1912-1928 годы
21
8 VI. <1>912.
5 л<иния>, д. 66, кв. 34 СПБ
Дорогой Макс, спасибо за книгу, очень, больше ничего не надо мне, — спасибо. Fabre d'Olivet78 мне очень нужен, отчаивалась найти. Спасибо, милый.
И за все, что в письме, Макс, благодарю тебя. Мне не за что прощать тебе, нечего. Разве ты обманывал и разве не сгорела бы я уже, если б осталась. Сначала так тосковала по тебе, по твоему, но знала, встречусь, — и опять, как в бездну.
Те сокровища, что в душе лежали, не могли пробиться наружу и не пробились бы никогда, на том пути, твоем, любимом, но на который уже не было сил. Но ты, далекий, всегда в сердце моем.
Навсегда из жизни моей ушло искусство, как личное.
Внешне иной стала я, безуветной и угасшей, так было эти почти три года. И томилась все время, но вот с этого года обрела я мой путь и вижу, что мой он79. Узкий-узкий, трудный-трудный, но весь в пламени.
И личного нет. И не будет. Пиши о себе, Макс, что ты пишешь? Статьи? А прозу не начал писать? Есть ли около тебя ласка?
Бор<иса> Алексеевича вижу часто, и все ближе он; внешне все тот же он, но душою уже не с нами. Он очень болен80.
Воля81 на полгода уехал в Хиву, на изыскания, он — моя самая большая радость.
Теперь до 20-ых чисел июля одна я здесь. Занимаюсь много.
А с 20-го октября уеду в Мюнхен, с Аморей поедем82.
Если можешь, пиши, родной. Привет Елене Оттоб<аль-довне> и Алекс<андре> Мих<айловне>.
Лиля.
Комментарии
78. В письме от 8 июня 1912 года Дмитриева просила прислать ей книгу Фабра д'Оливе «Еврейский язык» (на французском языке; вышла в 1816 году), а также древнееврейское сочинение «Зогар» (часть Каббалы).
79. Имеется виду антропософия. Ташкентская ученица Е-Васильевой Тамара Дм. (фамилия не указана) пересказывает рассказ В.Н. Васильева, как «в Петербурге, в 1912 году, они (Елизавета Ивановна, Клавдия Николаевна, Петр Николаевич, Всеволод Николаевич и другие), выйдя из церкви после заутрени, увидели объявление о том, что в Гельсинфорсе состоятся лекции Штейнера. Реакция была мгновенная: «Поехали?» - «Поехали!»
Ездила туда Елизавета Ивановна без Всеволода Николаевича. И возвратилась совсем иная. Вся собранная, она несла в себе что-то новое, ей неприсущее, так что он сразу даже к ней не смел подойти, остолбенел, увидев в ней что-то большое. И, очнувшись, смог только с благоговением поцеловать ей руку.» (Тамара Дм. Воспоминания о Елизавете Ивановне Васильевой, из архива В.П. Купченко).
Доктора Рудольфа Штейнера смело можно назвать одним из величайших людей двадцатого столетия. К сожалению, его личность оказалась больше, чем оставленное им наследие: многие из его учеников отмечают, что лекции Штейнера были сильнее его книг. И, как это часто бывает, слишком рьяные последователи после смерти учителя до неузнаваемости исказили его учение. Трагедия антропософии — многотонные напластования "псевдомистицизма" и сомнительных эзотерических интерпретаций, покрывшие ее за последние десятилетия. Но Рудольф Штейнер — это прежде всего серьезный ученый, философ и социолог. Во многие области жизни — в педагогику, медицину, сельское хозяйство, психологию, искусство — работы Штейнера внесли новые-идеи, опередившие свое время, актуальность и справедливость которых с годами блестяще подтверждается.
Штейнер получил прекрасное естественнонаучное образование и, еще учась в университете, написал несколько трактатов по зоологии, геологии и теории красок. Но уже тогда он понял: девятнадцатый век слишком увлекся завоеваниями науки, забыв при этом, что человек состоит не из одного интеллекта, что у него есть сердце, способное любить и требующее любви и духовные запросы, удовлетворить которые не способна ни какая техника. Сам Штейнер так определял свою задачу: «Восстановить союз религии и науки, внести Бога в науку и природу в религию и таким образом оплодотворить и искусство и жизнь». Его учение о божественном единении человека и мироздания многим помогло найти свой путь, и особенно прижилось оно в России, которая уже предчувствовала грядущие испытания.
Среди нашедших в антропософии поддержку и ответы на загадки бытия немало деятелей русской культуры: М.Во-лошин, М.Сабашникова, А-Белый, В.Кандинский, АЛУргенева, М.Чехов и другие.
80. Б.А. Леман. В то время Леман тяжело переживал смерть невесты и сам умирал от рака желудка. По настоянию Сабашниковой поехал к Штейнеру. Поехал от безысходности, уже ни на что не надеясь. Не известно, что подействовало больше - встреча со Штейнером, собственная воля к жизни или неправильно поставленный диагноз, но Борис, возвратившийся из Германии в Петербург умирать, прожил еще больше 30 лет. С этого момента антропософия вошла и в его жизнь.
81. Васильев Всеволод Николаевич. Венчание его с Дмитриевой состоялось 30 мая 1911 года. Согласно справочнику «Весь Петербург» Васильев в 1915—1917 годах служил в конторе оросительных изысканий в Бухаре. Поминаемая далее столица Хивинского ханства город Хива расположена в двадцати верстах от Аму-Дарьи, на системе каналов.
