----------------------
наши ссылки
ASIATIMES.RU
ASIAPACIFIC
ASIANREFERAT
ASIAFENGSHUI
----------------------
контакты
ФОРУМ -
ГОСТЕВАЯ -

Проза
----------------------
Китай: революционная героика в произведениях 50-х годов
----------------------

Ван Юаньцзянъ
Семь спичек
С рассветом дождь прекратился.
Климат наших степей странный. Вам только что светили луна и редкие звезды — и вдруг налетает холодный ветер, откуда-то выползают темные тучи, которые в короткое время плотно заволакивают небо, мгновенно разражается проливной дождь, град величиной с каштан начинает густо низвергаться на землю.
Так было и на сей раз. Лу Цзиньюн выглянул из кустов, посмотрел по сторонам. Вся степь погрузилась в дождевую мглу. Нигде никого не видно. Не слышно ни одного человеческого голоса. Омываемая ливнем, дикая степь, как причесанная, лежит в жидкой грязи, даже дорог не различить. Небо все еще темное. Вдруг обрушился град, который стал бить по мутно-зеленой воде, разбрасывая крупные брызги. Лу тяжело вздохнул.
Лу Цзиньюн отстал от отряда из-за воспаления раненой голени. Два дня и две ночи он шел, догоняя отряд, и сегодня как-раз рассчитывал настигнуть его. Однако налетела гроза, которая задержала его на полночи.
Проклиная погоду, он высунулся из-за куста, потянулся вперед. Холодный ветер обдал его так, что он сразу задрожал от неприятного ощущения холода. И только сейчас почувствовал, что вся его одежда промокла до нитки.
«Вот если бы у костра подсушиться, это было бы здорово!» — думал Лу Цзиньюн, с силой выкручивая одежду и глядя на струйки воды, скатывавшиеся со штанин. В то же время он понимал, что это лишь мечта, причем мечта не только сегодняшнего дня. Уже давно, когда он еще был в отряде, они стали питаться всухомятку из-за того, что нечем было разжечь костер. Однако он подсознательно по-прежнему сунул руку в карман брюк. Неожиданно рука ощутила что-то липкое. Он обрадованно вывернул карман. На его дне в уголке обнаружил слипшийся комок ячменной муки. Мука пропиталась дождевой водой и образовалось тесто. Он осторожно соскреб его, получился шарик величиной с куриное яйцо. Потом он с жадностью стал мять его в руках. Комок вытянулся, стал продолговатым, Лу снова смял его и сделал круглым. В душе он невольно радовался своей находке: «Какое счастье, что я не обнаружил его вчера утром!» — мелькнула мысль.
Лу не ел целые сутки и когда увидел съестное, почувствовал невыносимый голод. Боясь проглотить, он снова раскатал шарик длинной колбаской и только хотел поднести ко рту, как вдруг услышал тихий голос: «Товарищ!..»
Голос был настолько слабым и низким, как будто он доносился из-под земли. Лу на мгновение оцепенел от неожиданности, потом, хромая, поковылял туда, откуда доносился голос.
Лу Цзиньюн с трудом преодолел две наполненные водой канавы, и только когда оказался под небольшим деревом, ясно разглядел человека, махавшего ему рукой. Он полулежал у его основания в мутной воде, скопившейся под ним. Похоже было, что человек уже давно не двигался с места. Лицо было страшным: мокрые от дождя волосы прилипли ко лбу, по ним и по лицу стекала вода. Глазные впадины глубоко провалились, глаза бессильно закрыты, только кадык ходил вверх и вниз, а растрескавшиеся губы едва выдыхали: «Товарищ!.. Товарищ!..»
Услышав шаги Лу Цзиньюна, человек с трудом открыл глаза, сделал привычное движение, как бы собираясь сесть, но не сдвинулся с места.
От всего увиденного у Лу Цзиньюна на глазах навернулись слезы. За два дня, после того, как он отстал от отряда, это был уже третий случай, когда он видел умирающих боевых друзей. «Этот, наверняка, умирает с голоду»,— подумал он. Быстро шагнул к нему, взял его за плечо и вложил в рот свое ячменное тесто: «Товарищ, съешь немножко!»
