13 августа 1922 г. Петроград.
13. VII. 1922 г.
Петроград, Троицкая, 4, кв. 7.
Милый мой дядя Вася!
Здравствуй со всей семьей.
Говорил с Серг[еем]. Федор[овичем]. Ольденбургом о Сборнике*. Он отнесся к этому сочувственно, но сказал, что в Томске издавать невозможно: надо весь материал доставить сюда, тщательно проредактировать (это надо потому, что я Гр[игория]. Ник[олаевича]. Очень люблю и очень будет обидно, если книга выйдет с неточностями, ошибками) и издать в Госуд[арственном]. Издательстве, о чем он хотел переговорить с заведующим петроградского Отделения Ионовым. Об отпуске денег в Томск не может быть и речи. Да у Акцентра и денег нет почти.
Если тебе действительно тяжко в Томске, то, ясное дело, надо двигаться на запад: в Москву или в Питер. Устроиться в Москве легче, здесь трудней. Тем не менее, ехать надо сюда, здесь все пронюхать и, в крайнем случае, -- в Москву.
Около месяца назад приехала сюда Капочка Вяткина, устроилась в Азиатском Отделе Музея (бывший Александра III), материальных условий службы она не знает пока что и сама, обещали паек, работает на дому по этнографии Тобольской губернии, живет в нашем доме и кланяется тебе. Георгий Вяткин как будто собирается тоже приехать из Омска, но боится, что останется здесь без достаточного заработка. Насчет мест здесь очень туго: все еще продолжаются сокращения, и безработных интеллигентов много.
У тебя богатые наблюдения революционных дней в Томске и в Сибири вообще. Их следует использовать как материал для беллетристики или в форме очерков для журнала, скажем, "Былое". Это даст сразу некий фонд материальный и духовный. Интересное, и в рамках цензуры может быть переброшено за границу. Так что одну и ту же рукопись можно использовать дважды.
С осени открываются здесь два хороших журнала: при Гос[ударственном]. Изд[издательстве]. и Братьями Серапионовцами.
Наш знаменитый сибиряк Всеволод Иванов уезжает, к сожалению, в Москву, вместе с женой своей Ан. Павловной Весниной.
Жив ли худ[ожник]. Гуркин?
В сентябре сюда приезжает Людмила Николаевна Гребенщикова с Толей. Она собирается к Егорушке, а Толя не хочет. Я думаю, что поездка в Германию не состоится.
Первую книгу "Сибирских огней" подержал в руках, но не читал, у меня ее нет, все думал, что пришлют.
Сибирской молодежи, которая знает меня, низко кланяюсь, такое известие всегда меня трогает очень.
Родился я, к сожалению, очень давно, даже не верится: 1873 г. 21 сентября в г. Бежецке (сообщаю на твою просьбу для надписи на портрете), и когда меня крестили, я будто бы промяукал: "а я все-таки сибиряк". Несмотря на все, чувствую за плечами значительно меньше лет и выгляжу мужчиной 40-летним, так и скажи молодым барышням, моим поклонницам, если только не врешь, шельмец!
А самое главное вот что: не унывай. Все уладится; и ни ты, ни семья твоя не пропадут. Приезжай, будет тебе приют, любовь и пропитание и поможем как-нибудь семье. В первый же день приезда выпьем хорошего портвейну или вообще какой-нибудь дряни.
Я сегодня уезжаю за Лугу, пошататься среди людей.
Пока пишу грустно-веселые маленькие рассказы.
До свиданья, милый Василий. Целую.
Любящий тебя Вячеслав
* В Томске возникла мысль издать отдельной книгой сборник публицистических статей Г. Н. Потанина. Сюда же должен был войти и подробный, аннотированный указатель всех напечатанных работ, статей и заметок Потанина. Сборник был полностью подготовлен к печати, но издан не был. (М. В.).