В Фер-Шампенуаз ночью с 4 на 5 сентября у дежурного по штабу было много дела.

Через город проходили обозы 9-го корпуса, направлявшиеся к югу, отставшие, главным образом 11-го корпуса и резервных дивизий, сбором которых занимались жандармы; наконец, шли непрерывные колонны беженцев, шумная безыменная толпа, стремившаяся распылиться или осесть в овинах или на тротуарах.

В 1.30 проехал на автомобиле офицер ставки главнокомандующего. Он ехал из Сен-Реми-ан-Буземон, из штаба 4-й армии, в Сезанн, штаб 5-й армии.

В 1.40 был передан по телефону шифрованный общий приказ за № 6. Это был приказ об ожидавшемся наступлении.

«Необходимо, — гласил этот важный документ, — воспользоваться рискованным положением 1-й германской армии и сосредоточить по ней усилия союзных армий крайнего левого фланга. В течение 5 сентября принять всяческие меры к тому, чтобы 6-го перейти в наступление».

Исходное положение, которое следовало занять, к вечеру 5-го было уточнено: 6-я армия — парижская армия, находящаяся к северо-востоку от Мо, — должна быть в готовности наступать в направлении Шато-Тьери; английская армия, на фронте Шанжи, Куломье, — в готовности наступать в общем направлении на Монмирай; 5-я армия, на фронте Куртакон, Сезанн, — в готовности наступать с юга на север.

О 9-й армии было сказано:

«9-й армии прикрывать правый фланг 5-й армии, удерживая южные выходы из Сен-Гондских болот, перебросив часть своих сил на плато к северу от Сезанн. В наступление армиям перейти с утра 6 сентября»{26}.

Расшифрованную телеграмму немедленно несут начальнику штаба.

Вейган считает, что, так как атака предстоит еще только завтра, незачем тревожить отдых генерала. Его необходимо будет только разбудить на час раньше обычного, и все будет, таким образом, в порядке. [35]

Итак, Фоша уведомляют в 4 часа: он ждал этого приказа ещё вчера вечером.

Он окинул быстрым взглядом карту и увидел преграду, образуемую Сен-Гондскими болотами и верхним течением Соммы. Бесспорно, здесь и необходимо будет дать бои. Подробности выявятся позже, а самое важное сейчас, в данный момент, это — информировать войсковые части возможно скорее о намерениях командования. Они отступают в продолжение 14 дней и ночей в чрезвычайно тяжелых условиях. Необходимо, чтобы они узнали, что это ужасное испытание кончилось и что теперь победа зависит только от их отваги и порыва.

Поэтому офицеры связи немедленно отправляются для передачи в соединения приказа прекратить отступление.

Так, в 5 часов майор Бертой везет в 9-й корпус приказ не переходить а южном направлении линии Коннантр, Эви и удерживать сильными арьергардами опорные пункты у Ольнэ-о-Планш, Морэн-ле-Пети и Экюри-ле-Репо (схема 6).

В 5.15 капитан Рекзн везет в 42-ю дивизию приказ не переходить линию Аллеман, Фер-Шампенуаз и преградить противнику выходы из Сен-Гондских болот между Банн и Уа.

Одновременно лейтенант Тардье везет в 9-ю кавалерийскую дивизию приказ прикрывать правый фланг 9-го корпуса и обеспечивать связь с 4-й армией.

В 6 часов лейтенант Буаасо везет 11-му армейскому корпусу приказ занять линию р. Сомма от Экюри-ле-Репо до Соммсу. Этот корпус, понесший большие потери и изрядно потрепанный, будет усилен артиллерией 60-й резервной дивизии,

Что касается 52-й и 60-й резервных дивизий, то они временно останутся во второй линии, южнее p. Морьенн.

В отношении помощи, которую необходимо оказать наступлению 5-й армии, вопрос будет решен, как только станет известным, как предполагает действовать эта армия.

Целое утро и время после завтрака Фош проводит, запершись в своей канцелярии, над картами.

Театр, где завтра начнет развертываться бессмертная эпопея, ограничен четырьмя большими дорогами: с севера — дорогой из Парижа в Шалон через Монмирай, Эпож, Бержер-ле-Вертю; с юга — дорогой из Парижа в Битри через Сезанн, Фер-Шампенуаз, Соммсу; с. востока — дорогой из Шалона в Арюи через Ватри и Соммсу; с запада — дорогой из Зпернэ в Ножан, через Шампобер и Сезанн.

Фигура имеет вид почти правильного четырехугольника, длиной около 35 и высотой около 20 километров, и сразу видно, что на этой площади, примерно в 1 000 квадратных километров, местность весьма разнообразна и предоставляет с военной точки зрения различные возможности.

На горизонтальной диагонали четырехугольника находятся Сен-Гондские болота, протяжением с востока на запад, между Морэн-ле-Пети [36] и церковью Сен-При, 18 километров; с севера на юг, между Куржоннэ и Бруеси-ле-Пети, 3 километра, на высоте Куаэар 1 километр, на высоте Ольнизе 2 километра.

Это — луга или пустоши, более или менее мокрые (в зависимости от того, дождливое или сухое время года), торфяники, где можно провалиться в любую погоду, где если и может пройти пешеход, прыгая с кочки на кочку или погрязая до пояса, то любая павозка должна безнадежно завязнуть.

В сентябре 1914 года, после жары во второй половине августа, болота местами были относительно подсохшими.

Итак, они представляли одно из самых серьезных препятствий и были проходимы лишь по четырем дорогам и одной мало надежной тропинке; дороги из Банн в Олынизе и Куазар, из Брусси-ле-Гран в Жош, из Рев в Вилльвенар{27}, тропинки — из Брусси-ле-Гран в Куржоннэ. Пейзаж — мрачный. Над этим огромным полем меловой грязи то здесь, то там выдаются только немного ясеневых рощиц и ряд отдельных ольховых деревьев, обозначающих очертание плотин, которыми когда-то пытались осушить эти болота. Посредине, с востока на запад, во всю длину, длинный ряд тополей выделяет русло р. Пети-Морэн.

Это уединенное место носит имя отшельника (Сен-Гонд), пришедшего сюда в VII веке и основавшего здесь монастырь. Разрушенный во время нашествия варваров Сен-Гондский монастырь не имел в 1914 году вида обычных монастырей, — это был всего лишь убогий домишко, занятый аббатом Мийяр, который существовал на подаянье и на деньги от продажи продукции своего сада.

Все это из области романтики. Командующего армией интересует в этом обездоленном районе не его прошлое, как бы занимательно оно ни было, а те возможности, которые этот район предоставляет для обороны или наступления. Важным фактором он считал командующие высоты севернее и южнее болот.

Эти высоты все принадлежат к гряде известковых скал, восточной закраине Парижского бассейна, этой обширной впадины, на дне которой находится Париж и окружность которой отмечена на местности селениями: Монтеро на Сене, Сезанн, Вертю, Эпернэ, Реймс, Лаон и Ла-Фер. К северу от болот эта гряда обнаруживается лесистыми холмами у Юзаж, Конжи, Феребрианж и выдвинутыми вперед возвышенностями Тулон-ла-Монтань и горой Эме, господствующими над болотом на сотню метров. К югу от болотистой впадины холмы у Мондеман и Аллеман, продолжением которых к востоку являются отдельные острые вершины Шальмон и горы Август, возвышаются над болотами на 50–80 метров, но особенно господствуют над равниной в южном направлении, давая возможность просматривать местность до р. Об, даже до Сены, так как из Аллеман в ясную погоду виден собор в Труа, на расстоянии свыше 60 километров.

Следовательно, ничто из того, что происходит в болотистой полосе, не может ускользнуть от взоров, а вследствие этого и от [37] артиллерии с северных и южных высот, и потому очень трудно перейти через болота, двигаясь ли с севера, или с юга, по крайней мере днем, если не являешься хозяином этих высот.

С другой стороны, складка местности — Аллеман, Шальмон, гора Август — совершенно укрывает от взоров с севера всю равнину, лежащую южнее, и дает защитнику южного берега замечательные возможности маневра между Сезанн и Фер-Шампенуаз.

В целом эти болота являются препятствием, создающим благоприятные условия в любом пункте, когда необходимо преградить подступ к нему или закрыть выход из него.

