ГРИГОРЬЕВА ГАЛИНА МИХАИЛОВНА

СТИЛЕВЫЕ ОСОБЕННОСТИ ТВОРЧЕСТВА Н.К.СТАРШИНОВА

Специальность 10. 01. 01. - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Тверь 2001

Работа выполнена в Тверском государственном университете на кафедре новейшей русской литературы

Н.К. Старшинов один из самобытных и ярких художников второй половины двадцатого века. Он продолжатель лучших классических традиций русской поэзии. Творчество Н. Старшинова сформировалось в годы Великой Отечественной войны. Это историческое событие стало главным критерием его жизни и поэтической судьбы. Несмотря на кажущуюся простоту, лирика Старшинова представляется поиском высшего смысла, тех духовных корней, без которых невозможно существование человека. Его произведения отличает широкое привлечение фольклора, забота о простом труженике-земледельце. Стилевое своеобразие Н.К. Старшинова складывалось под воздействием указанных факторов. По мнению критиков, творчество поэта есть образец слияния «стиля и человека».

Во введении диссертации речь идет о роли индивидуального стиля в создании произведения. С 20-ых годов XX века объектом познания для исследователей (П.Н. Сакулин, В.П. Палиевский, Я.Е. Эльсберг, М.Б. Храпченко и мн. др.) становится внутренний мир художника слова. Особый интерес в этом плане представляет поэзия, где лирический герой находится «не вне, а внутри переживаемой действительности»¹ и граница между ним и автором иллюзорна. Это позволяет изучать образ автора через средства языка (В.В. Виноградов) и обуславливает восприятие стиля как «позиции» его создателя.

Стиль есть проявление «имманентной логики творчества»²(М.М. Бахтин), обогащенной фольклорной и литературной традицией, системой нравственно-эстетических, духовных и художественных ценностей, которые привносит художник в свое творение в связи с веяниями времени и личным опытом. Сказанное способствует, по мысли Н.К. Старшинова, «активному отношению» читателя к произведению. Личность поэта он считал определяющей в творческом акте, результатом которого и является «поступок»³ - как «проявление ума, сердца, воли, совести» автора. В связи с этим исследование полагает рассмотреть творчество Н.К. Старшинова с точки зрения общего и частного: не только путем наблюдения за «стилевыми факторами», но и с точки зрения «стилевых проблем» (А.Ф. Лосев).

¹ Эльяшевич А.П. Единство цели - многообразие поисков. - М: Сов. писатель, 1980. С. 137.

² Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. - М.: Искусство, 1979. С. 168. ¹ Старшинов Н.К. Избранные произведения: В 2-х т. - М.: Худож. лит., 1989. Т. 2, С.373.

Цели и задачи диссертационной работы состоят в том, чтобы проанализировать стилевое своеобразие поэтического наследия Н.К. Старшинова, осмыслить его развитие в историко-литературном русле. Для этого следует:

- выявить типологические связи лирики Старшинова с поэтами фронтового поколения, уяснить ее стилевые особенности;

- проследить духовно-нравственные ориентиры этического и эстетического мировосприятия поэта, связанные с исповедальностью его творчества, философским осмыслением бытия;

- исследовать освоение Н.К. Старшиновым фольклорной традиции на основе аксиологического подхода.

Методологическая и теоретическая основа диссертации базируется на системном, историко-генетическом и типологическом подходах к литературе с использованием структурного анализа при исследовании текстов. В работе учтен научный и литературоведческий опыт П.Н. Сакулина, Д.С. Лихачева, М.М Бахтина, А.Ф. Лосева, А.Н. Афанасьева и др. Стилевое своеобразие писателя рассматривается с помощью аксиологического подхода (С.С. Аверинцев, А.В. Михайлов, И.А. Есаулов, В.А. Редькин и др.), в объекте исследования которого духовная иерархия ценностей русской культуры. Методологической основой работы при этом стали философские труды И.А. Ильина, Н.О. Лосского, С.Н. Булгакова, М. Хайдегге-ра, исследования К.Г. Юнга, А.Г. Маслоу и др.

Научная новизна работы определена необходимостью более полного, чем сделано ранее, изучения творческого наследия Н.К. Старшинова. В свете проблемно-хронологическом оно было рассмотрено В.И. Коробовым, создателем литературного портрета художника. Обращение к теме диссертации обусловлено, прежде всего, отсутствием в критике четкого теоретического подхода к творчеству Н. Старшинова, в результате чего стилевое своеобразие поэта оставалось исследованным не в полной мере. Не было рассмотрено в общем контексте литературы сороковых годов начало его деятельности, цельная картина творчества художника этого периода в литературоведении отсутствует. Исследование произведений Старшинова в ак-сиологическом аспекте позволило выявить философскую сложность его мысли и слога при внешней простоте форм выражения, рассмотреть связи поэта с «тихой» лирикой, проследить эволюцию жанровых модификаций его поэм. Это первое диссертационное исследование по творчеству Н.К. Старшинова.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, трех глав и заключения. Общий объем - 290 страниц. В конце диссертации дается список использованной литературы, содержащий . 471 наименование, приложение неопубликованных стихов Н.К. Стар-шинова последних лет.

