну­лась па­ра силь­ных муж­с­ких рук, го­то­вых ее под­х­ва­тить. Тил­ли Тро­вис-Мыо на­ча­ла всхли­пы­вать. По­ли­на Фокс при­ня­лась сры­вать с се­бя платье, белье и на­ко­нец ос­та­лась в чем мать ро­ди­ла. Ока­за­лось, что она сов­сем ху­дыш­ка - и оде­тая про­лез­ла бы в ок­но без тру­да; тем не ме­нее она пред­поч­ла выр­вать­ся на­ру­жу без ни­че­го.

    В го­лос ры­да­ла од­на толь­ко Тил­ли, ос­таль­ные мол­ча тряс­лись от стра­ха. Зву­ки, до­но­сив­ши­еся с по­ка­той час­ти кры­ши, прек­ра­ти­лись - об­с­ле­до­вав люк, по­жар­ные спрыг­ну­ли вниз на ее плос­кую часть. Гро­мы­ха­ние и шар­канье ша­гов раз­да­ва­лись уже за ок­ном, там, где ле­том так час­то ле­жа­ли Се­ли­на и Ни­ко­лас, где под ни­ми бы­ли ста­рые ков­ри­ки, а над ни­ми соз­вез­дия Ори­она и Боль­шой Мед­ве­ди­цы, - и, по­жа­луй, во всем Лон­до­не толь­ко звез­д­ное не­бо и сох­ра­ни­лось в пер­воз­дан­ном ви­де.

    Внутри де­вуш­ки, ко­то­рых те­перь ос­та­лось один­над­цать, сквозь хрип­лый лай ме­га­фо­на, от­да­вав­ше­го ко­ман­ды по­жар­ной бри­га­де, с тру­дом рас­слы­ша­ли го­лос по­жар­но­го за ок­ном. Он кри­чал им:

    - Стой­те где сто­ите! Без па­ни­ки! Сей­час при­не­сут ин­с­т­ру­мен­ты, раз­бе­рем кир­пи­чи, вскро­ем люк. Мы ми­гом. По­тер­пи­те нем­нож­ко. Ско­ро вас вы­та­щим. Ос­та­вай­тесь на мес­те. Без па­ни­ки! Воп­рос вре­ме­ни, и толь­ко.

    Вопрос вре­ме­ни вне­зап­но вы­рос в соз­на­нии слу­шав­ших его один­над­ца­ти плен­ниц до мас­ш­та­бов воп­ро­са жиз­ни и смер­ти.



* * *

 

    С то­го мо­мен­та, как взор­ва­лась бом­ба, прош­ло двад­цать во­семь ми­нут. Ког­да на­чал­ся по­жар, Фе­ликс До­белл под­нял­ся на плос­кую кры­шу, где уже на­хо­дил­ся Ни­ко­лас Фар­рин­г­дон. Вдво­ем они по­мог­ли трем са­мым то­нень­ким де­вуш­кам бла­го­по­луч­но выб­рать­ся че­рез ок­но. На­гую По­ли­ну Фокс и Энн за­ку­та­ли в ка­кие-то нас­пех до­бы­тые оде­яла и че­рез двер­цу в чер­да­ке быс­т­ро уве­ли в со­сед­нюю гос­ти­ни­цу; в ней со сто­ро­ны скве­ра от взры­ва вы­ле­те­ли все стек­ла. Ни­ко­лас от­ме­тил ми­мо­хо­дом (из-за чрез­вы­чай­ной об­с­та­нов­ки), что от оде­яла Се­ли­на от­ка­за­лась в поль­зу под­руг. Она все не ухо­ди­ла, хоть и ежи­лась от хо­ло­да - впро­чем, весь­ма гра­ци­оз­но, как под­ра­нен­ная ко­су­ля, - стоя на кры­ше в од­ной толь­ко бе­лой ком­би­на­ции, бо­си­ком. Он по­ду­мал, что она не ухо­дит из-за не­го, так как Фе­ликс взял­ся про­во­дить двух дру­гих де­ву­шек вниз, к ка­ре­там ско­рой по­мо­щи. Он ос­та­вил Се­ли­ну в раз­думье сто­ять на гос­ти­нич­ной кры­ше, а сам вер­нул­ся к уз­ко­му окош­ку, что­бы вы­яс­нить, нет ли сре­ди ос­тав­ших­ся та­ких, кто мог бы еще спас­тись тем же пу­тем. По­жар­ные ска­за­ли, что зда­ние мо­жет рух­нуть в бли­жай­шие двад­цать ми­нут.

    Когда он был уже ря­дом с окош­ком, ми­мо не­го вдруг прос­коль­з­ну­ла Се­ли­на: ух­ва­тив­шись ру­ка­ми за кар­низ, она под­тя­ну­лась и влез­ла на­верх.

    - Спус­кай­ся, что ты де­ла­ешь?! - ах­нул Ни­ко­лас. Он по­пы­тал­ся ух­ва­тить ее за но­ги, но она опе­ре­ди­ла его и, на ка­кую-то се­кун­ду за­дер­жав­шись на уз­ком кар­ни­зе, приг­ну­ла го­ло­ву и юр­к­ну­ла в окош­ко. Ни­ко­лас мо­мен­таль­но ре­шил, что она хо­чет поп­ро­бо­вать ко­го-ни­будь спас­ти, по­мочь ко­му-то выб­рать­ся че­рез ок­но.

    - На­зад, Се­ли­на! Вы­ле­зай! - крик­нул он, под­тя­ги­ва­ясь на ру­ках, что­бы заг­ля­нуть внутрь. - Ты зря рис­ку­ешь. Все рав­но ни­ко­му не по­мо­жешь!

    Селина уже про­тис­ки­ва­лась сквозь груп­пу де­ву­шек. Они по­кор­но рас­сту­пи­лись. Все мол­ча­ли, толь­ко Тил­ли по-преж­не­му су­до­рож­но всхли­пы­ва­ла - те­перь уже без слез; ее гла­за, как и гла­за всех де­ву­шек, бы­ли ши­ро­ко рас­к­ры­ты и смот­ре­ли на Ни­ко­ла­са с нап­ря­жен­ной серь­ез­нос­тью, ко­то­рую при­да­ет взгля­ду страх.

    Николас ска­зал:

    - По­жар­ные на под­хо­де - сей­час бу­дут вскры­вать люк. По­тер­пи­те нем­но­го. Мо­жет, еще кто-ни­будь поп­ро­бу­ет про­лезть в окош­ко? Я по­мо­гу. Толь­ко ско­рей, не те­ряй­те вре­ме­ни.

    Джоанна дер­жа­ла в ру­ке пор­т­нов­с­кую мер­ку. С мо­мен­та, ког­да по­жар­ные об­на­ру­жи­ли, что люк за­бит на­мер­т­во, и до их воз­в­ра­ще­ния прош­ло ка­кое-то вре­мя, ко­то­рым она вос­поль­зо­ва­лась, что­бы отыс­кать мер­ку в бли­жай­шей спаль­не и из­ме­рить бед­ра всех ока­зав­ших­ся вмес­те с ней в за­пад­не де­ся­ти де­ву­шек, да­же са­мых без­на­деж­ных, и вы­яс­нить их шан­сы на спа­се­ние. Всем в Клу­бе бы­ло до­под­лин­но из­вес­т­но, что мак­си­маль­ный объ­ем бе­дер, ко­то­рые мог­ли прой­ти сквозь се­ми­дюй­мо­вое окош­ко, - трид­цать шесть дюй­мов с чет­вер­тью, но, пос­коль­ку лезть на­до бы­ло не пря­мо, а бо­ком, как бы ввин­чи­ва­ясь пле­ча­ми, мно­гое так­же за­ви­се­ло от га­ба­ри­тов кос­тя­ка и от ин­ди­ви­ду­аль­ных осо­бен­нос­тей мы­шеч­ной тка­ни - у од­них она бы­ла по­дат­ли­вая, у дру­гих слиш­ком уп­ру­гая и плот­ная, как, нап­ри­мер, у Тил­ли. Кро­ме Тил­ли, всерь­ез ни о ком го­во­рить не при­хо­ди­лось - ни од­на из де­ся­ти ос­таль­ных да­же от­да­лен­но не приб­ли­жа­лась к про­пор­ци­ям Се­ли­ны, Энн или По­ли­ны Фокс. Бы­ли сре­ди них и пол­нень­кие. Джейн бы­ла прос­то тол­с­тая. До­ро­ти Мар­кам, ко­то­рая ког­да-то с лег­кос­тью ла­зи­ла че­рез ок­но за­го­рать на кры­ше, жда­ла ре­бен­ка; два ме­ся­ца бе­ре­мен­нос­ти при­ба­ви­ли ей в объ­еме лиш­ний дюйм, с ко­то­рым ни­че­го нель­зя бы­ло по­де­лать. И то, как Джо­ан­на тер­пе­ли­во из­ме­ря­ла их од­ну за дру­гой, на­по­ми­на­ло дей­с­т­вия уче­но­го, ко­то­рый про­дол­жа­ет за­ве­до­мо без­на­деж­ный эк­с­пе­ри­мент; и все же это бы­ли дей­с­т­вия, они хоть как-то от­в­ле­ка­ли и ус­по­ка­ива­ли.

