| все об авторе | самойлов.поэзия :: по году :: по названию/первой строке |  |
стихия |
|
Давид Самойлов | |||
| ||||
| ||||
|
* * * Давид Самойлов. Избранные произведения.И вот однажды ночью Я вышел. Пело море. Деревья тоже пели. Я шел без всякой цели. Каким-то тайным звуком Я был в ту пору позван. И к облакам и звездам Я шел без всякой цели. Я слышал, как кипели В садах большие липы. Я шел без всякой цели Вдоль луга и вдоль моря. Я шел без всякой цели, И мне казались странны Текучие туманы. И спали карусели. Я шел без всякой цели Вдоль детских развлечений - Качелей, каруселей, Вдоль луга и вдоль моря, Я шел в толпе видений, Я шел без всякой цели.
Москва, "Художественная литература", 1990.БАЛЛАДА Давид Самойлов. Избранные произведения.- Ты моей никогда не будешь, Ты моей никогда не станешь, Наяву меня не полюбишь И во сне меня не обманешь... На юру загорятся листья, За горой загорится море. По дороге промчатся рысью Черноперых всадников двое. Кони их пробегут меж холмами По лесам в осеннем уборе, И исчезнут они в тумане, А за ними погаснет море. Будут терпкие листья зыбки На дубах старинного бора. И останутся лишь обрывки Их неясного разговора: - Ты моим никогда не будешь, Ты моим никогда не станешь. Наяву меня не погубишь И во сне меня не приманишь.
Москва, "Художественная литература", 1990.ВДОХНОВЕНЬЕ 60 лет советской поэзии.Жду, как заваленный в забое, Что стих пробьется в жизнь мою. Бью в это темное, рябое, В слепое, в каменное бью. Прислушиваюсь: не слыхать ли, Что пробиваются ко мне. Но это только капли, капли Скользят по каменной стене. Жду, как заваленный в забое, Долблю железную руду,- Не пробивается ль живое Навстречу моему труду?.. Жду исступленно и устало, Бью в камень медленно и зло... О, только бы оно пришло! О, только бы не опоздало!
Собрание стихов в четырех томах.
Москва: Художественная литература, 1977.* * * Давид Самойлов. Избранные произведения.Извечно покорны слепому труду, Небесные звезды несутся в кругу. Беззвучно вращаясь на тонких осях, Плывут по вселенной, как рыбий косяк. В раздумье стоит на земле человек, И звезды на щеки ложатся, как снег. И в тесном его человечьем мозгу Такие же звезды метутся в кругу. И в нас мир отражен, как в воде и стекле, То щеки уколет, подобно игле. То шоркнет по коже, как мерзлый рукав, То скользкою рыбкой трепещет в руках. Но разум людской - не вода и стекло, В нем наше дыханье и наше тепло. К нам в ноги летит, как птенец из гнезда, Продрогшая маленькая звезда. Берем ее в руки. Над нею стоим, И греем, и греем дыханьем своим.
Москва, "Художественная литература", 1990.СОРОКОВЫЕ Сороковые, роковые, Военные и фронтовые, Где извещенья похоронные И перестуки эшелонные. Гудят накатанные рельсы. Просторно. Холодно. Высоко. И погорельцы, погорельцы Кочуют с запада к востоку... А это я на полустанке В своей замурзанной ушанке, Где звездочка не уставная, А вырезанная из банки. Да, это я на белом свете, Худой, веселый и задорный. И у меня табак в кисете, И у меня мундштук наборный. И я с девчонкой балагурю, И больше нужного хромаю, И пайку надвое ломаю, И все на свете понимаю. Как это было! Как совпало - Война, беда, мечта и юность! И это все в меня запало И лишь потом во мне очнулось!.. Сороковые, роковые, Свинцовые, пороховые... Война гуляет по России, А мы такие молодые! 1961 60 лет советской поэзии.
Собрание стихов в четырех томах.
Москва: Художественная литература, 1977.* * * Д. Самойлов. Залив.Повтори, воссоздай, возверни Жизнь мою, но острей и короче. Слей в единую ночь мои ночи И в единственный день мои дни. День единственный, долгий, единый, Ночь одна, что прожить мне дано. А под утро отлет лебединый - Крик один и прощанье одно.
Москва: Советский писатель, 1981.ДУЭТ ДЛЯ СКРИПКИ И АЛЬТА Давид Самойлов.М.П. Моцарт в легком опьяненье Шел домой. Было дивное волненье, День шальной. И глядел веселым оком На людей Композитор Моцарт Вольфганг Амадей. Вкруг него был листьев липы Легкий звон. "Тара-тара, тили-тики,- Думал он.- Да! Компания, напитки, Суета. Но зато дуэт для скрипки И альта". Пусть берут его искусство Задарма. Сколько требуется чувства И ума! Композитор Моцарт Вольфганг, Он горазд,- Сколько требуется, столько И отдаст... Ox, и будет Амадею Дома влет. И на целую неделю - Черный лед. Ни словечка, ни улыбки. Немота. Но зато дуэт для скрипки И альта. Да! Расплачиваться надо На миру За веселье и отраду На пиру, За вино и за ошибки - Дочиста! Но зато дуэт для скрипки И альта!
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.ЗА ГОРОДОМ Давид Самойлов.Тот запах вымытых волос, Благоуханье свежей кожи! И поцелуй в глаза, от слез Соленые, и в губы тоже. И кучевые облака, Курчавящиеся над чащей. И спящая твоя рука, И спящий лоб, и локон спящий. Повремени, певец разлук! Мы скоро разойдемся сами. Не разнимай сплетенных рук. Не разлучай уста с устами.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.БЕЛЫЕ СТИХИ (Рембо в Париже) Рано утром приходят в скверы Одинокие злые старухи, И скучающие рантьеры На скамейках читают газеты. Здесь тепло, розовато, влажно, Город заспан, как детские щеки. На кирпично-красных площадках Бьют пожарные струи фонтанов, И подстриженные газоны Размалеваны тенью и солнцем. В это утро по главной дорожке Шел веселый и рыжий парень В желтовато-зеленой ковбойке. А за парнем шагала лошадь. Эта лошадь была прекрасна, Как бывает прекрасна лошадь - Лошадь розовая и голубая, Как дессу незамужней дамы, Шея - словно рука балерины, Уши - словно чуткие листья, Ноздри - словно из серой замши, И глаза азиатской рабыни. Парень шел и у всех газировщиц Покупал воду с сиропом, А его белоснежная лошадь Наблюдала, как на стакане Оседает озон с сиропом. Но, наверно, ей надоело Наблюдать за веселым парнем, И она отошла к газону И, ступив копытом на клумбу, Стала кушать цветы и листья, Выбирая, какие получше. - Кыш!- воскликнули все рантьеры. - Брысь!- вскричали злые старухи. - Что такое - шляется лошадь, Нарушая общий порядок!- Лошадь им ничего не сказала, Поглядела долго и грустно И последовала за парнем. Вот и все - ничего не случилось, Просто шел по улице парень, Пил повсюду воду с сиропом, А за парнем шагала лошадь... Это странное стихотворенье Посвящается нам с тобою. Мы с тобой в чудеса не верим, Оттого их у нас не бывает... 1958 Давид Самойлов.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.Город ночью прост и вечен, Светит трепетный неон. Где-то над Замоскворечьем Низкий месяц наклонен. Где-то новые районы, Непочатые снега. Там лишь месяц наклоненный И не видно ни следа, Ни прохожих. Спит столица, В снег уткнувшись головой, Окольцована, как птица, Автострадой кольцевой.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.ПЕРЕД СНЕГОМ И начинает уставать вода. И это означает близость снега. Вода устала быть ручьями, быть дождем, По корню подниматься, падать с неба. Вода устала петь, устала течь, Сиять, струиться и переливаться. Ей хочется утратить речь, залечь И там, где залегла, там оставаться. Под низким небом, тяжелей свинца, Усталая вода сияет тускло. Она устала быть самой собой, Но предстоит еще утратить чувства, Но предстоит еще заледенеть И уж не петь, а, как броня, звенеть. Ну а покуда - в мире тишина. Торчат кустов безлиственные прутья. Распутица кончается. Распутья Подмерзли. Но земля еще черна. Вот-вот повалит первый снег. 1964 Советская поэзия. В 2-х томах.
Библиотека всемирной литературы. Серия третья.
Редакторы А.Краковская, Ю.Розенблюм.
Москва: Художественная литература, 1977.* * * Давид Самойлов.Не торопи пережитого, Утаивай его от глаз. Для посторонних глухо слово И утомителен рассказ. А ежели назреет очень И сдерживаться тяжело, Скажи, как будто между прочим И не с тобой произошло. А ночью слушай — дождь лопочет Под водосточною трубой. И, как безумная, хохочет И плачет память над тобой.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Упущенных побед немало, Одержанных побед немного, Но если можно бы сначала Жизнь эту вымолить у бога, Хотелось бы, чтоб было снова Упущенных побед немало, Одержанных побед немного. 1975 Давид Самойлов.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.КАРУСЕЛЬ Давид Самойлов.Артельщик с бородкой Взмахнул рукавом. И - конь за пролеткой, Пролетка за конем! И - тумба! И цымба! И трубы - туру! И вольные нимбы Берез на ветру. Грохочут тарелки, Гремит барабан, Играет в горелки Цветной балаган. Он - звонкий и легкий Пошел ходуном. И конь за пролеткой, Пролетка за конем. То красный, как птица, То желтый, как лис. Четыре копытца Наклонно взвились. Летит за молодкой Платочек вьюном. И - конь за пролеткой, Пролетка за конем!.. Сильнее на ворот Плечом поднажать, Раскрутишь весь город, Потом не сдержать. За городом роща, За рощею дол. Пойдут раздуваться, Как пестрый подол. Артельщик хохочет - Ему нипочем: Взял город за ворот И сдвинул плечом.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.А.А. Я вышел ночью на Ордынку. Играла скрипка под сурдинку. Откуда скрипка в этот час — Далеко за полночь, далеко От запада и от востока — Откуда музыка у нас?
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.Как я живу? Без ожиданий. В себе накапливая речь. А между тем на крыши зданий Ребристый снег успел прилечь. И мы, как пчелы трудовые, Питаем сонную детву, Осуществленный день России Не мысля видеть наяву.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.Я недругов своих прощаю И даже иногда жалею. А спорить с ними не желаю, Поскольку в споре одолею. Но мне не надо одолеть их, Мои победы не крылаты. Ведь будем в дальних тех столетьях Они и я не виноваты. Они и мы не виноваты, Так говорят большие дни. И потому условны даты, И правы мы или они...