82. Отъезд в Мюнхен (вместе с М. В. Сабашниковой) состоялся 20 июля (2 августа) 1912 года. В сентябре Дмитриева выезжала — на лекции Р. Штейнера — в Базель (в ту осень Штейнером было основано Всеобщее Антропософское общество). Вернулась в Петербург в октябре 1912 года.
22
28.Х. <19>13. СПБ
Спасибо и за письмо, и за стихи, милый Макс! Сегодня Б<орис> А<лексеевич> отправит назад Lunaria83, стихи же можно оставить? Статью о Репине получила84. Где купить Решаля85, не знаю, — я его достала случайно; постарайся выписать его через какой-нибудь магазин; я боюсь тебя задержать — чувствую себя плохо — выхожу редко, а попросить мне некого. Ты уж прости. Ск<олько> стоит, не знаю, по виду рубля два.
Ты мне непременно напиши, что тебе ответит Трапезников86, если он откажет, хочешь, я спрошу сама о тебе Марию Як<овлевну>87 на Рождестве и постараюсь все устроить.
Мне Lunaria не понравилась. М<ожет> б<ыть>, никогда я не любила стихи так мучительно, к<а>к теперь, может б<ыть>, никогда я так не искала их жадно. Отдельные строчки великолепны, в венке очень много мастерства... но это все то же. Это камея. Устала я от них. Я хочу новой формы, свободной, к<а>к песня, и нового импульса в содержании. Не музея, но жизни.
Я ни <у> одного поэта не нахожу этого. Так сложно то, чего я хочу от стихов, но не вижу таких, каких хочу, а идут, идут в совсем другую сторону. Ты не сердись, Макс, и не смейся — а иногда я плачу от того, что нет хороших стихов, нет, не хороших, я хочу великолепных!
Не обращай внимания на мое «читательское» мнение!
Будь здоров, милый,
Лиля.
Комментарии
83. Венок сонетов Волошина, написанный им 15 июня —1 июля 1913 года.
84. Видимо, имеется в виду сборник Волошина «О Репине», вышедший из печати в марте 1913 года.
85. Речь идет об учебнике Е. А. Решаля «Учитесь по-еврейски!» (Варшава, 1904), сведения о котором Дмитриева сообщала Волошину в письме от 15 октября 1913 года. Эта книга имеется в его библиотеке.
86. Штейнер назначил Васильеву гарантом Петербургского Антропософского общества, что давало ей право давать рекомендации на прием в общество. Сначала Елизавета Ивановна отказалась от этой чести: она считала себя недостойной — история с Черубиной и все, с ней связанное еще тяготили над ней. Примечателен ответ Доктора на ее сомнения: «Видите ли, это опять из области русских бесконечных бредней! Не думайте об этом!» В письме от 1 октября 1913 года Дмитриева отказалась рекомендовать Волошина в Антропософское общество («Ведь я не знаю тебя, Макс, теперь <...> не вижу уже тебя теперь») и советовала обратиться «прямо в Берлин». Трапезников поручился за него — и поэт был принят в Антропософское общество.
87. Мария Яковлевна фон Сивере. 11(24) декабря 1913 года Дмитриева уехала с мужем в Германию (Лейпциг, Мюнхен, Берлин), где слушала лекции Штейнера.
23
26 мая [1916].
Милый Макс, спасибо. Не знаю, сумею ли ответить тебе по существу и, конечно, не в качестве «Garant'a», а как Лиля.
<...> Теперь о дружбе. 6 лет тому назад, когда ты ушел, я. знала ясно одно: я умерла для искусства, я, любящая его «болью отвергнутой матери, я сама убила его в севе.
Я это знала ясно и отчетливо. Но было и еще одно: боязнь Безумия, которое для меня тогда стояло рядом с Искусством и, преломляясь в Любви, делало ее безумной и невыносимой по жгучести. У меня странная душа, Макс, и никто, кроме тебя, не приоткрывал ее. Тебе это просто было дано, п<отому> ч<то> ты имел ключи: искусство. «Черубина» для меня никогда не была игрой<…>. «Черубина» поистине была моим рождением; увы! мертворожденном. Все твое «признание» не было для меня тайной, я так и знала. И тогда 6 л<ет> тому назад я провожала не только тебя, это я знала. Говорила ли я тебе когда-нибудь, что я видела во сне, как ты надел мне на шею золотую цепь из лавровых почти прозрачных листьев? И одна ветка свешивалась на грудь. Это не только сон, это была возможность.
Видишь, Макс, я все понимала, и видишь, слышишь ли ты, какая . во мне душа? Все эти 6 лет я молчала, в январе 1913 г. мне показалось, что молчание превратилось в огромную любовь, молчание стало пламенем (Борис Леман). Но не было дано и этого. Только на сердце легла тяжесть огромной любви и еще большего молчания. Что я тебе скажу дальше, Махе? Где мое освобождение, где исцеление и в чем души? Что мне в ней, умершей для творчества?
Я только стала внешне твердой и старой. Я знаю, что мой путь я отбросила, встала на чужой и узурпировала его. Но я сделаю его своим или умру раньше, Макс.
Но пойми, пойми, Макс, милый, как тяготит меня мертвое творчество, как изнасилована моя душа!
Только тебе говорю я об этом и только потому, что встал как-то остро вопрос о дружбе, а я буду честной с тобой: ты теперь знаешь, какие нити еще вяжут меня с тобой, что я несу в себе все, что было 6 л<ет> назад, как зарытый талант, какая у меня душа и как я жалка, жалка своей ослепленной душой. Принимаешь ли ты меня?
Макс! прошу тебя ответить, и не бойся написать одно слово «нет», ведь я все принимаю с любовью, за все благодарю. «Твоя любовь в моих воспоминаньях» 1.