Апробация работы осуществлялась в 1999-2001 годах на межвузовских и областных научных конференциях Тверского государственного университета (1996, 1997, 1998, 2001), библиотеке им. А. Герцена (1999), Тверском областном ИУУ (2001) и в Государственном Республиканском Центре русского фольклора (1998, Москва).

В первой главе «Стилевые искания Н.К. Старшинова в начале творческого пути (Старшинов как представитель фронтового поколения)» рассматривается начало литературной деятельности Н.К. Старшинова, что осуществляется в работе в таком объеме впервые. Творчество поэта отвечает общим тенденциям, наметившимся в литературе сороковых годов, но исследуется в диссертации в русле его реалистической направленности.

Судьба, поколение, мы - стилеобразующие лексемы в поэзии фронтовой когорты, к которой принадлежит Старшинов. На войне рождалось новое мироощущение. Оно проявилось не только в свойственной поэту реалистической документальности изображаемого, а, прежде всего, в формировании новой личности - «духовного воина»', сумевшего через страдания, тяготы и невзгоды обрести собственный опыт духовного творчества, почувствовать себя частью народа, нации.

Осмысление дихотомических процессов на войне, протекающих через созидание и разрушение (метафорически определенных Старшиновым расстоянием «от белизны раскрывшейся ромашки / До синевы граненого штыка»), позволило открыть новые возможности взаимодействия человека с миром, не замкнуться на мести, научиться так необходимому «окопному терпению». Гармоническое возникало через трагическое путем воскрешения. Строки Михаила Дудина: «Я славлю смерть во имя нашей жизни», определяют нравственное измерение жизнью и смертью (в плане освоения бытия), отражают духовную заповедь тех, кто «пишет войной».

С позиций амбивалентного освоения действительности из лирики гражданской пробивалась интимная «лирика cepdtfa», позволившая поэту свое поколение назвать по имени. Это было философское

' Ильи» И.А. Родина и мы: Статьи. - Смоленск: Посох, 1995. С.

постижение происходящего. В диссертации показано, что мотив или деталь родного являются сюжетообразующими, повторяющимися в поэзии фронтовиков. Например, у Н. Старшинова простой полевой цветок ромашка, замеченный им на обочине, станет сквозным в послевоенной лирике. Так поэты-фронтовики учились любить заново (в широком смысле этого слова) то, что рядом, землю и небо, вновь познавали для себя красоту природы.

Их стилевое единство определялось как общностью «цельносва-ренной» судьбы, особым мировидением, так и тематической организацией лирики, где вечной, метаконструктивной темой станет одна-война. Она представлена в «страшных» деталях, вырастающих до символического номинанта Времени. В этом корни «символического натурализма» (Л. Аннинский) - характерного стилевого принципа поэтов «обоймы военной». Например, окоп становится своеобразной философемой к лексеме «земля». Он точка отсчета военной и писательской судьбы. Характерно в этом плане метонимическое обращение Старшинова к участникам великих событий: «Дней окопных моих побратим!»

Несмотря на традиционный тематический круг, определяющая роль в лирике фронтового поколения отводится мотиву преодоления и обретения жизненно важных ценностей. В диссертации показано, что они воплощаются в эстетическом принципе «переживания» (от глагола «пережить»). Их цель - реконструкция духовного сознания человека. Мотив обретения сопряжен с темой осени, «прорыва» из тьмы к свету, мотивами атаки, дороги, солдатского строя, поезда. Происходит «восстановление отмершей доброты» (И.А. Ильин) -раскрытие мощного духовного потенциала, что явится прочной основой дальнейшего творчества поэтов военной поры. Чувство патриотизма осознается теперь как общее достояние, а всеединым центром любви станет тема отечества.

От предвоенной монументальности, пространственной широты в их стихах акцент смещается в сторону нравственного потенциала личности. Отсюда обращение в лирике тех лет к классической литературной и фольклорной традиции, историческому прошлому, жанровому многообразию. Поиск отечества приводит художников-фронтовиков к раскрытию духовного потенциала. При этом время-человек-вечные ценности осознаются триадой победы и самой истории.

В диссертации делается вывод, что именно в этот период формировались нравственные и художественные принципы Н.К. Стар-шинова, определилась доминантная основа его творчества - сокровенность гражданственности. Она стала нерушимой нравственной заповедью художника. Ее охрана, оберег - основная заповедь лирики поэта. В диссертации развивается мысль о том, что принцип «сохранности» является ключевым к тематической целостности художника.