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.И.К. Мы не меняемся совсем. Мы те же, что и в детстве раннем. Мы лишь живем. И только тем Кору грубеющую раним. Живем взахлеб, живем вовсю, Не зная, где поставим точку. И все хоронимся в свою Ветшающую оболочку.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.Мне выпало счастье быть русским поэтом. Мне выпала честь прикасаться к победам. Мне выпало горе родиться в двадцатом, В проклятом году и в столетье проклятом. Мне выпало все. И при этом я выпал, Как пьяный из фуры, в походе великом. Как валенок мерзлый, валяюсь в кювете. Добро на Руси ничего не имети.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.Да, мне повезло в этом мире Прийти и обняться с людьми И быть тамадою на пире Ума, благородства, любви. А злобы и хитросплетений Почти что и не замечать. И только высоких мгновений На жизни увидеть печать.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.Все реже думаю о том, Кому понравлюсь, как понравлюсь. Все чаще думаю о том, Куда пойду, куда направлюсь. Пусть те, кто каменно-тверды, Своим всезнанием гордятся. Стою. Потеряны следы. Куда пойти? Куда податься? Где путь меж добротой и злобой? И где граничат свет и тьма? И где он, этот мир особый Успокоенья и ума? Когда обманчивая внешность Обескураживает всех, Где эти мужество и нежность, Вернейшие из наших вех? И нет священной злобы, нет, Не может быть священной злобы. Зачем, губительный стилет, Тебе уподобляют слово! Кто прикасается к словам, Не должен прикасаться к стали. На верность добрым божествам Не надо клясться на кинжале! Отдай кинжал тому, кто слаб, Чье слово лживо или слабо. У нас иной и лад, и склад. И все. И большего не надо.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.И всех, кого любил, Я разлюбить уже не в силах! А легкая любовь Вдруг тяжелеет И опускается на дно. И там, на дне души, загустевает, Как в погребе зарытое вино. Не смей, не смей из глуби доставать Все то, что там скопилось и окрепло! Пускай хранится глухо, немо, слепо, Пускай! А если вырвется из склепа, Я предпочел бы не существовать, Не быть...
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.ПРОЩАНИЕ Давид Самойлов.Убившему себя рукой Своею собственной, тоской Своею собственной - покой И мир навеки! Однажды он ушел от нас, Тогда и свет его погас. Но навсегда на этот раз Сомкнулись веки. Не веря в праведность судьи, Он предпочел без похвальбы Жестокость собственной судьбы, Свою усталость. Он думал, что свое унес, Ведь не остался даже пес. Но здесь не дым от папирос - Душа осталась. Не зря веревочка вилась В его руках, не зря плелась. Ведь знала, что придет ей час В петлю завиться. Незнамо где - в жаре, в песке, В святой земле, в глухой тоске, Она повисла на крюке Самоубийцы. А память вьет иной шнурок, Шнурок, который как зарок - Вернуться в мир или в мирок Тот, бесшабашный,- К опалихинским галдежам, Чтобы он снова в дом вбежал, Внося с собой мороз и жар, И дым табачный. Своей нечесаной башкой В шапчонке чисто бунтовской Он вламывался со строкой Заместо клича - В застолье и с налета - в спор, И доводам наперекор Напропалую пер, в прибор Окурки тыча. Он мчался, голову сломя, Врезаясь в рифмы и в слова, И словно молния со лба Его слетала. Он был порывом к мятежу, Но все-таки, как я сужу, Наверно не про ту дежу Была опара. Он создан был не восставать, Он был назначен воздавать, Он был назначен целовать Плечо пророка. Меньшой при снятии с креста, Он должен был разжать уста, Чтоб явной стала простота Сего урока. Сам знал он, перед чем в долгу! Но в толчее и на торгу Бессмертием назвал молву. (Однако, в скобках!) И тут уж надо вспомнить, как В его мозгу клубился мрак И как он взял судьбу в кулак И бросил, скомкав. Убившему себя рукой Своею собственной, тоской Своею собственной - покой И мир навеки. За все, чем был он - исполать. А остальному отпылать Помог застенчивый палач - Очкарь в аптеке. За подвиг чести нет наград. А уж небесный вертоград Сужден лишь тем, чья плоть, сквозь ад Пройдя, окрепла. Но кто б ему наколдовал Баланду и лесоповал, Чтобы он голову совал В родное пекло. И все-таки страшней теперь Жалеть невольника потерь! Ведь за его плечами тень Страшней неволи Стояла. И лечить недуг Брались окно, и нож, и крюк, И, ощетинившись вокруг, Глаза кололи. Он в шахматы сыграл. С людьми В последний раз сыграл в ладьи. Партнера выпроводил. И Без колебанья, Без индульгенций - канул вниз, Где все веревочки сплелись И затянулись в узел близ Его дыханья... В стране, где каждый на счету, Познав судьбы своей тщету, Он из столпов ушел в щепу. Но без обмана. Оттуда не тянул руки, Чтобы спасать нас, вопреки Евангелию от Лухи И Иоанна. Когда преодолен рубеж, Без преувеличенья, без Превозношенья до небес Хочу проститься. Ведь я не о своей туге, Не о талантах и т.п. - Я плачу просто о тебе, Самоубийца.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.ДНЕВНИК Давид Самойлов.Листаю жизнь свою, Где радуюсь и пью, Люблю и негодую. И в ус себе не дую. Листаю жизнь свою, Где плачу и пою, Счастливый по природе При всяческой погоде. Листаю жизнь свою, Где говорю шутейно И с залетейской тенью, И с ангелом в раю.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.РЕАНИМАЦИЯ Давид Самойлов.Я слышал так: когда в бессильном теле Порвутся стропы и отпустят дух, Он будет плавать около постели И воплотится в зрение и слух. (А врач бессильно разведет руками. И даже слова не проговорит. И глянет близорукими очками Туда, в окно, где желтый свет горит.) И нашу плоть увидит наше зренье, И чуткий слух услышит голоса. Но все, что есть в больничном отделенье, Нас будет мучить только полчаса. Страшней всего свое существованье Увидеть в освещенье неземном. И это будет первое познапье, Где времени не молкнет метроном. Но вдруг начнет гудеть легко и ровно, Уже не в нас, а где-то по себе, И нашу душу засосет, подобно Аэродинамической трубе. И там, вдали, у гробового входа, Какой-то вещий свет на нас лия, Забрезжит вдруг всезнанье, и свобода, И вечность, и полет небытия. Но молодой реаниматор Саня Решит бороться с бездной и судьбой И примется, над мертвецом шаманя, Приманивать обратно дух живой. Из капельниц он в нас вольет мирское, Введет нам в жилы животворный яд. Зачем из сфер всезнанья и покоя Мы все же возвращаемся назад? Какой-то ужас есть в познанье света, В существованье без мирских забот. Какой-то страх в познании завета. И этот ужас к жизни призовет. ...Но если не захочет возвратиться Душа, усилье медиков - ничто. Она куда-то улетит, как птица, На дальнее, на новое гнездо. И молодой реаниматор Саня Устало скажет: "Не произошло!" И глянет в окна, где под небесами Заря горит свободно и светло.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.БЕССОННИЦА Давид Самойлов.Я разлюбил себя. Тоскую От неприязни к бытию. Кляну и плоть свою людскую, И душу бренную свою. Когда-то погружался в сон Я, словно в воду, бед не чая. Теперь рассветный час встречаю, Бессонницею обнесен. Она стоит вокруг, стоглаза, И сыплет в очи горсть песка. От смутного ее рассказа На сердце смертная тоска. И я не сплю - не от боязни, Что утром не открою глаз. Лишь чувством острой неприязни К себе - встречаю ранний час.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.Пусть нас увидят без возни, Без козней, розни и надсады, Тогда и скажется: "Они Из поздней пушкинской плеяды". Я нас возвысить не хочу. Мы - послушники ясновидца... Пока в России Пушкин длится, Метелям не задуть свечу.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.Зачем за жалкие слова Я отдал все без колебаний - И золотые острова, И вольность молодости ранней! А лучше - взял бы я на плечи Иную ношу наших дней: Я, может быть, любил бы крепче, Страдал бы слаще и сильней.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.ПЯРНУСКИЕ ЭЛЕГИИ Давид Самойлов.Г.М. I Когда-нибудь и мы расскажем, Как мы живем иным пейзажем, Где море озаряет нас, Где пишет на песке, как гений, Волна следы своих волнений И вдруг стирает, осердясь. II Красота пустынной рощи И ноябрьский слабый свет - Ничего на свете проще И мучительнее нет. Так недвижны, углублённы Среди этой немоты Сосен грубые колонны, Вязов нежные персты. Но под ветром встрепенется Нетекучая вода... Скоро время распадется На сейчас и "никогда". III Круг любви распался вдруг. День какой-то полупьяный. У рябины окаянной Покраснели кисти рук. Не маши мне, не маши, Окаянная рябина, Мне на свете все едино, Коль распался круг души. IV И жалко всех и вся. И жалко Закушенного полушалка, Когда одна, вдоль дюн, бегом - Душа - несчастная гречанка... А перед ней взлетает чайка. И больше никого кругом. V Здесь великие сны не снятся, А в ночном сознанье теснятся Лица полузабытых людей - Прежних ненавистей и любвей. Но томителен сон про обманы, Он болит, как старые раны, От него проснуться нельзя. А проснешься - еще больнее, Словно слышал зов Лорелеи И навек распалась стезя. VI Деревья прянули от моря, Как я хочу бежать от горя - Хочу бежать, но не могу, Ведь корни держат на бегу. VII Когда замрут на зиму Растения в садах, То невообразимо, Что превратишься в прах. Ведь можно жить при снеге, При холоде зимы. Как голые побеги, Лишь замираем мы. И очень долго снится - Не годы, а века - Морозная ресница И юная щека. VIII Как эти дали хороши! Залива снежная излука. Какая холодность души К тому, что не любовь и мука! О, как я мог так низко пасть, Чтобы забыть о милосердье!.. Какое равнодушье к смерти И утомительная страсть! IX Любить не умею. Любить не желаю. Я глохну, немею И зренье теряю. И жизнью своею Уже не играю. Любить не умею - И я умираю. Х Пройти вдоль нашего квартала, Где из тяжелого металла Излиты снежные кусты, Как при рождественском гаданье, Зачем печаль? Зачем страданье, Когда так много красоты? Но внешний мир - он так же хрупок, Как мир души. И стоит лишь Невольный совершить проступок: Задел - и ветку оголишь. XI В Пярну легкие снега. Так свободно и счастливо! Ни одна еще нога Не ступала вдоль залива. Быстрый лыжник пробежит Синей вспышкою мгновенной. А у моря снег лежит Свежим берегом вселенной. XII Когда тайком колдует плоть, Поэзия - служанка праха. Не может стих перебороть Тщеславья, зависти и страха. Но чистой высоты ума Достичь нам тоже невозможно. И все тревожит. Все тревожно. Дождь. Ветер. Запах моря. Тьма. XIII Утраченное мне дороже, Чем обретенное. Оно Так безмятежно, так погоже, Но прожитому не равно. Хотел мне дать забвенье Боже, И дал мне чувство рубежа Преодоленного. Но все же Томится и болит душа. XIV Вдруг март на берегу залива. Стал постепенно таять снег. И то, что было несчастливо, Приобрело иной разбег. О, этот месяц непогожий! О, эти сумрачные дни! Я в ожидании... О Боже, Спаси меня и сохрани... XV Расположенье на листе Печальной строчки стихотворной. И слезы на твоем лице, Как на иконе чудотворной. И не умею передать То, что со мною происходит: Вдруг горний свет в меня нисходит, Вдруг покидает благодать. XVI Чет или нечет? Вьюга ночная. Музыка лечит. Шуберт. Восьмая. Правда ль, нелепый Маленький Шуберт, Музыка - лекарь? Музыка губит. Снежная скатерть. Мука без края. Музыка насмерть. Вьюга ночная.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.Рассчитавшись с жаждою и хламом, Рассчитавшись с верою и храмом, Жду тебя, прощальная звезда. Как когда-то ждал я вдохновенья, Так теперь я жду отдохновенья От любви и горького труда. Но, видать, не спел последний кочет, И душа еще чего-то хочет, Своего никак не отдает. Жаждет с веком и толпою слиться. Так стремятся птицы в стаю сбиться, Собираясь в дальний перелет.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.Вечность - предположенье - Есть набиранье сил Для остановки движенья В круговращенье светил. Время - только отсрочка, Пространство - только порог. А цель Вселенной - точка. И эта точка - Бог.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.БАТЮШКОВ Давид Самойлов.Цель людей и цель планет К Богу тайная дорога. Но какая цель у Бога? Неужели цели нет?