Не бойся ответить «нет», Макс, п<отому> ч<то> пойми, какая я мертвая.
Лиля.<...>
Комментарии
1
Перефразированная строчка из венка сонетов Черубины де Габриак «Золотая ветвь», посвященного «Моему учителю» (М, Волошину). В венке: «Твоя печаль в моих воспоминаньях...» («Аполлон», 1909, № 2)
24
21 июля. 1916 г<од>. СПБ
Может быть, и хорошо, милый Макс, что ты не получил моего письма от 20.VI. Я уезжала тогда на 3 недели и была из них 10 дней в имении у Какангела88.
У нее было очень хорошо; дубы, липы и мокрые от непрерывных гроз поля.
Я много думала о тебе. Много говорила о тебе с Какангелом.
Может быть, лучше, что ты не получил моего письма.
Спасибо за твои письма.
Я ведь, в сущности, только и хотела знать, кто я в твоей жизни.
И для меня радостно, что в твоей жизни я «есть», а не «была».
Это я хотела знать, потому что грустно быть милым покойником, и еще печальнее для живущего, когда покойники оживают.
Что делать с ними живому, если он вежлив?
Вот, Макс, за что я благодарю Тебя и люблю Тебя. Но я знаю границы, Макс, и слишком вежливым я не заставлю тебя быть. В тот месяц, который ты проведешь у нас89, я попрошу, вероятно, только один вечер.
Как прекрасно жить, Макс, как, несмотря на боль, прекрасно жить!
А как же твоя книга о готике90? Ведь не бросил же ты ее? Почему вдруг Суриков91?
Макс, когда выйдет «Аксель»92, не забудь прислать мне; мне как-то трудно купить эту книгу.
J'ai trop репсе pour daigner agir93.
Я прочла книгу Амари94, какие трогательные, капающие слова! Как поэт — он молод?
Ты не хочешь участвовать в этой войне или вообще? Почему?
Теперь ответь мне в Финляндию, я пробуду там до 15 августа, мой адрес: Гельсингфорс, Купеческая ул<ица>, д<ом> 10, кв<артира> 8.
Ты подружился с Юлией Федоровной95?
Будь здоров, Макс.
Лиля.
Комментарии
88. Какангел («злой ангел» (греч.); возможно, от сравнения «как ангел») — коктебельское прозвище Марии Николаевны Кларк, жившей у Волошиных летом 1909 года, но, скорее всего, знавшей Дмитриеву раньше (она звала ее «Ликирики»). Преподавала в частной гимназия Л. О. Вязем-ской (давней знакомой Волошина); дружила также с С. И. Толстой. Имение ее семьи Спасское находилось под Воскресенском в Московской губернии.
89. Волошин собирался в столицы в конце 1916 года, но ограничился Москвой; поездка в Петроград не состоялась.
90. Книгу «Дух готики» Волошин писал для издательства М. и С. Сабашниковых в 1913— 1914 и 1916 годах, но так и не закончил. Подготовительные фрагменты к ней опубликованы А. В. Лавровым в сборнике «Русская литература и зарубежное искусство» (Л., 1986. С. 317— 34б).
91. Монографию о В. И. Сурикове Волошин писал по заказу И. Э. Грабаря для издательства И. Н. Кнебеля, но при жизни автора она не была напечатана. Издание осуществил В. Н. Петров в 1985 году.
92. Имеется в виду драма французского писателя Огюс-та Вилье де Лиль-Адана «Аксель», вышедшая в 1890 году, посмертно, и переведенная Волошиным летом 1909 года для журнала «Аполлон» (публикация не состоялась). Одно из любимейших его произведений, многократно цитировавшееся и повлиявшее на его мировоззрение. Фрагменты из драмы помещены Н. И. Балашовым в приложении к сборнику Вилье де Лиль-Адана «Жестокие рассказы» (М., 1975. С. 149—166), полностью драма по-русски не публиковалась. Следующая далее в письме французская фраза — слова ее главного героя Акселя.
93. Я слишком много думал, чтобы снизойти до действия (фр.).
94. Амари — псевдоним Михаила Осиповича Цетлина. Видимо, речь идет о его сборнике стихов «Глухие голоса» (М., 1916). Волошин подружился с Амари и его женой Марией Самойловной Цетлин в 1915 году в Париже.
95. Львова Юлия Федоровна. В 1916-м и 1917 годах жила с дочерью в Коктебеле. Ей посвящено стихотворение Волошина «России». Попытки его «подружить» Дмитриеву с Львовой успеха не имели (из-за вражды между антропософами и теософами).
25
Helsingfors.96 6. VIII. <19>l6
Милый Макс, и здесь жизнь идет тихо и мирно. Пахнет северным морем, и облака так отчетливы, как в июле на юге.
Ты слишком аккуратно мне отвечаешь, Макс, и та неудержимость, что дремлет во мне, она не довольна этой пасторской привычностью.
Я боюсь, что ты «считаешься» со мною. Ах, Макс, зачем, почему не изнутри как-то. Неубедительно я пишу. Да и не в том дело. Мне настолько понравился Амари, что мне бы хотелось иметь его и 1 и 2 книгу от него лично97. Книги, данные их творцом, становятся такими же драгоценностями, как и картины. Но не знаю, можно ли его, через тебя, попросить об этом? Ведь у меня нет никакого оправдания, кроме моей любви к сладостному сочетанию слов?
Ты уж реши сам, Макс, ты — умный и знаешь, кто какое и на что право имеет. Ну, вот как хорошо, что твои стихи выйдут в переводе, как хорошо, что ты уже такой знаменитый98!
