"Известия ЦК КПСС", 1989 г., N 4

В Комиссии Политбюро ЦК КПСС
по дополнительному изучению материалов, связанных
с репрессиями, имевшими место в период 30-40-х
и начала 50-х годов.

Во втором номере журнала были опубликованы материалы третьего заседания Комиссии Политбюро ЦК, связанные с реабилитацией в судебном и партийном порядке лиц, проходивших по так называемому "ленинградскому делу". На этом же заседании были рассмотрены сообщения о результатах реабилитации в судебном и партийном порядке лиц, проходивших по делу так называемой "антисоветской троцкистской военной организации". В текущем номере публикуются документальные материалы по этому делу: обобщенная справка Комитета партийного контроля при ЦК КПСС, Комитета государственной безопасности СССР, Прокуратуры СССР и Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС; определение военной коллегии Верховного суда СССР об отмене приговора от 11 июня 1937 г.; постановление Президиума ЦК КПСС от 22 июля 1955 г. о деле Я. Б. Гамарника и записка Генерального прокурора СССР по этому вопросу; биографические справки.

Дело о так называемой "антисоветской троцкистской военной организаций" в Красной Армии¹

"Дело военных"- так назвала мировая печать судебный процесс над военачальниками Красной Армии, проходивший в Москве летом 1937 г., - имело далеко идущие и трагические последствия. Осуществленные И. В. Сталиным и его ближайшим окружением массовые репрессии в армии накануне второй мировой войны нанесли огромный ущерб Советским Вооруженным Силам, всей обороноспособности советского государства.

¹В справке использованы документальные материалы из архивов ЦК КПСС, КГБ СССР, Прокуратуры СССР, Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС

Внутриполитическая обстановка в стране во второй половине 30-х гг., обострение и расширение репрессии вызывали у И. В. Сталина определенные опасения в отношении позиции крупных военачальников, авторитет которых в народе и армии был очень высоким еще со времен гражданской войны. Их глубокий профессионализм, независимость в суждениях, открытая критика выдвиженцев И. В. Сталина - К. Е. Ворошилова, С. М. Буденного, Г. И. Кулика, Е. А. Щаденко и других, не понимавших необходимости создания современной армии, - вызывали раздражение,подозрительность и определенные опасения, что армия может проявить колебания в поддержке проводимого им курса. Отсюда стремление убрать из армии всех колеблющихся, всех, кто вызывал у И. В. Сталина и его ближайшего окружения хоть малейшие сомнения.

"Раскрытие" органами НКВД во второй половине 30-х годов так называемой "антисоветской троцкистской военной организации" явилось полной неожиданностью для советских людей, привыкших видеть в М. Н. Тухачевском, И. Э. Якире, И. П. Уборевиче и других крупных военачальниках прославленных полководцев Красной Армии, чьи имена были известны каждому.

Большинство военных различных рангов и положений, объявленных врагами народа, имели большие заслуги перед Советской страной и Коммунистической партией. Многие из них являлись участниками Великой Октябрьской социалистической революции, активными борцами за Советскую власть, беззаветно защищали ее в годы иностранной военной интервенции и гражданской войны, сражаясь в рядах Красной гвардии и Красной Армии с момента ее создания. Большинство из них прошли путь от организаторов и командиров отдельных частей и соединений до командующих армиями и фронтами, выросли в крупных политических и штабных работников, стали гордостью Советских Вооруженных Сил.

Партия и Советское правительство высоко оценивали заслуги этих выдающихся советских военачальников. Им были присвоены высшие воинские звания: М. Н. Тухачевскому - Маршала Советского Союза, И. П. Уборевичу и И. Э. Якиру - командарма 1-го ранга, А. И. Корку - командарма 2-го ранга, Р. П. Эйдеману, Б. М. Фельдману, В. М. Примакову, В. К. Путне - комкора. Я. Б. Гамарник был армейским комиссаром 1-го ранга. Они неоднократно награждались орденами Красного Знамени, а М. Н. Тухачевский и Я. Б. Гамарник и орденами Ленина.

М. Н. Тухачевский, Я. Б. Гамарник, И. П. Уборевич, И. Э. Якир избирались в состав Центрального Комитета ВКП(б), они, а также А. И. Корк, Р. П. Эйдеман, В. М. Примаков являлись членами ЦИК СССР. М. Н. Тухачевский был заместителем наркома обороны СССР. И. Э. Якир и И. П. Уборевич командовали Особыми военными округами - Киевским и Белорусским.

Всем этим военачальникам были свойственны широкое политическое мышление и дальновидный творческий ум. Они уделяли исключительное внимание новым видам вооружения. М. Н. Тухачевский, И. Э. Якир, И. П. Уборевич и их соратники придавали важное значение развитию военно-теоретической мысли и сами внесли большой вклад в развитие советской военной науки как выдающиеся практики и авторы ряда крупных военно-теоретических работ.

И вот эти люди предстали перед судом как злейшие враги народа и Советской власти, предатели Родины, агенты иностранных разведок. Стране было объявлено о существовании в Красной Армии конспиративной "антисоветской троцкистской военной организации".

Следует сказать, что репрессии и до этого не раз потрясали Красную Армию, но прежде они не задевали военачальников столь высокого ранга. В середине 20-х гг. была проведена чистка командного состава и политических работников, подозреваемых в сочувствии троцкистской оппозиции. Спустя несколько лет - в конце 20-х-начале 30-х гг. - были осуществлены мероприятия по чистке РККА от бывших офицеров старой армии. Дело не ограничилось только увольнением их из Вооруженных Сил. По фальсифицированным обвинениям были сфабрикованы дела о заговоре бывших офицеров. По ним было осуждено более трех тысяч командиров Красной Армии. А всего за 20-е и первую половину 30-х гг., по словам К. Е. Ворошилова, было уволено из армии 47 тысяч человек, в том числе 5 тысяч бывших оппозиционеров.

Со второй половины 1936 г. вновь возобновились аресты среди командного состава Красной Армии. Под руководством и при прямом участии Н. И. Ежова органы НКВД начали активно собирать различные провокационные показания против ряда военачальников. Так, у арестованных заместителя директора челябинского завода "Магнезит" Е. А. Дрейцера, начальника строительства железной дороги Караганда-Балхаш С. В. Мрачковского, начальника хлопкового управления Южного Казахстана И. И. Рейнгольда и других будущих "участников" так называемого "параллельного троцкистского центра" были "добыты" показания о существовании в армии военно-троцкистской организации. В нее, судя по этим показаниям, входили, в частности, заместитель командующего войсками Ленинградского военного округа В. М. Примаков и военный атташе при полпредстве СССР в Великобритании В. К. Путна. Все эти показания - весьма противоречивые и не внушающие доверия - были получены незаконными методами.