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.СТАРЫЙ ТЮТЧЕВ Давид Самойлов.Всю дряблость ноября с шатанием и скрипом, Все всхлипыванья луж и шарканье дождя, И все разрывы струн в ночном канкане диком Я опишу потом, немного погодя. И скрою ту боязнь, что не дождусь рассвета, Хоть знаю - нет конца канкану и дождю, Хоть знаю, сколько дней до окончанья света. Об этом не скажу. Немного подожду. Что означает ночь? Что нас уже приперло. Приперло нас к стене. А время - к рубежу. Вот подходящий час, чтоб перерезать горло. Немного подожду. Покуда отложу.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.СЕВЕРЯНИН Давид Самойлов.Отрешенность эстонских кафе Помогает над "i" ставить точку. Ежедневные аутодафе Совершаются там в одиночку. Память тайная тихо казнит, Совесть тихая тайно карает, И невидимый миру двойник Всё бокальчики пододвигает. Я не знаю, зачем я живу, Уцелевший от гнева и пули. Головою качаю. И жгу Корабли, что давно потонули.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.БЕАТРИЧЕ Давид Самойлов.Говорят, Беатриче была горожанка, Некрасивая, толстая, злая. Но упала любовь на сурового Данта, Как на камень серьга золотая. Он ее подобрал. И рассматривал долго, И смотрел, и держал на ладони. И забрал навсегда. И запел от восторга О своей некрасивой мадонне. А она, несмотря на свою неученость, Вдруг расслышала в кухонном гаме Тайный зов. И узнала свою обреченность. И надела набор с жемчугами. И, свою обреченность почувствовав скромно, Хорошела, худела, бледнела, Обрела розоватую матовость, словно Мертвый жемчуг близ теплого тела. Он же издали сетовал на безответность И не знал, озаренный веками, Каково было ей, обреченной на вечность, Спорить в лавочках с зеленщиками. В шумном доме орали драчливые дети, Слуги бегали, хлопали двери. Но они были двое. Не нужен был третий Этой женщине и Алигьери.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.Ты подарила мне вину, Как крепость старому вину. Сперва меня давила в чане, Как кахетинские крестьяне Тугие грозди Алазани Жмут, беспощадные к плодам. Потом меня лишила плоти. А кровь мою, что изопьете, Я при застолье вам подам.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.СТРАСТЬ Давид Самойлов.В страстях, в которых нет таланта, Заложено самоубийство Или, убийство. Страсти Данта Равны ему. Растут ветвисто. Страсть - вовсе не прообраз адюльтера В ней слепота соседствует с прозреньем, С безмерностью - изысканная мера: Слиянье Бога со своим твореньем. В ней вожделенья нет. И плотью в ней не пахнет. Есть страсть духовная. Все остальное - ложь. И криворотый образ леди Макбет, Которая под фартук прячет нож.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.Вот в эту пору листопада, Где ветра кислое вино, Когда и липших слез не надо - В глазницах сада их полно, Тебя умею пожалеть. Понять умею. Но доныне Никто не мог преодолеть Твоей заботливой гордыни. Ты и сама над ней не властна, Как все не властны над судьбой. А осень гибелью опасна. И прямо в горло бьет прибой.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.Соври, что любишь! Если ложь Добра, то будь благословенна! Неужто лучше ржавый нож И перерезанная вена? Да! Притворись! Мне правду знать Невыносимо, невозможно. Лелей неправды благодать, Как в колыбели, осторожно.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.45-Я ГАЙДНА Давид Самойлов.Исчерпан разговор. Осточертели речи. Все ясно и наглядно. Уходят наши дни и задувают свечи, Как музыканты Гайдна. Брать многого с собой я вовсе не хочу: Платок, рубашка, бритва. Хотел бы только взять последнюю свечу С последнего пюпитра. Когда свой приговор произнесу в ночи Под завыванье ветра, Быть может, отрезвлюсь, увидев, как свечи Истаивает цедра.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.Не для меня вдевают серьги в ушки И в зеркало глядятся. О милая, обмана не нарушьте, Свершая святотатство! Не для меня небрежна эта складка, Блеск янтаря на шейке. О милая! Так улыбайтесь сладко, Цветите, хорошейте. Я знаю все равно, что на излете Сей тривиальной прозы, Заплаканная вы ко мне придете. Я поцелую слезы. Я обниму вас с болью злобной ласки И жалостной отрады. И потечет размыв ресничной краски На кровь губной помады.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.БАБОЧКА Давид Самойлов.Я тебя с ладони сдуну, Чтоб не повредить пыльцу. Улетай за эту дюну. Лето близится к концу. Над цветами по полянам, Над стеною камыша Поживи своим обманом, Мятлик, бабочка, душа.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.Ах, наверное, Анна Андревна, Вы вовсе не правы. Не из сора родятся стихи, А из горькой отравы, А из горькой и жгучей, Которая корчит и травит. И погубит. И только травинку Для строчки оставит.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.ИДИЛЛИЯ НА ПОТОМ Давид Самойлов.Рассчитаемся не мы - потомки Порешат, кто прав, кто виноват. Так давай оставим им потемки. Пусть мой стих им будет темноват. Пусть от нас останется легенда, Россказни, почтовые лубки, Бонбоньерка, выпускная лента, Поздравительные голубки. А еще - любительские снимки, Где улыбчивы Она и Он, Что, наверно, выжмут две слезинки У красавиц будущих времен. Пусть останется... А остальное Поскорей пусть порастет быльем - Все, что мы с тобою знаем двое. Ночь. Тоска. И ветер за окном.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.РЕПЛИКА ДАНТЕ Давид Самойлов.О, вы ее не знаете! В ней есть Умение обуздывать порывы. И, следовательно, свобода воли. Мы оба несчастливы, Но откровенны. Это можно нам зачесть За счастье в каждом нашем разговоре. Она меня не любит. Да и я Люблю, быть может, лишь свое творенье. Но часть его - она. Когда душа моя отрешена, Когда картину ада видит зренье,- Она со мной и целиком моя. По улицам в толпе я прохожу ненастен, Извозчичьих трактиров чуя чад. На площади ее встречаю. - Мастер, Как спали вы? - Я спал, мадонна, видел Ад.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.ПОД УТРО Давид Самойлов.Так с тобой повязаны, Что и в снах ночных Видеть мы обязаны Только нас двоих. Не расстаться и во сне Мы обречены, Ибо мы с тобою не Две величины. И когда расстонется За окном борей, Я боюсь бессонницы Не моей - твоей. Думаешь. О чем, о ком? И хоть здесь лежишь, Все равно мне целиком Не принадлежишь. Я с твоими мыслями Быть хочу во мгле. Я хочу их выследить, Как мосье Мегре. А когда задышишь ты Так, как те, что спят, Выхожу из пустоты В сон, как в темный сад. Тучи чуть светающи. Месяц невесом. Мысли лишь пугающи. Сон есть только сон.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.Действительно ли счастье - краткий миг И суть его - несовершенство, И правы ль мы, когда лобзаем лик Минутного блаженства? И где оно, мерило наших прав?.. О, жалкое мгновенье, Когда пчела взлетает с вольных трав И падает в варенье! Нам суждено копить тяжелый мед, И воск лепить, и строить соты. Пусть счастья нет. Есть долгие заботы. И в этой жизни милый гнет.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.Я вас измучил не разлукой - возвращеньем, Тяжелой страстью и свинцовым мщеньем. Пленен когда-то легкостью разлук, Я их предпочитал, рубя узлы и сети. Как трудно вновь учить азы наук В забушевавшем университете! Как длинны расстоянья расставаний!.. В тоске деревья... Но твоя рука И капор твой в дожде. И ночью ранней Угрюмый стук дверного молотка...