Я бы хотела видеть твои работы, и цикл Города может быть прекрасен — пришли хотя бы ключ99.
Я живу внешне прилично, а внутри — Бог знает, что там?
В глуби бескрылые напевы
Томят желанием творить,
Но их бесплодные посевы
Не взрастить100!
С 20 VIII я на всю зиму в Петрограде.
Целую крепко.
С любовью
Лиля.
Комментарии
96. С конца июля 1916 года Р. Штейнер находился в Дор-нахе, так что Дмитриева, по-видимому, уехала в Финляндию просто на отдых.
97. Самая первая книга Амари «Стихотворения» (М., 1906) была в 1912 году конфискована; речь, видимо, идет о сборниках «Лирика» (Париж, 1912) и «Елгухие слова» (М., 1916).
98. Скорее всего, имеется в виду стихотворение «В янтарном забытьи полуденных минут...», помещенное в сборнике «A book of homage to Shakespeare» (London, 1916) под названием «Portia», наряду с переводом его на английский язык, выполненным Невилом Форбсом. Однако одиннадцать стихотворений Волошина в переводе на французский язык были уже опубликованы Ж. Шюзвилем в 1914 году в «Antologie de poetes russes».
99. Сонет «Города в пустыне («Акрополи в лучах вечерней славы...») датирован 24 октября 1916 года. Волошин, по-видимому, сообщал Дмитриевой о замысле написать цикл пейзажей — по одному на каждую строку сонета, — что и было им сделано. Этот живописный цикл демонстрировался на выставке «Мира искусства» в Москве и в Петрограде.
100. Источник цитаты не установлен.
26
12/Х. <1919> Екатеринодар101
Милый Макс, пользуюсь случаем опять послать тебе весточку, хотя на первую и не получила ответа. Как ты живешь, что ты делаешь? От Новинского102 привезли твои новые стихи: «Китеж»103 — мне очень, очень близки они — и тебе удался спокойный пафос.
Пожалуйста, присылай все новые стихи.
Ты знаешь о беде, что грозит Мейерхольду104?
Борис делает все, чтобы ему помочь.
Милый Макс! У меня к тебе есть огромная просьба, ее можно исполнить в течение дней 10 после получения этого письма. Свези, пожалуйста, в Судак* Вере Петровне Сухановой105 (сестра милос<ердия>, у них свой дом) книги для меня; она их свезет мне: Oblat106, книги твоих стихов (у меня украли) и что-нибудь по мистике, м<ожет> б<ыть>, св<ятую> Терезу. Я буду очень, безгранично благодарна. И люби меня. И напиши письмо. Прости, что не приехала.
Я только сейчас переборола С<ергея> Константиновича) 107. Стала свободной. Во многом из-за тебя.
Поэтому напиши мне. И будь со мной.
Твоя Лиля.
Письмо пошли через эту барышню, а вообще пиши: Ек<атеринодар>. Осваг108. Красная. 70.
* Ай-Савская долина (дача радом с имением графа Мордвинова).
Комментарии
101. Дмитриева приехала в Екатеринодар с мужем и Б. Леманом в ноябре (?) 1918 года. В июне 1919 года Волошин был там и общался с ними.
102. О знакомстве с Новинским во время его приезда в Екатеринодар Дмитриева сообщала Волошину в письме от 12 февраля 1919 года.
103. Стихотворение Волошина, законченное 18 августа 1919 года.
104. Режиссер Всеволод Эмильевич Мейерхольд находился тогда в Новороссийске и был арестован белыми по обвинению в помощи большевикам. (Волошину сообщал об этом в письме от 27 сентября 1919 года С. Я. Эфрон).
105. Возможно, дочь П. Я. Суханова, жившего в Петербурге в 1909 году на Невском, 139. Ай-Савская долина ответвляется от Судакской к северу; имение графа Мордвинова носило название Суук-Су.
106. Роман (1903) французского писателя Ж. К. Гюисманса (1848-1907).
107. С. Маковский находился тогда в Ростове-на-Дону; в письме от 27 сентября Дмитриева упоминала, что он «пишет скудно» (но все-таки переписка была!).
108. Осваг — осведомительное агентство, служба пропаганды Добровольческой армии. Там же служил Б. Леман.
27
Английская наб. 74, кв. 7.
12/VII. [19]22. Петербург.
Милый Макс! Вот уже я вернулась назад и теперь долго буду в Петербурге. А о тебе я ничего не знаю! Писала из Е<катерино-да>ра раза три-четыре, узнав о твоей болезни.
Но ты не отвечал — значит — не доходили цисьма. Твое последнее письмо от 19 г., когда ты писал поэму о св. Серафиме1.
Написал ли ты ее? Ты знаешь, как я люблю .твои стихи и как им радуюсь. Пришли мне их, Макс, и напиши о себе, п<отому> ч<то> мне трудно долго не знать о тебе. Кто около тебя? Кто тебя любит и кого любишь ты? Что Елена Оттоб<альдовна>? Все так же трудно?
<...> М<ожет> б<ыть>, как раз теперь я совсем выросла, и мы с тобой могли бы говорить вместе уже совсем по-настоящему. Сейчас есть много такого, что заставляет меня с радостью думать о тебе, и очень тебя любить. Но обо всем этом потом. Только одно скажу тебе, милый, одно, в чем мне нужны и твоя дружба, и твой совет. Я опять стала писать стихи, Макс! Я иногда стала думать, что я — поэт. Говорят, что надо издавать книгу. Если это будет, я останусь «Черубиной», п<отому> ч<то> меня так все приемлют и п<отому> ч<то> все же корни мои в «Черубине» глубже, чем я думала. Ты говорил, что надо бросить этот псевдоним.