В работе обращается особое внимание на то, что стихи Стар-шинова фронтовой поры - образец экзистенциальных поисков в литературе: в них отсутствуют картины очевидной гибели, батальные сцены. Мотив преодоления, «прозрения», жизнеутверждения выдвинут на первый план. Как следствие этого — открытость финала, его кульминационность, подчеркнутая афористичным однострочием. Стихотворения представляют собой запечатленные мгновения вечности, в основе которых - динамика движения. Через микромир бытийного поэт стремится воспринять «нелепицу», инородность творящегося, осознать масштабность народной трагедии.

В диссертации рассматривается монументальность стиха Н.К. Старшинова, она достигается «тихим» словом непроизнесенной речи. Действенность строк определяется энергетикой духовного откровения, заложенной в лексическом и синтаксическом потенциале художественного целого. Семантическое поле слова - ядро временной информационности в историческом потоке прошлое-будущее. Лирический текст Старшинова лишен нарочитого пафоса и вычурности, ему присущи ясность, фольклорность, песенность, юмор. Простота, повествовательность, разговорность интонаций — слагаемые эстетического потенциала поэта-реалиста: «накопления» доброты.

Во второй главе «Духовно-нравственные основы реализма Н.К. Старшинова» показывается, что именно в русле этих поисков развивается творчество поэта. Освоение бытия XX века побудило художников слова обратиться к духовно-ценностным реалиям жизни, по-новому их осмыслить. В связи с этим в работе предпринята попытка рассмотреть творчество Старшинова в историко-генетическом аспекте, что является мало изученным пластом в современной критике.

В сборниках стихов «Друзьям» (1951), «В нашем общежитии» (1954), «Солдатская юность» (1956) обозначатся темы, приверженцем которых художник останется до конца жизни: война, природа, роди-

на, любовь, мать... Подтвердится обращение к внешне сдержанной, но внутренне содержательной патетике, свойственной стихам военной поры.

В 50-60 гг. происходит обретение предмета веры - земли, лик которой пытается запечатлеть поэт. До этого она была измеряема длиной фронтовых дорог. Теперь земля постепенно раскрывается в своей духовной красоте. Художник встает на защиту природного мира, поскольку следствием войны становится отчуждение от реально-сущего, приводящее к его израсходованию. Отсюда обращение Н.К. Старшинова (одним из первых) к экологическим проблемам. Материальная утилитарность омертвляет живое и исчерпывает нравственные силы человека. Это подтверждается анализом ряда конкретных произведений. Так, метафорическое соотнесение пустоты с образом речки в стихотворении «Розовая облачная пена...» (1968 г.) предстает как потеря речи, в связи с чем возникает мотив «бездомности» индивидуума. Преодолеть это можно осмыслением сущности самого бытия. И, прежде всего, природы: «Вода, трава, деревья, / Я все же вас умею понимать».

Далее в диссертации подчеркивается, что подлинная истина бытия открывается поэту через его духовную связь с историей своего народа. К прошлому родины Н.К. Старшинов обращается в ряде стихов и в цикле «Там за Непрядвою, за Доном», где борьба со злом воспринимается не как насилие, потребность в мятеже, а как сила духа, сила нравственно-ценностного в человеке, что так актуально в век раздвоения личности.

Лирика поэта осваивает триаду: Россия-мать-земля. В диссертации отмечается, что первоосновой данной связи станет женское начало. Оно воплощено в иконописном портретировании матери, бабушки, любимой. В родных ликах художник стремится выявить архе-типические истоки, обозначить их непреходящую ценность, внутреннюю красоту. Посредством искусства духовного видения в лирических текстах обнажаются истинные качества женского начала: тепло, свет, доброта, духовный опыт, земная благость, святость, житейская мудрость, благородство души и пр., благодаря которым герой постигнет жизненные ценности. Канонизация женского завершается творческим преображением силы духа в сыне (стихотворения «Матери», «Наконец-то холодом пахнуло...», «А тут ни бронзы, ни гранита...»). Бытийное осознается поэтом как вечно ценностное, что акцентирует и наличие в структуре стиха Н. Старшинова «пронзительной

строки». Одной из них стала афористическая строчка о матери: «Душа, такая золотая...».

Добротворение, проявленное через любовь к человеку, преображающее действительность, закреплено у художника за образом бабушки. Ей даровано домоустроение, предписана роль внутреннего корня, что проявилось в стихотворениях: «Только-только солнце, полыхая...», «Масло», «Вот бабушка - была поздоровей...» и др. Через «предметную обаятельность» (Н.К. Старшинов), к которой она прикасается, герой постигает вечное. Отсюда развитое чувство дома, его слитность с есебытием.