14 августа 1936 г. органами НКВД в Ленинграде был арестован и доставлен в Москву В. М. Примаков, а 20 августа 1936 г. в Москве арестовали В. К. Путну. Обоим было предъявлено обвинение в участии в "боевой группе троцкистско-зиновьевской контрреволюционной организации". В. К. Путна обвинялся также в связях с Л. Д. Троцким, от которого якобы "получал директивы о терроре".

На всех допросах вплоть до мая 1937 г. В. М. Примаков категорически отрицал свое участие в какой-либо контрреволюционной деятельности. 29 августа 1936 г. в заявлении на имя заместителя наркома внутренних дел Я. С. Агранова он писал: "Очень прошу Вас лично вызвать меня на допрос по делу о троцкистской организации. Меня все больше запутывают, и я некоторых вещей вообще не могу понять сам и разъяснить следователю. Очень прощу вызвать меня, так как я совершенно в этих обвинениях не виновен. У меня ежедневно бывают сердечные приступы".

В. М. Примаков, в 20-х гг. примыкавший к троцкистской оппозиции, под давлением следствия в конце концов назвал многих известных ему оппозиционеров. 16 октября 1936 г. он написал письмо на имя И. В. Сталина, в котором указывал: "Я не троцкист и не знал о существовании военной контрреволюционной организации троцкистов. Но я виновен в том, что, отойдя от троцкизма в 1928 г., я не до конца порвал личные связи с троцкистами - бывшими моими товарищами по гражданской войне и при встречах с ними (с Кузьмичевым, Дрейцером, Шмидтом, Зюком) вплоть до 1932 г. враждебно высказывался о тт. Буденном и Ворошилове... Личные отношения с бывшими троцкистами после моего отхода от троцкистской оппозиции прервались и со многими я совершенно перестал встречаться... Заявление об отходе от троцкизма я написал в 1928 г. в Кабуле, в полной изоляции от троцкистов - написал честно, без двурушничества, без обмана. Когда осенью 1930 г. вернулся я из Японии и виделся с Пятаковым, меня поразила одна фраза в нашем разговоре. Говоря о линии партии, Пятаков сказал: "Делается то, что надо, но мы, вероятно, сделали бы это лучше". Я ответил на это: "Как можно делить на "мы" и "не мы", раз делается то, что надо?" ...Раньше я часто бывал у Пятакова, с этого времени перестал бывать - не было доверия к его честности... После возвращения из Японии я очень активно работал в партии и армии... Я не троцкист и не контрреволюционер, я преданный боец и буду счастлив, если мне дадут возможность на деле, работой доказать это".

На первом допросе 24-25 августа 1936 г. В. К. Путна признал, что в 1926-1927 гг. он участвовал в троцкистско-зиновьевской оппозиции, но полностью от нее отошел и никакой контрреволюционной деятельностью не занимался. Однако уже на следующем допросе, 31 августа 1936 г., В. К. Путна дал показания о существовании "всесоюзного", "параллельного" и "московского" "центров троцкистскозиновьевского блока" и о своем, совместно с В. М. Примаковым, участии в военной организации троцкистов.

Репрессии в армии особенно усилились после февральско-мартовского (1937 г.) Пленума ЦК ВКП(б).

По вопросу о положении с кадрами в армии на Пленуме ЦК выступили К. Е. Ворошилов и Я. Б. Гамарник. По их оценке, политико-моральное состояние личного состава в армии не вызывало тревоги. "...К настоящему моменту, - заявил К. Е. Ворошилов, - армия представляет собой боеспособную, верную партии и государству вооруженную силу..., отбор в армию исключительный. Нам страна дает самых лучших людей".

Однако В. М. Молотов совсем иначе оценил положение дел с армейскими кадрами, дав по существу установку о необходимости вскрыть вредительскую, шпионскую и диверсионную деятельность троцкистов в армии. В заключительном слове на Пленуме В. М. Молотов заявил следующее: "Было вначале предположение по военному ведомству здесь особый доклад заслушать, потом мы отказались от этого, мы имели в виду важность дела, но пока там небольшие симптомы обнаружены вредительской работы, шпионско-диверсионно-троцкистской работы. Но я думаю, что и здесь, если бы внимательнее подойти, должно быть больше... Если у нас во всех отраслях хозяйства есть вредители, можем ли мы себе представить, что только там нет вредителей. Это было бы нелепо... Военное ведомство - очень большое дело, проверяться его работа будет не сейчас, а несколько позже, и проверяться будет очень крепко"¹.

¹Цитируется по неправленой стенограмме февральско-мартовского (1937 г.) Пленума ЦК ВКП(б).

Как свидетельствуют архивные документы, эта установка В. М. Молотова, равно как и его утверждение о широком распространении вредительства в народном хозяйстве, не имела под собой никаких оснований. Тем не менее требование о "проверке" военного ведомства было воспринято руководством Наркомата обороны и НКВД как прямые директивы по чистке армии, по ликвидации "врагов народа", якобы проводивших в рядах Красной Армии вражескую работу.

Подчиняясь этой "директиве", руководство НКВД стремилось любыми путями добиться от арестованных военачальников и бывших сотрудников НКВД показаний о существовании "военно-троцкистской организации" в армии и о том, что во главе ее стоят М. Н. Тухачевский, другие видные военные деятели.

В апреле 1937 г. Политбюро ЦК приняло решение об отмене поездки М. Н. Тухачевского в Лондон на коронацию английского короля Георга VI. Формально это решение основывалось на спецсообщении Н. И. Ежова от 21 апреля 1937 г. И. В. Сталину, В. М. Молотову и К. Е. Ворошилову. Вот текст этого сообщения: "Нами сегодня получены данные от зарубежного источника, заслуживающего полного доверия, о том, что во время поездки товарища Тухачевского на коронационные торжества в Лондон над ним по заданию германских разведывательных органов предполагается совершить террористический акт. Для подготовки террористического акта создана группа из четырех человек (трех немцев и одного поляка). Источник не исключает, что террористический акт готовится с намерением вызвать международные осложнения. Ввиду того, что мы лишены возможности обеспечить в пути следования и в Лондоне охрану товарища Тухачевского, гарантирующую полную его безопасность, считаю целесообразным поездку товарища Тухачевского в Лондон отменить. Прошу обсудить".

Никаких материалов о подготовке подобного террористического акта над М. Н. Тухачевским у КГБ СССР не имеется, что дает основания считать это спецсообщение фальсифицированным.

На этом документе имеется резолюция И. В. Сталина: "Членам ПБ. Как это ни печально, приходится согласиться с предложением товарища Ежова. Нужно предложить товарищу Ворошилову представить другую кандидатуру. И. Сталин". Рядом надпись К. Е. Ворошилова: "Показать М. Н. 23.IV.37 г. KB". На этом же экземпляре сообщения расписался М. Н. Тухачевский, подтвердив этим, что он ознакомился с документом.