Я чувствую необходимость его оставить. Ты не думаешь, Макс, что мы не имеем права ни от чего отрекаться?
Я посылаю тебе немного моих стихов. Напиши мне о них совсем правду, главное в том, в чем они—плохи. Ты знаешь, я не боюсь твоей правды, а без нее мне трудно писать. Когда я получу ответ— я пошлю тебе стихи моих друзей и потом расскажу о них.
Макс! Ты скорее ответь, а лучше всего приезжай сам.
И побольше напиши о себе.
Целую тебя.
Лиля.
Комментарии
1
Поэма «Святой Серафим Саровский» — часть триптиха, посвященного трем праведникам Земли Русской: протопопу Aввакуму, иноку Епвфанию и Святому Серафиму Саровскому.
28
3.2. <1>923 г<од>. СПБ.109
Английская наб<ережная>. <д.> 74. кв. 7
Дорогой Макс! Наконец весть о тебе! Спасибо, огромное спасибо за письмо! Всегда, услыша твой голос, хотя бы издали — меня тянет к тебе — быть с тобой.
Но судьба, не внешняя, а внутренняя, не пустит меня к тебе, и вот только так, с самого дна сердца, я могу послать свою любовь и тебе и тому, кто рядом, около тебя, помогает тебе нести твою душу. Передай мой большой привет твоему другу — Марусе110. Макс, милый! Да благословит тебя Господь.
Изменилась ли твоя жизнь со смертью Елены От<тобальдовны> ( — о покое ее молюсь —), не поедешь ли ты заграницу111? Ты все больше и тверже вырастаешь в русской литературе, все яснее твое имя. Каждый раз я радуюсь, слыша, как теперь говорят о тебе. О твоих двух стихотворениях я не могу ничего сказать, они — прекрасны, но они — куски целого цикла112, и вне его трудно мне говорить. Только язык твой порой прямо страшен, даже непонятно, что эта «варварская» кисть могла касаться Эредиа и других.
Я хочу знать и о твоей прозе. Все мне хочется знать о твоей жизни, все, что можно. А живопись? Или болезнь руки закрыла ее совсем? Ты пиши мне, Макс, пиши!
Ты, наверное, уже знаешь печальную весть, но, на всякий случай, повторяю: в ночь на 1 янв<аря>, после лекции Доктора дотла сгорел Johannes-Bau113 (поджог). Центральная группа (Христос, Люц<ифер> и Ар<иман>) уцелела — она была в мастерской. Начали строить новое зданье, меньше, из камня, иного стиля114.
Если ты весной будешь в Москве — приезжай в Петербург, если мы останемся на этой квартире, толстом (т. е. когда тепло) у нас есть свободная комната. Хорошо? И Борис и Вс<еволод> Н<иколаевич> со мной — мы по-прежнему занимаемся антропософией. Все глубже и глубже я ее принимаю, хотя и с горечью: это единственное, что мне доступно, то, что для меня — «первая любовь» — искусство — закрыто для меня. У меня немые слова. Спасибо за отзыв о стихах, только тебе я верю здесь до конца, ты сказал то, что я знаю сама, только говорю себе не так ласково. Я, конечно, не поэт. Стихов своих издавать я не буду, и постараюсь ничего не печатать под именем Черубины, хотя меня очень просят о детских сказках, к<отор>ые я пишу теперь115, не печатать вовсе я не могу, п<отому> ч<то> нужны деньги, но я постараюсь напечатать под моей теперешней фамилией, так, как вышли пьесы для детей, к<отор>ые я писала с С. Я. Маршаком116 (тебе о нем говорила Ек<атерина> Вл<адимировна>117? Мы вместе устроили Театр для Детей)118. Прислать тебе книгу? Если можешь, пришли мне Иверни119 (мои пропали при всяких террорах), а других книг твоих у тебя нет?
Я сейчас очень в сказках — стихов я не пишу, как мне ни больно от этого. Но уже поздно, Макс! Только это очень, очень большая боль! Слепоты и немоты!
Ты прав — в мою жизнь пришла любовь, м<ожет> б<ыть>, здесь я впервые стала уметь давать. Он гораздо моложе меня, и мне хочется сберечь его жизнь. Он и антропософ и китаевед. В его руках и музыка, и стихи, и живопись. У него совсем такие волосы, как у тебя. И лицом он часто похож. Зовут его Юлиан120 — тоже близко. Он очень, очень любит твои стихи и (через меня) тебя. Ты и он — первая и последняя точки моего круга.
Целую тебя крепко. Пиши мне.
Лиля.
Комментарии
109. Дмитриева вернулась в Петроград (вместе с мужем и Б. Леманом) в конце мая 1922 года.
110. Заболоцкая Мария Степановиа — вторая жена Волошина
111. Е. О. Кириенко-Волошина умерла 8 января 1923 года. Волошину тогда представилась возможность выехать в Берлин, но он ее отверг.
112. Речь идет о цикле поэм «Путями Каина» (1922— 1929).
113. Иоанново здание или Гетеанум. Здание для представления мистерий, своеобразный антропософский храм в Дорнахе. Строился по проекту Штейнера с 1913 по 1916 гг. В строительстве Гетеанума принимали участие художники, скульпторы, архитекторы из многих стран, в том числе и из России. В 1914 году в Дорнахе находился и Волошин. Он разработал эскиз занавеса для сцены. Здание сгорело под Новый 1923 год. В поджоге подозревали национал-социалистов. Христос, Люцифер и Ариман — скульптурная группа из дерева работы Р. Штейнера.