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.ОНА Давид Самойлов.Неверие тому, что даже очевидно. Мир полон призраков, как Лысая гора. Ни пенье петуха, ни жаркая молитва Не прогоняют их с утра и до утра. Сгинь, наважденье, сгинь! Замкни страницы, книга, Слепи между собой, чтоб их не перечесть!.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Она томит, как ярость, злость и месть. Она не чтит причин. Она равновелика, Когда причины нет, когда причина есть.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.Устал. Но все равно свербишь, Настырный яд, наперекор хотеньям. Как будто душу подгрызает мышь. Душа живет под солнечным сплетеньем. Казалось, что она парит везде И незаметно нам ее передвиженье. И почему теперь я знаю, где Ее точнейшее расположенье? И почему она В иные времена Как бы растворена в потоке ровной воли? Как будто нет ее. И лишь в минуты боли Я знаю: есть душа и где она.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.Веселой радости общенья Я был когда-то весь исполнен. Она подобно освещенью - Включаем и о нем не помним. Мой быт не требовал решений, Он был поверх добра и зла... А огневая лава отношений Сжигает. Душит, как помпейская зола.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.Как я завидую тому, В ком чувство гордости сильнее Обид. Кто может, каменея, Как древний истукан глядеть во тьму. Но сердце, подступивши к рубежу, Окаменеть уже не может. Его воображенье изничтожит... Уже себе я не принадлежу.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.ФАНТАЗИЯ Давид Самойлов.Фантазия - болезнь причин и следствий, Их раж, их беззаконный произвол. И непоследовательность последствий. Фантазия! Она начало зол! Фантазия - свержение с престола, Разъятье мировых кругов и сфер. Ее для нас придумал Люцифер. Фантазия - слепая ярость пола. Ломание рогов и рык самца. Крушение систем и крах теорий. Она - недостоверность всех историй До гибельной нелепости свинца. В ней странно то, что голубых красот Нам не рисует кисть воображенья. А только хаос, только разрушенье. Ее не сыщешь в у строенье сот, В идиллии пчелиных медосборов, В мелодиях аркадских пастушков... Несчастлив тот, кто испытал, каков Ее неукротимый норов.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.В меня ты бросишь грешные слова. От них ты отречешься вскоре. Но слово - нет! - не сорная трава, Не палый лист на косогоре. Как жалко мне тебя в минуты отреченья, Когда любое слово - не твое. И побеждает ум, а увлеченье Отжато, как белье. Прости меня за то, что я суров, Что повторяюсь и бегу по кругу, За справедливость всех несправедливых слов, Кидаемых друг другу.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.Ты скажи, чем тебя я могу одарить? Ни свободой, ни силой, ни славой, Не могу отпустить тебя жить и творить И свой путь по земле невозбранно торить,- Только горстью поэзии шалой. Потому-то у нас перекресток пути, Потому-то нам в разные страны идти, Где мы оба недолго покружим. Ты раздаривать будешь осенний букет, Я разбрасывать старости злой пустоцвет, Что лишь мне самому только нужен.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.Ты не добра. Ко мне добра. Ты не жестока. Ты со мной жестока. Хоть ты из моего ребра, Но требуешь За око Око. Я очи отдал. Новая заря Прольется на меня, Как неживая Тогда найду себе поводыря. И побредем мы, Песни распевая.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.Простите, милые, ведь вас я скоро брошу. Не вынесет спина Ту дьявольскую ношу, Что мне подкинул сатана. Но все равно я буду видеть вас И ощущать отчизну. Я просочусь, как газ, Как облачко повисну. Но Бога не увижу - сатану Среди кривляющихся ратей, Когда, узрев тебя в жару чужих объятий, Услышу вздох твой и, как буря, застону.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.НА РАССВЕТЕ Давид Самойлов.Почти светает. После объясненья, Где все разъяснено, Прозрачный воздух льется в помещенье Сквозь тусклое окно. Все фразы завершаем многоточьем... Проснулись воробьи. Залаял сонный пес. И между прочим - Признанье в нелюбви.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.Жалость нежная пронзительней любви. Состраданье в ней преобладает. В лад другой душе душа страдает. Себялюбье сходит с колеи. Страсти, что недавно бушевали И стремились все снести вокруг, Утихают, возвышаясь вдруг До самоотверженной печали.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.Я написал стихи о нелюбви. И ты меня немедля разлюбила. Неужто есть в стихах такая сила, Что разгоняет в море корабли? Неужто без руля и без ветрил Мы будем врозь блуждать по морю ночью? Не верь тому, что я наговорил, И я тебе иное напророчу.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.ФИНАЛ Давид Самойлов.Любить, терзать, впадать в отчаянье. Страдать от признака бесчестья И принимать за окончание Начала тайное предвестье. Утратить волю, падать, каяться, Решаться на самоубийство, Играть ва-банк, как полагается При одаренности артиста. Но, перекраивая наново Все театральные каноны, Вдруг дать перед финалом занавес И пасть в объятья Дездемоны.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.Не надо срезанных тюльпанов! Пускай цветы растут на клумбах, Не увядая в дымных клубах Среди повапленных чуланов. Пускай слезою драгоценной Роса украсит их в тени. И луковичкою подземной Пусть будут заняты они. А так - что остается, кроме Подобья хлипкого ствола. И лепестки, как сгустки темной крови, Сметают утром со стола.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.Когда бы спел я наконец Нежнейшее четверостишье, Как иногда поет скворец Весною в утреннем затишье! Про что? Да как вам объясню? Все так нелепо в разговоре. Ну, предположим, про весну, Про вас, про облако, про море.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.ТРИ СТИХОТВОРЕНИЯ Давид Самойлов.I С любовью дружеской и братской Я вновь сегодня помяну Всех декабристов без Сенатской, Облагородивших страну. Сыны блистательной России, Горевшие святым огнем, Отечество не поносили - Радели искренно о нем. К их праху, после муки черной, Всех неурядиц и невзгод Народ России просвещенной Благоговейно припадет. II Откладыватель в долгий ящик, На послезавтра, на потом, Певец каникул предстоящих, Дней, не заполненных трудом. Ленивец, нелюбитель спешки, И постепенности пророк, Я раздавал свои усмешки, Пока всему не вышел срок. Теперь уже не до усмешек, Когда азартно, как юнец, Нагромоздив орлов и решек, Играет время в расшибец. И делает уже попытки Втянуть нас в дикую войну, Чтоб мы рассыпались от битки, Как гривенники на кону. III В. М. Василенко Свободы нет. Порыв опасный Отнюдь не приближает к ней. Лишь своевольства дух всевластный Осуществляется вольней. Но все же в звездные минуты Мы обольщаемся мечтой. И кровь кипит. И судьбы вздуты, Как парус, ветром налитой. И в упоенном нетерпенье Рвем узы тягостных тенет. И сокрушаем угнетенье, Чтоб утвердился новый гнет.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.ИТОГ Давид Самойлов.Что значит наше поколенье? Война нас ополовинила. Повергло время на колени, Из нас Победу выбило. А все ж дружили, и служили, И жить мечтали наново. И все мечтали. А дожили До Стасика Куняева. Не знали мы, что чернь сильнее И возрастет стократ еще. И тихо мы лежим, синея, На филиале Кладбища. Когда устанут от худого И возжелают лучшего, Взойдет созвездие Глазкова, Кульчицкого и Слуцкого.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.Неужели всю жизнь надо маяться! А потом от тебя останется - Не горшок, не гудок, не подкова,- Может, слово, может, полслова - Что-то вроде сухого листочка, Тень взлетевшего с крыши стрижа И каких-нибудь полглоточка Эликсира, который - душа.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.Старушечье существованье Зимы под серым колпаком. И неустанное снованье Махровых нитей шерстяных. И даже наше расставанье Махровым обнято чулком. И теплым было целованье - Последнее из всех земных.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.Круг любви распался вдруг, День какой-то полупьяный. У рябины окаянной Покраснели кисти рук. Не маши мне, не маши, Окаянная рябина! Мне на свете все едино, Коль распался круг души.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.И жалко всех и вся. И жалко Закушенного полушалка, Когда одна, вдоль дюн, бегом Душа - несчастная гречанка... А перед ней взлетает чайка. И больше никого кругом.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.ЗРЕЛОСТЬ Давид Самойлов.Приобретают остроту, Как набирают высоту, Дичают, матереют, И где-то возле сорока Вдруг прорывается строка, И мысль становится легка. А слово не стареет. И поздней славы шепоток Немного льстив, слегка жесток, И, словно птичий коготок, Царапает, не раня. Осенней солнечной строкой Приходит зрелость и покой, Рассудка не туманя. И платят позднею ценой: "Ах, у него и чуб ржаной! Ах, он и сам совсем иной, Чем мы предполагали!" Спасибо тем, кто нам мешал! И счастье тем, кто сам решал,- Кому не помогали!
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.КОЛЫБЕЛЬНАЯ ВПОЛГОЛОСА Давид Самойлов.Ну вот, сыночек, спать пора, Вокруг деревья потемнели. Черней вороньего пера Ночное оперенье ели. Закрой глаза. Вверху луна, Как рог на свадьбе кахетинца. Кричит, кричит ночная птица До помрачения ума. Усни скорее. Тополя От ветра горько заскрипели. Черней вороньего пера Ночное оперенье ели. Все засыпает. Из-под век Взирают тусклые болотца. Закуривает и смеется Во тьме прохожий человек. Березы, словно купола, Видны в потемках еле-еле. Черней вороньего пера Ночное оперенье ели.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.Хочу, чтобы мои сыны и их друзья несли мой гроб в прекрасный праздник погребенья. Чтобы на их плечах сосновая ладья плыла неспешно, но без промедленья. Я буду горд и счастлив в этот миг переселенья в землю, что слуха мне не ранит скорбный крик, что только небу внемлю. Как жаль, что не услышу тех похвал, и музыки, и пенья! Ну что же Разве я существовал в свой день рожденья! И все ж хочу, чтоб музыка лилась, ведь только дважды дух ликует: когда еще не существует нас, когда уже не существует. И буду я лежать с улыбкой мертвеца и неподвластный всем недугам. И два беспамятства - начала и конца - меня обнимут музыкальным кругом.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.Кто двигал нашею рукой, Когда ложились на бумаге Полузабытые слова? Кто отнимал у нас покой, Когда от мыслей, как от браги, Закруживалась голова? Кто пробудил ручей в овраге, Сначала слышимый едва, И кто внушил ему отваги, Чтобы бежать и стать рекой?..
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.Вдруг странный стих во мне родится, Я не могу его поймать. Какие-то слова и лица. И время тает или длится. Нет! Невозможно научиться Себя и ближних понимать!
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.Надо себя сжечь И превратиться в речь. Сжечь себя дотла, Чтоб только речь жгла.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.Д.К. Кто устоял в сей жизни трудной, Тому трубы не страшен судной Звук безнадежный и нагой. Вся наша жизнь - самосожженье, Но сладко медленное тленье И страшен жертвенный огонь...
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.Жаль мне тех, кто умирает дома, Счастье тем, кто умирает в поле, Припадая к ветру молодому Головой, закинутой от боли. Подойдет на стон к нему сестрица, Поднесет родимому напиться. Даст водицы, а ему не пьется, А вода из фляжки мимо льется. Он глядит, не говорит ни слова, В рот ему весенний лезет стебель, А вокруг него ни стен, ни крова, Только облака гуляют в небе. И родные про него не знают, Что он в чистом поле умирает, Что смертельна рана пулевая. ...Долго ходит почта полевая.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.ТРЕВОГА Давид Самойлов.Долго пахнут порохом слова. А у сосен тоже есть стволы. Пни стоят, как чистые столы, А на них медовая смола. Бабы бьют вальками над прудом - Спящим снится орудийный гром. Как фугаска, ухает подвал, Эхом откликаясь на обвал. К нам война вторгается в постель Звуками, очнувшимися вдруг, Ломотой простреленных костей, Немотою обожженных рук. Долго будут в памяти слова Цвета орудийного ствола. Долго будут сосны над травой Окисью синеть пороховой. И уже ничем не излечим Пропитавший нервы непокой. "Кто идет?" - спросонья мы кричим И наганы шарим под щекой.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.ПОДМОСКОВЬЕ Давид Самойлов.Если б у меня хватило глины, Я б слепил такие же равнины; Если бы мне туч и солнца дали, Я б такие же устроил дали. Все негромко, мягко, непоспешно, С глазомером суздальского толка - Рассадил бы сосны и орешник И село поставил у проселка. Без пустых затей, без суесловья Все бы создал так, как в Подмосковье.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.АПРЕЛЬ Давид Самойлов.Словно красавица, неприбранная, заспанная, Закинув голову, забросив косы за спину, Глядит апрель на птичий перелет Глазами синими, как небо и как лед. Еще земля огромными глотками Пьет талый снег у мельничных запруд, Как ходоки с большими кадыками Холодный квас перед дорогой пьют. И вся земля - ходок перед дорогой - Вдыхает запах далей и полей, Прощаяся с хозяйкой-недотрогой, Следящей за полетом журавлей.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.МОСТ Давид Самойлов.Стройный мост из железа ажурного, Застекленный осколками неба лазурного. Попробуй вынь его Из неба синего - Станет голо и пусто. Это и есть искусство.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.СНЕЖНЫЙ ЛИФТ Давид Самойлов.Все сегодня легко, свежо... Взять хотя бы вон тот снежок, Тот, что смехом сыпучим жжет Твой полуоткрытый рот. Тот, что падает наискосок На бульвар, на киоск, На лоток, На дома, На забор из досок. Он белее, чем белый конь, Он свежее, чем молоко, Он навален до самых стрех, Он просеян сквозь сотню сит. Вот уже неподвижно висит, Это город летит вверх. Город - вверх, мимо снежных сетей, Город - вверх, на забаву детей. Мимо снега Летят фонари, Окна, Трубы, Часы, Карниз - Прямо в медленную пургу. Эй, держись! Не свались Вниз! Там все тоже в снегу! В снегу! Если ты сегодня счастлив, Я возьму тебя в снежный лифт.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.НОЧЛЕГ Давид Самойлов.Однажды летним вечерком Я со знакомым стариком В избе беседовал за водкой. Его жена с улыбкой кроткой Нам щей вчерашних подала, А после кружево плела. Старухи грубая рука Была над кружевом легка. Она рукою узловатой Плела узор замысловатый. Старик был стар - или умен, Он поговорки всех времен Вплетал умело в дым махорки. Или, наоборот, ему Все время чудились в дыму Пословицы и поговорки... Старуха кружево плела. И понял я, что мало стою, Поскольку счастье ремесла Не совместимо с суетою. Потом стелила мне постель. Кричал в тумане коростель. И слышал я на сеновале, Как соловьи забушевали! Забушевали соловьи! Забушевали соловьи! Что за лады, что за рулады! Как будто нет у них беды, Как будто нет у них досады... Забушевали соловьи... Я спал, покуда птицы пели, Воображенье распалив. Потом рассвет струился в щели, А я был молод и счастлив...