    Николас ска­зал:

    - По­жар­ные вот-вот бу­дут.

    Он ви­сел, ух­ва­тив­шись за кар­низ и упи­ра­ясь нос­ка­ми ног в кир­пич­ную сте­ну, и наб­лю­дал за тем, что про­ис­хо­ди­ло у края кры­ши, где бы­ли ук­реп­ле­ны по­жар­ные лес­т­ни­цы. Лю­ди, во­ору­жен­ные спе­ци­аль­ны­ми кир­ка­ми, один за дру­гим ка­раб­ка­лись вверх; од­нов­ре­мен­но на кры­шу под­ни­ма­ли тя­же­лые от­бой­ные мо­лот­ки. Ни­ко­лас сно­ва заг­ля­нул в ок­но:

    - Уже идут. А ку­да про­па­ла Се­ли­на? Ник­то не от­ве­тил.

    Он спро­сил:

    - А вон та де­вуш­ка - она не про­ле­зет в ок­но?

    Он имел в ви­ду Тил­ли, и Джейн ска­за­ла:

    - Она уже про­бо­ва­ла. И зас­т­ря­ла. Вни­зу так огонь тре­щит - с ума мож­но сой­ти. С ми­ну­ты на ми­ну­ту дом рух­нет.

    На ска­те кры­ши, у де­ву­шек над го­ло­вой, по кир­пи­чу ярос­т­но зас­ту­ча­ли кир­ки - не раз­ме­рен­но, как при нор­маль­ной ра­бо­те, а от­ча­ян­но, бес­по­ря­доч­но, под­го­ня­емые близ­кой опас­нос­тью. Ско­ро, ско­ро зас­вис­тят сиг­наль­ные свис­т­ки и ме­га­фон даст по­жар­ным ко­ман­ду по­ки­нуть зда­ние, и оно рух­нет.

    Николас раз­жал ру­ки и спрыг­нул на кры­шу, что­бы оце­нить об­с­та­нов­ку. В ок­не по­ка­за­лась Тил­ли: она от­ва­жи­лась пред­п­ри­нять еще од­ну по­пыт­ку вы­лез­ти на­ру­жу. И толь­ко тут он ее уз­нал - это она зас­т­ря­ла в окош­ке пе­ред взры­вом, и его выз­ва­ли в Клуб ра­ди ее спа­се­ния. Он зак­ри­чал, что­бы она лез­ла на­зад, по­ка не зас­т­ря­ла сно­ва; все-та­ки боль­ше бы­ло шан­сов спас­тись че­рез люк. Но она с бе­ше­ной ре­ши­мос­тью лез­ла впе­ред, под­с­те­ги­вая се­бя ис­ступ­лен­ны­ми воп­ля­ми. В кон­це кон­цов по­пыт­ка увен­ча­лась ус­пе­хом. Ни­ко­лас вы­тя­нул ее на­ру­жу, сло­мав ей по хо­ду де­ла та­зо­вую кость. Он опус­тил ее на кры­шу, и она по­те­ря­ла соз­на­ние.

    Он сно­ва под­тя­нул­ся и заг­ля­нул в ок­но. При­тих­шие, тря­су­щи­еся от стра­ха де­вуш­ки жа­лись вок­руг Джо­ан­ны. Они смот­ре­ли вверх, на люк. Вни­зу с трес­ком ста­ло раз­ва­ли­вать­ся что-то очень боль­шое, и под по­тол­ком на­чал клу­бить­ся дым. И тут че­рез от­к­ры­тую дверь убор­ной Ни­ко­лас уви­дел Се­ли­ну, ко­то­рая дви­га­лась по за­дым­лен­но­му про­хо­ду. Она нес­ла неч­то длин­ное, об­вис­шее и, по всей ви­ди­мос­ти, не­тя­же­лое, бе­реж­но при­жи­мая его к се­бе. Он по­ду­мал, что у нее в ру­ках ка­кое-то те­ло. Де­ли­кат­но по­каш­ли­вая - в ко­ри­до­ре ее нас­тиг­ли пер­вые ды­мо­вые по­то­ки, - она про­тис­ну­лась сквозь сбив­ших­ся в куч­ку де­ву­шек. Те смот­ре­ли на нее бе­зу­час­т­но, и их бил оз­ноб от не­вы­но­си­мо дол­го­го, му­чи­тель­но­го ожи­да­ния; ни­ко­му не бы­ло де­ла до то­го, что та­кое она ре­ши­ла спас­ти и что дер­жа­ла в ру­ках. Она взоб­ра­лась на стуль­чак и прос­коль­з­ну­ла в ок­но, быс­т­ро и лов­ко втя­нув за со­бой свою но­шу. Ни­ко­лас под­с­та­вил ру­ки, что­бы под­х­ва­тить ее. Спрыг­нув на кры­шу, она спро­си­ла: «Как тут, спо­кой­но?» - и не­мед­лен­но уг­лу­би­лась в об­с­ле­до­ва­ние сво­ей до­бы­чи. Пол­ное са­мо­об­ла­да­ние, спо­кой­с­т­вие и не­воз­му­ти­мость. Это бы­ло платье от Скьяпа­рел­ли. Из не­го тор­ча­ла ве­шал­ка, как шея, толь­ко без го­ло­вы.

    - Как тут, спо­кой­но? - спро­си­ла Се­ли­на.

    - Ка­кое там спо­кой­но! - ска­зал Ни­ко­лас.

    Впоследствии, мыс­лен­но воз­в­ра­ща­ясь к этой мгно­вен­ной, как вспыш­ка мол­нии, сце­не, он ни­как не мог вспом­нить, вправ­ду ли он тог­да неп­ро­из­воль­но пе­рек­рес­тил­ся. Ему по­че­му-то ка­за­лось, что он все-та­ки пе­рек­рес­тил­ся. Во вся­ком слу­чае, Фе­ликс До­белл, вновь воз­ник­ший на кры­ше, ки­нул на не­го удив­лен­ный взгляд и поз­д­нее рас­ска­зы­вал, буд­то Ни­ко­лас от ра­дос­ти, что Се­ли­на спас­лась, да­же су­евер­но пе­рек­рес­тил­ся.

    Она ки­ну­лась бе­жать к гос­ти­нич­но­му чер­да­ку. Фе­ликс До­белл взял Тил­ли на ру­ки, по­то­му что она, хоть и приш­ла в се­бя, из-за пе­ре­ло­ма не мог­ла пе­ред­ви­гать­ся са­ма. Он по­нес ее ту­да же, ку­да ус­т­ре­ми­лась Се­ли­на со сво­им плать­ем - платье бы­ло уже пре­дус­мот­ри­тель­но вы­вер­ну­то на­из­нан­ку.

    Сквозь уз­кое окош­ко - заг­лу­ша­емый шу­мом льющей­ся из шлан­гов во­ды, трес­ком го­ря­ще­го де­ре­ва и шту­ка­тур­ки в ниж­них по­ме­ще­ни­ях, ляз­гом ин­с­т­ру­мен­тов и гро­хо­том па­да­ющих на кры­шу кир­пи­чей, ко­то­рый соп­ро­вож­дал ра­бо­ту спа­са­те­лей, - до­нес­ся ка­кой-то но­вый звук. Этот вновь воз­ник­ший звук то уси­ли­вал­ся, то поч­ти про­па­дал, пе­ре­ме­жа­ясь прис­ту­па­ми над­сад­но­го каш­ля. То был го­лос Джо­ан­ны: слов­но в за­бытьи, она на­рас­пев чи­та­ла пса­лом на ве­чер­ню Дня 27-го - за пас­то­ра и за пас­т­ву по­пе­ре­мен­но.

    Мегафон ско­ман­до­вал:

    - Пе­ре­дай­те всем, кто внут­ри, что­бы не сто­яли под лю­ком. Мы за­кан­чи­ва­ем. Он мо­жет упасть внутрь. Пусть все отой­дут в сто­ро­ну.