22 апреля 1937 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление:

"1. Ввиду сообщения НКВД о том, что товарищу Тухачевскому во время поездки на коронационные праздники в Лондоне угрожает серьезная опасность со стороны немецко-польской террористической группы, имеющей задание об убийстве товарища Тухачевского, признать целесообразным отмену решения ЦК о поездке товарища Тухачевского в Лондон.

2. Принять предложение НК обороны о посылке товарища Орлова¹ на коронационные праздники в Лондоне в качестве представителя СССР по военной линии".

22-25 апреля 1937 г. от бывшего начальника Особого отдела НКВД СССР М. И. Гая и бывшего заместителя наркома внутренних дел СССР Г. Е. Прокофьева, к этому времени арестованных, были получены "показания" о преступных связях М. Н. Тухачевского, И. П. Уборевича, А. И. Корка, Б. М. Шапошникова, Р. П. Эйдемана и других с Г. Г. Ягодой. Однако попытки получить тогда же показания на военных у арестованного Г. Г. Ягоды успеха не имели. На допросе Г. Г. Ягода показал: "Личных связей в буквальном смысле слова среди военных у меня не было. Были официальные знакомства. Никого из них я вербовать не пытался".

27 апреля 1937 г. работники НКВД получили "показания" от арестованного заместителя начальника отдела НКВД 3. И. Воловича на М. Н. Тухачевского, как на участника заговора, обеспечивающего поддержку этого заговора воинскими частями.

¹В. М. Орлов - заместитель наркома обороны СССР.

Показания М. И. Гая, Г. Е. Прокофьева и 3. И. Воловича носили общий характер и противоречили друг другу. Они были добыты с помощью обмана, провокаций и насилия. В суде эти показания проверены не были, так как М. И. Гай, Г. Е. Прокофьев и 3. И. Волович были расстреляны в 1937 г. без суда, "в особом порядке".

В своих объяснениях в КПК при ЦК КПСС от 20 декабря 1961 г. И. Д. Суровицких, бывший работник НКВД, сообщил: "Все, что творилось в органах НКВД в то время, было от начала до конца продуманной и подготовленной провокацией... Поведение Воловича на следствии свидетельствовало о том, что он был подготовлен к даче нужных показаний... Воловича допрашивал Ежов... Абсолютное большинство фамилий подсказывалось Воловичу Ярцевым¹ или мною по его указанию... "Логичность" показаний арестованных также диктовалась следствием. Так было и с показаниями Воловича на Тухачевского, как на участника заговора, подготавливавшего войска к военному захвату власти заговорщиками... Я и Ярцев "получили" от Воловича развернутые показания на Тухачевского, как на участника заговора, готовившего армию для обеспечения военного переворота, то есть добились подтверждения о наличии воинской силы и закрепили нужную Ежову "солидность и серьезность" заговора".

¹В. В. Ярцев - старший оперуполномоченный НКВД.

Несмотря на то, что никаких достоверных доказательств о наличии заговорщиков среди руководящих военных кадров не было, И. В. Сталин на обеде у К. Е. Ворошилова, состоявшемся после первомайского парада 1937 г., в присутствии многих военных руководителей открыто высказал свои угрозы в адрес врагов, имевшихся якобы среди военных. Об этом заявлении И. В. Сталина напомнил 27 сентября 1937 г. бывший начальник разведуправления РККА комкор С. П. Урицкий в письме к К. Е. Ворошилову: "...1 мая 1937 г., - писал С. П. Урицкий, - после парада у Вас на квартире вождь сказал, что враги будут разоблачены, партия их сотрет в порошок, и поднял тост за тех, кто, оставаясь верным, достойно займет свое место за славным столом в октябрьскую годовщину".

Такие угрозы стали сигналом для расширения репрессий в армии и фальсификации дела о "военном заговоре".

6 мая 1937 г. Управление НКВД по Московской области арестовало комбрига запаса М. Е. Медведева, бывшего до 1934 г. начальником ПВО РККА и исключенного из партии за разбазаривание государственных средств. В тот же день от него были получены показания на некоторых работников ПВО, которые, как записано в протоколе допроса, вызывали у М. Е. Медведева "сомнения в их искренности и преданности". 8 мая 1937 г. он заявил о своем участии в "троцкистской военной организации", возглавляемой заместителем командующего войсками Московского военного округа Б. М. Фельдманом. На допросе 10 мая 1937 г. М. Е. Медведев рассказал о существовании в РККА "военной контрреволюционной организации", ставившей своей задачей" свержение Советской власти, установление военной диктатуры с реставрацией капитализма, чему должна была предшествовать вооруженная помощь интервентов". В состав руководящего центра этой организации входили, по его словам, М. Н. Тухачевский (возможный кандидат в диктаторы), И. Э. Якир, В. К. Путна, В. М. Примаков, А. И. Корк.

О том, как появились эти и подобные показания, можно судить по рассказу сотрудника НКВД тех лет А. П. Радзивиловского. Будучи арестованным после смещения Н. И. Ежова, он сообщил на допросе 16 апреля 1939 г.¹: "Фриновский (зам. наркома внутренних дел. - Ред.) в одной из бесед поинтересовался, проходят ли у меня по материалам какие-либо крупные военные работники. Когда я сообщил Фриновскому о ряде военных из Московского военного округа, содержащихся под стражей в УНКВД, он мне сказал о том, что первоочередной задачей, в выполнении которой, видимо, и мне придется принять участие - это развернуть картину о большом и глубоком заговоре в Красной Армии. Из того, что мне тогда говорил Фриновский, я ясно понял, что речь идет о подготовке раздутого военного заговора в стране, с раскрытием которого была бы ясна огромная роль и заслуга Ежова и Фриновского перед лицом ЦК. Как известно, это им удалось...".

¹В 1939-1940 гг. Н. И. Ежов, М. П. Фриновский, 3. М. Ушаков, В. С. Агас и другие, принимавшие участие в расследовании дела так называемой "антисоветской троцкистской военной организации", были осуждены к расстрелу по обвинению в шпионаже, принадлежности к антисоветской организации в органах НКВД, незаконных арестах и истреблении честных и преданных партии людей. Тем самым И В. Сталин как бы перекладывал вину за незаконные репрессии целиком на прежнее руководство НКВД.

Позднее, 16 июня 1937 г., М. Е. Медведев в судебном заседании военной коллегии Верховного суда СССР виновным себя не признал и заявил, что он в троцкистскую организацию не входил, а показания о существовании в РККА военно-фашистского заговора являются ложными. Тем не менее М. Е. Медведев был приговорен к высшей мере наказания и расстрелян.