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.КРЫЛЬЯ ХОЛОПА Давид Самойлов.Стоишь, плечами небо тронув, Превыше помыслов людских, Превыше зол, превыше тронов, Превыше башен городских. Раскрыты крылья слюдяные, Стрекозьим трепетом шурша. И ветры дуют ледяные, А люди смотрят, чуть дыша. Ты ощутишь в своем полете Неодолимый вес земли, Бессмысленную тяжесть плоти, Себя, простертого в пыли, И гогот злобного базара, И горожанок робкий страх... И божья, и людская кара О, человек! О, пыль! О, прах! Но будет славить век железный Твои высокие мечты, Тебя, взлетевшего над бездной С бессильным чувством высоты.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.ЦИРК Давид Самойлов.Отцы поднимают младенцев, Сажают в моторный вагон, Везут на передних сиденьях Куда-нибудь в цирк иль кино. И дети солидно и важно В трамвайное смотрят окно. А в цирке широкие двери, Арена, огни, галуны, И прыгают люди, как звери, А звери, как люди, умны. Там слон понимает по-русски, Дворняга поет по-людски. И клоун без всякой закуски Глотает чужие платки. Обиженный кем-то коверный Несет остроумную чушь. И вдруг капельмейстер проворный Оркестру командует туш. И тут верховые наяды Слетают с седла на песок. И золотом блещут наряды, И купол, как небо, высок. А детям не кажется странным Явление этих чудес. Они не смеются над пьяным, Который под купол полез. Не могут они оторваться От этой высокой красы. И только отцы веселятся В серьезные эти часы.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.ЗОЛУШКА Давид Самойлов.Веселым зимним солнышком Дорога залита. Весь день хлопочет Золушка, Делами занята. Хлопочет дочь приемная У мачехи в дому. Приемная-бездомная, Нужна ль она кому? Белье стирает Золушка, Детей качает Золушка, И напевает Золушка - Серебряное горлышко. В окне - дорога зимняя, Рябина, снегири. За серыми осинами Бледнеет свет зари. А глянешь в заоконные Просторы без конца - Ни пешего, ни конного, Ни друга, ни гонца. Посуду моет Золушка, В окошко смотрит Золушка, И напевает Золушка: "Ох, горе мое, горюшко!" Все сестры замуж выданы За ближних королей. С невзгодами, с обидами Все к ней они да к ней. Блестит в руке иголочка. Стоит в окне зима. Стареющая Золушка Шьет туфельку сама...
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.СОФЬЯ ПАЛЕОЛОГ Давид Самойлов.Отмерено добро и зло Весами куполов неровных, О византийское чело, Полуулыбка губ бескровных! Не доводом и не мечом Царьград был выкован и слеплен. Наивный варвар был прельщен Его коварным благолепьем. Не раз искусный богомаз, Творя на кипарисных досках, Его от разрушенья спас Изображеньем ликов плоских. И где пределы торжеству, Когда - добытую жар-птицу - Везли заморскую царицу В первопрестольную Москву. Как шлемы были купола. Они раскачивались в звоне. Она на сердце берегла Как белых ласточек ладони. И был уже неоспорим Закон меча в делах условных... Полуулыбкой губ бескровных Она встречала Третий Рим.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.ЭЛЕГИЯ Давид Самойлов.Дни становятся все сероватей. Ограды похожи на спинки железных кроватей. Деревья в тумане, и крыши лоснятся, И сны почему-то не снятся. В кувшинах стоят восковые осенние листья, Которые схожи то с сердцем, то с кистью Руки. И огромное галок семейство, Картаво ругаясь, шатается с места на место. Обычный пейзаж! Так хотелось бы неторопливо Писать, избегая наплыва Обычного чувства пустого неверья В себя, что всегда у поэтов под дверью Смеется в кулак и настойчиво трется, И черт его знает - откуда берется! Обычная осень! Писать, избегая неверья В себя. Чтоб скрипели гусиные перья И, словно гусей белоснежных станицы, Летели исписанные страницы... Но в доме, в котором живу я - четырехэтажном,- Есть множество окон. И в каждом Виднеются лица: Старухи и дети, жильцы и жилицы, И смотрят они на мои занавески, И переговариваются по-детски: - О чем он там пишет? И чем он там дышит? Зачем он так часто взирает на крыши, Где мокрые трубы, и мокрые птицы, И частых дождей торопливые спицы? - А что, если вдруг постучат в мои двери и скажут: - Прочтите. Но только учтите, Читайте не то, что давно нам известно, А то, что не скучно и что интересно... - А что вам известно? - Что нивы красивы, что люди счастливы, Любовь завершается браком, И свет торжествует над мраком... - Садитесь, прочту вам роман с эпилогом. - Валяйте! - садятся в молчании строгом. И слушают. Он расстается с невестой. (Соседка довольна. Отрывок прелестный.) Невеста не ждет его. Он погибает. И зло торжествует. (Соседка зевает.) Сосед заявляет, что так не бывает, Нарушены, дескать, моральные нормы И полный разрыв содержанья и формы... - Постойте, постойте! Но вы же просили... - Просили! И просьба останется в силе... Но вы же поэт! К моему удивленью, Вы не понимаете сути явлений, По сути - любовь завершается браком, А свет торжествует над мраком. Сапожник Подметкин из полуподвала, Доложим, пропойца. Но этого мало Для литературы. И в роли героя Должны вы его излечить от запоя И сделать счастливым супругом Глафиры, Лифтерши из сорок четвертой квартиры. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . На улице осень... И окна. И в каждом окошке Жильцы и жилицы, старухи, и дети, и кошки. Сапожник Подметкин играет с утра на гармошке. Глафира выносит очистки картошки. А может, и впрямь лучше было бы в мире, Когда бы сапожник женился на этой Глафире? А может быть, правда - задача поэта Упорно доказывать это: Что любовь завершается браком, А свет торжествует над мраком.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.КОРОЛЕВА АННА Давид Самойлов.Как тебе живется, королева Анна, В той земле, во Франции чужой? Неужели от родного стана Отлепилась ты душой? Как живется, Анна Ярославна, В теплых странах?... А у нас - зима. В Киеве у нас настолько славно, Храмы убраны и терема! Там у вас загадочные дуют Ветры с моря-океана вдоль земли. И за что там герцоги воюют? И о чем пекутся короли? Каково тебе в продутых залах, Где хозяин редок, словно гость, Где собаки у младенцев малых Отбирают турью кость? Там мечи, и панцири, и шкуры: Войны и охоты - все одно. Там под вечер хлещут трубадуры Авиньонское вино... Ты полночи мечешься в постели, Просыпаясь со слезой... Хорошо ли быть на самом деле Королевой Франции чужой? Храмы там суровы и стрельчаты, В них святые - каменная рать. Своевольны лысые прелаты. А до бога не достать! Хорошо почувствовать на ощупь, Как тепла медовая свеча!.. Девушки в Днепре белье полощат И кричат по-русски, хохоча. Здесь, за тыщей рек, лесов, распутиц, Хорошо, просторно на дворе... Девушки, как стаи белых утиц, Скатерти полощут во Днепре.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давай поедем в город, Где мы с тобой бывали. Года, как чемоданы, Оставим на вокзале. Года пускай хранятся, А нам храниться поздно. Нам будет чуть печально, Но бодро и морозно. Уже дозрела осень До синего налива. Дым, облако и птица Летят неторопливо. Ждут снега, листопады Недавно отшуршали. Огромно и просторно В осеннем полушарье. И все, что было зыбко, Растрепанно и розно, Мороз скрепил слюною, Как ласточкины гнезда. И вот ноябрь на свете, Огромный, просветленный. И кажется, что город Стоит ненаселенный,- Так много сверху неба, Садов и гнезд вороньих, Что и не замечаешь Людей, как посторонних... О, как я поздно понял, Зачем я существую, Зачем гоняет сердце По жилам кровь живую, И что, порой, напрасно Давал страстям улечься, И что нельзя беречься, И что нельзя беречься... 1963 Советская поэзия. В 2-х томах.
Библиотека всемирной литературы. Серия третья.
Редакторы А.Краковская, Ю.Розенблюм.
Москва: Художественная литература, 1977.НАЗВАНЬЯ ЗИМ Давид Самойлов.У зим бывают имена. Одна из них звалась Наталья. И было в ней мерцанье, тайна, И холод, и голубизна. Еленою звалась зима, И Марфою, и Катериной. И я порою зимней, длинной Влюблялся и сходил с ума. И были дни, и падал снег, Как теплый пух зимы туманной. А эту зиму звали Анной, Она была прекрасней всех.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.КРАСОТА Давид Самойлов.Она как скрипка на моем плече. И я ее, подобно скрипачу, К себе рукою прижимаю. И волосы струятся по плечу, Как музыка немая. Она как скрипка на моем плече. Что знает скрипка о высоком пенье? Что я о ней? Что пламя о свече? И сам господь - что знает о творенье? Ведь высший дар себя не узнает. А красота превыше дарований - Она себя являет без стараний И одарять собой не устает. Она как скрипка на моем плече. И очень сложен смысл ее гармоний. Но внятен всем. И каждого томит. И для нее никто не посторонний. И, отрешась от распрей и забот, Мы слушаем в минуту просветленья То долгое и медленное пенье И узнаем в нем высшее значенье, Которое себя не узнает.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.ДВОРИК МИЦКЕВИЧА Давид Самойлов.Здесь жил Мицкевич. Как молитва. Звучит пленительное: Litwo, Ojczyzno moja. Словно море Накатывается: О, Litwo, Ojczyzno moja. Квадратный дворик. Монолитно, Как шаг в забое, Звучит звенящее: О, Litwo, Ojczyzno moja! И как любовь, как укоризна, Как признак боли, Звучит печальное: Ojczyzno, Ojczyzno moja. Мицкевич из того окошка Глядел на дворик, Поэт, он выглядел роскошно, Но взгляд был горек. Он слышал зарожденье ритма. Еще глухое, Еще далекое: О, Litwo, Ojczyzno moja!