    Николас сно­ва под­тя­нул­ся к ок­ну. Де­вуш­ки са­ми слы­ша­ли ко­ман­ду и уже стес­ни­лись в за­кут­ке у са­мо­го окош­ка, не об­ра­щая вни­ма­ния на то, что там то и де­ло по­яв­ля­лась его го­ло­ва. Точ­но за­во­ро­жен­ные, они ок­ру­жи­ли Джо­ан­ну, ко­то­рая и са­ма сто­яла, точ­но за­во­ро­жен­ная та­ин­с­т­вен­ным смыс­лом тек­с­тов, пред­пи­сан­ных ан­г­ли­кан­с­кой цер­ковью для служ­бы 27-го Дня, - те­ми сло­ва­ми, ко­то­рые, по убеж­де­нию ве­ру­ющих, рас­п­рос­т­ра­ня­ют­ся на всех без ис­к­лю­че­ния лю­дей, где бы и в ка­ких бы об­с­то­ятель­с­т­вах ни зас­та­ло их это мгно­ве­ние: на лон­дон­с­ких ра­бо­чих, ко­то­рые воз­в­ра­ща­лись до­мой че­рез парк и с удив­ле­ни­ем ог­ля­ды­ва­лись на скоп­ле­ние по­жар­ных ма­шин вда­ле­ке; на Ру­ди Би­те­ша, ко­то­рый си­дел у се­бя до­ма в ра­йо­не Сент-Джонз-вуд и бе­зус­пеш­но пы­тал­ся доз­во­нить­ся в Клуб, что­бы «кон­фи­ден­ци­аль­но» пе­ре­го­во­рить с Джейн; на све­жес­фор­ми­ро­ван­ное лей­бо­рис­т­с­кое пра­ви­тель­с­т­во и на лю­дей в дру­гих мес­тах зем­но­го ша­ра, ко­то­рые мир­но спа­ли, сто­яли в оче­ре­ди, что­бы ото­ва­рить вве­ден­ные по слу­чаю по­бе­ды до­пол­ни­тель­ные кар­точ­ки, би­ли в там­та­мы, пря­та­лись в бом­бо­убе­жи­щах или ка­та­лись на ав­тод­ро­ме в лу­на-пар­ке.

    Николас крик­нул:

    - Отой­ди­те как мож­но даль­ше от лю­ка! Все сю­да, к ок­ну!

    Девушки сби­лись у са­мо­го ок­на. Джейн и Джо­ан­на, как са­мые круп­ные, влез­ли на стуль­чак, что­бы ос­во­бо­дить мес­то ос­таль­ным. Ни­ко­лас за­ме­тил, что по ли­цу у всех стру­ит­ся пот. Джо­ан­на сто­яла к не­му бли­же дру­гих, и он уви­дел, как у нее на ко­же вдруг прос­ту­пи­ли круп­ные вес­нуш­ки - буд­то страх по­дей­с­т­во­вал на нее, как ве­сен­нее сол­н­це; и вер­но - вес­нуш­ки, обыч­но блед­ные и поч­ти не­за­мет­ные, сей­час све­ти­лись яр­ки­ми зо­ло­тис­ты­ми пят­ныш­ка­ми, рез­ко вы­де­ля­ясь на ее мер­т­вен­но-блед­ном от стра­ха ли­це. Сквозь гро­хот раз­ру­ше­ния слы­ша­лись сры­вав­ши­еся с ее губ сло­ва Псал­ты­ри:



    Великое сот­во­рил Гос­подь над на­ми: мы ра­до­ва­лись.

    Возврати, Гос­по­ди, плен­ни­ков на­ших,

    как по­то­ки на пол­день.

    Сеявшие по сле­зам бу­дут по­жи­нать с ра­дос­тию.

 

    Что и по­че­му под­виг­ло ее на это? Да, она зна­ла сло­ва на­изусть и уже мно­го лет чи­та­ла вслух. И все-та­ки, по­че­му эта пот­реб­ность воз­ник­ла имен­но сей­час, в этой страш­ной ло­вуш­ке, и по­че­му ей бы­ло так важ­но, что­бы ее ус­лы­ша­ли? На ней был тем­но-зе­ле­ный шер­с­тя­ной сви­тер и се­рая юб­ка. Все ос­таль­ные, вос­п­ри­ни­мая го­лос Джо­ан­ны как что-то зна­ко­мое и при­выч­ное, мо­жет быть, чуть-чуть ус­по­ко­ились, мень­ше дро­жа­ли; но они ма­ло вду­мы­ва­лись в ис­тин­ный смысл слов из служ­бы 27-го Дня: с го­раз­до боль­шим вни­ма­ни­ем - и стра­хом - они вслу­ши­ва­лись в зву­ки у се­бя над го­ло­вой.



    Если Гос­подь не со­зиж­дет до­ма, нап­рас­но тру­дят­ся стро­ящие его;

    если Гос­подь не ох­ра­нит го­ро­да, нап­рас­но бод­р­с­т­ву­ет страж.

    Напрасно вы ра­но вста­ете, поз­д­но про­си­жи­ва­ете,

    едите хлеб пе­ча­ли, тог­да как воз­люб­лен­но­му сво­ему

    Он да­ет сон.

    Вот нас­ле­дие от Гос­по­да: де­ти…

 

    Литургия лю­бо­го дру­го­го дня цер­ков­но­го ка­лен­да­ря ока­за­ла бы на ее слу­ша­тель­ниц не ме­нее гип­но­ти­чес­кое воз­дей­с­т­вие. Но Джо­ан­на всег­да чи­та­ла по­ло­жен­ный текст в по­ло­жен­ный день - это бы­ло ее твер­дое пра­ви­ло. Люк вскры­ли, и в об­ра­зо­вав­ший­ся про­ем хлы­ну­ла из­вес­т­ка и об­лом­ки кир­пи­чей. Тут же вниз, в гу­щу бе­лой пы­ли, бы­ла спу­ще­на по­жар­ная лес­т­ни­ца. Пер­вой под­ня­лась на­верх До­ро­ти Мар­кам, юная ще­бе­тунья, чья бе­зоб­лач­но-свет­лая жизнь за со­рок три пос­лед­ние ми­ну­ты пог­ру­зи­лась в кро­меш­ную тьму - точ­но праз­д­нич­ные ог­ни в ку­рор­т­ном го­род­ке, ког­да вдруг от­к­лю­ча­ет­ся элек­т­ри­чес­т­во. Она осу­ну­лась, по­дур­не­ла и ста­ла уди­ви­тель­но по­хо­жа на свою тет­ку, ле­ди Джу­лию Мар­кэм, пред­се­да­тель­ни­цу клуб­но­го ко­ми­те­та прав­ле­ния, ко­то­рая в эту ми­ну­ту, ни о чем не по­доз­ре­вая, упа­ко­вы­ва­ла в Ба­те по­сыл­ки для бе­жен­цев. Во­ло­сы у ле­ди Джу­лии бы­ли сов­сем бе­лые, се­дые, и та­кие же бы­ли сей­час от из­вес­т­ки у ее пле­мян­ни­цы До­ро­ти, ко­то­рая вы­лез­ла по лес­т­ни­це на­ру­жу, на че­ре­пич­ный скат, а по­том, с по­мощью спа­са­те­лей, пе­реб­ра­лась на бе­зо­пас­ную часть кры­ши. Сле­дом за ней по­яви­лась Нэн­си Риддл, дочь про­вин­ци­аль­но­го мид­лен­д­с­ко­го свя­щен­ни­ка, та, что бра­ла у Джо­ан­ны уро­ки, что­бы ис­п­ра­вить про­из­но­ше­ние. Те­перь уро­ки дек­ла­ма­ции за­кон­чи­лись для нее нав­сег­да, и ей суж­де­но бы­ло ос­та­ток жиз­ни го­во­рить с мид­лен­д­с­ким ак­цен­том. Ког­да она ка­раб­ка­лась на­верх вслед за До­ро­ти, рас­ка­чи­ва­ясь вмес­те с лес­т­ни­цей, ста­ло осо­бен­но за­мет­но, ка­кие уг­ро­жа­юще ши­ро­кие у нее бед­ра, хо­тя рань­ше это не так бро­са­лось в гла­за. За­тем к лес­т­ни­це ри­ну­лись три де­вуш­ки ра­зом; они все бы­ли из од­ной че­ты­рех­мес­т­ной ком­на­ты и толь­ко не­дав­но де­мо­би­ли­зо­ва­лись из ар­мии: все три бы­ли дю­жие, ат­ле­ти­чес­ко­го ви­да - пять лет в ар­мии не про­хо­дят бес­след­но. По­ка они раз­би­ра­лись, ко­му за кем ид­ти, Джейн ух­ва­ти­лась за лес­т­ни­цу и выб­ра­лась на­ру­жу. За ней под­ня­лись три бра­вые во­итель­ни­цы.

