IV. Живые мешкиЕще недавно город Кобдо китайским был. Китайцы большую торговлю вели с монголами, большие магазины имели в Кобдо. Русские тоже торговали.И вот между китайскими и монгольскими купцами завязалась однажды жестокая распря, войнишка началась, -- чего-то не поделили торгаши: монголы стали китайцев колотить, жечь и грабить китайские товары. Тяжелое настало для китайских купцов время. К русским друзьям своим, к русским купцам обратились за помощью: купите наши товары за бесценок. Укройте нас. Русские возрадовались. Кровь рекой течет по улицам, дым клубится, раздаются вопли, гремят выстрелы -- ад сошел на землю. А русским любо. Русский купец шире расправляет свой карман, черным вороном кричит, зорко высматривает падаль. Как-то ночью, весь в слезах, весь в страхе, прибегает к русскому купцу китаец. Пал перед ним на колени, у ног ползает, сапоги смазные целует и не может слова сказать, языка лишился. Купец знает, в чем дело. Купец ласковый. Это его друг, богатый китаец Чанбо, миллионщик. Подымает его с полу, усаживает в кресло, воды принес, папироску предложил. -- Ты что, друг? Как грянет на улице пушка, как привскочит до потолка китайский купец, миллионщик Чанбо. -- Ой, друг... Пожалуйста, пойдем ко мне. Тебе бог поможет. Спаси, умоляю... -- Идем, -- сказал купец и тяжело вздохнул. Добрый был. Китайцы и монголы уважали его. Истово на образа перекрестился, крикнул жене; -- Благословляй! Молодая жена -- в слезы. -- С нами бог. -- сказал купец и быстро вышел с китайцем Чанбо на улицу. Жена за ними: -- Степа! Не ходи... Пусть Чанбо у нас сидит... -- Пошла к ляду, дура!.. -- зло купец отвечает ей. -- Торчи дома, карауль ребят... Нас не потрогают... Чанбо по-русски немного понимает: взыграла душа его, на купца, как на святого, смотрит, в ноги ему бух, опять смазные сапоги целовать начал, купчихе кричит: -- Бабушка, бабушка!.. Пасибо... И оба побежали дальше. Тьма была. Только справа стояло зарево от горевшей башни. Слышались отдельные выстрелы. Издали доносилось тысячеголосое галденье китайских солдат. -- Много ваших войск-то? -- прошептал купец. -- Много, -- тихо ответил китаец. -- А чья возьмет? -- Пожалуй, нас перережут... Китаец тащил купца за рукав. Во тьме наткнулись они на что-то, и оба упали. -- Это наши убитые, -- прошептал китаец, захныкал и запричитал. А купец перекрестился. Опять пошли. Звуки крепли. В воздухе пахло дымом, порохом. Навстречу попалась целая стая собак. Они выли, подлаивали, щелкали зубами, грызлись, невидимыми клубками катаясь по земле. -- Входи, -- сказал китаец. Они вошли в калитку глинобитной, выходившей на улицу стены. Фанза китайца, склады и лавки стояли в глубине огромного двора. Вдруг китаец остановился. Остановился и купец. Замерли. Кто-то хрипит во тьме. Китаец ухнул, завопил: -- Зарезали... Брата зарезали... Но нет!.. Знакомый слышится зов: -- Чанбо! Чанбо!. Иди скорей... Бросился Чанбо своему юному брату на шею, а тот говорит цепенеющим от страха голосом: -- Двое врагов были. Мы с приказчиком отстреливались. Приказчика зарезали, ушли... Грозили вернуться. Я боюсь, Чанбо... Чу, как хрипит приказчик... Боюсь... -- Не бойся, -- успокаивает купец, -- при мне не имеют полного права тронуть... -- Говорит так, а сам тоже не может зуб на зуб попасть. Все трое вошли в фанзу. Огонь зажгли. -- Со мной не потрогают. Нам, русским, монголы заявили: кто боится -- уходи за город. Кто не боится-сиди на месте: русским никакого худа не будет. И не успел сказать, как шум на улице послышался, загалдели люди, близко где-то затрещали выстрелы. - Идут!! Заметались братья, не знают, что делать, куда укрыться. -- Полезайте на всякий случай в лавку, заройтесь в товар. Но там одним китайцам страшно. -- Тогда айда в мешки! Мешки пустые есть? -- Есть. Два больших мешка живо притащили, сели в них, купец прочно завязал каждый мешок и поставил в угол. -- Сидите смирно, скажу, что это мои мешки с верблюжьей шерстью. Только ни гугу. Не шевелись!.. А в сердце купца уже вступила соблазнительная алчность. "Нет, нет..." -- зло отмахивается купец. Рев все ближе. Рядом. Отдельные выкрики ясно слышатся. Купец выбегает с фонарем на крыльцо. -- Эй, что надо?! -- кричит ворвавшимся во двор монголам. Тех много. Факелы в руках. Возбужденные, в зверей обратившиеся, пьяные кровью, бегут шумной ватагой к крыльцу. -- Что надо?! Стой!! -- нарочно по-русски кричит купец. Бегут к крыльцу, галдят, сверкают большими ножами, ружья наготове, дубины подняты. -- Ты русский? -- крикнул один из них, подбежав вплотную. -- А ты не видишь? -- по-монгольски строго говорит купец. Растаял в сердце страх. -- Не видим... Темно... Где Чанбо? -- Нету. -- Врешь! -- Нет, не вру!!!-- сердится купец. -- Товар не смей поджигать: мой товар. Все купил я!.. Русский!.. Я!!! Остановились. -- А то казаков кликну своих. Русских! Солдат! -- Мы тебя не тронем. Товар твой не тронем... Мы китайцев режем... У нас война... Где Чанбо с братом?.. И хлынули в дом. Купец за ними. "Убей..." -- соблазняет купца алчность. Купец молчит, тяжело дышит... Лоб холодным потом покрылся, замирает сердце. Толпа по закоулкам в лавке шнырит, в сундуки заглядывает, а на мешки внимания не обращает. "Убей, убей. Все твое будет",-- неотвязно мерещится купцу. -- Мое!.. Не то крик вырвался, не то зарницей мысль стегнула в ошалелой голове купца. "Война все простит, все покроет..." Черный свой голос, задыхаясь, подает купец; -- Чанбо нет, брата его нет. Слышите?! Обомлевшие китайцы, едва дыша, богу молятся, русского друга прославляют и радуются последнею своею страшной радостью. -- Слышите?! Чанбо нет, брата его нет: они далеко убежали... А сам мигнул монголам и предал китайцев твердым жестом недрогнувшей руки. Два кривых ножа сверкнули, два ножа кровью обагрились... Не стало братьев. А купец? Купец всю эту ночь, как ушли монголы, на верблюдах китайский товар к себе возил. Весь следующий день возил, Всю неделю возил. Он молчал, ни с кем не говорил, только рукой указывал. Как кончил с товаром, пить стал. |
Назад к домашней странице В. Я. Шишкова
Русская литература Алтая | Алтайские страницы | Издательская деятельность АГУ