Арестованный 14 августа 1936 г. комкор В. М. Примаков содержался в Лефортовской тюрьме в Москве и на протяжении 9 месяцев ни в чем не признавал себя виновным. В архиве И. В. Сталина сохранилось несколько заявлений В. М. Примакова, в которых он протестовал против его незаконного ареста, однако, не выдержав тяжелых испытаний, В. М. Примаков 8 мая 1937 г. написал в Лефортовской тюрьме следующее заявление на имя Н. И. Ежова: "В течение 9 месяцев я запирался перед следствием по делу о троцкистской контрреволюционной организации. В этом запирательстве дошел до такой наглости, что даже на Политбюро перед товарищем Сталиным продолжал запираться и всячески уменьшать свою вину. Товарищ Сталин правильно сказал, что "Примаков - трус, запираться в таком деле - это трусость". Действительно с моей стороны это была трусость и ложный стыд за обман. Настоящим заявляю, что, вернувшись из Японии в 1930 году, я связался с Дрейцером и Шмидтом, а через Дрейцера и Путну - с Мрачковским и начал троцкистскую работу, о которой дам следствию полные показания".

Из этого документа видно, что И. В. Сталин сам участвовал в допросе В. М. Примакова, и, уступая домогательствам следствия и давлению И. В. Сталина, В. М. Примаков встал на путь обмана и самооговора. Уже на допросе 14 мая 1937 г. он, называя своих "соучастников", сообщил о И. Э. Якире: "Троцкистская организация считала, что Якир наиболее подходит на пост народного комиссара вместо Ворошилова... Считали, что Якир является строжайшим образом законспирированным троцкистом, и допускали, что он, Якир, лично связан с Троцким, и возможно он выполняет совершенно секретные, нам не известные самостоятельные задачи".

Продолжая "обработку" В. М. Примакова, органы НКВД 21 мая 1937 г. сумели получить от него "собственноручные показания" о том, что во главе заговора стоял М. Н. Тухачевский, который был связан с Л. Д. Троцким. Кроме того, на этом допросе В. М. Примаков назвал 40 видных советских работников участниками военно-троцкистского заговора в армии. Он дал, в частности, показания, компрометирующие таких видных военных деятелей, как Б. М. Шапошников, С. С. Каменев, Я. Б. Гамарник, П. Е. Дыбенко, С. П. Урицкий, и других.

Мучительному ночному допросу был подвергнут арестованный комкор В. К. Путна. 14 мая 1937 г. он был переведен из тюремной больницы Бутырской тюрьмы в Лефортовскую тюрьму, где его допрашивали в течение всей ночи. В результате В. К. Путна дал показания на М. Н. Тухачевского и других видных военных работников, как участников "военной антисоветской троцкистской организации".

Позже стало известно, какими методами добывались подобные "показания". Бывший сотрудник органов НКВД В. И. Бударев на допросе в прокуратуре 3 июня 1955 г. показал, что в период расследования дел В. М. Примакова и В. К. Путны ему было известно, что оба эти лица дали показания об участии в заговоре после избиения их в Лефортовской тюрьме, что он сам по поручению А. А. Авсеевича (сотрудник Особого отдела НКВД. - Ред.) часами сидел с В. М. Примаковым, не давал возможности ему спать, что это делал он еще до признания В. М. Примаковым своей вины.

Бывший заместитель министра Госбезопасности СССР Н. Н. Селивановский 10 декабря 1962 г. сообщил в ЦК КПСС: "В апреле 1937 года дела Путны и Примакова были переданы Авсеевичу. Зверскими, жестокими методами допроса Авсеевич принудил Примакова и Путну дать показания на Тухачевского, Якира и Фельдмана. Эти показания Путны и Примакова послужили основанием для ареста в мае 1937 года Тухачевского, Якира, Фельдмана и других крупных военных работников".

Производивший допросы В. М. Примакова и В. К. Путны А. А. Авсеевич в своем объяснении в ЦК КПСС в 1962 г. сообщил: "...Мне, как и многим другим сотрудникам, пришлось работать в Особом отделе НКВД в 1937-1938 годах, то есть в период массовых арестов военных работников, и принимать участие в допросах, а также избиении арестованных... На допросе вопросы и ответы формулировал Леплевский (начальник Особого отдела НКВД СССР), причем фамилии в протокол заносились те, что называл Примаков, но значение разговоров и встреч, о которых говорил Примаков, в формулировках усиливалось, возводилось в степень заговорщицкой деятельности.

Таким образом были сформированы показания Примакова на большую группу крупных военных работников".

В середине мая 1937 г. были проведены новые аресты видных военных работников. Среди арестованных оказались начальник Военной академии им. Фрунзе командарм 2-го ранга А. И. Корк и назначенный заместителем командующего войсками Московского военного округа комкор Б. М. Фельдман.

На первых допросах А. И. Корк, арестованный в ночь на 14 мая 1937 г., свое участие в антисоветской деятельности отрицал, однако 16 мая его сопротивление было сломлено, и он подписал на имя Н. И. Ежова два заявления. А. И. Корк сообщал, что в организацию правых он был вовлечен А. С. Енукидзе¹, что военная организация правых включала и троцкистскую военную группу Путны, Примакова и Туровского². С военной организацией правых был связан якобы и М. Н. Тухачевский. Далее А. И. Корк писал, что основная задача группы состояла в проведении военного переворота в Кремле, а возглавлял военную организацию правых штаб переворота в составе его (А. И. Корка), М. Н. Тухачевского и В. К. Путны.

Комкор Б. М. Фельдман был арестован 15 мая 1937 г. В своем заявлении он просил ознакомить его с имеющимися у следствия материалами и выразил готовность в соответствии с этими материалами давать показания.

¹А. С. Енукидзе работал секретарем Президиума ЦИК СССР.

²С. А. Туровский являлся инспектором армейской инспекции РККА.

Представляя И. В. Сталину, В. М. Молотову, К. Е. Ворошилову и Л. М. Кагановичу протокол допроса Б. М. Фельдмана, Н. И. Ежов 20 мая 1937 г. просил обсудить вопрос об аресте "остальных участников заговора", названных Б. М. Фельдманом.

В число "остальных участников заговора", еще не арестованных к тому времени, входили М. Н. Тухачевский, И. Э. Якир, Р. П. Эйдеман и другие командиры. Аресты их были проведены в 20-х числах мая 1937 г. В протоколах допроса Б. М. Фельдмана от 19, 21 и 23 мая 1937 г. участниками военно-троцкистской организации называется более 40 командиров и политработников армии.

22 мая 1937 г. был арестован М. Н. Тухачевский, в тот же день был арестован председатель Центрального совета Осоавиахима Р. П. Эйдеман, 28 мая - И. Э. Якир, 29 мая - И. П. Уборевич.

Аресту М. Н. Тухачевского и И. Э. Якира предшествовали мероприятия по линии Наркомата обороны. Суть их состояла в следующем.