К западу от болот находится волнистое, покрытое лесом плато, густые и труднопроходимые леса которого Гранд-Гаренн, Ботрэ, Сен-Гонд могут быть превращены в крепости, где населенные пункты могут явиться для обороняющегося серьезными опорными пунктами. Немногочисленные бедные посевы не препятствуют обзору и, следовательно, довольно значительному обстрелу. Складки местности слишком слабы для того, чтобы быть пригодными в качестве подступов для наступающего; неплодородные луга, перегороженные проволочными заграждениями, препятствующими маневру, — все это, с достаточно большим рвом у Пети-Морэн, представляет собой район, бесспорно более благоприятствующий обороне, чем наступлению.

К востоку от болот — равнина Шампани, нищая, плоская, однообразная, меловая, высохшая, где все живое укрывается в долинах pp. Вор, Сомма и Сонд. Бедные земли, скудные пастбища, волнистый рельеф, дающий возможность найти подступы; селения, окруженные сосновыми лесами, которые всюду маскируют обороняющегося от наблюдения и позволяют незаметно подойти нападающему. Сомма, верхнее течение которой является продолжением преграды Сен-Гондских болот, не «большая река с большими островами», — это ров с водой, не более, который можно преодолеть без труда, пользуясь подручными средствами. В целом район более благоприятствует наступлению, чем обороне.

Фош все это взвесил и пришел к заключению, что его задача не легкая. Согласно полученному приказу, действуя в связи с 5-й армией, он должен был наступать на запад в том именно направлении, где местность наиболее благоприятствует обороне, а на востоке, где местность наиболее пригодна для наступления, он должен, подобно 4-й армии, оставаться в положении обороны. Так капризна случайность на войне.

К счастью, болота надежно прикрывают фронт, давая возможность экономить силы и сохранять необходимые резервы, тогда как щит в виде Аллеман, гора Август позволит маневрировать этими резервами, не опасаясь наблюдения со стороны северного берега.

Такова обстановка, которая вырисовывалась перед Фошем.

К 9 часам в распоряжении Фоша имеются все элементы задачи, которую предстоит решать. Он знает, что на его левом фланге генерал Франше д'Эсперэ, только что-сменивший Ланрезака на посту [38] командующего 5-й армией, будет вести наступление завтра утром в 6 часов в направлении на Монмирай; что его правофланговый корпус, 10-й, будет сегодня вечером в районе Сезанн и что вследствие этого авангарды этого армейского корпуса должны будут, по всей вероятности, перейти через р. Пети-Морэн ранее 9 часов. Следовательно, завтра с 9 часов утра правому флангу 5-й армии должна быть оказана сильная поддержка, для того чтобы его колонны не были обойдены с тыла в то (время, когда они будут продвигаться к северу.

Вследствие этого левофланговую дивизию 9-й армии, 42-ю, придется расположить сегодня вечером так, чтобы она могла завтра утром перейти в наступление одновременно с 10-м корпусом и в тесной связи с ним. А чтобы правый фланг 42-й дивизии был в свою очередь обеспечен и не подвергался опасности обхода с тыла, необходимо, чтобы 9-й корпус занял сегодня же вечером к северу от болот высоты Конжи и Тулон-ла-Монтань, на которых без этой меры противник мог бы за эту ночь крепко обосноваться.

Прежде всего составляется и в 9.30 рассылается предварительный приказ, чтобы находящиеся в движении части могли быть остановлены до прихода их в назначенные им вчера районы для ночлега.

Согласно указаниям этого общего приказа, 42-я дивизия должна сегодня вечером иметь авангард на фронте Вилльнев-ле-Шарлевилль, Суази-о-Буа и так сообразовать свой ночлег, чтобы быть в состоянии перейти в наступление завтра утром в направлении на Вошан{28}.

9-му корпусу сегодня вечером занять сильными авангардами Конжи и Тулон-ла-Монтань и быть готовым к наступлению завтра утром за болота на Беи и Этож. Связаться налево у Виллевенар с 42-й дивизией и направо у Морэн-ле-Пети с 11-м корпусом.

11-му корпусу оставаться в положении обороны за р. Соммой, между Нормэ и Соммеу. Большего от этого корпуса нельзя потребовать. Большая часть его полков понесла значительный урон и потеряла своих офицеров. В 118-м полку только один офицер старшего командного состава, в 65-м их нет ни одного, имеется только один капитан и четыре офицера из кадров мирного времени. Почти всюду до половины рядового кадрового состава убыло и заменено недавно прибывшими из запасных частей. Хорошие парни, полные мужества и охотно выполняющие свои обязанности, но недостаточно обученные и не могущие без офицеров, при быстрых переходах последних дней, приобрести внутреннюю спайку. Солдаты и командный состав к тому же утомлены: дней десять спали максимум по четыре часа в сутки, питались нерегулярно.

Кроме того, фронт 11-го корпуса растянут на 12 километров и прикрыт лишь незначительной канавой Соммы. Правый фланг оголен, так как в разрыве в 12 километров, отделяющем его от Труа-ле-Гран, где должен находиться левый фланг 4-й армии, находится одна только потрепанная 9-я кавалерийская дивизия. Это промежуток, куда могут ворваться значительные германские силы, присутствие которых обнаружено в Шалон. [39]

Фош ясно представлял себе эту опасность, но у него не хватало средств, чтобы ее ликвидировать. Его задача — на левом фланге, и все силы должны быть посвящены тому, чтобы поддержать наступление 5-й армии. На правом фланге он должен довольствоваться прежде всего тем, чтобы воссоздать связь с 4-й армией, прерванную со вчерашнего дня.

Сегодня на рассвете лейтенант Тардье отправился в Рамрю{29} для восстановления связи. Генералу Лангль-де-Кари будет сообщен предварительный приказ и одновременно будет передано письмо, в котором Фош обращается с просьбой, чтобы 4-я армия прикрыла правый фланг 9-й армии при продвижении противника из Шалон, — просьба, которую, впрочем, не могли выполнить. Поздно вечером от лейтенанта Тардье узнали, что 4-я армия, сама угрожаемая с фронта и вынужденная связывать свои действия с действиями армии Саррайля справа, не в состоянии выделить какого бы то ни было отряда для преграждения противнику пути из Шалон в Соммсу.

Правда, прибывает подкрепление. Получены сведения о прибытии и выгрузке в районе Труа снятой с поля сражения в Лотарингии 18-й дивизии в ее временном составе. В каком состоянии эта дивизия? Об этом ничего не известно, но во всяком случае добро пожаловать в такой момент!

Подполковник Дево едет в Труа, куда приезжает к 14 часам. Ему дана задача найти 18-ю дивизию и направить все выгрузившиеся части возможно скорее на грузовиках в Англюзелль, в 10 километрах за центром 9-го корпуса.

Генерала Лефевр, командира дивизии, в Труа нет. Но там уже находятся три батальона 114-го полка, только что высадившиеся из вагонов, и, не теряя ни минуты, их сажают на машины двух автомобильных дивизионов, присланных сюда капитаном Одибером. Используются также машины, реквизированные в городе и окрестностях.

Имеющееся число машин оказывается недостаточным для одновременной перевозки сразу более одного батальона. Переброска трех батальонов 114-го полка, начатая в 15.30, затягивается поэтому до полуночи.

Перевозку 32-го полка, в составе двух батальонов, придется выполнить при таких же условиях завтра. 66-й и 125-й полки, о прибытии которых еще сведений не имеется, придется продвинуть по железной дороге до Арси-на-Об, откуда они смогут походным порядком дойти до района Англюзелль.

Таким образом, 18-я дивизия не сможет быть на месте ранее завтрашнего вечера.

И, без сомнения, это явится не единственным затруднением в подготовке большого неожиданного сражения, в предвидении которого не было принято никаких предварительных мер. [40]

После завтрака Фош отправляется в Планси{30}, куда уже выехал его штаб.

Место — удобное. Планси — местечко, буквально утопающее в зелени на обоих берегах излучины р. Об, насчитывающее около тысячи жителей. Отсюда очень легко сообщаться с соседними армиями, так как телефонная связь еще не нарушена.

Лейтенант Ферассон разместил штаб в старом аббатстве, превращенном в монастырь. Генералу предоставили в полное владение особое небольшое помещение настоятеля. Большой стол, на котором можно разложить карты. Ему можно будет здесь работать в лучших, чем до сих пор, условиях, и приходить сюда в тишину, чтобы отдохнуть от урагана сражения.

Фош любил работать в одиночестве. Он питал ужас к сборищам, называемым «ежедневный рапорт», где ведутся опоры, где заявляют о себе и изощряются критики, где в общем притупляется дисциплина и в то же время не разрешаются действительно сложные вопросы. Он размышлял в одиночестве, один принимал решения и, по мере того как они отчетливо вырисовывались, излагал их в сжатых, скупых выражениях Вейгану, который их оформлял в приказах.

