ЛУКАН1
(1) Марк Анней Лукан из Кордубы впервые доказал своё дарование похвалами Нерону на пятилетних состязаниях2. Затем он выступил с «Гражданской войной Помпея и Цезаря». Ему ещё не было 21 года3, так что в одном предисловии, сравнивая свой возраст и первые опыты с вергилиевыми, он решился сказать:
...Но
как далеко
мне
До
«Комара»!..4
В ранней юности, узнав, что отец его из-за
несчастливого брака живёт так долго в деревне…5
(2) …Нерон вызвал его из Афин,
причислил к своим ближайшим друзьям и даже удостоил квестуры, но он недолго
пользовался этими милостями. Обиженный тем, что как-то раз император во время
его открытого чтения неожиданно назначил заседание сената и ушёл только для
того, чтобы освежиться, он с тех пор не стеснялся ни в словах, ни в резких
поступках против него. Однажды в общественном отхожем месте, испустив ветры с
громким звуком, он произнёс полустишие Нерона:
Словно бы гром прогремел под землёй...-
чем вызвал великое смятение и бегство всех сидевших поблизости. Кроме
того, он поносил в язвительных стихах как самого императора, так и его
влиятельнейших друзей. (3) Наконец, он стал как бы знаменосцем Пизонова
заговора, часто открыто провозглашал славу
тираноубийцам6, не скупился на
угрозы и был настолько несдержан, что перед всяким приятелем хвастался
головой императора.
Однако по раскрытии заговора он вовсе не обнаружил
такой твёрдости духа: признавшись без
сопротивления7, он дошёл до самых
униженных просьб и даже свою ни в чём не виновную мать назвал в числе
заговорщиков, надеясь, что обвинение матери послужит ему на пользу в глазах
императора-матереубийцы. Но, добившись права свободно выбирать смерть, он
написал письмо к отцу с исправлениями к нескольким своим стихам, роскошно
пообедал и дал свои руки врачу для вскрытия жил.
Я ещё помню, как читались его
стихи; издания же, выпущенные для продажи, не всегда сделаны добросовестно и
заботливо, а иногда и небрежно.