9 мая 1937 г. К. Е. Ворошилов обратился в Политбюро ЦК ВКП(б) с письмом о подтверждении новых назначений. 10 мая 193 7г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение: "Утвердить: 1. Первым заместителем народного комиссара обороны Маршала Советского Союза товарища Егорова А. И. 2. Начальником Генерального штаба РККА - командующего войсками Ленинградского военного округа командарма 1-го ранга товарища Шапошникова Б. М. 3. Командующим войсками Ленинградского военного округа - командующего войсками Киевского военного округа командарма 1-го ранга товарища Якмра И. Э. ... 8. Командующим Приволжским военным округом - Маршала Советского Союза товарища Тухачевского М. Н. с освобождением его от обязанностей заместителя наркома обороны".

13 мая 1937 г., как это установлено по книге регистрации, И. В. Сталин лично принял в Кремле маршала М. Н. Тухачевского. Никаких материалов о существе разговора И. В. Сталина с М. Н. Тухачевским обнаружить в архивах не удалось¹.

О том, как вел себя на допросе М. Н. Тухачевский в первый день пребывания в НКВД, достаточных данных нет. Протоколы первичных допросов М. Н. Тухачевского или вовсе не составлялись, или были уничтожены следствием. Однако сохранившиеся отдельные следственные документы свидетельствуют о том, что М. Н. Тухачевский в начальной стадии следствия отрицал участие в заговоре.

Подтверждением такого поведения М. Н. Тухачевского в этот период могут служить заявления Б. М. Фельдмана о том, что М. Н. Тухачевский все отрицал. Имеется также заявление М. Н. Тухачевского от 26 мая 1937 г. об очных ставках с В. М. Примаковым, В. К. Путной и Б. М. Фельдманом.

Протоколов этих очных ставок М. Н. Тухачевского с В. М. Примаковым, В. К. Путной и Б. М. Фельдманом в его архивно-следственном деле и в других делах не обнаружено.

Архивные материалы следствия показывают, что поведение М. Н. Тухачевского, отрицавшего свое участие в заговоре, было крайне непродолжительным. Были приняты все меры, чтобы сломить его сопротивление. Следствием по делу М. Н. Тухачевского непосредственно руководил Н. И. Ежов, в качестве следователей им были использованы Г. М. Леплевский, 3. М. Ушаков и другие.

¹Вместе с тем в этом отношении представляет некоторый интерес сообщение старого товарища М. Н. Тухачевского, бывшего члена ВЦИК П. Н. Кулябко при рассмотрении его персонального дела в партийной организации в июне 1937 г. П. Н. Кулябко, рекомендовавший М. Н. Тухачевского в 1918 г. в партию, объяснил парторганизации, что когда он узнал из газет о назначении М. Н. Тухачевского командующим ПриВО, то посетил его на квартире. М. Н. Тухачевский объяснил П. Н. Кулябко, что причиной его перевода в Куйбышев, как об этом сообщили в ЦК партии, является то обстоятельство, что его знакомая Кузьмина и бывший порученец оказались шпионами и арестованы.

29 мая 1937 г. М. Н. Тухачевского допросил Н. И. Ежов. В результате этого допроса были получены "признательные показания" М. Н. Тухачевского: "Еще в 1928 году я был втянут Енукидзе в правую организацию. В 1934 году я лично связался с Бухариным, с немцами я установил шпионскую связь с 1925 года, когда я ездил в Германию на учения и маневры... При поездке в 1936 году в Лондон Путна устроил мне свидание с Седовым (сыном Л. Д. Троцкого. - Ред.)... Я был связан по заговору с Фельдманом, Каменевым С. С., Якиром, Эйдеманом, Енукидзе, Бухариным, Караханом, Пятаковым, Смирновым И. Н., Ягодой, Осипяном и рядом других".

В процессе изучения дела М. Н. Тухачевского на отдельных листах его показаний обнаружены пятна буро-коричневого цвета. В заключении Центральной судебно-медицинской лаборатории Военно-медицинского управления Министерства обороны СССР от 28 июня 1956 г. говорится: "В пятнах и мазках на листках 165, 166 дела N 967581 обнаружена кровь... Некоторые пятна крови имеют форму восклицательного знака. Такая форма пятен крови наблюдается обычно при попадании крови с предмета, находящегося в движении, или при попадании крови на поверхность под углом...".

Комкор Р. П. Эйдеман, арестованный 22 мая 1937 г. одновременно с М. Н. Тухачевским, был доставлен во внутреннюю тюрьму НКВД СССР, а на следующий день перемещен в Лефортовскую тюрьму. 25 мая появилось заявление Р. П. Эйдемана на имя Н. И. Ежова, в котором он сообщал о своем согласии "помочь следствию" в раскрытии преступления. Судя по внешнему виду (неровный почерк и пропуски букв в словах), это заявление было написано в состоянии нервного потрясения.

Бывший заместитель начальника отделения НКВД Я. Л. Карпейский на допросе в прокуратуре 4 июля 1956 г. показал, что принимал участие в следствии по делу Р. П. Эйдемана. Он пояснил, что, кроме него, Р. П. Эйдемана допрашивали Г. М. Леплевский и В. С. Агас, что "...в отношении Эйдемана до моего прихода были применены угрозы или даже физические меры воздействия. Следует учесть, что во время допроса Эйдемана из соседних кабинетов доносились крики, стоны людей и шум...

Через день или два я... вызвал Эйдемана на допрос в Лефортовской тюрьме. В этот раз Эйдеман на допросе вел себя как-то странно, на вопросы отвечал невпопад, вяло, отвлекался посторонними мыслями, а услышав шум работавшего мотора, Эйдеман произносил слова: "Самолеты, самолеты". Протокол допроса я не оформлял, а затем доложил, что Эйдеман находится в каком-то странном состоянии и что его показания надо проверить... После этого Эйдеман был от меня по существу откреплен и его впоследствии допрашивал Агас".

30 мая 1937 г. была проведена очная ставка между А. И. Корком и И. П. Уборевичем, в которой А. И. Корк утверждал, что И. П. Уборевич в 1931 г. входил в правотроцкистскую организацию. Возражая А. И. Корку, И. П. Уборевич заявил: "Категорически отрицаю. Это все ложь от начала до конца. Никогда никаких разговоров с Корком о контрреволюционных организациях не вел".

Но "признательные показания" И. П. Уборевича были крайне необходимы, и эти показания были вырваны у него силой. Бывший сотрудник НКВД СССР А. А. Авсеевич показал: "В мае месяце 1937 года на одном из совещаний пом. нач. отдела Ушаков доложил Леплевскому, что Уборевич не хочет давать показания. Леплевский приказал на совещании Ушакову применить к Уборевичу физические методы воздействия".