Другим доверенным лицом Фоша, когда дело касалось политической экономии, вопросов промышленных, коммерческих, исторических или философских, являлся лейтенант Ферассон.

И вот потому он всегда выходил с Вейганом — на работу, с Ферассоном — для того чтобы отдохнуть. Других офицеров своего штаба он очень хорошо знал и ценил, но он мало их видел. За его столом сидели Вейган, Дево, Нольэн, Тардье, Ферассон, доктор Айдрэ. Остальные офицеры обедали, завтракали за другими столами.

Как-то утром в штаб из ставки прибыл летчик, капитан Фужеру, Он один, но ему известно, что эскадрильи «Блерио-3» и «Блерио-10» уже отправлены из Бельфора и находятся в пути к лагерю Майи, что, кроме того, завтра должны прибыть летчики-наблюдатели.

Состояние снабжения и организация тыла оставались затруднительными. Поздним вечером в Планси приезжает капитан Одибер. За день тяжелого труда он наладил эвакуацию всех своих учреждений, личного состава и материальной части в район южнее Сены, имея в виду продолжение отступления. Чувствуя себя совершенно разбитым, он готовился несколько часов отдохнуть.

— Завтра наступаем, — сказал ему Вейган.

— Не может быть! — отвечает ошеломленный начальник тыла. — Но у меня нет ничего под рукой... Продовольствие, боеприпасы, машины — все идет на юг.

Начальник штаба делает неопределенный жест. Конечно, все это необходимо было эвакуировать, но завтра будут драться, и, разумеется, ни в чем не должно быть недостатка. Артиллерии особенно должна быть предоставлена возможность вести огонь, не считаясь [41] с расходом боеприпасов. Это необходимо, так как пехота совершенно выбилась из сил. Свобода действий и полная инициатива начальнику тыла!

Одибер спал три часа за две ночи. Проглотив скромный ужин, он вскочил в свой автомобиль и темной ночью полным ходом отправился вдогонку своим обозам...

Он организует одну базу снабжения за другой: в Англюр — для армейских корпусов левого фланга, в Арси-на-Об другую — для армейских корпусов правого фланга и выдвигает вперед к Арси-на-Об эвакуационный госпиталь с армейским лазаретом. Эвакуация раненых будет, впрочем, очень затруднена тем, что имеется только один санитарный поезд. Этот поезд будет ожидать на станции Арси-на-Об; это — товарный поезд, который должен обслуживать и Англюр, поезд без санитаров. Это ужасно, во что делать?

Оставим штаб и зайдем к исполнителям.

Прежде всего к летчикам.

4 сентября в 17 часов капитан Зарапов, командир эскадрильи и начальник бельфорского аэродрома, получил приказ ставки о назначении обеих эскадрилий («Блерио-10» и «Блерио-3») в 9-ю армию в лагерь Майи.

Каждая из этих эскадрилий состояла из шести самолетов «Блерио», каждому из них полагались трактор и прицепка, предназначенные для перевозки самолета по дорогам. В то время самолеты этого образца были очень деликатными аппаратами. Построенные целиком из дерева, они могли утратить все свои аэродинамические свойства, если они попадали под дождь или оставались на ночь под открытым небом. Поэтому плохая погода обрекала их, как боевые машины, на бездействие и вынуждала при перемещениях производить разборку их и перевозить хорошо накрытыми на тракторных прицепках.

В благоприятную погоду их скорость, почтенная для того времени, не превышала 100 километров в час, а чтобы набрать высоту в 1 800 метров, им требовалось три четверти часа.

Вооружение — только револьвер, который имел для личной защиты наблюдатель. Необходимость строгого соблюдения предельной нагрузки не допускала брать с собой другое оружие.

Эта предельная нагрузка снизила до скромных размеров и полезную работу самолета, который не мог брать с собой больше 175 литров горючего — количество, необходимое для двух с половиной часов полета. После полуторачасовой разведки необходимо было, следовательно, возвращаться обратно для пополнения пустых баков.

Никаких приборов для определения направления, кроме портативной буссоли. Вместо летных карт в распоряжении летчиков были только листки, вырванные из почтовых справочников.

Когда перебазирование производилось при благоприятной погоде, эскадрилья нормально разделялась на три отряда; они выполняли [42] перелет отдельно, не имея возможности сообщаться между собой. Самолеты поднимались в воздух один за другим; тракторы и прицепные платформы двигались медленно по дороге с наземным личным составом: механиками, слесарями и специалистами; наконец, капитан — скорее заведующий хозяйством и инспектор своей части, чем ее боевой командир, имеющий в своем распоряжении не самолет, а лишь автомобиль, — сообразовывал свой личный маршрут, возможно лучше применяясь к обстановке, чтобы встретить все свои подразделения в назначенном месте.

Итак, в 7 часов 5 сентября обе эскадрильи в полном составе собираются на бельфорюком аэродроме. Погода более или менее благоприятная, хотя и туманная. Самолеты полетят, а обоз пойдет по дороге через Лиффоль и Шомон{31}. Капитан Зарапш и Белльнуа, командиры обеих эскадрилий, постараются на автомобилях возможно скорее прибыть в Майи вслед за самолетами.

Из летчиков первым взлетает лейтенант Третан из эскадрильи «Блерио-3». Дойдя до края площадки аэродрома, нормально оторвавшись, он делает круг.

Вдруг аппарат переходит в штопор и распластывается на земле. Лейтенант убит, бортмеханик тяжело ранен, аппарат разбит. Плохое начало.

Тем не менее остальные самолеты поднимаются, каждый по очереди, во главе с лейтенантом де-Серр из эскадрильи «Блерио-3».

После двухчасового полета пять оставшихся налицо самолетов эскадрильи «Блерио-3» и только два самолета эскадрильи «Блерио-10» приземляются в лагере Майи. Над Нефшато их приветствуют французские залпы, и пули свистят около ушей пилотов...

Два самолета эскадрильи «Блерио-10» приземлились в Шомон из-за отсутствия горючего. Два остальные остались в Бельфор до завтра с лейтенантом Гардом, чтобы присутствовать на похоронах лейтенанта Третана.

В Шомон в 15.30 капитану Зарапову вручается приказ ставки, предписывающий ему прибыть не в Майи, так как район Майи не безопасен, а в Мери-на-Сене.

Он не понимает. Он думал, что французская армия в Бельгии... А на самом деле германцы подходят к Майи!

Впрочем, ничего уже нельзя предпринять, чтобы остановить эскадрильи. Даже те два самолета, которые были здесь, только что поднялись в воздух. Из Майи обе эскадрильи придется немедленно перевести в Мери.

Капитан прибывает в лагерь Майи в 22.30. Там он находит сильно обеспокоенных летчиков. Дежурный пилот остановил его в темноте, угрожая револьвером. В лагере находилось около 200 человек отставших от нескольких пехотных полков 12-го корпуса без офицеров и младших командиров. [43]

Никаких распоряжений не поступило, кроме контрприказания направить эскадрильи не в Мери, а в Труа, и срочной телеграммы из штаба 9-й армии, вызывавшей капитана Зарапова в штаб в Планси.

Придется, следовательно, полететь завтра утром на рассвете в Труа.

О пополнении горючего здесь не может быть и речи, хотя нужда в нем начинает остро ощущаться.

а) В 42-й дивизии. Рассвет 5 сентября застал колонны 9-й армии в пути в густом тумане; некоторые шли с полуночи, другие — с часу или 2 часов утра.

На западе 162-й полк, шедший в голове 42-й дивизии, подошел к 4 часам к замку Вер-ла-Гравелль. Эта дивизия шла в направлении к Плер, по болотам, через Ольнизе и Банн. 16-й стрелковый батальон, 151-й полк, 61-й артиллерийский дивизион и эскадрон 10-го коннострелкового полка, составлявшие, под командой полковника Трушо, ее боковой отряд, должны были пройти через болота между Жош и Брусси и идти к Сен-Лу.

Гросэтти, верхом со своим штабом, оказался у замка Гравелль значительно раньше передовых частей своей дивизии. Он должен был спешиться, чтобы не заснуть, и пройти сотню-другую шагов пешком. Напрягая силу воли, он всматривался в проходивших перед ним солдат.

Двигаться в темноте в сонном состоянии было для них не самым тяжелым испытанием. Что было для них невыносимо — это проходить днем через населенные пункты, жители которых с тоскливым выражением лица смотрели на них и кричали: «Вы, стало быть, все еще отступаете?.. Где вы остановитесь?.. Говорят, что вы должны были идти вперед!.. Нужно ли нам двигаться за вами?»