Умирающий рассеянно посмотрел на Лу Цзиньюна, остановил на нем застывший взгляд, через силу поднял свою руку и снял с плеча ладонь Лу Цзиньюна. Несколько раз пошевелил губами, затем сквозь зубы выдавил: «Нет... не... ни к чему».
Рука Лу Цзиньюна повисла в воздухе, он какое-то время не знал, как ему поступить. Он смотрел на темное, настывшее от дождя и холодного ветра лицо, на струйки дождя, стекавшие по лицу, и с болью в душе подумал: «Если бы был огонь, если бы был стакан горячей воды, возможно, он еще и выжил бы».
Лу поднял голову, посмотрел в мутную даль, тут же схватил товарища за запястье и сказал: «Пошли, я помогу тебе!»
Не открывая глаз, человек покачал головой, ничего не ответил. Похоже, он собирался с силами. Еще долго молчал, вдруг открыл глаза, правой рукой показал под левую подмышку, торопливо сказал: «Зде... Здесь!»
Лу Цзиньюн со страхом и растерянностью сунул руку в промокшую одежду. Он мгновенно почувствовал, что не только одежда, но и грудь его холодная. Под мышкой он нащупал твердый бумажный сверток и передал в руки владельцу. Тот дрожащими руками развернул его. Это был партийный билет, внутри которого лежали спички. Сухие спички. Красными головками сложены в одну сторону и прижаты к центру красной печати, что походило на маленькое пламя.
«Товарищ, смотри...»,— он жестом позвал к себе Лу Цзиньюна. Когда тот подошел, он разжал окоченевшие пальцы, сосредоточенно отделяя каждую спичку. Стал тихо считать: «Одна, две, три, четыре...»
Было всего семь спичек, но считал он долго. Закончив, вопросительно посмотрел на Лу Цзиньюна, как бы говоря: «Понял?»
«Да, понял!» — Лу Цзиньюн с радостью кивнул головой, думая про себя: «Теперь будет легче!» Он как будто увидел пылающий костер, обхватил и прижал к себе боевого товарища.
В этот миг он увидел, как его лицо как бы расслабилось, с него исчезла мертвенная бледность, оно засияло радостью. Он сложил партийный билет, подержал его в обеих ладонях, как переполненную водой чашу, и осторожно передал Лу Цзиньюну. Взял обе его руки, пожал, глядя прямо ему в лицо.
«Запомни, это... это для всех! — он внезапно опустил руки, глубоко вздохнул, с трудом поднял одну руку и показал ею прямо на север.— Хорошо, добрый товарищ,., ты... передай это...»
Больше он ничего не сказал. Лу Цзиньюн почувствовал, как его руки моментально ослабели и повисли. В глазах Лу помутилось. И дальние деревья, и близкая к нему трава, и промокшая одежда, и его плотно закрытые глаза — все стало мутным, как и вся степь. Только та рука виднелась отчетливо, она поднималась высоко, как дорожная веха, указывая прямо по пути движения Великого похода...
Оставшийся путь Лу Цзиньюн прошел особенно быстро. С наступлением темноты он нагнал арьергардный отряд.
В безбрежной ночной темноте горели группы сигнальных огней. Бойцы, несколько дней барахтавшиеся в грязи и слякоти, под дождем и ветром, обступили костры, разговаривали, шутили, шумно, с удовольствием пили чай из диких трав, а от промокшей одежды клубами валил пар.
Лу Цзиньюн потихоньку подошел к политруку арьергардной роты. При свете мерцающих огней он дрожащими пальцами открыл тот партийный билет и передал политруку каждую в отдельности из шести оставшихся спичек. При этом изменившимся голосом считал: «Одна, две, три, четыре...»

----------------------
Жизнь после смерти: (китайская проза) /Пер. с кит. и сост. Г. А. Кашубы. — Мн.: МППО им. Я. Коласа. МПФ «Красная звезда», 1996