114. Модель нового Иоганнес-Бау была выполнена Штейнером в 1924 году; строительство здания (из монолитного железобетона) закончилось уже после смерти Доктора в 1928 году.
115. В начале 1920-х годов Дмитриева вместе с Маршаком работала над сказкой «Жар-птица» (сохранилась в его архиве). Какими-либо другими сведениями мы не располагаем.
116. Самуил Яковлевич Маршак находился с семьей в Екатеринодаре одновременно с Дмитриевой, в 1918—1922 годах. Позже он говорил, что именно благодаря Дмитриевой стал писать для детей.
117. Виганд Екатерина Владимировна. Приезжала в Коктебель из Краснодара весной 1921 года.
118. «Театр для детей» был создан по инициативе Маршака и Дмитриевой в конце 1920 года. Сборник пьес «Театр для детей», написанный ими совместно, вышел из печати в 1922 году (еще три издания — в Ленинграде в 1923,1924 и 1927 годах).
119. «Иверни» — сборник стихотворений Волошина (М., 1918).
120. Юлиан Щуцкий. О встрече с Дмитриевой он писал в «Жизнеописании»:«... влияние на развитие моих поэтических вкусов оказала Е.И. Васильева (Черубина де Габриак), которая, более того, собственно сделала меня человеком. Несмотря на то, что прошли уже годы с ее смерти, она продолжает быть центром моего сознания, как морально творческий идеал человека.» (Ю.К. Щуцкий, Китайская классическая «Книга перемен», М., «Восточная литература». 1997)
29
7.1.<1>924
Дорогой Макс!
Спасибо за письмо.
Я очень ждала твоего приезда, очень хотела говорить с тобой. Писать трудно.
У меня есть «Путем Каина» от Смирнова — это прекрасно, но больше всего я хочу иметь «Серафима»121 —это невозможно?
Так хочу!
Спасибо за приглашенье, если хоть какая-нибудь возможность будет, приеду, но не раньше июля, и привезу Юлиана — можно? Найдется ему комнатка, и будешь ли ты ему рад? Я очень хочу вас познакомить. Ответь.
Теперь к тебе просьба от москвичей и меня: не может ли на апрель и дальше к тебе приехать усталая Клодя122 — помнишь ее, жена брата Вс<еволода> Н<иколаеви-ча>. Теперь она одна из главных в Антр<опософии> в Москве, друг (самый близкий) Белого, была полгода в <19>23 г<оду> у Д<окто>ра — расскажет тебе о нем.
Напиши ей сам: Москва. Плющиха. 53. к<вартира> 1. Клавдия Никол<аевна> Васильева, или напиши Ек<атерине> Ал<ексеевне> Бальмонт. Арбат. Б<олыпой> Николопесковский 13. кв<артира> 2 — там же узнаешь и о Маргарите, я знаю, что она у Lory Smitt в Ulm'e123.
Все, что ты пишешь про Ирину124, — правда — я ее ведь очень люблю и не отталкиваю, но она сама не приходит ко мне, она уже прошла через меня, и идет дальше, я для нее прошлое. Но ей всегда открыта, Макс!
Макс! Ты знаешь о Мейринке? — Ты мог читать лишь «Голем» — но его другие романы, они совершенно поразительны.
Ты люби меня, Макс! Целую тебя и Марусю.
Лиля.
Комментарии
121. «Святой Серафим»— поэма Волошина (1919).
122. Васильева Клавдия Николаевна.
123. М. В. Сабашникова выехала в Германию в 1922 году и жила у танцовщицы-антропософки Лори Смит в г. Ульм.
124. Карнаухова Ирина Валерьяновна дружила с Дмитриевой в Краснодаре, где входила в кружок молодых поэтов «Птичник».
30
9.VII.[l926?]
Милый, милый Макс!
Знаешь — никуда я так не хочу, как в Коктебель, даже во сне его вижу и слышу соленый запах ветра.
Но я не приеду, нет у меня денег совсем и не будет.— Скучно об этом писать.
Но в сердце все зреет и зреет желанье «вернуться» в Коктебель. Самое главное в нем для меня — ты,
После этой мимолетной встречи ты стал для меня еще ближе и дороже.
И в тебе я знаю — много есть разгадок для меня.
И тебе надо побыть со мной.
Но, вероятно, и это желанье надо выстрадать, и я буду ждать часа, который меня пустит к тебе надолго.
Ты только верь и жди меня, родной мой!
Тебя целует Воля и Борис1. Воля очень тебя любит.
Привет от Юлиана и Лиды2. Лида тоже нищая.
Целую тебя крепко, крепко.
Поцелуй Марусю3.
Комментарии
1
Всеволод Николаевич Васильев, муж Е. Васильевой, и Борис Алексеевич Ленин, их друг.2
Юлиан Константинович Щуцкий (1897—1946) — известный китаист и переводчик китайских поэтов («Антология китайской лирики VII—IX ев. по Р. Хр.», Пг„ «Всемирная литература», 1923), друг и адресат многих стихотворений Е. Васильевой в 20-е годы, репрессирован в 1937 году, погиб в лагере, и Л. П. Брюллова.3
Мария Степановна Волошина, урожденная Заболоцкая (1887—1976), жена М. А. Волошина.
31
Наб<ережная> Кр<асного> Флота 74. кв. 7
12.ХП.1926. СПб.
Милый Макс! Спасибо за карточку, она была мне нужна для меня самой125, просто было скучно без тебя.
Я все не теряю надежды попасть хоть ненадолго в Коктебель.
Я теперь стала служить — в б<иблиоте>ке Академии наук126.