И после обескураживающего или просто неопределенного ответа у этих бедных людей начиналась паника, они наспех сваливали свой скудный скарб, своих детей, больных на первые попавшиеся повозки и старались как можно, скорее двигаться за колонной.

Щемило сердце, когда приходилось видеть это и не быть в состоянии ничем этому воспрепятствовать. Кроме того, физические силы иссякали. Это были автоматы, которые двигались, не зная, куда они идут, когда они остановятся и остановятся ли они когда-нибудь.

К 7 часам авангард главной колонны прошел Ольнизе. Спешившись у выхода из селения, генерал собирался еще раз пропустить полки мимо себя. Капитан Рекэн ив штаба армии представился ему и передал приказ отданный в 5.15. В нем указывалось 42-й дивизии прекратить отступательное движение в районе к северу от линии Аллеман, Фер-Шампенуаз и преградить противнику выходы из Сен-Гондских болот между Банн и Уа, «в целях принять боевой порядок, дающий возможность перейти 6 сентября в наступление». Гросэтти медленно-медленно прочел эти слова. Он бросает беглый [44] взгляд на карту и тут же диктует приказ. Арьергардам остаться на местах. Арьергарду главной колонны, в составе 8-го и 19-го стрелковых батальонов, расположиться в Ольнизе по обе стороны дороги из Вер-ла-Гравелль. Арьергарду колонны Трушо, в составе 16-го стрелкового батальона, оставаться в Жош для обороны лощины, отделяющей лесистые массивы Коижи и Тулон-ла-Монтань. Главным силам устроить привал с мерами охранения к югу от болот. Капитан Рекэн уезжает, сообщив некоторые сведения об общем положении, и генерал, полностью ориентировавшись, мог в 9.30 отдать дивизии более определенный окончательный приказ.

На главную колонну приходится задача охранять 94-м полком, расположившимся около Банн, шоссе из Ольнизе и Куазар; 162-м полком, находящимся у Мениль-Брусси, шоссе из Жош и Куржоннэ. На долю бокового отряда, расположенного между Рев и Брусси-ле-Пети, легла задача охранять шоссе Виллевенар; трем дивизионам 61-го артиллерийского полка поддерживать главные силы; двум дивизионам 46-го — боковой отряд; 10-му коннострелковому полку продолжать вести разведку между Вертю и Этож.

Так как задача дивизии состоит в том, чтобы преградить в случае наступления противника южные выходы из болот, то арьергарды должны будут держаться в Ольнизе и Жош только в течение времени, необходимого для подготовки главных сил к обороне.

Но движение совершается медленно. В 10 часов главная колонна еще не дошла до замка Гравелль. К счастью, противник, сам измотанный, не показывается. 10-й коннострелковый полк хорошо несет службу охранения в лесу Тулон-ла-Монтань и к северу от замка Гравелль. Ранним утром высылается разведка в направлении на Шампобер, Монмор и Вертю.

б) В 9-м корпусе. В 9-м корпусе три дивизии выступили из мест своего расположения между 2 и 3 часами утра. 52-я резервная дивизия, идя впереди двух других через Эви и Корруа, должна была расположиться вечером на р. Об, между Планси и Вуапр, и там привести себя в порядок, прежде чем снова вести бой в первой линии. Колонны марокканской и 17-й дивизий направляются по соседним и параллельным дорогам: первая — через Морэн-ле-Пети к западной части Фер-Шампенуаз, вторая — через Пьерр-Морэн и Экюри-ле-Репо к восточной части того же населенного пункта. Цель марша — Гургансон. 7-й гусарский полк, оставшийся в Вертю, составляет прикрытие армейского корпуса.

Генерал Дюбуа, командир корпуса, не отлучался от своих войск. Всю ночь он двигается со штабом, в голове марокканской дивизии, останавливаясь время от времени, чтобы взглянуть на проходящие мимо него части и подбодрить солдат.

В 5.30 он — в Фер-Шампенуаз. Здесь размещается штаб армии.

С улицы в освещенном окне виднеется тень Фоша. «Фош здесь! — говорит кто-то. — Теперь все пойдет по-новому!»

И под беспорядочный ружейный огонь, направленный в пролетающий германский самолет, Дюбуа слезает с лошади, прихрамывая. В течение пяти минут он уясняет обстановку. Ему вручают только что отправленный приказ 9-му корпусу, подписанный Вейганом [45] и помеченный: «5 часов»; он очень короток. Это — прекращение отступления на сегодня и сражение — на завтра. Ни одна боевая часть 9-го корпуса не должна перейти в южном направлении за линию Коннантр, Эви. 52-ю резервную дивизию необходимо задержать к югу от р. Морьенн, в районе Корруа. Арьергарды армейского корпуса должны быть задержаны на линии Ольне-о-Планш, Экюри-ле-Репо, чтобы преградить противнику лесистый коридор, открывающийся между Сен-Гондскими болотами и изгибом Соммы, — коридор, тянущийся вдоль реймсской дороги.

Немедленно извещенные офицеры штаба скачут галопом, чтобы задержать дивизии и сообщить им немедленно добрые вести об окончании отступления.

Затем генерал запирается в зале мэрии с полковником Нурисон, своим начальником штаба, и майором Дус, начальником 3-го бюро, и приказ, точно определяющий задачи дивизий, составлен.

Марокканской дивизии, остановленной в районе Фер-Шампенуаз, удерживать своим арьергардом Ольне-о-Планш и Морэн-ле-Пети; 17-й дивизии — расположиться южнее р. Вор, северо-восточнее Эви, причем ее арьергарду удерживать за собой Экюри-ле-Реоо; 52-й резервной дивизии приводить себя в порядок в районе Корруа. Артиллерии быть в готовности поддержать арьергарды.

Марокканская дивизия, выступившая в 2.30 с места ночлега, с трудом двигалась вдоль загроможденной реймсской дороги. В Морэн-ле-Пети обозы и повозки корпуса, задержанные повозками беженцев, окончательно преградили дорогу, и пехотная колонна должна была стоять на месте в течение часа. Многие солдаты и офицеры, измученные, лежали в канавах шоссе и спали.

Противник, впрочем, был далеко; от него оторвались на переход. Последние сведения о нем от 7-го гусарского полка указывали, что сегодня утром он переправлялся через Марну у Эпернэ и Шалон.

В 6.45 при входе в Морэн генерал Энбер был встречен капитаном Хейтшем из штаба корпуса.

У капитана не было никакого письменного приказа, он только сообщил, что отступление закончилось, что сейчас придут приказы марокканской дивизии остановиться в районе Фер-Шампенуаз и Пьерр-Морэн, имея в виду наступление, которое предстоит завтра.

Конец ужасному кошмару! Всех оповещают, и новость быстрее, чем при посредстве курьеров, передается из уст в уста. Тотчас же будят спящих, и колонна движется с чувством облегчения.

В 8 часов генерал Энбер — в Фер-Шампотуаз, где после короткого свидания с генералом Дюбуа составляет и сам пишет карандашом на листке бумаги приказ, начинающийся так:

«Марши последних дней являлись маневром, который имел целью поставить германские армии в невыгодное положение. По имеющимся сведениям, неприятельские части утомлены, они понесли большие потери. Опрошенные вчера пленные, принадлежащие к составу частей, с которыми дивизия вела бой, признались, что большие потери в бою у Фосс-д'О были понесены (100 человек на роту). [46]

«Согласно приказу ставки главнокомандующего армии завтра переходят в наступление по всей линии…»

Наполеон говорил, что «бюллетени — не история». Но этот бюллетень обладал живительным свойством, и действие его было изумительное.

К 12 часам все части были на местах. Три батальона полка зуавов подполковника Левек укрепляли, с помощью саперной роты, линию главного сопротивления, батальон Лашеза в Ольне-о-Планш, батальон Лагрю в Морэн-ле-Пети, батальон Бюркар между ними, на станции Морэн-ле-Пети. Впрочем, позволительно думать, что эти оборонительные сооружения, возведенные выбившимися из сил людьми, которые чувствовали, кроме того, отвращение к подобного рода работам, не были очень тщательно отделаны. Работа, конечно, была не по сердцу. К тому же никто и не думал, что здесь придется обороняться.

17-я дивизия также выступила в поход в 2.30. Она шла по дороге из Экюри-ле-Репо в Фер-Шампенуаз. Ее прикрывал арьергард — 135-й полк с артиллерийским дивизионом, под командой полковника Зон, командира 36-й бригады.