В диссертации анализируется своеобразие портрета любимой, сокрытого в простоте природного, чем обусловлено слияние родных ликов - земли и женщины. Красота мироздания осознается святым словом «мама». Герой проходит духовный путь к матери, родство с ней достигается пробуждением первородного инстинкта - возвращением в детство. Материнское воспринимается как источник одухотворения и оживления. Формируется своеобразный смысловой ряд: «Россия» - «земля» - «земля-кормилица» - «Россия-мать» - «природа-мать». Природа соотносится поэтом с пра-матерью, отсюда благоговейное отношение ко всему живому, внимание к «впечатляющей подробности» (Н.К. Старшинов) - росе, цветку и пр. В них пространственная реальность обретает предмет веры, звучащий гимном родному: «Моя отрада, и моя награда, / И жизнь моя...» («Подмосковной природе»). Тема оберега выливается в защиту живительной духовной силы - отчизны. Она становится сквозной в творчестве поэта, простираясь до охраны духовного в самом человеке.

В диссертации показывается, что, несмотря на «вечность» тем, стилевая простота стиха Старшинова сберегает в себе тайну великого и непреходящего. Путем использования сказа, в основе которого обращение к глубиной сути языка, постигается христианская аксиология молчания, размышляющего созерцания, уединенной аскезы, возвращающих субъекту его истинное самобытие. Через онтификацию (обытийствление) раскрываются нравственные ориентиры творчества поэта. Они составляют основу его этического и эстетического мировосприятия. Сказ сокрыт в так называемой пейзажной лирике Старшинова и заявляет о себе как лирика раздумья. Данная тенденция проявляется в итоговых сборниках поэта «Иду на свиданье» (1969), «Стихи» (1974), «Ракеты зеленый огонь» (1975), «Твое имя» (1980).

Освоение ценностного в природном уединении полагает порождение исцеленного, целостного человека, осознающего: благо в нем самом («У нас с тобой ни дедушек, ни дядек...»). Он сам творец энергии слова («Тишина»); сам утверждает свое бытие наперекор дихотомии жизни («И в этой холодной избе...»); ощущает потенциал своей бесконечности, врастая в духовную оболочку мира, утверждаясь в вечном («В этом утреннем овраге») и пр. Через тишину герой постигает «необычность обычного» (Н.К. Старшинов). В молчании рождается добро, слияние души и духа, материализируется понятие «родное». Что означает не только кровное, родное, но и духовно близкое.

В работе доказывается, что доброта, милосердие, благость, любовь, красота ... не даны у поэта догматически, а возведены, по выражению М. Волошина, до «момента понимания», самонаучения, обозначаясь в лирическом тексте как именования посредством «Дома бытия» (М. Хайдеггер) - языка. Осознание этих слов как священных ценностей есть почва «тихой» гражданственности Н.К. Старшинова. Ее задача - сохранение, передача и пробуждение национального духа, что само по себе суть начало родины, дающее человеку ощущение укорененности и принадлежности. «Исподволь» звучащая, тема станет связующей в лирике поэта.

Исследование показывает, что поиски духовного родства приводят исповедальную лирику Н.К. Старшинова к постижению духовных таинств в человеке, что связано с вечным и выступает как следствие социальных процессов, в результате которых индивиду грозит «ос-тавленность», «униформность» (М. Хайдеггер). С 70-ых годов усиливается философское осмысление действительности поэтом. Происходит раскрытие души. Мир осмысливается возрожденным, заново обретшим себя, внутренним бытием зрелого человека. Трагедийность размышлений усиливается мотивом «замороженности» — своеобразной крепости, стойкости перед трудностями жизни, но с элементом отчуждения.

Рассмотрение лирики поэта позволяет сделать вывод, что элегическая тема, эстетическое открытие для себя пространственного образа земли роднит произведения Старшинова с классической литературой и заявившей о себе в 60-е годы так называемой «тихой» лирикой. Духовное прозрение художника сопряжено со стихией света, ставшей нравственно-ценностной категорией для героев и автора. Светоносное связует «верх и низ», оно источник внутренней энергии в человеке. Его гармоническое «предначертание» подкреплено ранов-

ременностью, равнинностьго, фитоморфным обликом персонажей, служит целительной силой и отражено даже в малом - росе, капле. «Веществование» способствует вхождению в духовную предметность детали, доводя ее порой до символа.

Забота о духовном облике человека обозначила поворот путевой лирики Н. К. Старшинова в 90-е годы к «осмысляющему раздумью». Бездумное отношение к природе, человеку лишает смысла существование на Земле. Панацея от этого найдена в «магии заклятья» (Н.К. Старшинов) обретенного слова, в его одухотворении и ценностном воплощении, что, по большому счету, и оказалось сутью истинной поэзии.

Далее в диссертации анализируются особенности поэтики художника. Стих поэта тяготеет к эпическому началу. Как следствие, закономерно внимание к зримой детали, этнографическим подробностям, интонационным изменениям (за счет варьирования разных пластов лексики: церковно-славянской, разговорной), тональным перепадам, композиционному построению текста и пр. Однако повествова-тельность лирики поэта не исключает оксюморонности, редкой, но колоритной метафоричности и лирических сравнений.