Вскоре после этого И. П. Уборевич подписал два заявления на имя Н. И. Ежова, в которых он признавал свое участие в военном заговоре. Подписал он и протокол допроса с признанием своей вины.

И. В. Сталин повседневно лично занимался вопросами следствия по делу о "военном заговоре". Получал протоколы допросов арестованных и почти ежедневно принимал Н. И. Ежова, а 21 и 28 мая 1937 г. и заместителя наркома М. П. Фриновского, непосредственно участвовавшего в фальсификации обвинения.

Случалось и так, что допросы подследственных проводились с участием членов Политбюро ЦК. Отдельные данные об этом содержатся в некоторых показаниях арестованных бывших работников НКВД. Так, бывший начальник отдела охраны НКВД И. Я. Дагин 15 ноября 1938 г. показал: "Как обставлялись очные ставки, на которых по решению ЦК присутствовали члены Политбюро? Об очных ставках заранее предупреждали всех следователей, которые не переставали "накачивать" арестованных вплоть до самого момента очной ставки. Больше всех волновался всегда Ежов, он вызывал к себе следователей, выяснял, не сдадут ли арестованные на очной ставке, интересовался не существом самого дела, а только тем, чтобы следствие не ударило лицом в грязь в присутствии членов Политбюро, а арестованные не отказались бы от своих показаний. Уговаривания и запугивания продолжались даже в комнатах, где рассаживали арестованных перед самым вызовом на очную ставку. Известные мне очные ставки с присутствием членов Политбюро готовили Николаев, Рейхман, Листенгурт, Ушаков (все - сотрудники Особого отдела НКВД СССР, принимавшие участие в расследовании дел по "военному заговору". - Ред.), и другие. Накануне очных ставок срочно заготовлялись новые протоколы, подкреплявшие те показания, которые должны были дать арестованные на самой очной ставке. То же самое делалось и после очных ставок".

Через два дня после ареста М. Н. Тухачевского 24 мая 1937 г. Политбюро ЦК ВКП(б) вынесло постановление: "Поставить на голосование членов ЦК ВКП(б) и кандидатов в члены ЦК следующее предложение: "ЦК ВКП получил данные, изобличающие члена ЦК ВКП Рудзутака и кандидата ЦК ВКП Тухачевского в участии в антисоветском троцкистско-право-заговорщицком блоке и шпионской работе против СССР в пользу фашистской Германии. В связи с этим Политбюро ЦК ВКП ставит на голосование членов и кандидатов ЦК ВКП предложение об исключении из партии Рудзутака¹ и Тухачевского и передачи их дела в Наркомвнудел".

25-26 мая 1937 г. опросом членов ЦК и кандидатов в члены ЦК было оформлено и подписано И. В. Сталиным соответствующее постановление.

После ареста И. Э. Якира и И. П. Уборевича решением Политбюро ЦК ВКП(б) от 30 мая 1937 г., а затем от 30 мая - 1 июня 1937 г. опросом членов ЦК ВКП(б) и кандидатов в члены ЦК ВКП(б) было оформлено и подписано И. В. Сталиным постановление: "Утвердить следующее предложение Политбюро ЦК: ввиду поступивших в ЦК ВКП(б) данных, изобличающих члена ЦК ВКП(б) Якира и кандидата в члены ЦК ВКП(б) Уборевича в участии в военно-фашистском троцкистском правом заговоре и в шпионской деятельности в пользу Германии, Японии, Польши исключить их из рядов ВКП и передать их дела в Наркомвнудел".

30 мая 1937 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение: "Отстранить тт. Гамарника и Аронштама² от работы в Наркомате обороны и исключить из состава Военного Совета, как работников, находящихся в тесной групповой связи с Якиром, исключенным ныне из партии за участие в военно-фашистском заговоре".

¹Я. Э. Рудзутак - кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП(б), заместитель Председателя Совнаркома и Совета Труда и Обороны СССР.

²Л. Н. Аронштам - член Военного совета Приволжского военного округа.

Я. Б. Гамарник в это время в связи с болезнью находился у себя на квартире. По приказанию К. Е. Ворошилова 31 мая 1937 г. заместитель начальника Политуправления РККА А. С. Булин и начальник Управделами НКО И. В. Смородинов выехали к Я. Б. Гамарнику и объявили ему приказ НКО об увольнении его из РККА. Сразу же после их ухода Я. Б. Гамарник застрелился. На следующий день в "Правде" и других газетах было опубликовано: "Бывший член ЦК ВКП(б) Я. Б. Гамарник, запутавшись в своих связях с антисоветскими элементами и, видимо, боясь разоблачения, 31 мая покончил жизнь самоубийством".

С 1 по 4 июня 1937 г. в Кремле на расширенном заседании Военного совета при наркоме обороны СССР с участием членов Политбюро ЦК ВКП(б) обсуждался доклад К. Е. Ворошилова "О раскрытом органами НКВД контрреволюционном заговоре в РККА". Кроме постоянных членов, на Военном совете присутствовало 116 военных работников, приглашенных с мест и из центрального аппарата Наркомата обороны. Необходимо отметить, что к 1 июня 1937 г. двадцать членов Военного совета уже были арестованы как "заговорщики".

Перед началом работы Военного совета все его участники были ознакомлены с показаниями М. Н. Тухачевского, И. Э. Якира и других "заговорщиков". Это создало напряженную атмосферу с самого первого дня работы совета.

Широко использовав сфабрикованные следствием ложные показания арестованных, К. Е. Ворошилов в докладе утверждал (цитируется по стенограмме): "Органами Наркомвнудела раскрыта в армии долго существовавшая и безнаказанно орудовавшая, строго законспирированная контрреволюционная фашистская организация, возглавлявшаяся людьми, которые стояли во главе армии...

О том, что эти люди - Тухачевский, Якир, Уборевич и ряд других людей - были между собой близки, это мы знали, это не было секретом. Но от близости, даже от такой групповой близости до контрреволюции очень далеко... В прошлом году, в мае месяце, у меня на квартире Тухачевский бросил обвинение мне и Буденному, в присутствии тт. Сталина, Молотова и многих других, в том, что я якобы группирую вокруг себя небольшую кучку людей, с ними веду, направляю всю политику и т. д. Потом на второй день Тухачевский отказался от всего сказанного... Тов. Сталин тогда же сказал, что надо перестать препираться частным образом, нужно устроить заседание П. Б. и на заседании подробно разобрать в чем тут дело. И вот на этом заседании мы разбирали все эти вопросы и опять-таки пришли к прежнему результату.

Сталин: Он отказался от своих обвинений.

Ворошилов: Да, отказался, хотя группа Якира и Уборевича на заседании вела себя в отношении меня довольно агрессивно. Уборевич еще молчал, а Гамарник и Якир вели себя в отношении меня очень скверно".