Генерал Мусси, двигаясь в голове главных сил своей дивизии, подходил уже к Фер-Шампенуаз, когда его догнал офицер штаба корпуса, который информировал его о последних распоряжениях и предупредил, что дивизии, невидимому, не следовало бы двигаться далее к югу.

Генерал немедленно останавливает свою колонну, посылает полковнику Зону приказ остановить арьергард, который должен был находиться как раз у Экюри, и рысью направляется в Фер-Шампенуаз, где, по его сведениям, он должен застать генерала Дюбуа.

Последний был еще в мэрии. Он дает все необходимые пояснения командиру 17-й дивизии и вручает ему оперативный приказ: укрепиться на линии Морэн-ле-Пети, Зкюри-ле-Рапо, и дает распоряжения, чтобы главные силы дивизии сосредоточились южнее р. Вор, между Эви и мельницей у Коннантрэ.

К полудню эти распоряжения исполнены, и войсковые части на большом привале получают заслуженный и весьма необходимый отдых.

52-я резервная дивизия двигалась в эту ночь с 2 часов по дороге на Планси. Это была скорее шумная движущаяся толпа, в которой едва можно было различить роты. При чрезвычайном утомлении и скудном наличии командного состава трудно было поддерживать порядок в частях.

Генерал Баттэсти, его начальник штаба подполковник Ролан, капитаны Бийяр и Бибар ездили вдоль колонны, следя за порядком. Пришлось предоставить старшим офицерам и командирам рот право реквизировать все встречающиеся повозки для перевозки ранцев солдат, которые их еще сохранили.

Около 10 часов, в тот момент, когда передовые части 103-й бригады, головы дивизии, подходили к Курсемэн, примерно в 4 километрах от р. Об, когда 104-я бригада, следовавшая за ней, прошла [47] Корруа, офицер штаба 9-го корпуса вручил генералу Баттэсти приказ прекратить отступление. 52-я резервная дивизия должна была расположиться в районе Корруа, имея артиллерию в готовности к открытию огня в северном направлении.

Конец отступлению! «Сразу, — пишет один из участников боев, — забыли про усталость этих 12 дней похода». И когда жители Корруа, смертельно напуганные, опрашивали их: «Надо ли уходить?» то можно себе представить, с какой радостью они на этот раз отвечали: «Нет, вы можете оставаться дома. Противник сюда не дойдет. Мы пойдем на него!»

в) В 11-м корпусе. Генерал Эйду, командир 11-го корпуса, проходил через Соммсу, когда майор Нолэн передал ему в 10.30 приказ прекратить отступление и остановить главные силы колонн южнее Соммы между Нормэ и Соммсу, имея 60-ю резервную дивизию в тылу, в районе Эрбисе.

Дивизия Радагэ (21-я), выступившая из Виллезене в 5 часов, направлялась через Ленаррэ к Коннантрэ, куда она должна была прибыть около полудня. Дивизия Панбе (22-я), вышедшая из Ватри в 4 часа, рассчитывала прибыть около полудня в район Соммсу — Майи. Дивизия Жаппэ (60-я) направлялась в район Эрбисс.

Все это изменяется. 21-я и 22-я дивизии должны остановиться примерно там, где они находятся, и организовать оборону линии р. Соммы между Нормэ и Соммсу. 60-я резервная дивизия должна так располагать артиллерию, чтобы она могла в случае необходимости поддержать дивизии перовой линии.

В соответствии с этим были отданы распоряжения, и к 12 часам передвижения в этих направлениях были почти закончены. Боевое охранение 21-й дивизии, выставленное 137-м полком у Нормэ и 93-м полком у Ленаррэ, удерживало за собой леса к северу от Соммы. Каждый из этих полков поддерживался артиллерийским дивизионом и имел в своем распоряжении взвод кавалерии. Боевое охранение 22-й дивизии, выставленное 116-м полком, удерживало за собой при тех же условиях леса к северу от Соммсу.

Наконец, приказ генерала Эйду, помеченный 12 часами, сообщал об общем наступлении на завтра, точно указывая, что задачей корпуса будет удержание линии Соммы. На 2 коннострелковый полк, вызванный в Соммсу, было возложено наблюдение за дорогой на Шалон, так как неприятельская пехота утром уже была обнаружена в Нюиземан, в 6 километрах южнее этого города. Кавалеристы должны были также добиться установления связи с 9-й кавалерийской дивизией, находившейся в районе Майи.

г) В 9-й кавалерийской дивизии. 9-я кавалерийская дивизия находилась последние дни при 4-й армии, так как генерал Лангль-де-Кари отобрал ее и использовал для своей армии уже после того, как он придал ее армейской группе Фоша. Поэтому 5 сентября утром генерал Эспэ не был осведомлен о задаче, которую ему предстояло выполнить в этот день. Его бригады выступили в это утро в 5 часов из района Сен-Мартэн-о-Шан, на Марне, километрах в 15 к юго-западу от Шалона, в целях прикрытия отхода 17-го корпуса 4-й армии. [48]

От лейтенанта Тардье из штаба Фоша генерал узнал, что кавалерийская дивизия придана 9-й армии и что она должна прикрывать правый фланг этой армии и связать ее с 4-й.

Наконец, около 7 часов он получил приказ 9-й армии, помеченный 5.15, где точно указывалось, что 6-го утром предпринимается наступление и что фронт 9-й армии определяется линией Сен-Гондских болот и течением Соммы между Экюри-ле-Репо и Соммсу.

Задача трудно выполнимая, когда лошади не в состоянии двигаться иначе, как шагом, т. е. почти со скоростью пехоты! Генерал решает удерживать линию р. Кооль бригадой Сайи у Сэрнон, бригадой Серевилль — у Фо и бригадой Митри — в Кооль.

Получив приказ, кирасирская бригада Митри, перейдя реку, останавливается в Кооль и располагается для водопоя.

Драгунская бригада Серевилль останавливается у Фо, за рекой, но драгунская бригада Сайи, которая приказа не получила, продолжает свой путь к Соммсу.

В полдень генерал Эопэ решает перебросить бригаду Серевилль, в район Судэ-Сент-Круа, а кирасирскую бригаду Митри — в резерв в Труан{32}.

Бригада Сайи совершенно сбилась с дороги и, идя навстречу, главным силам дивизии, оказалась к вечеру в Сент-Уан, в 16 километрах к югу от Судэ-Сент-Круа, где и заночевала.

Таким образом, к полудню приказы, отданные Фошем между 5 и 6 часами утра, были выполнены почти всеми частями. Повсюду возводились оборонительные сооружения.

8-й и 19-й стрелковые батальоны 42-й дивизии работали у Ольнизе, 16-й стрелковый батальон — в Жош. Полк зуавов марокканской дивизии укреплял позицию в Ольнэ-о-Планш и в Морэн-ле-Пети, 135-й полк 17-й дивизии — в Экюри, 137-й полк 11-го корпуса — в Нормз, 93-й — в Ленаррэ, 116-й — в Соммсу, удерживая за собой линию Соммы и леса впереди.

Главные силы расположились на привал с мерами охранения, рассчитывая, наконец, после одной из самых утомительных ночей на несколько часов отдыха...

Как раз в этот момент пришел приказ армии от 9.30, предписывающий 42-й дивизии и дивизиям первой линии 9-го корпуса тяжелые и опасные передвижения.

Генерал Гросэтти, командир 42-й дивизии, расположившись со своим штабом на краю дороги около Банн, смотрел на проходивший мимо 151-й полк. Открывались коробки с консервами. Готовился завтрак... И здесь ему был передан приказ генерала Фоша.

Речь идет уже не об охране южных выходов из болот между Банн и Уа; теперь необходимо податься к западу и быть готовым завтра наступать западнее болот от Вилленев-ле-Шарлевилль на Вошан, т. е. в северо-западном направлении. [49]

Быстрый взгляд на карту, и немедленно четко вырисовывается решение. После большого привала, который закончится нормально, бригаде Трушо, оставаясь в первой линии, придется изменить свой фронт. 162-й полк, находящийся у Рев, перейдет через Уа к Суази-о-Буа{33} в лесистую зону, которая находится на крайнем западном выступе болот; 151-й полк, расположенный в Баян, перейдет через Монжйвру к Вилленев-ле-Шарлевилль на левый фланг 162-го полка, и линия Суази-о-Буа, Вилленев-ле-Шарлевилль будет исходным положением для завтрашнего наступления.

16-й стрелковый батальон выступит из Жош, пройдет через болота и отойдет к месту расположения в резерв в Рев, за этим исходным положением. Генерал Криан должен сгруппировать всю 83-ю бригаду в Брусси-ле-Пети, где и будет держать ее в резерве.