    Джоанна уже спрыг­ну­ла со стуль­ча­ка на пол и кру­жи­ла по ком­на­те, слег­ка по­ша­ты­ва­ясь из сто­ро­ны в сто­ро­ну, как вол­чок, в ко­то­ром кон­ча­ет­ся за­вод. Ее гла­за в рас­те­рян­нос­ти пе­ре­бе­га­ли с лю­ка на ок­но. Ее гу­бы про­дол­жа­ли ме­ха­ни­чес­ки про­из­но­сить текст ли­та­ний, но го­лос у нее сов­сем ос­лаб, и она то и де­ло ос­та­нав­ли­ва­лась, что­бы про­каш­лять­ся. В воз­ду­хе все еще ви­се­ла плот­ным об­ла­ком из­вес­т­ко­вая пыль по­по­лам с ды­мом. Внут­ри кро­ме Джо­ан­ны ос­та­ва­лись еще три де­вуш­ки. Джо­ан­на по­пы­та­лась на ощупь ух­ва­тить­ся за лес­т­ни­цу, но про­мах­ну­лась. По­том нак­ло­ни­лась под­нять пор­т­нов­с­кую мер­ку. Она ис­ка­ла ее, ша­ря по по­лу точ­но сле­пая, и не пе­рес­та­ва­ла бор­мо­тать:



    И про­хо­дя­щие ми­мо не ска­жут: «Бла­гос­ло­ве­ние

    Господне на вас; бла­гос­лов­ля­ем вас име­нем Гос­под­ним!»

    Из глу­би­ны взы­ваю к Те­бе…

 

    Тем вре­ме­нем ос­тав­ша­яся тро­ица уже зав­ла­де­ла лес­т­ни­цей, и од­на из де­ву­шек, до име­ни Пип­па, на удив­ле­ние строй­нень­кая, но, оче­вид­но, то­же не­дос­та­точ­но уз­ко­кос­т­ная, что­бы выб­рать­ся че­рез ок­но, крик­ну­ла Джо­ан­не:

    - Ско­рей, Джо­ан­на!

    - Лес­т­ни­ца, Джо­ан­на, лес­т­ни­ца!

    А со сто­ро­ны ок­на слы­шал­ся го­лос Ни­ко­ла­са:

    - Джо­ан­на, на лес­т­ни­цу, ско­рей!

    Она стрях­ну­ла с се­бя оце­пе­не­ние и пос­пе­ши­ла за дву­мя пос­лед­ни­ми де­ви­ца­ми, из ко­то­рых од­на бы­ла брон­зо­вая от за­га­ра, мус­ку­лис­тая плов­чи­ха, а вто­рая - пыш­но­те­лая гре­чес­кая эмиг­ран­т­ка бла­го­род­но­го про­ис­хож­де­ния; обе в го­лос пла­ка­ли от ра­дос­ти, что спа­се­ние близ­ко. Джо­ан­на на­ча­ла ка­раб­кать­ся за ни­ми сле­дом, хва­та­ясь ру­кой за пе­рек­ла­ди­ну, как толь­ко с нее под­ни­ма­лась но­га той де­вуш­ки, что лез­ла впе­ре­ди. В это мгно­ве­ние дом зат­ряс­ся и вмес­те с ним зат­ряс­лась лес­т­ни­ца и вся ком­на­та. По­жар по­ту­ши­ли, но зда­ние, выж­ран­ное ог­нем из­нут­ри, не вы­дер­жа­ло пос­лед­не­го ис­пы­та­ния - энер­гич­ной ра­бо­ты спа­са­те­лей на кры­ше. Джо­ан­на ус­пе­ла под­нять­ся до се­ре­ди­ны лес­т­ни­цы, ког­да раз­дал­ся сиг­наль­ный свис­ток. Го­лос в ме­га­фо­не ско­ман­до­вал всем спа­са­те­лям не­мед­лен­но по­ки­нуть опас­ную зо­ну. Дом на­чал об­ва­ли­вать­ся: один по­жар­ный все еще ос­та­вал­ся у лю­ка, на­де­ясь, что вот-вот по­явит­ся Джо­ан­на. Но ког­да по­ка­тая часть кры­ши ста­ла осе­дать, он то­же от­с­ко­чил от опас­но­го мес­та, не­удач­но и боль­но при­зем­лив­шись на плос­кой по­вер­х­нос­ти. И тут се­ре­ди­на до­ма рух­ну­ла, прев­ра­тив­шись в ог­ром­ную го­ру об­лом­ков, и где-то под ни­ми ос­та­лась Джо­ан­на.



ГЛАВА 9

 

    Запись стер­ли из со­об­ра­же­ний эко­но­мии, что­бы плен­ку мож­но бы­ло ис­поль­зо­вать еще раз. В со­рок пя­том это бы­ло в по­ряд­ке ве­щей. Ни­ко­лас при­шел в не­опи­су­емую ярость. Он хо­тел дать пос­лу­шать за­пи­сан­ный на плен­ку го­лос Джо­ан­ны ее от­цу, ко­то­рый пос­ле по­хо­рон до­че­ри при­ехал в Лон­дон, что­бы вы­пол­нить не­об­хо­ди­мые фор­маль­нос­ти, свя­зан­ные с иму­щес­т­вом по­кой­ной. Ни­ко­лас ус­пел на­пи­сать ему, от­час­ти для то­го, что­бы по­де­лить­ся сво­ими впе­чат­ле­ни­ями о пос­лед­них ми­ну­тах Джо­ан­ны, от­час­ти из прос­то­го лю­бо­пыт­с­т­ва и от­час­ти из же­ла­ния ус­т­ро­ить дра­ма­ти­чес­кий се­анс прос­лу­ши­ва­ния по­эмы «Ги­бель Гер­ма­нии» в ис­пол­не­нии Джо­ан­ны. В сво­ем пись­ме он упо­мя­нул, что рас­по­ла­га­ет маг­ни­то­фон­ной за­писью.

    Но за­пись ис­чез­ла. На­вер­но, ее стер кто-то из сос­лу­жив­цев.



    Ты сплел во мне кос­ти и жи­лы, свя­зал мою плоть,

    И те­перь, пе­ред смер­тью, я в стра­хе твер­жу твое имя:

    Ты во­лен ме­ня спас­ти и ме­ня по­гу­бить, Гос­подь;

    Я ви­жу, я чув­с­т­вую гроз­ную длань, за­не­сен­ную на­до мной [35].

 

    Священнику Ни­ко­лас ска­зал:

    - Воз­му­ти­тель­но! «Ги­бель Гер­ма­нии» - это ее вер­ши­на. Я прос­то в от­ча­янии.

    Отец Джо­ан­ны, ро­зо­во­ще­кий бе­ло­го­ло­вый ста­рик, си­дел нап­ро­тив не­го.

    - Ну что вы, что вы, - ска­зал он, - не нуж­но так рас­стра­ивать­ся.

    - Обид­но, что вы это­го не ус­лы­ши­те.

    Желая, по-ви­ди­мо­му, уте­шить Ни­ко­ла­са в его го­ре, свя­щен­ник с пе­чаль­ной улыб­кой нег­ром­ко про­из­нес:



    Корабль Ве­чер­няя звез­да

    Выходит в оке­ан… [36]

 

    - Нет-нет, - «Гер­ма­ния». «Ги­бель Гер­ма­нии».

    - А-а, «Гер­ма­ния»!

    Он слег­ка по­вел сво­им ти­пич­но ан­г­лий­с­ким, с гор­бин­кой, но­сом, буд­то по­чу­яв воз­мож­ность уз­нать что-то но­вое и по­учи­тель­ное.

    Это по­бу­ди­ло Ни­ко­ла­са пред­п­ри­нять пос­лед­нюю по­пыт­ку вос­ста­но­вить ут­ра­чен­ную за­пись. Бы­ло вос­к­ре­сенье, но ему уда­лось доз­во­нить­ся до­мой од­но­му из сос­лу­жив­цев:

    - Вы слу­чай­но не зна­ете, кто-ни­будь вы­ни­мал лен­ту из маг­ни­то­фо­на, ко­то­рый мне раз­ре­ши­ли вре­мен­но взять? Я, как пос­лед­ний ду­рак, ос­та­вил его на ра­бо­те. Ку­да-то про­па­ла моя за­пись, очень важ­ная за­пись. Лич­но­го по­ряд­ка.

    - Да нет, что-то не пом­ню… пос­той­те-ка… точ­но, точ­но, эту за­пись стер­ли. Там бы­ли ка­кие-то сти­хи. Вы уж из­ви­ни­те, са­ми по­ни­ма­ете - при­каз эко­но­мить ма­те­ри­алы… Слу­шай­те, а как вам пос­лед­ние но­вос­ти? Прос­то дух зах­ва­ты­ва­ет, а?…

    Николас со­об­щил от­цу Джо­ан­ны:

    - Увы, за­пись все-та­ки унич­то­же­на.