К. Е. Ворошилов в докладе призывал "проверить и очистить армию буквально до самых последних щелочек...", заранее предупреждая, что в результате этой чистки "может быть, в количественном выражении мы понесем большой урон".

Далее К. Е. Ворошилов заявил: "Я, как Народный Комиссар, ...откровенно должен сказать, что не только не замечал подлых предателей, но даже когда некоторых из них (Горбачева¹, Фельдмана и др.) уже начали разоблачать, я не хотел верить, что эти люди, как казалось, безукоризненно работавшие, способны были на столь чудовищные преступления. Моя вина в этом огромна. Но я не могу отметить ни одного случая предупредительного сигнала и с вашей стороны, товарищи... Повторяю, никто и ни разу не сигнализировал мне или ЦК партии о том, что в РККА существуют контрреволюционные конспираторы...".

¹Б. С. Горбачев - командующий Уральским военным округом.

2 июня 1937 г. на Военном совете выступил И. В. Сталин. Сославшись на показания самих арестованных, он сделал вывод, что в стране был "военно-политический заговор против Советской власти, стимулировавшийся и финансировавшийся германскими фашистами". По его утверждению, руководителями этого заговора были Л. Д. Троцкий, А. И. Рыков, Н. И. Бухарин, Я. Э. Рудзутак, Л. М. Карахан¹, А. С. Енукидзе, Г. Г. Ягода, а по военной линии - М. Н. Тухачевский, И. Э. Якир, И. П. Уборевич, А. И. Корк, Р. П. Эйдеман и Я. Б. Гамарник. "Это - ядро военно-политического заговора, - говорил Сталин, - ядро, которое имело систематические сношения с германскими фашистами, особен-но с германским рейхсвером, и которое приспосабливало всю свою работу к вкусам и заказам со стороны германских фашистов".

И. В. Сталин уверял, что из 13 названных им руководителей заговора десять человек, то есть все, кроме А. И. Рыкова, Н. И. Бухарина и Я. Б. Гамарника, являются шпионами немецкой, а некоторые и японской разведок. Так, говоря о М. Н. Тухачевском и других арестованных военных, И. В. Сталин заявил: "Он оперативный план наш, оперативный план - наше святое святых передал немецкому рейхсверу. Имел свидание с представителями немецкого рейхсвера. Шпион? Шпион... Якир- систематически информировал немецкий штаб... Уборевич- не только с друзьями, с товарищами, но он отдельно сам лично информировал, Карахан - немецкий шпион, Эйдеман - немецкий шпион, Корк (в стенограмме ошибочно повторно назван "Карахан". - Ред.) информировал немецкий штаб, начиная с того времени, когда он был у них военным атташе в Германии".

¹Л. М. Карахан - посол СССР в Турции.

По словам И. В. Сталина, Я. Э. Рудзутак, Л. М. Карахан, А. С. Енукидзе были завербованы Жозефиной Гензи (Енсен), немецкой разведчицей-датчанкой, состоявшей на службе у германского рейхсвера. И она же "помогла завербовать Тухачевского". Эти утверждения И. В. Сталина, как видно сейчас из материалов проверки, основывались на ложных показаниях, не заслуживавших никакого доверия, причем в отношении М. Н. Тухачевского не было даже и таких показаний.

Используя ложные следственные материалы, И. В. Сталин в своем выступлении оклеветал многих советских военных деятелей, назвав их участниками военного заговора, созданного якобы немецким рейхсвером. Обвиняя этих лиц в шпионаже, И. В. Сталин на Военном совете заявил: "Это военно-политический заговор. Это собственноручное сочинение германского рейхсвера. Я думаю, эти люди являются марионетками и куклами в руках рейхсвера. Рейхсвер хочет, чтобы у нас был заговор, и эти господа взялись за заговор. Рейхсвер хочет, чтобы эти господа систематически доставляли им военные секреты, и эти господа сообщали им военные секреты. Рейхсвер хочет, чтобы существующее правительство было снято, перебито, и они взялись за это дело, но не удалось. Рейхсвер хотел, чтобы в случае войны было все готово, чтобы армия перешла к вредительству с тем, чтобы армия не была готова к обороне, этого хотел рейхсвер, и они это дело готовили. Это агентура, руководящее ядро военно-политического заговора в СССР, состоящее из 10 патентованных шпиков и 3 патентованных подстрекателей шпионов. Это агентура германского рейхсвера. Вот основное. Заговор этот имеет, стало быть, не столько внутреннюю почву, сколько внешние условия, не столько политику по внутренней линии в нашей стране, сколько политику германского рейхсвера. Хотели из СССР сделать вторую Испанию и нашли себе и завербовали шпиков, орудовавших в этом деле. Вот обстановка".

Сообщив, что по военной линии уже арестовано 300-400 человек, И. В. Сталин высказал обвинение, что дело о военном заговоре все-таки "прошляпили, мало кого мы сами открыли из военных". Он заявил, что наша разведка по военной линии плоха, слаба, она засорена шпионажем, что внутри чекистской разведки у нас нашлась целая группа, работавшая па Германию, на Японию, на Польшу. Выразив недовольство отсутствием разоблачающих сигналов с мест и требуя таких сигналов, И. В. Сталин заявил: "Если будет правда хотя бы на 5%, то и это хлеб".

Поверив утверждениям И. В. Сталина и К. Е. Ворошилова и приняв за достоверные показания самих арестованных, участники Военного совета резко осуждали "заговорщиков", заверяли в своей безграничной преданности партии и правительству. Однако из 42 выступивших по докладу К. Е. Ворошилова 34 были вскоре арестованы как "заговорщики".

5 июня 1937 г. И. В. Сталин принял В. М. Молотова, Л. М. Кагановича и наркома внутренних дол СССР П. И. Ежова. В тот же день из большой группы арестованных в апреле-мае 1937 г. военнослужащих были отобраны для судебного процесса по делу "о военном заговоре" М. Н. Тухачевский, И. Э. Якир, А. И. Корк, И. П. Уборевич, Р. П. Эйдеман и Б. М. Фельдман, а для придания делу троцкистской окраски в эту же группу были включены В. М. Примаков и В. К. Путна, действительно разделявшие до 1927 г. троцкистские взгляды. Индивидуальные уголовные дела на всех этих лиц 5 июня 1937 г. были объединены в одно групповое дело.

7 июня 1937 г. И. В. Сталин, В. М. Молотов, Л. М. Каганович и К. Е. Ворошилов приняли Н. И. Ежова и А. Я. Вышинского. В этот же день был отпечатан окончательный текст обвинительного заключения по делу. Вслед за этим в НКВД были приняты меры к немедленному окончанию следствия по делу о военном заговоре.