Завтракая, генерал Гросэтти в то же время продолжал изучать карту и намечать лучший способ выполнения своей задачи. Ему хотелось бы, чтобы его авангарды заняли течение р. Пети-Морэн от Сен-При до Форж{34} и всю удобную для обороны полосу, обозначенную лесами Ом-Блан и Ботрэ, Вилленев-ле-Шарлевилль, холмом, что северо-восточнее Шарлевилль, селением Шарлевилль. Полковнику Трушо посылаются соответствующие инструкции.

10-й коннострелковый полк вошел в соприкосновение с кавалерийскими частями 10-го (германского) корпуса в лесах Конжи и Тулон-ла-Монтань; разведывательные дозоры возвращаются с трофеями: саблями, пиками, предметами снаряжения, лошадьми.

По словам жителей, бежавших перед нашествием, германцы как будто были в Беи, в Вертю и даже в Талю-Сен-При{35}.

Генерал знает также, что 20-я дивизия 10-го корпуса 5-й французской армии, которая завтра будет соседом слева, двигалась сегодня утром по дороге из Виллевенар в Уа. 42-я дивизия оказывается теперь в первой линии.

В 14 часов ружейные выстрелы слышались в направлении Кюло.

Придется вести наступление прежде всего на лесной массив Ботрэ и Суази, затем, под его прикрытием пробираться через Монживру к Вилленев-ле-Шарлевилль и лесу Гранд-Гаренн.

Полковник Буашю, начальник дивизионной артиллерии, заметил колонны германской артиллерии, направляющиеся к Куржоннэ и Конжи. Он открывает по ним огонь.

Противник легко оттесняется наступающим. Здесь у него слабые силы. Сен-При занимали самокатчики и конница. Они исчезают, и назначенные рубежи занимаются без выстрела.

Но части, которые шли от Луази-ан-Бри 25 километров и последнюю ночь не спали, утомлены. Их необходимо поберечь для Завтрашнего дня.

В 19.30 отдается приказ о расположении на ночлег: 84-й бригаде — расположиться по квартирам в боевой готовности или стать биваком на месте; 151-му полку — у Вилленев-ле-Шарлевилль; 162-му [50] полку — вдоль дороги Уа, Суази; 16-му стрелковому батальону — в Шаптон и в замке Корфеликс. Сторожевое охранение выставить по линии Шарлевилль, дорога в Корфелико на протяжении 1 500 метров, Вье-Мулэн{36} ферма Коллеар{37} и Сен-При.

83-й бригаде расположиться в Моидеман, Рев и Уа. Артиллерию расположить подивизионно в Шаптон, Моидеман, Монживру, Уа и Рев.

Штаб генерала Грсюэтти разместился в замке Мондеман.

Отозванный в Брусси-ле-Пети 10-й коннострелковый полк отходит без потерь, но не без волнений. В 17 часов по Сен-Гондскому шоссе полк подходил по болотам к Рев, когда дозором были замечены на высотах у Виллевенар разведчики германской артиллерии. Оттуда неприятельские артиллеристы прекрасно обозревали болота и равнину. Поэтому поспешили пройти опасное дефиле раньше, чем мог бы начаться обстрел. Затем полковник Лоран обошел Рев с запада, скрыто от взоров противника. Только у Брусси конницу опередили неприятельские снаряды, которые обрушились, как смерч, на несчастное селение в момент прибытия туда полка. Командир полка не вошел в (селение, а повел полк в Аллеман.

Находясь в самом Фер-Шампенуаз, где размещался штаб 9-го корпуса, генерал Дюбуа в 10 часов получил приказ, которым ему предписывалось выбросить днем сильные авангарды в Конжи и Тулон-ла-Монтань, к северу от болот.

Передвижения, предписанные приказом, отданным в 5 часов утра, были почти закончены. Марокканская дивизия была близ Фер-Шампенуаз, и полк полковника Левек, ее арьергард, укреплял позицию от Ольнэ-о-Планш до Мор-эн-ле-Пети; 17-я дивизия, сгруппированная у Коннантрэ, готовилась к обороне линии Соммы между Нормэ и Соммсу.

Пришлось перевести 17-ю дивизию на место, занимаемое марокканской дивизией, последнюю переместить далее к западу в район, из которого должна уйти 42-я дивизия; выбросить войсковые части в район к северу от болот, даже если бы противник, который, по сведениям, был недалеко, не преминул, зная о фланговом движении, выполняемом нашими авангардами, ринуться на эти части и захватить их «на месте преступления» во время маневрирования. Чреватая опасностями операция!

Долго колебались. В штабе генерал, полковник Нурисон и майор Дус взвешивали все «за» и «против». Наконец, к 11 часам был составлен приказ, в котором ограничились только передачей дивизиям приказа армии с добавлением к нему кратких указаний.

Марокканская дивизия должна направить сильный авангард в составе полка, артиллерийского дивизиона и саперной роты к Конжи, расположив свои главные силы у Куржоннэ и Брусси-ле-Гран. [51]

17-я дивизия, сменив в Морэн-ле-Пети авангарды марокканской дивизии, должна выдвинуть сильный авангард к Тулон-ла-Монтань и расположить свои главные силы у Куазар, Банн и Фер-Шампе-нуаз. На них возлагается оборона Вер-ла-Гравелль, Ольнизе и Ольнэ-о-Планш.

7-му гусарскому полку, который должен стать в Жош, выслать утром 6 сентября разведку на Этож и Монмор, одновременно с чем пехотные авангарды, солидно укрепившись, выдвинут своих разведчиков до государственного шоссе Этож — Вертю.

52-я резервная дивизия должна остаться в районе Коннантр и Корруа, имея свою артиллерию в Коннантр в боевой готовности.

Генерал Дюбуа рассчитывает оставить свой штаб в Фер-Шампенуаз, откуда удобно поддерживать связь с дивизиями.

Этот приказ не был полностью выполнен, несмотря на все старания командования.

Генерал Энбер (марокканская дивизия) после посещения бригады Блондла в Ольнэ-о-Планш и в Морэн-ле-Пети вернулся в Фер-Шампенуаз, где он рассчитывал расположить свой штаб. В 13.30 ему был вручен приказ генерала Дюбуа, помеченный 12.00.

В приказе шла речь о том, чтобы путем перемещений частей к западу перейти в район Куржоннэ, Брусси-ле-Гран, по обе стороны болот, и продвинуть авангард вперед до Конжи. Операция — простая по замыслу, но от скольких случайностей зависит ее исполнение!

Противник преследует. Он, должно быть, не очень далеко. А части чрезвычайно утомлены, и, что еще хуже, у них истощаются боеприпасы. А на туземных стрелков без боеприпасов, при существующем некомплекте командного состава, нельзя положиться.

Обо всем этом Эибер думает, но не говорит: приказ не подлежит обсуждению. Немедля, он диктует:

«Арьергарду, под командой генерала Блондла, перейти в Конжи через Ольнизе, Куазар и Жош. Колониальному полку (читайте: батальону Сотэль, составленному из остатков трех батальонов этого полка) перейти в Куржоннэ через Банн и Куазар; полкам Кро и Феллер с корпусной артиллерией в Брусси-ле-Гран...»

Этот приказ, подписанный, размноженный и зарегистрированный, уходит до 14 часов: менее чем через 20 минут по получении приказа из армейского корпуса. И Энбер, сев на лошадь, отправляется в Фер-Шампенуаз, где он рассчитывает увидеть генерала Дюбуа и одновременно отправить в путь полки Кро и Феллер.

В 15 часов оба эти полка отправились в Брусси-ле-Гран; батальон Сотэля ушел из Петит-Ферм в Банн, откуда он должен перейти болото по куазарскому шоссе; полковник Левек присоединил к себе батальон Лагрю в Морэн-ле-Пети и поднял по тревоге батальоны Бюркара и Лашеза.

Но в 15.30 7-й гусарский полк поднимает тревогу. Противник в значительных силах вышел из Вертю и выдвинул свои передовые части к Вер-ла-Гравелль, держа уже Ольнизе под артиллерийским огнем. С другой стороны, 42-я дивизия ушла из района к северу от болот для сосредоточения в районе Брусси-ле-Пети. При [52] этих условиях движение полка Левека через Ольнизе на Конжи становится невозможным. Генерал Блондла, не колеблясь, прекращает движение и становится в выжидательное положение фронтом к северу.