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.СТАРИК ДЕРЖАВИН Рукоположения в поэты Мы не знали. И старик Державин Нас не заметил, не благословил... В эту пору мы держали Оборону под деревней Лодвой. На земле холодной и болотной С пулеметом я лежал своим. Это не для самооправданья: Мы в тот день ходили на заданье И потом в блиндаж залезли спать. А старик Державин, думая о смерти, Ночь не спал и бормотал: "Вот черти! Некому и лиру передать!" А ему советовали: "Некому? Лучше б передали лиру некоему Малому способному. А эти, Может, все убиты наповал!" Но старик Державин воровато Руки прятал в рукава халата, Только лиру не передавал. Он, старик, скучал, пасьянс раскладывал. Что-то молча про себя загадывал. (Все занятье - по его годам!) По ночам бродил в своей мурмолочке, Замерзал и бормотал: "Нет, сволочи! Пусть пылится лучше. Не отдам!" Был старик Державин льстец и скаред, И в чинах, но разумом велик. Знал, что лиры запросто не дарят. Вот какой Державин был старик! * См. Державин. 1962 Давид Самойлов.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.С. Б. Ф. Слава богу! Слава богу! Что я знал беду и тревогу! Слава богу, слава богу - Было круто, а не отлого! Слава богу! Ведь все, что было, Все, что было,- было со мною. И война меня не убила, Не убила пулей шальною. Не по крови и не по гною Я судил о нашей эпохе. Все, что было,- было со мною, А иным доставались крохи! Я судил по людям, по душам, И по правде, и по замаху. Мы хотели, чтоб было лучше, Потому и не знали страху. Потому пробитое знамя С каждым годом для нас дороже. Хорошо, что случилось с нами, А не с теми, кто помоложе.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.ПЕРЕБИРАЯ НАШИ ДАТЫ Давид Самойлов.Перебирая наши даты, Я обращаюсь к тем ребятам, Что в сорок первом шли в солдаты И в гуманисты в сорок пятом. А гуманизм не просто термин, К тому же, говорят, абстрактный. Я обращаюсь вновь к потерям, Они трудны и невозвратны. Я вспоминаю Павла, Мишу, Илью, Бориса, Николая. Я сам теперь от них завишу, Того порою не желая. Они шумели буйным лесом, В них были вера и доверье. А их повыбило железом, И леса нет - одни деревья. И вроде день у нас погожий, И вроде ветер тянет к лету... Аукаемся мы с Сережей, Но леса нет, и эха нету. А я все слышу, слышу, слышу, Их голоса припоминая... Я говорю про Павла, Мишу, Илью, Бориса, Николая.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Сорок лет. Жизнь пошла за второй перевал. Я любил, размышлял, воевал. Кое-где побывал, кое-что повидал, Иногда и счастливым бывал. Гнев меня обошел, миновала стрела, А от пули - два малых следа. И беда отлетала, как капля с крыла; Как вода, расступалась беда. Взял один перевал, одолею второй, Хоть тяжел мой заплечный мешок. Что же там, за горой? Что же там - под горой? От высот побелел мой висок. Сорок лет. Где-то будет последний привал? Где прервется моя колея? Сорок лет. Жизнь пошла за второй перевал. И не допита чаша сия. 1960 Давид Самойлов.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.ОСЕНЬ Давид Самойлов.Вот опять спорхнуло лето С золоченого шестка, Роща белая раздета До последнего листка. Как раздаривались листья, Чтоб порадовался глаз! Как науке бескорыстья Обучала осень нас! Так закутайся потеплее Перед долгою зимой... В чем-то все же мы окрепли, Стали тверже, милый мой.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.СЛОВА Красиво падала листва, Красиво плыли пароходы. Стояли ясные погоды, И праздничные торжества Справлял сентябрь первоначальный, Задумчивый, но не печальный. И понял я, что в мире нет Затертых слов или явлений. Их существо до самых недр Взрывает потрясенный гений. И ветер необыкновенней, Когда он ветер, а не ветр. Люблю обычные слова, Как неизведанные страны. Они понятны лишь сперва, Потом значенья их туманны. Их протирают, как стекло, И в этом наше ремесло. 1961 Давид Самойлов.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.Подставь ладонь под снегопад, Под искры, под кристаллы. Они мгновенно закипят, Как плавкие металлы. Они растают, потекут По линиям руки. И станут линии руки Изгибами реки. Другие линии руки Пролягут как границы, И я увижу городки, Дороги и столицы. Моя рука как материк - Он прочен, изначален. И кто-нибудь на нем велик, А кто-нибудь печален. А кто-нибудь идет домой, А кто-то едет в гости. А кто-то, как всегда зимой, Снег собирает в горсти. Как ты просторен и широк, Мирок на пятерне. Я для тебя, наверно, бог, И ты послушен мне. Я берегу твоих людей, Храню твою удачу. И малый мир руки моей Я в рукавичку прячу.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.ИЗ ДЕТСТВА Давид Самойлов.Я - маленький, горло в ангине. За окнами падает снег. И папа поет мне: "Как ныне Сбирается вещий Олег... " Я слушаю песню и плачу, Рыданье в подушке душу, И слезы постыдные прячу, И дальше, и дальше прошу. Осеннею мухой квартира Дремотно жужжит за стеной. И плачу над бренностью мира Я, маленький, глупый, больной.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.ПЕСТЕЛЬ, ПОЭТ И АННА Там Анна пела с самого утра И что-то шила или вышивала. И песня, долетая со двора, Ему невольно сердце волновала. А Пестель думал: "Ах, как он рассеян! Как на иголках! Мог бы хоть присесть! Но, впрочем, что-то есть в нем, что-то есть. И молод. И не станет фарисеем". Он думал: "И, конечно, расцветет Его талант, при должном направленье, Когда себе Россия обретет Свободу и достойное правленье". - Позвольте мне чубук, я закурю. - Пожалуйте огня. - Благодарю. А Пушкин думал: "Он весьма умен И крепок духом. Видно, метит в Бруты. Но времена для брутов слишком круты. И не из брутов ли Наполеон?" Шел разговор о равенстве сословий. - Как всех равнять? Народы так бедны,- Заметил Пушкин,- что и в наши дни Для равенства достойных нет сословий. И потому дворянства назначенье - Хранить народа честь и просвещенье. - О, да,- ответил Пестель,- если трон Находится в стране в руках деспота, Тогда дворянства первая забота Сменить основы власти и закон. - Увы,- ответил Пушкин,- тех основ Не пожалеет разве Пугачев... - Мужицкий бунт бессмыслен...- За окном Не умолкая распевала Анна. И пахнул двор соседа-молдавана Бараньей шкурой, хлевом и вином. День наполнялся нежной синевой, Как ведра из бездонного колодца. И голос был высок: вот-вот сорвется. А Пушкин думал: "Анна! Боже мой!" - Но, не борясь, мы потакаем злу,- Заметил Пестель,- бережем тиранство. - Ах, русское тиранство-дилетантство, Я бы учил тиранов ремеслу,- Ответил Пушкин. "Что за резвый ум,- Подумал Пестель,- столько наблюдений И мало основательных идей". - Но тупость рабства сокрушает гений! - На гения отыщется злодей,- Ответил Пушкин. Впрочем, разговор Был славный. Говорили о Ликурге, И о Солоне, и о Петербурге, И что Россия рвется на простор. Об Азии, Кавказе и о Данте, И о движенье князя Ипсиланти. Заговорили о любви. - Она,- Заметил Пушкин,- с вашей точки зренья Полезна лишь для граждан умноженья И, значит, тоже в рамки введена.- Тут Пестель улыбнулся. - Я душой Матерьялист, но протестует разум.- С улыбкой он казался светлоглазым. И Пушкин вдруг подумал: "В этом соль!" Они простились. Пестель уходил По улице разъезженной и грязной, И Александр, разнеженный и праздный, Рассеянно в окно за ним следил. Шел русский Брут. Глядел вослед ему Российский гений с грустью без причины. Деревья, как зеленые кувшины, Хранили утра хлад и синеву. Он эту фразу записал в дневник - О разуме и сердце. Лоб наморщив, Сказал себе: "Он тоже заговорщик. И некуда податься, кроме них". В соседний двор вползла каруца цугом, Залаял пес. На воздухе упругом Качались ветки, полные листвой. Стоял апрель. И жизнь была желанна. Он вновь услышал - распевает Анна. И задохнулся: "Анна! Боже мой!" * См. Пушкин. 1965 Строфы века. Антология русской поэзии.
Сост. Е.Евтушенко.
Минск, Москва: Полифакт, 1995.* * * Строфы века. Антология русской поэзии.Мне снился сон. И в этом трудном сне Отец, босой, стоял передо мною. И плакал он. И говорил ко мне: - Мой милый сын! Что сделалось с тобою! Он проклинал наш век, войну, судьбу. И за меня он требовал расплаты. А я смиренно говорил ему: - Отец, они ни в чем не виноваты. И видел я. И понимал вдвойне, Как буду я стоять перед тобою С таким же гневом и с такой же болью... Мой милый сын! Увидь меня во сне!..
Сост. Е.Евтушенко.
Минск, Москва: Полифакт, 1995.* * * Строфы века. Антология русской поэзии.Вот и все. Смежили очи гении. И когда померкли небеса, Словно в опустевшем помещении Стали слышны наши голоса. Тянем, тянем слово залежалое, Говорим и вяло и темно. Как нас чествуют и как нас жалуют! Нету их. И все разрешено.
Сост. Е.Евтушенко.
Минск, Москва: Полифакт, 1995.ПАМЯТЬ Е.Л. Я зарастаю памятью, Как лесом зарастает пустошь. И птицы-память по утрам поют, И ветер-память по ночам гудит, Деревья-память целый день лепечут. И там, в пернатой памяти моей, Все сказки начинаются с "однажды". И в этом однократность бытия И однократность утоленья жажды. Но в памяти такая скрыта мощь, Что возвращает образы и множит... Шумит, не умолкая, память-дождь, И память-снег летит и пасть не может. 1964 Советская поэзия. В 2-х томах.
Библиотека всемирной литературы. Серия третья.
Редакторы А.Краковская, Ю.Розенблюм.
Москва: Художественная литература, 1977.ВЫЕЗД Помню - папа еще молодой, Помню выезд, какие-то сборы. И извозчик лихой, завитой, Конь, пролетка, и кнут, и рессоры. А в Москве - допотопный трамвай, Где прицепом - старинная конка. А над Екатерининским - грай. Все впечаталось в память ребенка. Помню - мама еще молода, Улыбается нашим соседям. И куда-то мы едем. Куда? Ах, куда-то, зачем-то мы едем... А Москва высока и светла. Суматоха Охотного ряда. А потом - купола, купола. И мы едем, все едем куда-то. Звонко цокает кованый конь О булыжник в каком-то проезде. Куполов угасает огонь, Зажигаются свечи созвездий. Папа молод. И мать молода, Конь горяч, и пролетка крылата. И мы едем незнамо куда - Всё мы едем и едем куда-то. 1966 Советская поэзия. В 2-х томах.
Библиотека всемирной литературы. Серия третья.
Редакторы А.Краковская, Ю.Розенблюм.