Мне очень чужда «Москва»127, но почему ты говоришь, что ты оправдываешь (не только понимаешь) первоначальный план Д<окто>ра Доннера? Думаешь ли ты, что надо было написать такой роман?
Я думала, что, не принимая окружения Доктора, — его самого ты все же принимаешь128. Или это не так?
Мне это интересно для того, чтобы понять тебя.
Я бы очень хотела увидать тебя и поговорить с тобою долго. Я ушла теперь в ХП в<ек>, в историю Шартрского собора и школы св<ятого> Fulbert'a129. Ты мне здесь ничего не посоветуешь? У тебя нет снимков?
Целую тебя крепко. И Марусю. Тебе все шлют привет. С Борисом130 я разошлась совсем. Это большой перелом в моей жизни и большое освобождение. - Ведь когда мы с тобой расставались в 1910 г<оду> - ты, в сущности, оставил меня Борису и его влиянию; — оно было очень несвойственно мне. Но это влияние продолжалось целых 15 лет.
Еще раз целую и всегда жду встречи.
Лиля.
Комментарии
125. Фотопортрет Волошина Дмитриева просила в письме от 21 ноября 1923 года — «как можно скорее!!!».
126. Осенью 1926 года Дмитриева окончила двухгодичные Высшие курсы библиотековедения и поступила на службу в БАН.
127. «Москва» — историческая эпопея Андрея Белого: две первые части — «Московский чудак» и «Москва под ударом» вышли в 1926 году; третья — «Маски» — в 1932 году. Доктор Доннер — персонаж, в основном, последней части. Дмитриева справедливо оценила его, как пасквиль на Доктора Штейнера. Не принятый в Дорнахе в последний приезд, Андрей Белый сводил счеты. Но позже он изменил свое отношение.
128. Речь идет о Р. Штейнере. Волошин, действительно, критически относился к его окружению (и отчасти к антропософии), но его самого принимал безусловно.
129. Готический собор Нотр-Дам в г. Шартр на севере Франции был построен в XIII веке на месте сгоревшего в 1194 году романского собора. Фульберт из Шартра — французский монах и арифметик, живший в XI веке. Автор стихотворения о двенадцатиричных дробях.
130. Имеется в виду Б. А. Леман. В начале 1926 года он женился на петербургской немке Марии Федоровне Газе.
32
Суббота <9 апреля 1927>131
Милый Макс! Как здоровье?
Ив<ан> М<ихайлович> Гревс просит тебе передать, что ты «его любимый современный поэт», и он очень ждет тебя к себе вечерком на днях. Напиши ему, когда ты можешь, или откажись, если не можешь.
14.IV Гревс не сможет быть. Если ты пойдешь туда во вторник 12.IV, то я тоже приду.
Платонов132 тебя ждет!
А я целую крепко.
Лиля.
Комментарии
131. Волошин (с женой) находился в Ленинграде с 31 марта по 18 апреля 1927 года, но простудился и почти не выходил.
132. Платонов Сергей Федорович. (Пять писем Волошина к Платонову опубликованы В. А. Колобковым (см.: Волошин МА. Письма С. Ф. Платонову // De visu. 1993. № 5. С. 52-61).
33
4.VI.<19>27
Дорогой Макс! 1-го июня я вернулась133. Последнюю неделю вместе со мной была и Лида134. Теперь мы вернулись обе, — но Борис остался.
Я очень боюсь за него, — здоровие его плохо.
Милый Макс, поблагодари Софию Александровну135 за письмо, я была ему очень рада. Пришли мне с ней какую-нибудь акварель, чтобы утешить меня в потере всех моих книг и карточек.
Я не успела послать тебе китайские краски от Юлиана, пошлю при случае. Сюда приезжал Воля, — он тебе очень кланяется. Лида тебя тоже целует. А я целую крепко тебя, Марусю и С<офию> А<лександровну> — я очень устала за эти 6 недель.
Твоя Лиля.
Открытка в Коктебель с оплаченным ответом. На штемпелях: Ленинград 4.6.27; Феодосия 7.6.27.
Комментарии
133. Речь идет об аресте Дмитриевой. В 1926 году в Петрограде было две больших антропософских группы. Елизавета Ивановна возглавляла группу Ильи Пророка. Вторую группу, группу Бенедиктуса, возглавлял Леман. Репрессии начались в начале 1927 года, причем антропософы рассматривались, как часть теософского движения, и высланы были заодно с ними.
134. Брюллова Лидия Павловна.
135. Рышкова Софья Александровна. По рекомендации Дмитриевой отдыхала летом 1927 года в Коктебеле у Волошина.
34
16.VIII. <1927> Ташкент. Крючковский пер. 9,
д. Власовой
Дорогой Макс! Волей судьбы я попала на три года в Ташкент136. Ты знаешь уже всю эпопею. Здесь хорошо, я давно люблю Туркестан, но скучно без дома. — Ко мне в гости приехал на месяц Юлиан, он просит тебе передать, что он очень тебя любит. Спасибо за несколько слов, к<отор>ые я еще успела получить. Как всё у вас? Целую Марусю и тебя со всей нежностью. Напиши мне. От Воли привет. Всегда твоя.
Лиля.
Открытка. На штемпеле: Тк. 16.8.27.
Комментарии
136. 1 июля 1927 года Дмитриева вновь была арестована, выслана на Урал и, получив приговор к высылке «минус 6 городов» на 3 года, выехала 1 августа из Свердловска в Ташкент, к мужу. Находились там под надзором НКВД. Тамара Дм. вспоминала: «Здесь ей довольно часто приходилось разговаривать со следователем Сташевским, который часто вызывал ее. Говорила: «Мучительно идти. Ничего не знает, ничего не понимает. Не то, что наши ленинградцы. С теми хоть поговорить можно. На всякий случай помните. Отвечать надо только на вопросы. Распространяться ни о чем не надо.» В Ташкенте Дмитриева продолжала вести антропософскую работу, вела кружок.