Генерал Энбер одобряет это решение, несмотря на то, что батальон Сотэля, которого не мог догнать посланный с извещением ординарец, ввязался в бой один на куазарском шоссе, на болоте, и что главные силы дивизии продолжали свой путь к Брусси-ле-Гран.

В 16.15 сведения, сообщенные о противнике, не подтверждаются. После проверки они оказались сильно преувеличенными, и генерал Блондла немедленно возобновляет движение на Конжи с полком Левека. Только вместо того, чтобы пройти севернее болот, через Ольнизе и Куазар, он решает из осторожности пройти через Банн, южнее болот, идя по маршруту, которым следовал батальон Сотэля.

В Банн он находит главные силы 7-го гусарского полка, который отошел сюда на ночлег. Полковник Дебрьер, командир этого полка, сообщает ему, что Жош и Куазар заняты противником, что германская артиллерия только что обстреливала Сен-При, Рев и Ольнизе, но он ничего не знает о батальоне Сотэля, с которым всякая связь потеряна, «о который, конечно, прошел через болото.

Только на следующий день в 10 часов узнали, как этот батальон со своим обозом и даже с обозом соседнего батальона, который за ним следовал по ошибке, прибыл поздно вечером в Куржоннэ. Попав там под лучи германских прожекторов и под обстрел, батальон отошел под дождем пуль и снарядов через болота, по шоссе из Жош, в Брусси-ле-Гран, причем солдаты иногда вязли по пояс в грязи. Часть повозок увязла в болоте, а несчастный батальон, выбившись из сил, осел на следующий день в Брусси-ле-Пети.

Генерал Блондла полагал, что он не обязан был идти далее за Банн с полком Левека. Он, без сомнения, был прав.

Он забаррикадировался в селении на ночь, под прикрытием сторожевого охранения, ограничившись высылкой разъездов на розыски батальона Сотэля в направлении на Куржоннэ, Конжи и Вер-ла-Гравелль.

Получив в 20.30 донесение о принятом генералом Блондла решении, генерал Энбер одобрил его, напомнил, что его целью было Конжи и что он должен идти туда возможно скорее.

Полки Кро и Феллер, так же как и артиллерия, прибыли в район между Бруоси-ле-Гран и Мениль-Брусси.

Сегодня мы знаем, что генерал фон-Бюлов, командующий 2-й германской армией, получил задачу произвести поворот фронта на 180° на своем правом фланге, находившемся в районе Монмирай, чтобы поставить свою армию лицом к Парижу, между Морэн и Сеной.

Поэтому 7-й (германский) корпус, находившийся на оси, стал на отдых к северу от Монмирай; его сосед слева, 10-й (германский) [53] резервный корпус, остановился в районе Орбэ, но оба левофланговых корпуса — 10-й и гвардейский — выдвинули свои авангарды: первый к Сен-При, Виллевенар, Куржоннэ и Жош, гвардия — к Вер-ла-Гравелль.

Главные силы германских дивизий ночевали: 19-й — в Фромантьер, 20-й — в районе между Этож и Коники, двух гвардейских дивизий — в Виллер-о-Буа и в Вертю.

Здесь, следовательно, по обе стороны Сен-Гондских болот имелось соприкосновение с противникам. Далее к востоку 3-я (германская) армия генерала фон-Хаузен еще в тылу, в районе Ретель, Шалон, где ее командующий, ввиду крайнего утомления частей, решил дать им день отдыха.

Таково было положение у противника, когда дивизия Мусси (17-я) получила приказ выдвинуться через Вер-ла-Гравелль на гору Тулон и там укрепиться.

Она двинулась в 16 часов следом за авангардом (в составе 135-го полка и дивизиона артиллерии под командой полковника Зон, командира 36-й бригады).

В 17 часов авангард прошел Экюри и Морэн-ле-Пети. Главные силы дивизии проходили Фер-Шампенуаз, когда кавалерийский разъезд донес, что неприятельская колонна из всех родов войск вступила в Вер-ла-Гравелль.

Полковник Зон отдает приказ 135-му полку атаковать Вер-ла-Гравелль.

В 22 часа батальон Наблэ, голова авангарда, штыковой атакой выгнал отряд прусской гвардии.

В этот момент полковник Зон получает сообщение от разведчиков 10-го конно-стрелкового полка, что севернее замка Гравелль стоит биваком германская артиллерия. Сообщение передается майору Ноблэ с приказанием захватить эту артиллерию.

Под руководством лейтенантов Персам и Козан 10-го конно-стрелкового полка, обнаруживших местонахождение бивака, осуществляется ночной налет. Ни одного ружейного выстрела. 3-я батарея 3-го (германского) полка гвардейской артиллерии захватывается врасплох штыковой атакой, личный состав берется в плен, но орудия оставляются на месте.

Недовольный этим, полковник Зон приказывает вернуться за ними. Их уже не находят...

А пока путь открыт, батальон Абади двинулся к Тулон-ла-Монтань. В полночь он расположился за линией боевого охранения. Остальные два батальона 135-го полка заняли: батальон Ноблэ — Вер-ла-Гравелль, батальон Орлеана — Ольнизе.

Бригада Симон (33-я) расположилась в Фер-Шампенуаз, где генерал Мусси разместил штаб 17-й дивизии.

Разведывательные дозоры батальона Абади, забаррикадировавшегося в Тулон-ла-Монтанъ, донесли о присутствии противника не только в Луази-ан-Бри, Этож и Конжи, но также и к северу от Вер-ла-Гравелль и даже в Жош, почти в тылу батальона. [54]

Прибыв около 13 часов в Семуан, где только что расположился штаб 11-го корпуса, генерал Эйду нашел там Фоша. Фош объявил ему о предстоящем завтра утром наступлении бок о бок с 5-й армией. Эйду ему доложил, что 11-й корпус очень утомлен и понес большие потери; тем не менее Фош напомнил о безусловной необходимости держаться на Сомме, хотя фронт его и был очень растянут.

— Укрепляйтесь всеми способами, — сказал Фош. — Вцепитесь в землю! Не уступайте ни пяди ее! Спасение армии зависит от вашего упорства!

А 2-й конно-стрелковый полк, который вел разведку перед фронтом, только что обнаружил неприятельский отряд всех родов войск, направлявшихся из Ватри к Соммсу.

На левом фланге 21-ю дивизию от соседней с ней 17-й дивизии отделяет промежуток в 4–5 километров. На правом фланге. 22-ю дивизию от 17-го корпуса 4-й армии отделяет расстояние в 12 километров.

Вследствие этого 11-му корпусу приходится охранять и фронт и оба свои фланга и держаться на месте, несмотря на эти неблагоприятные условия. Здесь будут неожиданности; возможны проявления кое-где и малодушия.

Около 15 часов возникает первая тревога в 21-й дивизии.

137-й полк занимал Норма. Полковник Маролль поручил одному батальону оборону населенного пункта, другой батальон был в 400 метрах южнее, третий находился к югу от железной дороги.

В батальоне, оборонявшем Нормэ, две роты были расположены по северной окраине, а две роты стояли в резерве внутри селения.

Командир этого батальона только что отправился в роты передовой линии. Вдруг град снарядов разразился над селением.

Страх овладевает ротами резерва, и они устремляются в величайшем беспорядке к батальону второй линии. Там их останавливают.

Прибегают полковник Маролль и командир бригады полковник Лама. Через час обе роты вновь на своих местах. Две роты первой линии не двинулись с места и ждали в своих окопах атаки, которая так и не состоялась.

Генерал Радигэ, командир 21-й дивизии, узнав о случившемся, обратился с резкими упреками по адресу полковника Ламэ.

«Возведенные окопы — детские, — пишет он ему. — Взять в селении все имеющиеся лопаты и за ночь окопы углубить.

«...Тыловую позицию устраивать незачем, так как имеется категорический приказ удерживаться в Нормэ и Ленаррэ, и 42-я бригада должна быть поддержана семью артиллерийскими Дивизионами и всей 41-й бригадой.

«...В тот момент, когда прочие армейские корпуса на нашем левом фланге предпринимают решительное наступление, не время позорить себя оставлением позиций...»

[55]

«Имею честь доложить вам, — отвечал полковник Ламэ в 22 часа, — что оба мои командира полка получили копию вашей вечерней записки, датированной 18.30.

«42-я бригада очень хорошо разбирается в своей задаче, но она считает долгом напомнить еще раз, что из 24 рот не более как пятью командуют капитаны, являющийся к тому же единственными офицерами в своей роте; что в бригаде 13 рот, которыми командуют молодые офицеры, призванные из запаса, и фельдфебели в абсолютном одиночестве; что в личном составе бригады имеется 1400 запасных, не обученных и инертных; что вследствие этого старшие офицеры вынуждены сами за всем смотреть и всем руководить, что отнимает много времени...»