Москва: Художественная литература, 1977.НАТАША Давид Самойлов.Круглый двор с кринолинами клумб. Неожиданный клуб страстей и гостей, приезжающих цугом. И откуда-то с полуиспугом - Наташа, она, каблучками стуча, выбегает, выпархивает - к Анатолю, к Андрею - бог знает к кому!- на асфальт, на проезд, под фасетные буркалы автомобилей, вылетает, выпархивает без усилий всеми крыльями девятнадцати лет - как цветок на паркет, как букет на подмостки,- в лоск асфальта из барского особняка, чуть испуганная, словно птица на волю - не к Андрею, бог знает к кому - к Анатолю?.. Дождь стучит в целлофан пистолетным свинцом... А она, не предвидя всего, что ей выпадет вскоре на долю, выбегает с уже обреченным лицом.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.СТАРИК Давид Самойлов.Старик с мороза вносит в дом Охапку дров продрогших. В сенях, о кадку звякнув льдом, Возьмет железный ковшик; Водой наполнит чугунок, Подбросит в печь полешки. И станет щелкать огонек Каленые орешки. Потом старик найдет очки, Подсядет ближе к свету, Возьмет, как любят старики, Вчерашнюю газету. И станет медленно читать И разбираться в смысле И все событья сочетать В особенные мысли.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.АЛЕНУШКА Давид Самойлов.Когда настанет расставаться - Тогда слетает мишура... Аленушка, запомни братца! Прощай - ни пуха ни пера! Я провожать тебя не выйду, Чтоб не вернулась с полпути. Аленушка, забудь обиду И братца старого прости. Твое ль высокое несчастье, Моя ль высокая беда?.. Аленушка, не возвращайся, Не возвращайся никогда.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.ЧЕРНЫЙ ТОПОЛЬ Давид Самойлов.Не белый цвет и черный цвет Зимы сухой и спелой - Тот день апрельский был одет Одной лишь краской - серой. Она ложилась на снега, На березняк сторукий, На серой морде битюга Лежала серой скукой. Лишь черный тополь был один Весенний, черный, влажный. И черный ворон, нелюдим, Сидел на ветке, важный. Стекали ветки как струи, К стволу сбегали сучья, Как будто черные ручьи, Рожденные под тучей. Подобен тополь был к тому ж И молнии застывшей, От серых туч до серых луж Весь город пригвоздившей. Им оттенялась белизна На этом сером фоне. И вдруг, почуяв, что весна, Тревожно ржали кони. И было все на волоске, И думало, и ждало, И, словно жилка на виске, Чуть слышно трепетало - И талый снег, и серый цвет, И той весны начало.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.Музыка, закрученная туго в иссиня-черные пластинки,- так закручивают черные косы в пучок мексиканки и кубинки,- музыка, закрученная туго, отливающая крылом вороньим,- тупо-тупо подыгрывает туба расхлябанным пунктирам контрабаса. Это значит - можно все, что можно, это значит - очень осторожно расплетается жесткий и черный конский волос, канифолью тертый. Это значит - в визге канифоли приближающаяся поневоле, обнимаемая против воли, понукаемая еле-еле в папиросном дыме, в алкоголе желтом, выпученном и прозрачном, движется она, припав к плечу чужому, отчужденно и ненапряженно, осчастливленная высшим даром и уже печальная навеки... Музыка, закрученная туго, отделяющая друг от друга.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.Странно стариться, Очень странно. Недоступно то, что желанно. Но зато бесплотное весомо - Мысль, любовь и дальний отзвук грома. Тяжелы, как медные монеты, Слезы, дождь. Не в тишине, а в звоне Чьи-то судьбы сквозь меня продеты. Тяжела ладонь на ладони. Даже эта легкая ладошка Ношей кажется мне непосильной. Непосильной, Даже для двужильной, Суетной судьбы моей... Вот эта, В синих детских жилках у запястья, Легче крылышка, легче пряжи, Эта легкая ладошка даже Давит, давит, словно колокольня... Раздавила руки, губы, сердце, Маленькая, словно птичье тельце.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.НОЧНАЯ ГРОЗА Давид Самойлов.Тяжелое небо набрякло, намокло. Тяжелые дали дождем занавешены. Гроза заливает июльские стекла, А в стеклах - внезапно - видение женщины. Играют вокруг сопредельные громы, И дева качается. Дева иль дерево? И переплетаются руки и кроны, И лиственное не отделимо от девьего. Как в изображенье какого-то мифа, Порывистое изгибание стана, И драка, и переполох, и шумиха С угоном невест, с похищением стада. Она возникает внезапно и резко В неоновых вспышках грозы оголтелой, Неведомо как уцелевшая фреска Ночного борения дерева с девой. С минуту во тьме утопают два тела, И снова, как в запечатленной искусством Картине, является вечная тема - Боренья и ребер, ломаемых с хрустом.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.КРАСНАЯ ОСЕНЬ Давид Самойлов.Внезапно в зелень вкрался красный лист, Как будто сердце леса обнажилось, Готовое на муку и на риск. Внезапно в чаще вспыхнул красный куст, Как будто бы на нем расположилось Две тысячи полураскрытых уст. Внезапно красным стал окрестный лес, И облако впитало красный отсвет. Светился праздник листьев и небес В своем спокойном благородстве. И это был такой большой закат, Какого видеть мне не доводилось. Как будто вся земля переродилась И я по ней шагаю наугад.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.ЗАБОЛОЦКИЙ В ТАРУСЕ Давид Самойлов.Мы оба сидим над Окою, Мы оба глядим на зарю. Напрасно его беспокою, Напрасно я с ним говорю! Я знаю, что он умирает, И он это чувствует сам, И память свою умеряет, Прислушиваясь к голосам, Присматриваясь, как к находке, К тому, что шумит и живет... А девочка-дочка на лодке Далеко-далеко плывет. Он смотрит умно и степенно На мерные взмахи весла... Но вдруг, словно сталь из мартена, По руслу заря потекла. Он вздрогнул... А может, не вздрогнул, А просто на миг прервалась И вдруг превратилась в тревогу Меж нами возникшая связь. Я понял, что тайная повесть, Навеки сокрытая в нем, Писалась за страх и за совесть, Питалась водой и огнем. Что все это скрыто от близких И редко открыто стихам.. На соснах, как на обелисках, Последний закат полыхал. Так вот они - наши удачи, Поэзии польза и прок!.. - А я не сторонник чудачеств,- Сказал он и спичку зажег. * См. Н.Заболоцкий.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.БОЛДИНСКАЯ ОСЕНЬ Давид Самойлов.Везде холера, всюду карантины, И отпущенья вскорости не жди. А перед ним пространные картины И в скудных окнах долгие дожди. Но почему-то сны его воздушны, И словно в детстве - бормотанье, вздор. И почему-то рифмы простодушны, И мысль ему любая не в укор. Какая мудрость в каждом сочлененье Согласной с гласной! Есть ли в том корысть! И кто придумал это сочиненье! Какая это радость - перья грызть! Быть, хоть ненадолго, с собой в согласье И поражаться своему уму! Кому б прочесть - Анисье иль Настасье? Ей-богу, Пушкин, все равно кому! И за полночь пиши, и спи за полдень, И будь счастлив, и бормочи во сне! Благодаренье богу - ты свободен - В России, в Болдине, в карантине... * См. А.Пушкин.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.ТАЛАНТЫ Давид Самойлов.Их не ждут. Они приходят сами. И рассаживаются без спроса. Негодующими голосами Задают неловкие вопросы. И уходят в ночь, туман и сырость Странные девчонки и мальчишки, Кутаясь в дешевые пальтишки, Маменьками шитые навырост. В доме вдруг становится пустынно, И в уютном кресле неудобно. И чего-то вдруг смертельно стыдно, Угрызенью совести подобно. И язвительная умудренность Вдруг становится бедна и бренна. И завидны юность и влюбленность, И былая святость неизменна. Как пловец, расталкиваю ставни И кидаюсь в ночь за ними следом, Потому что знаю цену давним Нашим пораженьям и победам... Приходите, юные таланты! Говорите нам светло и ясно! Что вам - славы пестрые заплаты! Что вам - низких истин постоянство! Сберегите нас от серой прозы, От всего, что сбило и затерло. И пускай бесстрашно льются слезы Умиленья, зависти, восторга!
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.МАТАДОР Давид Самойлов.Скорей, скорей! Кончай игру И выходи из круга! Тебе давно не по нутру Играть легко и грубо. Пока злащеный рог быка Тебя не изувечил Под исступленный свист райка И визг жестоких женщин, Пока убийцею не стал, Покуда ножевого Клинка мерцающий металл Не поразил живого - Беги! Кончай игру! Скорей! Ты слышишь, как жестоко Сопенье вздыбленных ноздрей, Как воет бычье око!.. ...Ты будешь жить на берегу В своей простой лачуге, Не нужный прежнему врагу, Забыв о прежнем друге. И только ночью волн возня Напомнит гул, арену. И будет нож дрожать, дразня, На четверть вбитый в стену...
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.ДОМ-МУЗЕЙ Давид Самойлов.Потомков ропот восхищенный, Блаженной славы Парфенон! Из старого поэта ...производит глубокое... Из книги отзывов Заходите, пожалуйста. Это Стол поэта. Кушетка поэта. Книжный шкаф. Умывальник. Кровать. Это штора - окно прикрывать. Вот любимое кресло. Покойный Был ценителем жизни спокойной. Это вот безымянный портрет. Здесь поэту четырнадцать лет. Почему-то он сделан брюнетом. (Все ученые спорят об этом.) Вот позднейший портрет - удалой. Он писал тогда оду "Долой" И был сослан за это в Калугу. Вот сюртук его с рваной полой - След дуэли. Пейзаж "Под скалой". Вот начало "Послания к другу". Вот письмо: "Припадаю к стопам..." Вот ответ: "Разрешаю вернуться..." Вот поэта любимое блюдце, А вот это любимый стакан. Завитушки и пробы пера. Варианты поэмы "Ура!" И гравюра: "Врученье медали". Повидали? Отправимся дале. Годы странствий. Венеция. Рим. Дневники. Замечанья. Тетрадки. Вот блестящий ответ на нападки И статья "Почему мы дурим". Вы устали? Уж скоро конец. Вот поэта лавровый венец - Им он был удостоен в Тулузе. Этот выцветший дагерротип - Лысый, старенький, в бархатной блузе Был последним. Потом он погиб. Здесь он умер. На том канапе, Перед тем прошептал изреченье Непонятное: "Хочется пе..." То ли песен. А то ли печенья? Кто узнает, чего он хотел, Этот старый поэт перед гробом! Смерть поэта - последний раздел. Не толпитесь перед гардеробом..
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.БЕРТОЛЬД ШВАРЦ Давид Самойлов.(Монолог) Я, Шварц Бертольд, смиреннейший монах, Презрел людей за дьявольские нравы. Я изобрел пылинку, порох, прах, Ничтожный порошочек для забавы. Смеялась надо мной исподтишка Вся наша уважаемая братья: "Что может выдумать он, кроме порошка! Он порох выдумал! Нашел занятье!" Да, порох, прах, пылинку! Для шутих, Для фейерверков и для рассыпных Хвостов павлиньих. Вспыхивает - пых!- И роем, как с небесной наковальни, Слетают искры! О, как я люблю Искр воркованье, света ликованье!.. Но то, что создал я для любованья, На пагубу похитил сатана. Да, искры полетели с наковален, Взревели, как быки, кузнечные меха. И оказалось, что от смеха до греха, Не шаг - полшага, два вершка, вершок. А я - клянусь спасеньем, боже правый!- Я изобрел всего лишь для забавы Сей порох, прах, ничтожный порошок! Я, Шварц Бертольд, смиреннейший монах, Вас спрашиваю, как мне жить на свете? Ведь я хотел, чтоб радовались дети. Но создал не на радость, а на страх! И порошочек мой в тугих стволах Обрел вдруг сатанинское дыханье... Я сотворил паденье крепостей, И смерть солдат, и храмов полыханье. Моя рука - гляди!- обожжена, О, господи, тебе, тебе во славу... Занем дозволил ты, чтоб сатана Похитил порох, детскую забаву! Неужто все, чего в тиши ночей Пытливо достигает наше знанье, Есть разрушенье, а не созиданье. Чей умысел здесь? Злобный разум чей?