Слово Старшинова несет своеобразную предметность и приглашает к раздумью, оно не есть готовый результат, а означенное направление, ценность которого выверяется самой жизнью.

В третьей главе «Особенности фольклоризма Н.К. Старшинова» исследуются аллюзии фольклора в лирике поэта. В основе освоения фольклорной традиции - народное мировидение, связанное с архетипами земли, воды. Внимание к «храму» души субъекта позволяет художнику сделать фактором эстетической, философской оценки не только героя, но и автора как носителя определенной модели мира. Исходя из этого, в диссертации делается вывод, что фольклор становится для Н.К. Старшинова той духовной самоценностью, к которой он стремится в лирике и лиро-эпосе. Детальный анализ представленных поэм («О старом холостяке Адаме», «Семеновна») осуществляется автором работы впервые; аксиологический подход позволяет с иных позиций посмотреть на поэму «Леснянка и Апрель».

Поэма «О старом холостяке Адаме» (1963-1965) структурируется по принципу апокрифического описания персонажа и в жанровом отношении тяготеет к притче. Но это притча основана на реальной ассимиляции образа первозданного архетипа. В эдемном Адаме

главенствует земное начало: этимологически Адам есть «красная земля». Оппозиционное противоположение семантики имени героя решено в поэме через его «вторую половину» - Еву, которая, в то же время, по сути отсутствует. Нареченной невестой Адаму остается не девушка, а черемуха (что по-литовски означает «ева»). Таким образом разрушается канонический сюжет. На это указывает и название произведения, и найденные автором диссертации текстовые подтверждения.

Параллелизм первых строк: «Деньги - пустяк, / И вещи - пустяк, / Лишь солнцем всю душу вымой», настраивает на ощущение диссонанса общественной и духовной жизни (хотя это грани одного процесса). Категория должного, как специфика общественной природы субъекта, проявляется посредством нравственности и права. Без этического нет общественной гармонии. Адам предстает как духовный спаситель человечества.

Ценностные ориентиры герой находит в окружающем мире: в природе, труде, юморе, народных песнях. Из бытийного эпицентра -избы Адама исходят лучи живительной силы, облекающие духовной любовью тех, с кем герой соприкасается. Закономерна в этом плане ассимилированная к бытийному апокрифичная символика. Переосмысление библейского текста рождает мотив всепрощения в век духовного разрушения, так как нравственное положение человека оценивается прежде всего по внутреннему состоянию души и сердца, а не по материальному достатку. Отсюда утилитарное «распадение» дома Адама.

Образ дома обладает символикой мироцентричности, из него ретроспективно развиваются события. Сюжетное движение характеризуется фрагментарностью, тенденцией к новеллистичности, что обусловлено совмещением бытового и аллегорического планов изображения.

Явно выраженного конфликтного противостояния в поэме нет, есть конкретное событие и его глубинное осмысление. Повествование ведется от первого лица и модифицируется в исповедальной и эпистолярной разновидности. Первый рассказчик - свидетель деревенской жизни героя, его присутствие обуславливает такую форму устной речи как «рассказ рассказчика». Цель повествования в стремлении показать внутреннее созидание героем, которое в свою очередь влияет и на изменение внешнего бытия. Посредством рассказчика, совмещающего роль действующего лица и повествователя, автор рас-

крывает перед читателем свою концепцию мира и человека. Его моральная установка определена с первых строк: «... тебе поклонюсь, Адам, / Самым земным поклоном».

В диссертации показано, что герой имеет реальный прототип: это литовский крестьянин Адам Ванагас из деревни Иодгальвей. В то же время исповедальность действующего лица связана с передачей различных нюансов, настроения и целой системой переживаний, что отражают заголовки стихов-песен: «О радости», «О грусти», «О счастье». Идиллическая установка в освещении образа героем в начале произведения (о первозданности Адама) разрушается. Перед нами человек с реальной судьбой, но непогрешимый в своей «естественности» и вере в душу другого существа.

Солярный постулат начала поэмы: «Лишь солнцем всю душу вымой», находит аллегорическую расшифровку в последней дайне «Яблоко Адама». Протягивая яблоко всему человечеству, автор полагает, что тайну творчества надо искать в любви. Задаваясь риторическим философским вопросом: «Кем я, люди, был для вас? / Ладно ль век свой долгий прожил?», Адам пытается найти ответ на вопрос о смысле жизни, что уже само по себе есть общезначимая ценность. Это внутренний нравственный нерв произведения.