В 18 часов новая тревога. На правам фланге генерал Ж.-Б. Дюма, командир 17-го корпуса, дает знать генералу Эйду, что он вынужден отвести свой фронт несколько назад. Вследствие этого, если левый фланг боевого охранения будет еще находиться в районе Труан-ле-Гран, то его главные силы отойдут назад до линии Донон, Сент-Уан и, может быть, даже до линии Люитр, Данпьерр.

Таким образом, существующий между 11-м и 17-м корпусами разрыв, разрыв между 9-й и 4-й армиями и так уже очень широкий, должен еще расшириться на 4–5 километров!

Что сможет сделать 9-я кавалерийская дивизия, чтобы прикрыть этот район, над которым нависает сильная угроза?

Трудно дать ответ на этот вопрос. А пока пехота 11-го корпуса хорошо сделает, если укрепит надежно свои позиций на линии р. Суд и будет бдительной!

Запершись в своем кабинете в Планси с 16 часов, Фош оценивает предстоящую задачу.

Приказ ставки главнокомандующего предписывает наступление армиям левого фланга: армии Монури, английской армии, армии Франше д'Эсперэ. Армиям правого фланга: Лангль-де-Кари, Саррайль, а также армиям в Лотарингии и Эльзасе, остаться в положении обороны. Армия Фоша, расположенная на «шарнире» боевого порядка, должна наступать на своем левом фланге с армией Франше д'Эсперэ, сохранять наступательное положение в центре и оставаться в положении обороны на своем правом фланге, подобно армии Лангль-де-Кари.

Фош к тому же получил приказ о наступлении 5-й армии и был осведомлен о том, что 4-я армия не может оказать поддержки правому флангу 9-й армии.

Если окажется возможным исполнить везде предписанную сегодня утром перегруппировку, то 9-я армия выполнит полностью директиву главнокомандующего. Ведь 42-я дивизия готова к наступлению на левом фланге, обе дивизии 9-го корпуса готовы держаться в центре, с сильным боевым охранением, выдвинутым к северу от болот, а 11-й корпус укрепился за Соммой! [56]

К тому же перед 9-й армией противник не проявляет особой активности.

В 17 часов Фош отрывается от изучения карты. Он зовет полковника Вейган и дает ему краткие указания.

Главная цель: поддержать 5-ю армию, наступающую завтра в северо-западном направлении. Всякие другие соображения должны отойти на второй план.

10-й корпус, правый фланг 5-й армии, движется завтра от Сезанн к Монмирай. 42-й дивизии, содействующей этому наступлению, двинуться из Вилленев-ле-Шарлевилль и Сен-При на Жаивиллер и Вошан.

9-й корпус прочно обосновался к югу от болот, от Уа до Баня; его авангарды сильно укрепились к северу от болот; его главные силы готовы выступить в направлении Шампобер.

11-й корпус, окопавшийся за Соммой, от Морэн-ле-Пети до Ленаррэ, преградил противнику пути, идущие от Шалона и Вертю, преградил их прочно.

9-й кавалерийской дивизии, которая с утра 6-го будет в распоряжении 9-й армии, держаться в районе Ватри, за р. Суд. Задача — удерживать дорогу из Шалона в Соммсу; в случае сильного нажима противника отходить к Соммсу.

Командный пункт Фоша с 8 часов 6 сентября в Плер.

Таким образом, полунаступательный, полуоборонительный фронт 9-й армии, проходя от Вилленев-ле-Шарлевилль в Соммсу через Жош, Тулон-ла-Монтань и Морэн-ле-Пети, будет равен 43 километрам.

Семи пехотным и одной кавалерийской дивизиям придется поделить между собой этот фронт по 5 километров на 42-ю дивизию в секторе наступательном; по 8 километров на марокканскую дивизию и на 17-ю дивизию в секторе выжидательном, по обе стороны Сен-Гондских болот; по 11 километров на 21-ю и 22-ю дивизии, поддерживаемые 9-й кавалерийской дивизией в секторе оборонительном.

Фронт очень растянутый для частей, столь утомленных! А за этим фронтом в резерве всего лишь две резервных дивизии, которые необходимо привести в порядок.

Германское верховное командование в своих распоряжениях указывает на то, что завтра неизбежно сражение. Ставка главнокомандующего все-таки считает, что французы спешно отступают, если не «бегут», по направлению к р. Об и Сене. О мерах, принятых в районе южнее Сен-Гондских болот, и о линии Соммы германской ставке ничего неизвестно. Она знает только, что идут большие передвижения войск с востока на запад, но не догадывается еще, что эти передвижения предназначены для усиления парижской армии.

В связи с этим на завтра приказано продолжать преследование.

Поэтому генерал фон-Бюлов предписывает 7-му корпусу 2-й армии действовать совместно с армией фон-Клука, в то время как 10-й резервный корпус, 10-й корпус и гвардия должны значительно [57] продвинуться в южном направлении. Через р. Пети-Морэн переправиться 6 сентября в 8 или 7 часов по французскому времени.

Полоса действий 10-го резервного корпуса ограничивается: на западе линией Монмирай, Ле-Го, на востоке линией Вошан, Буасси-ле-Репо. Полоса 10-го корпуса: на западе линией Ле-Ту, Шарлевилль, Эссар и на востоке линией Виллевенар, Рев, Бруа, Сезанн, по Сен-Гондским болотам. Наконец, для гвардии эта полоса ограничивается на западе линией Луази-ан-Бри, Вер-ла-Гравелль, Балн, Лент, на востоке — линией Бержер-ле-Вертю, Морэн-ле-Пети, Фер-Шампенуаз, Плер, Мариньи-ле-Гран.

Мы упоминали, что командующий 3-й германской армией генерал фон-Хаузен хотел дать суточный отдых своим утомленным полкам. Приказ верховного командования предписывает и ему продвигаться вперед. Вечером 5 сентября генерал отдает приказ 19-му корпусу перейти в Луази-ан-Бри между Этож и Вертю. 12-му корпусу продвинуть вперед свои две дивизии: одну долиной р. Суд до Судэ-Сент-Круа, другую долиной р. Кооль до Купетс. 12-й резервный корпус, двигаясь во второй линии, должен дойти до Авиз, севернее Вертю.

Итак, наступление трех корпусов армии фон-Бюлова должно завтра столкнуться с наступлением трех дивизий левого фланга армии Фоша, наступающих совместно с 10-м корпусом армии Франше д'Эcперэ.

* * *

Офицеры связи, которым поручено развезти по войсковым соединениям оперативный приказ на 6 сентября, уезжают на автомобилях из штаба, размещенного в Планеи, в 20 часов: капитан Рекэн — в 42-ю дивизию, капитан Бертон — в 9-й корпус, майор Нолэн — в 11-й корпус.

Приводим ниже страничку из дневника, который изо дня в день вел в это время капитан Рекэн. Лучше всякого подробного изложения эти строки, нацарапанные карандашом на листке бумаги при свете электрической лампы в тряске автомобиля, бросаемого из стороны в сторону на ухабах дороги и воронках от снарядов, создадут обстановку этих предшествующих сражению часов и дадут понятие о том, до какой степени утомления дошли эти люди, которым предстояло сражаться.

«20 часов. Я снова с приказаниями по армии еду к генералу Гросэтти.

«Я еду дорогой из Сен-При через Сезанн до грунтовой дороги, ведущей к замку Мондеман. Темная ночь, на горизонте зарево горящих деревень.

«Мондеман небольшой замок с балконом на гребне, возвышающемся над равниной.

«Вхожу. Полный порядок, тишина. Слуга прибирает в шкафу.

«В столовой генерал Гросэтти, против него — его начальник штаба майор Ламиро. Передаю генералу приказ. Он в свою очередь прилагает усилия, чтобы диктовать свой; за каждой фразой его глаза смыкаются, голова падает на грудь, и, когда это движение [58] его будит, он оправляется, продолжает, пытаясь побороть усталость. Майор Ламиро с трудом удерживается, чтобы не закрыть глаза. Они оба надорвались. С каких пор они не опали? Я предлагаю генералу Гросэтти свою помощь, так как поездка и выяснение незнакомого маршрута меня освежили. Но он из самолюбия отказывается и упорно до конца диктует приказ.

«Возвращение в Планси среди ночи. Все спят, за исключением дежурного офицера, начальника штаба и его помощника...» [59]