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.ШУБЕРТ ФРАНЦ Давид Самойлов.Шуберт Франц не сочиняет - Как поется, так поет. Он себя не подчиняет, Он себя не продает. Не кричит о нем газета, И молчит о нем печать. Жалко Шуберту, что это Тоже может огорчать. Знает Франц, что он кургузый И развязности лишен, И, наверно, рядом с музой Он немножечко смешон. Жаль, что дорог каждый талер, Жаль, что дома неуют. Впрочем - это все детали, Жаль, что песен не поют!.. Но печали неуместны! И тоска не для него!.. Был бы голос! Ну а песни Запоются! Ничего! Хочется мирного мира И счастливого счастья, Чтобы ничто не томило, Чтобы грустилось не часто.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.Хочется синего неба И зеленого леса, Хочется белого снега, Яркого желтого лета. Хочется, чтоб отвечало Все своему назначенью: Чтоб начиналось с начала, Вовремя шло к завершенью. Хочется шуток и смеха Где-нибудь в шумном скопище. Хочется и успеха, Но на хорошем поприще.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.Вода моя! Где тайники твои, Где ледники, где глубина подвала? Струи ручья всю ночь, как соловьи, Рокочут в темной чаще краснотала. Ах, утоли меня, вода ручья, Кинь в губы мне семь звезд, семь терпких ягод, Кинь, в краснотале черном рокоча, Семь звезд, что предо мной созвездьем лягут. Я притаюсь, притихну, как стрелок, Боящийся спугнуть семью оленей. Ручей лизнет мне руку, как телок, И притулится у моих коленей.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.Расставанье, Век спустя после прощанья, Ты звучишь во мне, как длинное стенанье, Как стенанье ветра за стеной. Расставанье, Мне уже не нужное, Стонешь ты, как женщина недужная, Где-то за туманной пеленой. Пробуждаюсь. Вместе с пробужденьем Оборвался звук. Но странным пеньем Я разбужен был. Так где оно? Я однажды в детстве слышал это: Женский вопль далеко до рассвета, Замиравший медленно вдали. Мне казалось - это похищенье Женщины. Куда ее влекли? Так со мной бывает спозаранок, Когда что-то нарушает сон. Слышу похищенье сабинянок - Длинный, удаляющийся стон.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.Получил письмо издалека, Гордое, безумное и женское. Но пока оно свершало шествие, Между нами пролегли века. Выросли деревья, смолкли речи, Отгремели времена. Но опять прошу я издалече: Анна! Защити меня? Реки утекли, умчались птицы, Заросли дороги. Свет погас. Но тебе порой мой голос снится: Анна! Защити обоих нас!
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.РЯБИНА Давид Самойлов.Так бы длинно думать, Как гуси летят. Так бы длинно верить, Как листья шелестят. Так бы длинно любить, Как реки текут... Руки так заломить, Как рябиновый куст.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.Была туманная луна, И были нежные березы... О март-апрель, какие слезы! Во сне какие имена! Туман весны, туман страстей, Рассудка тайные угрозы... О март-апрель, какие слезы - Спросонья, словно у детей!.. Как корочку, хрустящий след Жуют рассветные морозы... О март-апрель, какие слезы - Причины и названья нет! Вдали, за гранью голубой, Гудят в тумане тепловозы... О март-апрель, какие слезы! О чем ты плачешь? Что с тобой?
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.АПРЕЛЬСКИЙ ЛЕС Давид Самойлов.Давайте каждый день приумножать богатство Апрельской тишины в безлиственном лесу. Не надо торопить. Не надо домогаться, Чтоб отроческий лес скорей отер слезу. Ведь нынче та пора, редчайший час сезона, Когда и время - вспять и будет молодеть, Когда всего шальней растрепанная крона И шапку не торопится надеть. О, этот странный час обратного движенья Из старости!.. Куда?.. Куда - не все ль равно! Как будто корешок волшебного женьшеня Подмешан был вчера в холодное вино. Апрельский лес спешит из отрочества в детство. И воды вспять текут по талому ручью. И птицы вспять летят... Мы из того же теста - К начальному, назад, спешим небытию...
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.Дай выстрадать стихотворенье! Дай вышагать его! Потом. Как потрясенное растенье, Я буду шелестеть листом. Я только завтра буду мастер, И только завтра я пойму, Какое привалило счастье Глупцу, шуту, бог весть кому,- Большую повесть поколенья Шептать, нащупывая звук, Шептать, дрожа от изумленья И слезы слизывая с губ.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.ОПРАВДАНИЕ ГАМЛЕТА ПримечанияВрут про Гамлета, Что он нерешителен. Он решителен, груб и умен. Но когда клинок занесен, Гамлет медлит быть разрушителем И глядит в перископ времен. Не помедлив стреляют злодеи В сердце Лермонтова1 или Пушкина2. Не помедлив бьет лейб-гвардеец, Образцовый, шикарный воин. Не помедлив бьют браконьеры, Не жалея, что пуля пущена. Гамлет медлит, Глаза прищурив И нацеливая клинок, Гамлет медлит. И этот миг Удивителен и велик. Миг молчания, страсти и опыта, Водопада застывшего миг. Миг всего, что отринуто, проклято. И всего, что познал и постиг. Ах, он знает, что там за портьерою, Ты, Полоний, плоский хитрец. Гамлет медлит застывшей пантерою, Ибо знает законы сердец, Ибо знает причины и следствия, Видит даль за ударом клинка, Смерть Офелии, слабую месть ее,— Все, что будет потом. На века. Бей же, Гамлет! Бей без промашки! Не жалей загнивших кровей! Быть — не быть — лепестки ромашки, Бить так бить! Бей, не робей! Не от злобы, не от угару, Не со страху, унявши дрожь,— Доверяй своему удару, Даже если себя убьешь!
1. См. раздел Лермонтова на этом сайте. Обратно
2. См. раздел Пушкина на этом сайте. Обратно
Давид Самойлов.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.Поэзия пусть отстает От просторечья — И не на день, и не на год На полстолетья. За это время отпадет Все то, что лживо. И в грудь поэзии падет Все то, что живо.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.Выйти из дому при ветре, По непогоду выйти. Тучи и рощи рассветны Перед началом событий. Холодно. Вольно. Бесстрашно. Ветрено. Холодно. Вольно. Льется рассветное брашно. Я отстрадал — и довольно! Выйти из дому при ветре И поклониться отчизне. Надо готовиться к смерти Так, как готовятся к жизни...
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.Наверное, слишком уверенно Считаю, что прожил не зря. Так думает старое дерево, Роняя в конце декабря Веселые желтые листья И зорям на память даря.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.Отгремели грозы. Завершился год. Превращаюсь в прозу, Как вода — в лед.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.А слово — не орудье мести! Нет! И, может, даже не бальзам на раны. Оно подтачивает корень драмы, Разоблачает скрытый в ней сюжет. Сюжет не тот, чьи нити в монологе, Который знойно сотрясает зал. А слово то, которое в итоге Суфлер забыл и ты не подсказал.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.* * * Давид Самойлов.Стихи читаю Соколова — Не часто, редко, иногда. Там незаносчивое слово, В котором тайная беда. И хочется, как чару к чаре, К его плечу подать плечо — И от родства, и от печали, Бог знает от чего еще!..
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.СТИХИ О ДЕЛЬВИГЕ ПримечанияI Дельвиг... Лень... Младая дева... Утро... Слабая метель... Выплывает из напева Детской елки канитель. Засыпай, окутан ленью. В окнах — снега белизна. Для труда и размышленья Старость грубая нужна. И к чему, на самом деле, Нам тревожить ход времен! Белокурые метели... Дельвиг... Дева... Сладкий сон... II Две жизни не прожить. А эту, что дана, Не все равно — тянуть длиннее иль короче? Закуривай табак, налей себе вина, Поверь бессоннице и сочиняй полночи. Нет-нет, не зря хранится идеал, Принадлежащий поколенью!.. О Дельвиг, ты достиг такого ленью, Чего трудом не каждый достигал! И в этом, может быть, итог Почти полвека, нами прожитого,— Промолвить Дельвигу доверенное слово И завязать шейной платок.
См. раздел Дельвига на этом сайте.
Давид Самойлов.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.НОЧНОЙ ГОСТЬ Давид Самойлов.Чаадаев, помнишь ли былое? А. Пушкин Наконец я познал свободу. Все равно, какую погоду За окном предвещает ночь. Дом по крышу снегом укутан. И каким-то новым уютом Овевает его метель. Спят все чада мои и други. Где-то спят лесные пичуги. Красногорские рощи спят. Анна спит. Ее сновиденья Так ясны, что слышится пенье И разумный их разговор. Молодой поэт Улялюмов Сел писать. Потом, передумав, Тоже спит — ладонь под щекой. Словом, спят все шумы и звуки, Губы, головы, щеки, руки, Облака, сады и снега. Спят камины, соборы, псальмы, Спят шандалы, как написал бы Замечательный лирик Н. Спят все чада мои и други. Хорошо, что юные вьюги К нам летят из дальней округи, Как стеклянные бубенцы. Было, видно, около часа. Кто-то вдруг ко мне постучался. Незнакомец стоял в дверях. Он вошел, похож на Алеко. Где-то этого человека Я встречал. А может быть — нет. Я услышал: всхлипнула тройка Бубенцами. Звякнула бойко И опять унеслась в снега. Я сказал: — Прошу! Ради бога! Не трудна ли была дорога?— Он ответил: — Ах, пустяки! И не надо думать о чуде. Ведь напрасно делятся люди На усопших и на живых. Мне забавно времен смешенье. Ведь любое наше свершенье Независимо от времен. Я ответил: — Может, вы правы, Но сильнее нету отравы, Чем привязанность к бытию. Мы уже дошли до буколик, Ибо путь наш был слишком горек, И ужасен с временем спор. Но есть дней и садов здоровье, И поэтому я с любовью Размышляю о том, что есть. Ничего не прошу у века, Кроме звания человека, А бессмертье и так дано. Если речь идет лишь об этом, То не стоило быть поэтом. Жаль, что это мне суждено. Он ответил: — Да, хорошо вам Жить при этом мненье готовом, Не познав сумы и тюрьмы. Неужели возврат к истокам Может стать последним итогом И поить сердца и умы? Не напрасно ли мы возносим Силу песен, мудрость ремесел, Старых празднеств брагу и сыть? Я не ведаю, как нам быть. Длилась ночь, пока мы молчали. Наконец вдали прокричали Предрассветные петухи. Гость мой спал, утопая в кресле. Спали степи, разъезды, рельсы, Дымы, улицы и дома. Улялюмов на жестком ложе Прошептал, терзаясь: — О боже! И добавил: — Ах, пустяки! Наконец сновиденья Анны Задремали, стали туманны, Растеклись по глади реки.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.БРЕЙГЕЛЬ Давид Самойлов.(Картина) Мария была курчава. Толстые губы припухли. Она дитя качала, Помешивая угли. Потрескавшейся, смуглой Рукой в ночное время Помешивала угли. Так было в Вифлееме. Шли пастухи от стада, Между собой говорили: — Зайти, узнать бы надо, Что там в доме Марии? Вошли. В дыре для дыма Одна звезда горела. Мария была нелюдима. Сидела, ребенка грела. И старший воскликнул: — Мальчик! И благословил ее сына. И, помолившись, младший Дал ей хлеба и сыра. И поднял третий старец Родившееся чадо. И пел, что новый агнец Явился среди стада. Да минет его голод, Не минет его достаток. Пусть век его будет долог, А час скончания краток. И желтыми угольками Глядели на них бараны, Как двигали кадыками И бороды задирали. И, сотворив заклинанье, Сказали: — Откроем вены Баранам, свершим закланье, Да будут благословенны! Сказала хрипло: — Баранов Зовут Шошуа и Мадох. И богу я не отдам их, А также ягнят и маток. — Как знаешь,— они отвечали, Гляди, не накликай печали!..— Шли, головами качали И пожимали плечами.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1999.
|
|
СТИХИЯ: Лучшая поэзия © 1996-2003
Вопросы и комментарии? Пишите