Целью героя древнерусской притчи с апокрифическим сюжетом была проверка правоты писания. Внешнее столкновение между автором-повествователем и психологией расчетливого обывателя, нынешнего хозяина дома Адама, самим героем и похотливым до мирских соблазнов соседом, истинной любовью и бездушным рационализмом (как в плотской, так и в мирской любви) не вполне реализовано, но это основной путь к осмыслению эстетической установки произведения.

Объективный рассказчик постоянно ориентирует на ценностное восприятие мира. О достижении полноты жизни героем свидетельствует сам автор: «Вся деревня стала садом». Но «просветление» персонажа не онтологического порядка, оно земное. Отсутствие спутника, второй половины, есть «тоска по всеединству» (Е.Н. Трубецкой), а поиски такового - целеполагающие в судьбе героя. Ради этого совершается отшельническая жертва. Адам сплачивает и людей, и природную тварь. Его Ноев ковчег странствует в дольном пространстве, в то же время символизируя духовное обновление. Совмещение духовного и плотского в человеке произойдет не извне, а изнутри. Очиститель-

ное светоносное начало - ключ к любви и радости бытийного, недаром в поэме доминирует солнечный свет.

Смысл миру возвращает сила духа, иносказательно сконцентрированная в архетипе. Через физические и духовные преграды крепнет внутренняя цельность героя, что позволяет осилить слепоту общества: «Ты, мой сосед, совсем от жадности ослеп». Данная проблема не нова для Старшинова, она поднималась им в ряде стихотворений-притч.

Отталкиваясь от мысли, что, создавая человека, Господь воплотил особенности духовного типа в имени, автор диссертации дает этимологическую расшифровку имявошющения Адама: «Аз-добро-мыслите», как это, фактически, представлено в поэме. Поскольку имя есть «сила, семя, энергия», смысловое предназначение героя определено со всей очевидностью. Его плоды вызревают на национальной почве. Национальное начало для Н.К. Старшинова есть «духовный огонь» (И.А. Ильин), через него постигается сущность своего народа и неповторимость другого. Эта зрячая любовь - одно из высших проявлений духовности на земле. Внутреннее единство с людьми других национальностей прослеживается в общности материальных и нравственно-ценностных заповедей - труда и отказа от вражды. Не зря символический плод протягивается всему человечеству, но древо жизни, по мысли поэта, усыхает, что связано с духовным угасанием внутренней сути тварного существа, в этом смысл размышлений повествователя: «Если б всем твоим плодам / Вновь деревьями подняться...» В выборе «вкушения» автор ортодоксален: единственное яблоко «доброе», что есть призыв к «духовной однородности», ибо все народы «причастны к дарам Божиим» (И.А. Ильин).

Без осмысления внутреннего мира субъекта, его творческой реализации в потоке бытия наступит окончательная утрата человека. Адам не просто мифообраз, сопряженный с библейской традицией, в нем зерно нового начала — «очеловечивание» отношений между себе подобными и «откровение единого целостного человечества» (Е.Н. Трубецкой).

В диссертации показывается, что поиски духовной взаимопринадлежности приводят Н.К. Старшинова к размышлениям о женской судьбе в поэме «Семеновна» (1972-1973). Автор известен как ценитель и собиратель частушек, один из его сборников назван «Эх, Семеновна». Композиционная структура частушек-двустиший этого типа нашла отражение в построении произведения. В небольшой отрезок

текста укладывается вся жизнь героини. При этом рассказчик намеренно нарушает временную протяженность, возвращая действие из прошлого и будущего в реальность. Сжимание и растяжение времени в поэме ориентирует, с одной стороны, на одномоментное слабо выраженное сюжетное повествование, с другой стороны, за счет ретроспекций передается психологическое состояние женщины, совершается «экскурс» в ее внутренний мир, сюжет приобретает нужную динамику. Данная тенденция обуславливается частушечной «отрыв-чатостью», искрометностью жанра и особенностью частушек типа «Семеновна» - их тяготением к некоей цикличности в сюжетной канве. Тавтологические повторы выполняют своеобразную роль зачина в том или ином композиционном ходе, ритмически организуя «поэму-частушку».

Героиня произведения Семеновна - крестьянка, ее жизнь полна труда и невзгод, но в ее облике сочетается внешняя и внутренняя красота. В женском образе Н.К. Старшинов воплощает идею «всемирной сизиги» (В.В. Соловьев) - связи любви с сущностью общечеловеческого бытия. Образ Семеновны решен в русле классических традиций - индивидуально-типизирован. Слово рассказчика, адресованное Семеновне, расширяет рамки повествования от социально-бытовых картин до эпически-монументальных: моносудьба героини в силу духовного уклада конгломерируется в «стяженное всеединство» (В.П. Вышеславцев) с судьбой народной. Автор рисует «этапы» жизни Любови Семеновны, связанные с военной и послевоенной реальностью. Героиня не идеальна, но ей присущ дар веры, выражающийся прежде всего в любви.