    - Не бе­да. Я и так пом­ню Джо­ан­ну. Мы слав­но жи­ли вдво­ем. Она мне очень по­мо­га­ла с ра­бо­той в при­хо­де. Зря она, бед­няж­ка, уеха­ла в Лон­дон.

    Николас на­лил сво­ему со­бе­сед­ни­ку оче­ред­ную пор­цию вис­ки и стал до­бав­лять в ста­кан во­ду. Ста­рик ос­та­но­вил его до­воль­но рез­ким жес­том, ког­да во­ды в ста­ка­не на его вкус бы­ло уже дос­та­точ­но. Он дер­жал­ся как че­ло­век, ко­то­рый ли­бо дав­но ов­до­вел, ли­бо не­час­то бы­ва­ет в об­щес­т­ве при­дир­чи­вых жен­щин. Ни­ко­лас вдруг со всей оче­вид­нос­тью по­нял, что отец ни­ког­да по-нас­то­яще­му не знал сво­ей до­че­ри. И тог­да Ни­ко­лас пе­рес­тал жа­леть о не­сос­то­яв­шем­ся се­ан­се: ста­рик мог прос­то не уз­нать Джо­ан­ну в той, ко­то­рая чи­та­ла «Ги­бель Гер­ма­нии».



    Гневный лик его пре­до мной -

    И клу­бя­щий­ся ад за мною;

    Где най­ти, где най­ти спа­сенье? по­кой?… [37]

 

    - Не люб­лю Лон­дон. Бы­ваю тут толь­ко в са­мом край­нем слу­чае, - ска­зал свя­щен­ник, - ес­ли вы­зы­ва­ют на за­се­да­ние си­но­даль­но­го со­ве­та или по дру­гим де­лам. Ес­ли бы Джо­ан­на ос­та­лась жить со мной… Да вот не си­де­лось ей на мес­те, бед­няж­ке… - И он от­х­леб­нул вис­ки, за­ки­нув го­ло­ву на­зад, буд­то со­би­рал­ся про­по­лос­кать гор­ло.

    Николас ска­зал:

    - Она до пос­лед­ней ми­ну­ты чи­та­ла на­изусть что-то из Свя­щен­но­го Пи­са­ния. С ней там бы­ли дру­гие де­вуш­ки - на­вер­но, слу­ша­ли. Псал­мы, по-мо­ему.

    - В са­мом де­ле? Мне ник­то про это не рас­ска­зы­вал. - По-ви­ди­мо­му, ста­ри­ку ста­ло не­лов­ко. Он кач­нул в ру­ке ста­кан и зал­пом вы­пил ос­тат­ки вис­ки, слов­но опа­сал­ся, что Ни­ко­лас до­ба­вит еще ка­кие-ни­будь под­роб­нос­ти - нап­ри­мер, что его дочь при­ня­ла ка­то­ли­чес­т­во или до­пус­ти­ла пе­ред смер­тью дру­гие про­яв­ле­ния дур­но­го вку­са.

    Николас с не­ожи­дан­ной страс­тью про­из­нес:

    - Си­ла Джо­ан­ны бы­ла в ее ве­ре.

    - Я знаю, знаю, сы­нок, - к его удив­ле­нию, от­ве­тил свя­щен­ник.

    - Ад был для нее не пус­тое по­ня­тие. Она го­во­ри­ла од­ной под­ру­ге, что стра­шит­ся ада.

    - В са­мом де­ле? Это для ме­ня но­вость. Ни­ког­да не слы­шал от нее мрач­ных ре­чей. Это, ви­ди­мо, вли­яние Лон­до­на. Я сам не бы­ваю здесь без край­ней на­доб­нос­ти. Ког­да-то, в мо­ло­дые го­ды, я слу­жил в Бол­га­ме под Лон­до­ном, но с тех пор ме­ня нап­рав­ля­ли толь­ко в сель­с­кие при­хо­ды. И я до­во­лен. В сель­с­ких при­хо­дах боль­ше чис­тых, пре­дан­ных Бо­гу, а по­рой во­ис­ти­ну свя­тых душ.

    Николас по­че­му-то вспом­нил об од­ном сво­ем аме­ри­кан­с­ком при­яте­ле-пси­хо­ана­ли­ти­ке, ко­то­рый пи­сал ему, что со­би­ра­ет­ся пос­ле вой­ны пе­реб­рать­ся в Ан­г­лию, «по­даль­ше от всех этих нев­рас­те­ни­ков, су­еты и тре­вол­не­ний».

    - В на­ши дни хрис­ти­ан­с­кий дух сох­ра­нил­ся толь­ко в сель­с­ких при­хо­дах, - за­явил этот пас­тырь об­раз­цо­вых, пер­вок­лас­сных ове­чек. Он ре­ши­тель­но пос­та­вил ста­кан на стол, как бы под­во­дя итог сво­ему рас­суж­де­нию: при лю­бом по­во­ро­те раз­го­во­ра, го­рюя о до­че­ри, он мыс­лен­но воз­в­ра­щал­ся к то­му ро­ко­во­му дню, ког­да она по­ки­ну­ла от­чий дом.

    Он ска­зал:

    - Я дол­жен пой­ти пос­мот­реть на мес­то ее ги­бе­ли.

    Николас обе­щал сво­дить его к раз­ру­шен­но­му до­му на Кен­син­г­тон-ро­уд, и свя­щен­ник ус­пел уже нес­коль­ко раз на­пом­нить ему об этом, ви­ди­мо опа­са­ясь, что по рас­се­ян­нос­ти мо­жет уехать из Лон­до­на, не вы­пол­нив сво­его пе­чаль­но­го дол­га.

    - Я от­ве­ду вас.

    - Что ж, ес­ли это вас не слиш­ком зат­руд­нит, бу­ду весь­ма обя­зан. А что вы ду­ма­ете об этой но­вой бом­бе? Мо­жет, прос­то вы­дум­ки, про­па­ган­да?

    - Не знаю, сэр, - от­ве­тил Ни­ко­лас.

    - Кровь сты­нет в жи­лах, как по­ду­ма­ешь. Но ес­ли это прав­да, им при­дет­ся пой­ти на пе­ре­ми­рие. - Он ог­ля­дел­ся по сто­ро­нам. - Что на­де­ла­ли эти бом­беж­ки - страш­но смот­реть! Зна­ете, я ни­ког­да не бы­ваю в Лон­до­не без край­ней на­доб­нос­ти.

    Некоторое вре­мя они шли мол­ча, по­том Ни­ко­лас спро­сил:

    - Вы ви­де­ли де­ву­шек, ко­то­рые тог­да ока­за­лись вмес­те с Джо­ан­ной? Или, мо­жет, еще ко­го-ни­будь из Клу­ба?

    - Да, я мно­гих ви­дел, - от­ве­тил свя­щен­ник. - Доб­рей­шая ле­ди Джу­лия вче­ра приг­ла­си­ла к се­бе на чай нес­коль­ких де­ву­шек, хо­те­ла поз­на­ко­мить ме­ня с ни­ми. Бед­няж­ки, все они столь­ко пе­ре­жи­ли, да­же те, кто прос­то при­сут­с­т­во­вал при этом.

    - Ко­неч­но. А вы пом­ни­те, кто имен­но там был из этих де­ву­шек?

    - Бы­ла пле­мян­ни­ца ле­ди Джу­лии, До­ро­ти, и еще не­кая мисс Бей­бер­тон - по-мо­ему, она выб­ра­лась че­рез ок­но. Бы­ли и дру­гае.

    - А мисс Ред­вуд? Се­ли­на Ред­вуд?

    - М-м, ви­ди­те ли… У ме­ня сов­сем нет па­мя­ти на име­на.

    - Та­кая вы­со­кая, строй­ная, очень кра­си­вая. Я ее ра­зыс­ки­ваю. Брю­нет­ка.

    - Ах, мой маль­чик, да они там все бы­ли та­кие пре­лес­т­ные… Мо­ло­дость всех кра­сит. По мне луч­ше всех бы­ла Джо­ан­на, но тут я, ко­неч­но, не объ­ек­ти­вен.

    - Да, она бы­ла пре­лес­т­ная, - ска­зал Ни­ко­лас и прек­ра­тил рас­спро­сы.

    Но его спут­ник сра­зу по­чу­ял, что Ни­ко­лас нес­п­рос­та так нас­той­чив, - как опыт­ный пас­тор, он хо­ро­шо раз­би­рал­ся в сер­деч­ных де­лах и по­то­му со­чув­с­т­вен­но ос­ве­до­мил­ся:

    - Эта юная осо­ба ис­чез­ла?

    - В об­щем, да - ума не при­ло­жу, ку­да она по­де­ва­лась. Вот уже де­вять дней пы­та­юсь ее ра­зыс­кать.