35
30.Х.[19]27.
Дорогой мой Макс! Я так рада, что Вы оба с Марусей живы. Телеграмм во время землетрясения отсюда в Крым не принимали. Я стороной узнала о вас. Молюсь за вас, к<а>к могу. Ты ведь знаешь, Макс, как ты дорог мне. Твою старушку навещу через недельку — пока был припадок печени и я—желта и невыходима. Увидав ее, напишу тебе. Я перевожу Д. Кихота (Саша Смирнов1 позвал) и немного пишу стихи. Воля здесь—но часто уезжает—скоро уедет в Фергану. Я очень люблю Туркестан, но я очень до боли тоскую и хочу домой. Я никого не вижу здесь, всего ведь не напишешь, но так я нахожу нужным, п<отому> ч<то> так лучше для других, к<а>к ты понимаешь? У меня — запрет 6 городов, в остальные места я могу свободно ехать с разрешения местных властей. Но это уже результат хлопот, п<отому> ч<то> на Урале я попала сначала этапом и в ссылку. В Екат<еринбур>ге было очень трудно. Теперь же я так хочу домой. Иногда пиши мне. Я тебя очень люблю, родной Макс. Целую М<арусю> и тебя.
Комментарии
1
Александр Александрович Смирнов (1883—1962) — литературовед-медиевист и переводчик. Уже после смерти Е. Васильевой он включал ее поэтические переводы в издания, которые редактировал (Пайен из Мезьера. «Мул без узды», М.—Л., 1934, и другие).
36
3.1.[1928].
С новым годом, милый Макс!
Спасибо за акварель и за стихи. Они лучше многих, даже тех, к<отор>ые тоже очень хороши. Нет в них растянутости, к<отор>ая иногда у тебя бывает, чудесные ритмы и так хорошо про Туркестан. Я их послала Юлиану.
— Вот ты и замкнул свое кольцо — изгнание — революция — землетрясение. Поистине апокалиптическое время!! Я хотела бы, чтобы ты поправился в Кисловодске, и так бы хотела к тебе весной, но это сложно очень; вот я регистрируюсь в ПТУ и вообще на учете. Очень, очень томлюсь. Рада за Бориса, ему будет там лучше, пустому > ч<то> жена его туда поедет. След<ующий> раз пошлю стихи. Целую Марусю. Тебя всегда ношу в сердце и так бы хотела увидеть еще раз в этой жизни. Целую нежно.
Лиля.
37
8.IX. <1928> Ташкент.
Мой дорогой Макс!
Вчера была Гуна137 от тебя с подарками. Так хорошо, когда что-нибудь приходит из Коктебеля. Спасибо Марусе за чудесную коробочку с камешками, похожими на звезды. Я их все время перебираю. На моих белых стенах уже много твоих акварелей: они очень созвучны Туркестану.
Для меня мир кажется сейчас новым, п<отому> ч<то> я целый месяц была сильно больна и еще сейчас без посторонней помощи не могу сойти с веранды.
У меня были всякие неприятности, те немногие книги, к<отор>ые еще у меня были, опять отняты. Я была совсем одна, это было перед приездом Лиды138, я когда она приехала, я заболела острым воспалением желчного пузыря; — это не опасно, но только очень больно. Весь месяц прошел в жару, морфии и боли, и вот я сейчас, как тень с берегов Стикса, впиваю солнце и зеленые листья. Это лето было не жарким, все время были дожци.
Теперь я жду к себе Юлиана, к<отор>ый в конце месяца приедет сюда прямо из Японии139.
Я бы очень хотела повидаться и с тобой, и с Марусей. Может быть, это еще и будет. Рада, что, по словам Гуны, ты лучше себя чувствуешь. Это письмо придет, пожалуй, к именинам С<офьи> Алекс<андровны>. — Очень поздравляю, но мне еще очень трудно водить пером, оттого не пишу отдельно.
Ты всегда помни, Макс, что я тебя люблю. Мне сейчас тихо и радостно внутри. Болезнь многое изменила.
Воля шлет свою любовь.
Крепко целую Марусю; —
И тебя, дорогой Макс!
Твоя Лиля140.
Комментарии
137. Гуна — прозвище Ксении Павловны Девлет-Матвеевой. Жила у Волошина в 1925,1926 и 1928 годах.
138. Л. П. Брюллова также, видимо, была выслана.
139. Ю. К. Щуцкий находился в Японии в научной командировке от Азиатского музея с 19 апреля по 7 сентября 1928 года. Позднее это послужило поводом к обвинению его в шпионаже.
140. Елизавета Ивановна Дмитриева умерла 5 декабря 1928 года. Перед смертью долго и тяжело болела. Тамара Дм. писала: «Со слов ее мужа я узнала, что когда ей стало особенно плохо, она спросила: «Волюшка, это - конец?» У них было договорено раньше, что при приближении смерти они обманывать друг друга не будут. Он ответил «Да». После этого она три дня молчала и была углублена в себя. Затем она сказала: «Если бы я осталась жить, я бы жила совсем по другому.»
Источник — Черубина де Габриак «Исповедь».— М.: Аграф, 1999. — 384 с. — стр.308-317
Елис. Васильева. «Две вещи в мире для меня всегда были самыми святыми: стихи и любовь».
«Новый мир». №12, 1988, с. 156-158
Публикация Вл. Глоцера