Бытийное любомудрие Семеновны сопряжено с идеей сердца. Огненный задор в труде и гульбе смешивается с трагедийными нотами страдания и терпения. Это выражено и в ритмическом слове частушечного жанра, содержащего скрытую монограмму, где звуковое и смысловое поле совпадают. То есть идея синтеза проявляет себя не только на содержательном уровне, но и в форме произведения, его лексическом, звуковом потенциале. Отсюда впечатление изустности поэмы.

В этимологии имени-отчества заметен мотив андрогинизма -преодоления тварной двойственности полов. Искупление полового греха в человеке, переходящее в творчество, происходит, по мнению Н. Бердяева, в эротике. Наличие эросной символики в поэме, абстрагирование внешности героини тому подтверждение. Красота Семе-

новны сочетается с таинством души, что позволяет постичь глубину личности посредством самой стихии народного творчества, где частушки «семеновна» любимы и почитаемы: «Эх, Семеновна, / Тебя поют везде - / И на улице, / И у нас в избе».

Обращение к частушечному жанру в литературе не редкость, но его разновидность типа «семеновна» апробирована в поэме только Н. Старшиновым. Поэт пытается обнажить духовные родники человека из народа, которые чисты и девственны. Облекаясь в любовь, они возвращают субъекту утерянную первозданную экзистенцию.

В диссертации выявляются глубинные мысли поэта о том, что в техногенном мире происходит распадение взаимопринадлежного: духа и матери (К.Г. Юнг). Обретение нового Адама - человечества - в христианской ортодоксии возможно через Деву-Софию, зачавшей от Духа. У поэта возврат к народной аксиологии даст начало истинной духовности для построения общества на основах любви, добра, веры, совести, терпения. Это неколебимые ценности нации. Произведение заканчивается призывом: «Крепись, Семеновна, / Любовь Семеновна!..».

Поэма создана в духе фольклорной традиции. Текст произведения позволяет сделать вывод не просто об адаптации устного народного творчества в поэме, но и о генетическом синтезе литературы и фольклора. Н. Старшинов считал, что поэма как жанр продуктивна, а критик В.И. Коробов охарактеризовал «Семеновну» как уникальное в своем роде произведение, поскольку жанровая принадлежность поэмы обнаруживает модификацию в виде синтетического образования: повесть, песня, частушка.

Динамика творчества Н. Старшинова прослеживается со всей определенностью. Она связана не только с фольклорным влиянием, но и с тем, что его произведения являются «документом человеческой души» (Н.А. Бердяев), имагинативное видение которой достигается путем генезиса мифологического и художественного.

В диссертации показано, что народное мировидение, ассимилированное в авторском контексте как нравственно-ценностное, лежит в основе драматической сказки в стихах «Леспянка и Апрель» (1975-1980). Произведение рассматривается в работе как результат жанрового синкретизма, литературного и фольклорного. Внутренняя тенденция к такой адаптации заложена в народной сказке (сценичность, сюжетная конфликтность, д и алогичность). Эзотерические факторы обуславливают сказочную аллегоричность, произведение напи-

сано в годы «застоя» 80-ых. Тема гражданского самоопределения, поисков духовного абсолюта представлена в двух главных персонажах, что отражено в названии.

Развитие сюжетного действия усиливается делокализацией Апреля: он все время в пути. Проблема нравственного выбора между добром и злом дисгармонизирует героя. Этим определен внутренний конфликт драматической сказки. Психологическая драма нарастает от действия к действию. Отказ от духовной родовой сути, индивидуализм (хотя и намеренный, вызванный чарами злых сил) ведет к потере самоценности личности. Создается парадоксальная ситуация: из спасителя Апрель превращается в жертву, которую выручает душевно чистая, но слабая физически Леснянка.

Пристальный объект исследования Н. Старшинова - душа. Внешний конфликт выстраивается на диаметрально противоположных взглядах на мир сказочных персонажей: Бабушки Яги, испытавшей нравственное перерождение, и Бабы Карги, традиционной носительницы зла. У Апреля нет прямого конфликта с ними, он принимает советы обеих, но именно этот образ несет идейно-смысловую нагрузку драматической сказки, так как поступательное движение жизни соразмерно с «вочеловечиванием» ценностей.

Мотив тотального распада души реализован посредством сказочной аллегории - через типаж Бабы Яги. Старшинов строит свое деление образов на морально-нравственной основе по социальному признаку. Происходит поляризация персонажей: царство Прохиндеев, царство Равнодушных и земля Бескорыстья. Апрель избирает путь к духовной гибели. Став «душою нищ», он меняется внутренне и внешне. Разрушение всеединства души - «душа твоя другая!» (восклицает Леснянка) - представлено в новом облике героя. Если Баба Карга -дьявольская искусительница, то Бабушка Яга - мудрая пророчица. В ее уста поэт вложил идеи своей собственной антропософии: людям «жизнь сама вручила / Свободу выбирать - какими быть!»