    - Как стран­но. Мо­жет быть, по­те­ря­ла па­мять? Заб­лу­ди­лась в го­ро­де?… И те­перь бро­дит по ули­цам?

    - Ду­маю, в этом слу­чае ее бы уже об­на­ру­жи­ли. Ее труд­но не за­ме­тить.

    - А что го­во­рят ее род­ные?

    - Ее род­ные все в Ка­на­де.

    - Мо­жет, она уеха­ла, что­бы за­быть обо всем. Тут не бы­ло бы ни­че­го уди­ви­тель­но­го. Она то­же ока­за­лась в за­пад­не вмес­те со все­ми?

    - Да. Она выб­ра­лась че­рез ок­но.

    - М-да, не ду­маю, что она бы­ла у ле­ди Джу­лии, - та­кой де­вуш­ки, как вы опи­сы­ва­ете, я не пом­ню. Но луч­ше все-та­ки са­ми поз­во­ни­те и справь­тесь.

    - Да я уже зво­нил. Она ни­че­го не зна­ет о Се­ли­не, и ник­то из де­ву­шек то­же. Но я все же на­де­ял­ся, что вдруг они оши­ба­ют­ся. Зна­ете, вся­кое бы­ва­ет…

    - Се­ли­на… - про­из­нес свя­щен­ник.

    - Да, так ее зо­вут.

    - Пос­той­те, пос­той­те. Кто-то упо­ми­нал это имя. Од­на де­вуш­ка, блон­дин­ка, очень юная на вид, воз­му­ща­лась, что Се­ли­на унес­ла ее един­с­т­вен­ное баль­ное платье. Не эту ли Се­ли­ну вы ище­те?

    - Ее са­мую.

    - Не очень-то кра­си­во с ее сто­ро­ны прис­во­ить чу­жое платье, тем бо­лее в та­кой мо­мент, ког­да у де­ву­шек в ог­не по­гиб весь гар­де­роб.

    - Это бы­ло платье от Скьяпа­рел­ли.

    Священник не по­нял, но га­дать не стал. Они как раз по­дош­ли к то­му мес­ту, где преж­де сто­ял Клуб прин­цес­сы Тэк­с­кой. Те­перь оно ни­чем не от­ли­ча­лось от дру­гих раз­ва­лин по со­сед­с­т­ву - мож­но бы­ло по­ду­мать, что и этот дом пос­т­ра­дал от бом­беж­ки в на­ча­ле вой­ны или от срав­ни­тель­но не­дав­не­го ар­тил­ле­рий­с­ко­го об­с­т­ре­ла. Ка­мен­ные пли­ты крыль­ца ле­жа­ли вкривь и вкось и ве­ли в ни­ку­да. Рух­нув­шие ко­лон­ны на­по­ми­на­ли древ­не­рим­с­кие раз­ва­ли­ны. Взры­вом снес­ло поч­ти по­ло­ви­ну бо­ко­вой сте­ны, бли­же к скве­ру; вверх тор­ча­ли ис­к­ром­сан­ные края. Грег­гин са­дик пред­с­тав­лял со­бой гру­ду ка­мен­ных об­лом­ков, сре­ди ко­то­рых кое-где прог­ля­ды­ва­ли оди­но­кие цве­ты и рас­те­ния ред­ких ви­дов. Бе­лые и ро­зо­вые плит­ки из быв­ше­го вес­ти­бю­ля ва­ля­лись в пол­ном бес­по­ряд­ке и заб­ве­нии, как буд­то прош­ла це­лая веч­ность, а с ниж­ней час­ти ис­к­ром­сан­ной бо­ко­вой сте­ны сви­сал еще бо­лее ис­к­ром­сан­ный клок ко­рич­не­вых обо­ев гос­ти­ной.

    Отец Джо­ан­ны сто­ял, сжи­мая в ру­ках ши­ро­ко­по­лую чер­ную шля­пу.



    Яблоки осенью, на чер­да­ке, скла­ды­ва­ют ря­да­ми… [38]

 

    - В сущ­нос­ти, тут смот­реть не на что, - ска­зал он Ни­ко­ла­су.

    - Вро­де мо­ей маг­ни­то­фон­ной за­пи­си, - сог­ла­сил­ся Ни­ко­лас.

    - Да, ни­че­го нет, все ку­да-то сги­ну­ло.



* * *

 

    Руди Би­теш взял со сто­ла у Ни­ко­ла­са стоп­ку тет­ра­док, по­лис­тал их и спро­сил:

    - Это не ру­ко­пись тво­ей кни­ги, кста­ти ска­зать?

    При обыч­ных об­с­то­ятель­с­т­вах он не поз­во­лил бы се­бе по­доб­ной бес­це­ре­мон­нос­ти, но сей­час Ни­ко­лас был у не­го в боль­шом дол­гу: Ру­ди ра­зыс­кал Се­ли­ну.

    - Возь­ми, ес­ли хо­чешь, - ска­зал Ни­ко­лас. И, не ве­дая, ка­кой ему уго­то­ван ко­нец, до­ба­вил: - Мо­жешь ос­та­вить всю ру­ко­пись се­бе. Вдруг я ког­да-ни­будь прос­лав­люсь - ты на ней неп­ло­хо за­ра­бо­та­ешь.

    Руди улыб­нул­ся. Тем не ме­нее тет­ра­ди он взял, су­нул под мыш­ку и ска­зал:

    - Ну, идем?

    Они обе­ща­ли зах­ва­тить Джейн и пой­ти втро­ем смот­реть праз­д­ник у Бу­кин­гем­с­ко­го двор­ца. По до­ро­ге Ни­ко­лас ска­зал:

    - Во­об­ще-то я раз­ду­мал из­да­вать эту кни­гу. Да­же все ма­ши­но­пис­ные эк­зем­п­ля­ры унич­то­жил.

    - Так. Я та­щу всю эту чер­то­ву тя­жесть, и вдруг ты та­кое го­во­ришь. Что же я за­ра­бо­таю, ес­ли кни­га не вый­дет?

    - Бе­ри, раз да­ют. Ма­ло ли что.

    Чутье обыч­но под­с­ка­зы­ва­ло Ру­ди вер­ное ре­ше­ние: он сох­ра­нил тет­рад­ки и со вре­ме­нем был воз­наг­раж­ден.

    - А хо­чешь еще пись­мо от Чар­л­за Мор­га­на? Он уве­ря­ет, что я ге­ний, - ска­зал Ни­ко­лас.

    - Че­му это ты ра­ду­ешь­ся, черт по­бе­ри?

    - Да так, - ска­зал Ни­ко­лас. - Ну, бе­решь пись­мо или нет?

    - Ка­кое пись­мо?

    - Вот, смот­ри.

    Николас дос­тал из внут­рен­не­го кар­ма­на пид­жа­ка про­из­ве­де­ние Джейн, по­ряд­ком за­му­со­лен­ное, точ­но фо­тог­ра­фия, с ко­то­рой ни­ког­да не рас­ста­ешь­ся.

    Руди бег­ло взгля­нул на лис­ток.

    - Ра­бо­та Джейн, - ска­зал он, воз­в­ра­щая пись­мо. - А все-та­ки че­му ты ра­ду­ешь­ся? Ты ви­дел Се­ли­ну?

    - Да.

    - Ну и что она?

    - За­ка­ти­ла ис­те­ри­ку. Во­пи­ла как не­нор­маль­ная, не мог­ла ос­та­но­вить­ся. Нер­в­ная ре­ак­ция.

    - Я ду­маю, она те­бя уви­де­ла и сно­ва все вспом­ни­ла. Я же го­во­рил - не суй­ся к ней.

    - Во­пи­ла как не­нор­маль­ная.

    - Ты ее на­пу­гал.

    - На­вер­но.

    - Я го­во­рил - не суй­ся. Все рав­но она те­бе не па­ра. Кста­ти ска­зать, она жи­вет с ка­ким-то те­но­ром из ка­ба­ре на Клар­гес-ст­рит.

    Видел его?

    - Ви­дел. Сим­па­тич­ный па­рень. Они же­на­ты.

    - Да, го­во­рят, что же­на­ты. Те­бе нуж­на де­вуш­ка са­мос­то­ятель­ная. От этой тол­ку не бу­дет.

    - Лад­но, лад­но. Во­об­ще, он очень из­ви­нял­ся, что она так ра­зош­лась. И я, ко­неч­но, то­же из­ви­нял­ся. И тог­да она еще силь­нее раз­во­пи­лась. По-мо­ему, ес­ли бы мы с ним на­би­ли друг дру­гу мор­ду, ей бы­ло бы лег­че.

    - Зна­чит, не нас­толь­ко лю­бишь - не стал драть­ся с те­но­ром.

