Перевод: Владимир Гривнин

Однажды в осенний дождливый день я шел по улице Яматэ в Йокохаме, направляясь по делу к одному человеку. Хаос в этом районе был почти таким же, как и в дни землетрясения. Если что и изменилось, так только то, что среди валявшегося на земле шифера с крыш и разрушенных кирпичных стен кое-где вырос бурьян. В развалинах какого-то дома я вдруг увидел влажно блестевший клавишами, наполовину погребенный под остатками стены, искалеченный рояль с открытой крышкой. А рядом в бурьяне мокли разбросанные ноты, на обложках которых розовыми, голубыми, коричневыми буквами были выведены названия произведений.

Мы переговорили с тем человеком по делу. Разговор был неприятный. И я поздно вечером покинул его дом, условившись, что мы вскоре встретимся еще раз.

К счастью, дождь кончился. Временами сквозь разрывы туч, которые гнал по небу ветер, выглядывала луна. Чтобы не опоздать на поезд (разумеется, электричка государственной железной дороги, в которой запрещено курить, мне не подходила), я старался идти как можно быстрее.

Неожиданно я услыхал звуки, будто кто-то играет на рояле. Пожалуй, лучше сказать не играет, а слегка касается клавиш. Я непроизвольно замедлил шаги и стал всматриваться в развалины. И в свете луны увидел клавиши рояля - того самого рояля, который валялся в зарослях бурьяна. Но нигде ни живой души.

Я услыхал одну-единственную ноту. Но это был несомненно звук рояля. Мне стало немного не по себе, и я снова пошел быстрее. И тут опять за моей спиной отчетливо раздался звук рояля. Не оборачиваясь, я все ускорял шаги, чувствуя, как в спину мне бьет горячий ветер...

Я был слишком большим реалистом, чтобы давать какое-то оккультное объяснение услышанному мной звуку. Там действительно не было ни души, но, возможно, у разрушенной стены притаилась кошка. А если не кошка, то колонок или жаба - перечислял я в уме возможных обитателей развалин. Но все-таки было странно, что рояль заиграл без прикосновения человеческих рук.

Не прошло и пяти дней, как я снова по тому же делу шел по той же улице Яматэ. Рояль по-прежнему лежал в бурьяне. Как и в прошлый раз, вокруг него валялись ноты, на обложках которых розовыми, голубыми, коричневыми буквами были выведены названия. Все это, в том числе и кучи кирпича и шифера, было залито яркими лучами осеннего солнца. Стараясь не наступать на ноты, я подошел к роялю. Теперь я увидел, что слоновая кость клавиш потеряла былой блеск, лак на крышке облез. Вокруг ножек обвилось какое-то ползучее растение, похожее на дикий виноград. Стоя перед роялем, я испытывал нечто близкое разочарованию.

- Будет он играть наконец или нет? - подумал я вслух. И в тот же момент рояль издал тихий звук. Каза-лось, он ругнул меня за неверие. Но меня это не поразило. Более того, на моем лице появилась улыбка. Как и тогда. Но сегодня белые клавиши сверкали в лучах солнца. Однако теперь на них валялся одинокий каштан - когда он упал, не знаю.

Вернувшись на мостовую, я обернулся и еще раз бросил взгляд на развалины. Ствол каштана, который я наконец рассмотрел, придавленный обвалившейся шиферной крышей, стоял наклонившись, прикрыв собой рояль. Я не мог оторвать глаз от искалеченного рояля, валявшегося в густом бурьяне. От рояля, хранившего неведомые никому звуки со времени того самого землетрясения.

Апрель 1925 г.