Автор предостерегает: отличить истинное от ложного порой трудно и злые акты воли совершаются под видом добра. Чтобы достичь абсолютного бытия, нужна истинная доброта и чистота, духовное ядро которой сокрыто в закодированной формуле произведения, повторяющейся не раз в речевом акте персонажей: «Столько света льется в душу, / Что хочется другим его нести, / Чтобы они еще добрее стали» (Апрель); «Так пусть опять меня убьет беда... / Но только пусть Апрель мой станет прежним...» (Леснянка) и т.д.

Модель своеобразного мессианства выявляется путем потери -жертвы, самоотречения, ради изменения человека и мира изнутри на основе одухотворения всего живого. Отсюда семантическая задан-ность завязки первой части: Леснянка «душою золотая», ее имя связано со стихией света, она «солнечно-чиста» для влюбленного. Посредством имагинативного видения (глазами души) молодые люди узнают друг друга: «Вот добрый человек с душою светлой!» (Леснянка об Апреле). Сквозным оценочным принципом поэта выступает добро, эпитет «добрый» применим к человеку, оленю, делам.

Реальным поступком в заколдованном лесу герой разрушает идеальное. Сюжетная активность Апреля оказывается иллюзорной -не зря он оказался в исходной точке в финале произведения. Напротив, сюжетная пассивность Леснянки в идейном плане неизмеримо действеннее. Обновление духа происходит в ней через любовь и терпение. Бабушка Яга, совершая «перезаклятье» на героиню, приводит ее к нравственному совершенству, так как в терпении проявляется активность духа, помогающая человеку вынести «нечеловеческие времена» и создать на земле великое и чудесное. Чудо сотворилось -с Апреля сняты колдовские чары, он стал вновь «тем, бескорыстно добрым! Навсегда!». Но это произошло опять все-таки при помощи жертвы, лишения, чужого бескорыстья.

В Леснянке заключена первозданная сущность человека. Ее любовь основана прежде всего на вере в самоценность личности.

Автор работы приходит к выводу, что идея поэмы, связанная с народной моралью сказки (о добре и зле), в реальной, тоталитарной действительности осмысливается как призыв к общему интересу, «общему делу» - в этом духовное призвание государства.

К концу третьего действия жизненная установка Апреля меняется, он нацелен уже на то, чтобы не «показать себя», а «чтобы своими честными делами / Любовь и уваженье заслужить». В результате композиционного повтора герой оказывается вновь перед проблемой выбора. Сложность его определения отражена в двух точках зрения на мир: голосами Бабы Карги, Кикимор, Ворона и голосом Бабушки Яги, Оленя. Они перемежаются, прямо не спорят, но психологическая борьба совершается внутри самого персонажа, он испытывает раскаяние и готов к новым испытаниям, чем и разрешается драматический конфликт. Судьба героев не завершена, финал остается открытым, что является результатом жанрового синтеза и означает продолжение поисков нравственных ориентиров в современном мире.

Авторская позиция проявляется явно - через присказку - и опосредованно - через точки зрения персонажей, ремарки, сцены волшебства и пр.

При помощи сказочного преодоления различных преград автор учит истинному духовному пути: от временных соблазнов - к вечным основам духовного бытия, ибо только, когда человек любит, он проникает в суть мира и творит себя. И хотя «Леснянка и Апрелфска-зочная лиро-эпическая драматическая поэма, ее стиль остается реалистическим.

В заключении представлены выводы и обобщения о стилевом своеобразии творчества художника-реалиста.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

\. Жанрово-стилевое своеобразие поэм Н.К. Старшинова //Актуальные проблемы филологии в вузе и школе. Материалы Х-ой Тверской межвузовской конференции ученых-филологов и школьных учителей. - Тверь: ТГУ, 1996. С. 167-168.

2. Фольклорные жанровые традиции в творчестве Н.К. Старшинова //Актуальные проблемы филологии в вузе и школе. Материалы XI Тверской межвузовской конференции ученых-филологов и школьных учителей. - Тверь: ТГУ, 1997. С. 165-166.

3. Сказочные мотивы в творчестве Н. Старшинова //Актуальные проблемы в вузе и школе. Материалы XIII Тверской межвузовской конференции ученых-филологов и школьных учителей. Литературоведение. - Тверь: ТГУ, 1998. С. 56-58.

4. Тема Великой Отечественной войны в поэзии Н. Старшинова / Русская литература XX века: Новые школьные программы и методы обучения. Сб. научн. трудов. - Тверь: ТГУ, 1998. С. 168-177.

5. Роль фольклора в творчестве Н.К. Старшинова //Творчество С.Д. Дрожжина в контексте русской литературы XX века. - Тверь, 1999. С. 69-76.

6. «Простота несложного» в лирике Н.К. Старшинова (в печати ТГУ, 2001).