    - Да он впол­не при­лич­ный, этот те­нор.

    - Ты слы­шал, как он по­ет?

    - Нет, ко­неч­но, че­го не слы­шал, то­го не слы­шал.

    Джейн уже впол­не оп­ра­ви­лась пос­ле слу­чив­ше­го­ся и вер­ну­лась к сво­ему при­выч­но­му сос­то­янию уд­ру­чен­нос­ти, сме­шан­ной с на­деж­дой; она сни­ма­ла меб­ли­ро­ван­ную ком­на­ту на Кен­син­г­тон-Черч-ст­рит. Она бы­ла уже оде­та и жда­ла их.

    Руди спро­сил:

    - А те­бе не хо­чет­ся за­ка­тить ис­те­ри­ку при ви­де Ни­ко­ла­са?

    - Нет, - от­ве­ти­ла она, - но ес­ли он по-преж­не­му бу­дет упи­рать­ся и не даст Джор­д­жу сог­ла­сия на из­да­ние сво­ей кни­ги, вот тог­да я ус­т­рою ис­те­ри­ку. А то Джордж счи­та­ет, что это я ви­но­ва­та. Я ведь рас­ска­за­ла ему про пись­мо Чар­л­за Мор­га­на.

    - Ты бе­ре­гись его, - ска­зал Ру­ди. - От не­го у мно­гих жен­щин ис­те­ри­ка, кста­ти ска­зать. Се­год­ня он на­пу­гал Се­ли­ну.

    - Она в прош­лый раз са­ма ме­ня на­пу­га­ла.

    - Так ты ее ра­зыс­кал? - спро­си­ла Джейн.

    - Да, но она еще не приш­ла в се­бя от шо­ка. Ви­ди­мо, я не­воль­но на­пом­нил ей весь этот кош­мар.

    - Это был су­щий ад, - ска­за­ла Джейн.

    - Вер­но.

    - По­че­му он так лю­бит Се­ли­ну, кста­ти ска­зать? - спро­сил Ру­ди. - По­че­му он не хо­чет най­ти се­бе са­мос­то­ятель­ную жен­щи­ну или фран­цу­жен­ку?



* * *

 

    - Я зво­ню из Лон­до­на, - пос­пе­ши­ла со­об­щить Джейн.

    - Слы­шу. А кто го­во­рит? - спро­си­ла Нэн­си, дочь од­но­го мид­лен­д­с­ко­го свя­щен­ни­ка и суп­ру­га дру­го­го мид­лен­д­с­ко­го свя­щен­ни­ка.

    - Это Джейн! У ме­ня тут еще один воп­рос про Ни­ко­ла­са Фар­рин­г­до­на, по­ду­май быс­т­рень­ко. Как по-тво­ему, его уход в ре­ли­гию мог быть свя­зан с по­жа­ром в Клу­бе? Это очень важ­но! Я пи­шу о нем боль­шую статью, я те­бе го­во­ри­ла.

    - Да­же не знаю… Мне хо­те­лось бы ве­рить, что он это сде­лал под вли­яни­ем Джо­ан­ны. Джо­ан­на бы­ла та­кая ре­ли­ги­оз­ная, да­ром что не ка­то­лич­ка.

    - Но влюб­лен-то он был не в Джо­ан­ну, а в Се­ли­ну. Пос­ле по­жа­ра он мес­та се­бе на на­хо­дил, по­ка не ра­зыс­кал ее.

    - Ну, не знаю, вряд ли Се­ли­на мог­ла об­ра­тить его в хрис­ти­ан­с­кую ве­ру. Кто-кто, толь­ко не Се­ли­на.

    - Там у не­го в ру­ко­пи­си есть та­кая за­пись: проз­ре­ние зла мо­жет спо­соб­с­т­во­вать об­ра­ще­нию точ­но так же, как проз­ре­ние доб­ра.

    - У этих фа­на­ти­ков ни­че­го не пой­мешь. Джейн, уже пи­ка­ет, сей­час разъ­еди­нят! Я ду­маю, он был влюб­лен в нас во всех. Жаль его, бед­ня­гу.



* * *

 

    Празднество по слу­чаю по­бе­ды над Япо­ни­ей в тот ав­гус­тов­с­кий ве­чер про­хо­ди­ло так же бур­но, как и май­с­кий праз­д­ник по­бе­ды над Гер­ма­ни­ей. Вновь каж­дые пол­ча­са на бал­ко­не по­яв­ля­лись ма­лень­кие фи­гур­ки, при­вет­с­т­во­ва­ли тол­пу и за­тем ис­че­за­ли.

    Джейн, Ни­ко­лас и Ру­ди не­ожи­дан­но для се­бя по­па­ли в са­мую дав­ку - тол­па на­пи­ра­ла со всех сто­рон.

    - Рас­ставь лок­ти по­ши­ре, - поч­ти од­нов­ре­мен­но ска­за­ли друг дру­гу Ни­ко­лас и Джейн; но вы­пол­нить этот со­вет ни один не мог. Ка­кой-то мат­рос, при­тис­нув­шись к Джейн, смач­но по­це­ло­вал ее пря­мо в гу­бы. Увер­нуть­ся от его мок­ро­го, ра­зя­ще­го пи­вом рта не бы­ло ни­ка­кой воз­мож­нос­ти; по счас­тью, ско­ро тол­па нем­но­го раз­да­лась, и вся тро­ица про­би­лась к бо­лее бе­зо­пас­но­му мес­ту, от­ку­да уже мож­но бы­ло по­пасть в парк.

    Но тут дру­гой мат­рос, не за­ме­чен­ный ни­кем, кро­ме Ни­ко­ла­са, мол­ча су­нул сво­ей под­руж­ке нож под реб­ро. На бал­ко­не вспых­ну­ли ог­ни, и тол­па при­тих­ла, пред­в­ку­шая по­яв­ле­ние ко­ро­лев­с­кой семьи. За­ко­ло­тая жен­щи­на да­же не вскрик­ну­ла, толь­ко сра­зу об­мяк­ла и ста­ла осе­дать. В нас­ту­пив­шей ти­ши­не да­ле­ко, за мно­го яр­дов от них, раз­дал­ся жен­с­кий крик - еще ко­го-то за­ре­за­ли. А мо­жет быть, ко­му-то прос­то от­да­ви­ли но­гу. Тол­па взре­ве­ла сно­ва. Гла­за всех при­сут­с­т­ву­ющих в эту ми­ну­ту бы­ли ус­т­рем­ле­ны на бал­кон, где, соб­лю­дая ри­ту­ал, один за дру­гим по­яв­ля­лись чле­ны ко­ро­лев­с­кой семьи. Ру­ди и Джейн с эн­ту­зи­аз­мом кри­ча­ли «ура».

    Николас бе­зус­пеш­но пы­тал­ся вып­рос­тать ру­ку, что­бы прив­лечь вни­ма­ние к пос­т­ра­дав­шей. Он кри­чал, что в тол­пе за­ре­за­ли жен­щи­ну. А мат­рос осы­пал прок­лять­ями свою под­руж­ку, ко­то­рая не па­да­ла толь­ко по­то­му, что со всех сто­рон бы­ла за­жа­та тол­пой. Эти час­т­ные про­ис­шес­т­вия то­ну­ли в об­щем ха­осе и не­раз­бе­ри­хе. По­ток, на­пи­рав­ший со сто­ро­ны Мэл­ла, под­х­ва­тил и ув­лек за со­бой Ни­ко­ла­са. Ког­да бал­кон вновь пог­ру­зил­ся во тьму, ему уда­лось нем­но­го выс­во­бо­дить­ся; за ним рва­ну­лись Джейн и Ру­ди, и в ре­зуль­та­те их вы­нес­ло пря­мо к пар­ку. Вы­би­ра­ясь из тол­пы, Ни­ко­лас по­пал в за­тор и вдруг уви­дел пе­ред со­бой не­дав­не­го убий­цу. Ни­ка­кой жен­щи­ны с ним ря­дом уже не бы­ло. В мо­мент вы­нуж­ден­ной ос­та­нов­ки Ни­ко­лас вы­та­щил из кар­ма­на пись­мо от Чар­л­за Мор­га­на и су­нул его мат­ро­су за па­зу­ху - и тут же тол­па ув­лек­ла его прочь. Он сде­лал это без вся­ких ви­ди­мых при­чин, без вся­кой це­ли - прос­то он по­чув­с­т­во­вал пот­реб­ность сде­лать ка­кой-то жест. В те вре­ме­на та­кое слу­ча­лось.

    Домой они шли че­рез парк, вды­хая чис­тый воз­дух и об­хо­дя па­роч­ки, ко­то­рые, об­няв­шись, ле­жа­ли у них на пу­ти. Пов­сю­ду в пар­ке слы­ша­лось пе­ние. Ни­ко­лас и его спут­ни­ки то­же что-то пе­ли. В од­ном мес­те они нат­к­ну­лись на дра­ку меж­ду ан­г­лий­с­ки­ми и аме­ри­кан­с­ки­ми сол­да­та­ми. Двое ле­жа­ли без соз­на­ния у края до­рож­ки, а дру­гие пы­та­лись при­вес­ти их в чув­с­т­во. Где-то по­за­ди еще раз­да­ва­лись при­вет­с­т­вен­ные кри­ки тол­пы. В ноч­ном не­бе, гу­дя, прош­ли стро­ем во­ен­ные са­мо­ле­ты. Праз­д­ник по­бе­ды удал­ся на сла­ву.

    - М-м, хо­ро­шо все-та­ки, что мы тут по­бы­ва­ли, - нев­нят­но про­из­нес­ла Джейн. Она ос­та­но­ви­лась, что­бы под­ко­лоть вы­бив­шу­юся прядь во­лос, и го­во­ри­ла со шпиль­кой во рту.

    Николас по­ду­мал, что она мо­ло­дец; и мно­го лет спус­тя в да­ле­кой стра­не, где ему суж­де­но бы­ло встре­тить смерть, он час­то вспо­ми­нал ее та­кой, ка­кой уви­дел в эту ми­ну­ту: ко­ре­нас­тая, с го­лы­ми но­га­ми, креп­ко сто­ящая на тем­ной тра­ве и не­воз­му­ти­мо поп­рав­ля­ющая во­ло­сы, она бы­ла слов­но жи­вой сим­вол Клу­ба прин­цес­сы Тэк­с­кой и ца­рив­шей в нем ат­мос­фе­ры все­об­щей бед­нос­ти, с ко­то­рой все без­ро­пот­но ми­ри­лись и ко­то­рой ни­чуть не стес­ня­лись в том да­ле­ком со­рок пя­том го­ду.




Примечания




1

 

    Принцесса Тэк­с­кая. - Име­ет­ся в ви­ду Вик­то­рия-Ма­рия (1867 - 1953), стар­шая дочь Вюр­тем­бер­г­с­ко­го кня­зя Фран­ца, но­сив­ше­го и ти­тул гер­цо­га Тэк­с­ко­го. В 1893 г. она ста­ла же­ной нас­лед­ни­ка ан­г­лий­с­ко­го прес­то­ла гер­цо­га Йор­к­с­ко­го (1865 - 1936; с мая 1910 г. - ко­роль Ге­орг V).



2

 

    Эдуард VII - отец Ге­ор­га V, ан­г­лий­с­кий ко­роль, пра­вив­ший с 1901-го по 1910 г.



3

 

    Начальные стро­ки сти­хот­во­ре­ния Уис­те­на Хью Оде­на «Lay yo­ur sle­eping he­ad, my lo­ve…» (пе­ре­вод П.Груш­ко).



4

 

    Матфей 18:9.



5

 

    Джерард Мэн­ли Хоп­кинс. «Ги­бель Гер­ма­нии» (пе­ре­вод И. Ко­ма­ро­вой).



6

 

    Уильям Шек­с­пир. Со­нет 116 (пе­ре­вод С.Мар­ша­ка).



7

 

    Эндрю Мар­велл. «Ним­фа, оп­ла­ки­ва­ющая смерть фав­на» (пе­ре­вод Н. Ле­бе­де­вой)



8

 

    Битва за Ан­г­лию - ин­тен­сив­ные воз­душ­ные бои над Ла-Ман­шем и тер­ри­то­ри­ей Ан­г­лии с ав­гус­та 1940-го до мая 1941 г., в ко­то­рых ко­ро­лев­с­кие ВВС от­ра­жа­ли мас­си­ро­ван­ные ата­ки не­мец­кой ави­ации.



9

 

    Дюнкерк - го­род на фран­цуз­с­ком по­бе­режье Ла-Ман­ша, око­ло ко­то­ро­го в июне 1940 г. не­мец­ки­ми вой­с­ка­ми бы­ли ок­ру­же­ны и раз­г­ром­ле­ны ан­г­лий­с­кий эк­с­пе­ди­ци­он­ный кор­пус и час­ти фран­цуз­с­ких войск.



10

 

    Нормандская опе­ра­ция - вы­сад­ка ан­г­ло-аме­ри­кан­с­ко­го де­сан­та 6 июня 1944 г. на се­ве­ре Фран­ции и от­к­ры­тие вто­ро­го фрон­та во Вто­рой ми­ро­вой вой­не.



11

 

    Луиза Мэй Ол­котт (1832 - 1888) - аме­ри­кан­с­кая пи­са­тель­ни­ца, ав­тор вос­пи­та­тель­ных ро­ма­нов для юно­шес­т­ва.



12

 

    Смысл жиз­ни (фр.).



13

 

    Уильям Вор­д­с­ворт. «Ре­ши­мость и Не­за­ви­си­мость» (пе­ре­вод С. Сте­па­но­ва).



14

 

    Джон Дрин­ку­отер. «Ябло­ки при лу­не» (пе­ре­вод И. Ко­ма­ро­вой).



15

 

    Джон Дрин­ку­отер. «Ябло­ки при лу­не» (пе­ре­вод И. Ко­ма­ро­вой).



16

 

    Размышления (фр)



17

 

    Уильям Блейк. «Пес­ни Поз­на­ния» (пе­ре­вод В. То­по­ро­ва).



18

 

    Перевод С. Сте­па­но­ва.



19

 

    Чарлз Мор­ган (1894 - 1958) - ан­г­лий­с­кий пи­са­тель и ли­те­ра­тур­ный кри­тик, его эс­се­ис­ти­ка и кри­ти­чес­кие ра­бо­ты поль­зо­ва­лись в 1944 - 1945 гг. боль­шой по­пу­ляр­нос­тью.



20

 

    Сэмюэл Тей­лор Коль­ридж. «Куб­ла Хан» (пе­ре­вод К. Баль­мон­та).



21

 

    Правами сень­ора» (фр).



22

 

    Мэтью Ар­нольд. «Дув­р­с­кий бе­рег» (пе­ре­вод М. Дон­с­ко­го).



23

 

    Сэмюэл Тей­лор Коль­ридж. «Куб­ла Хан» (пе­ре­вод К.Баль­мон­та).



24

 

    Т.е. псал­мы Да­ви­да, Псал­тырь.



25

 

    Высокая цер­ковь - нап­рав­ле­ние в Ан­г­ли­кан­с­кой цер­к­ви, тя­го­те­ющее к ка­то­ли­циз­му; при­да­ет боль­шое зна­че­ние об­ряд­нос­ти и ав­то­ри­те­ту ду­хо­вен­с­т­ва.



26

 

    Эндрю Мар­велл. «К стыд­ли­вой воз­люб­лен­ной» (пе­ре­вод Г. Круж­ко­ва).



27

 

    Джордж Гор­дон Бай­рон. «Дон Жу­ан» (пе­ре­вод Т. Гне­дия).



28

 

    Джон Дрин­ку­отер. «Ябло­ки при лу­не» (пе­ре­вод И. Ко­ма­ро­вой).



29

 

    Эдгар Ал­лан По. «К од­ной из тех, ко­то­рые в раю» (пе­ре­вод К. Балъ­мон­та).



30

 

    Альфред Тен­ни­сон. «Прин­цес­са» (пе­ре­вод Н.Ле­бе­де­вой).



31

 

    Сэмюэл Тей­лор Коль­ридж. «Ска­за­ние о Ста­ром Мо­ре­хо­де» (пе­ре­вод В. Лет­ка).



32

 

    Джерард Мэн­ли Хоп­кинс. «Ги­бель Гер­ма­нии» (пе­ре­вод И. Ко­ма­ро­вой).



33

 

    Перси Ви­ши Шел­ли. «Ода за­пад­но­му вет­ру» (пе­ре­вод Б.Пас­тер­на­ка).



34

 

    Перси Ви­ши Шел­ли. «Ода за­пад­но­му вет­ру» (пе­ре­вод Б. Пас­тер­на­ка).



35

 

    Джерард Мэн­ли Хоп­кинс. «Ги­бель Гер­ма­нии» (пе­ре­вод И. Ко­ма­ро­вой).



36

 

    Генри Лон­г­фел­ло. «Ги­бель Ве­чер­ней звез­ды» (пе­ре­вод Г. Бе­на).



37

 

    Джерард Мэн­ли Хоп­кинс. «Ги­бель Гер­ма­нии» (пе­ре­вод И. Ко­ма­ро­вой).



38

 

    Джон Дрин­ку­отер. «Ябло­ки при лу­не» (пе­ре­вод И. Ко­ма­ро­вой).