7 июня 1937 г. было предъявлено обвинение В. М. Примакову, а 8 июня - М. Н. Тухачевскому, И. Э. Якиру, И. П. Уборевичу, А. И. Корку, Б. М. Фельдману и В. К. Путне по статьям 5 8-1 "б", 58-3, 58-4, 58-6, 58-8 и 58-9 Уголовного кодекса РСФСР (измена Родине, шпионаж, террор и т. п.).

9 июня 1937 г. А. Я. Вышинский и помощник главного военного прокурора Л. М. Суббоцкий провели в присутствии следователей НКВД короткие допросы арестованных, утвердив прокурорскими подписями "достоверность" показаний, данных арестованными на следствии в НКВД. В архиве И. В. Сталина находятся копии этих протоколов допроса. На протоколе допроса М. Н. Тухачевского имеется надпись: "Т. Сталину. Ежов. 9.VI.1937 г.".

В день окончания следствия по делу о военном заговоре 9 июня 1937 г. А. Я. Вышинский два раза был принят И. В Сталиным. Во время второго посещения, состоявшегося в 22 часа 45 минут, присутствовали В. М. Молотов и Н. И. Ежов. В тот же день А. Я. Вышинский подписал обвинительное заключение по делу.

В обвинительном заключении утверждалось, что в апреле-мае 1937 г. органами НКВД был раскрыт и ликвидирован в г. Москве военно-троцкистский заговор, в руководство которым входили Я. Б. Гамарник, М. Н. Тухачевский и другие. Военно-троцкистская организация, в которую вступили все обвиняемые по этому делу, образовалась в 1932-1933 гг. по прямым указаниям германского Генштаба и Л. Д. Троцкого. Она была связана с троцкистским центром и группой правых Н. И. Бухарина, А. И. Рыкова. Занималась вредительством, диверсиями, террором и готовила свержение правительства и захват власти в целях реставрациив СССР капитализма.

После приема А. Я. Вышинского в 23 часа 30 минут И. В. Сталиным, В. М. Молотовым и Н. И. Ежовым был принят редактор "Правды" Л. 3. Мехлис. 11 июня 1937 г. в "Правде" было опубликовано сообщение об окончании следствия и предстоящем судебном процессе по делу М. Н. Тухачевского и других, которые, как говорилось в сообщении, обвиняются в "нарушении воинского долга (присяги), измене Родине, измене народам СССР, измене рабоче-крестьянской Красной Армии".

10 июня 1937 г. состоялся чрезвычайный пленум Верховного суда СССР, заслушавший сообщение А. Я. Вышинского о деле по обвинению М. Н. Тухачевского и других. Пленум постановил для рассмотрения этого дела образовать Специальное судебное присутствие Верховного суда СССР. В его состав были введены председатель военной коллегии Верховного суда СССР В. В. Ульрих, заместитель наркома обороны Я. И. Алкснис, командующий Дальневосточной армией В. К. Блюхер, командующий Московским военным округом С. М. Буденный, начальник Генштаба РККА Б. М. Шапошников, командующий Белорусским военным округом И. П. Белов, командующий Ленинградским военным округом П. Е. Дыбенко и командующий Северо-Кавказским военным округом Н. Д. Каширин.

Инициатива создания специального военного суда для рассмотрения дела М. Н. Тухачевского и других и привлечения в состав суда широко известных в стране военных руководителей принадлежала И. В. Сталину. Выбор их был не случаен, все они участники Военного совета при наркоме обороны СССР и выступали на июньском заседании совета в присутствии Сталина с резким осуждением М. Н. Тухачевского, И. Э. Якира, И. П. Уборевича как "заговорщиков ".

Бывший член военной коллегии Верховного суда СССР И. М. Зарянов, участвовавший в судебном процессе по делу М. Н. Тухачевского в качестве секретаря суда, в своем объяснении в 1962 г. написал: "Из разговоров с Ульрихом я понял, что Особое Присутствие, членами которого являлись только маршалы и командармы, создано по инициативе Сталина. Целью создания этого специального военного суда Сталин ставил поднять этим авторитет суда и убеждение в правильности приговора".

10 июня 1937 г. состоялось подготовительное заседание Специального судебного присутствия Верховного суда СССР, вынесшего определение об утверждении обвинительного заключения, составленного А. Я. Вышинским, и предании суду М. Н. Тухачевского и других.

После передачи дела М. Н. Тухачевского и других в суд от них требовали показания на различных военачальников, и в частности на самих судей Специального судебного присутствия Верховного суда СССР. Так, 10 июня 1937 г. от В. М. Примакова были получены показания, компрометирующие трех членов суда: командармов Н. Д. Каширина, П. Е. Дыбенко и Б. М. Шапошникова.

Допрашивавший В. М. Примакова следователь А. А. Авсеевич в объяснении в 1962 г. сообщил: "На последнем этапе следствия Леплевский, вызвав к себе Примакова, дал ему целый список крупных командиров Советской Армии, которые ранее не фигурировали в показаниях Примакова, и от имени Ежова предложил по каждому из них написать... Так возникли показания Примакова на Каширина, Дыбенко, Гамарника, Куйбышева, Грязнова, Урицкого и др.".

Перед судом обвиняемым разрешили обратиться с последними покаянными заявлениями на имя И. В. Сталина и Н. И. Ежова, создавая иллюзию, что это поможет сохранить им жизнь. Арестованные написали такие заявления. Какое к ним было отношение, показывает такой факт. На заявлении И. Э. Якира имеются следующие резолюции: "Мой архив. Ст.". "Подлец и проститутка. И. Ст.". "Совершенно точное определение. К. Ворошилов и Молотов". "Мерзавцу, сволочи и б.... одна кара - смертная казнь. Л. Каганович".

Незадолго до начала судебного процесса было проведено в Особом отделе НКВД СССР совещание, на котором Г. М. Леплевский дал указание следователям еще раз убедить подследственных, чтобы в суде они подтвердили свои показания, и заявить, что "признание" в суде облегчит их участь. Следователи, фабриковавшие дело, сопровождали своих обвиняемых в суд, находились с ними в комнатах ожидания и были в зале суда. Накануне процесса арестованные вызывались к Леплевскому, который объявил, что завтра начнется суд и что судьба их зависит от их поведения на суде.

11 июня 1937 г. в Москве Специальное судебное присутствие Верховного суда СССР в закрытом судебном заседании рассмотрело дело по обвинению М. Н. Тухачевского и других. После зачтения обвинительного заключения все подсудимые, отвечая на вопросы председателя суда, заявили, что они признают себя виновными. В дальнейшем они, выполняя требования работников НКВД, подтвердили в суде в основном те показания, которые дали на следствии.

Вот некоторые моменты, характеризующие ход судебного процесса.

Выступление И. Э. Якира на судебном процессе в соответствии с замыслами организаторов должно было "подсказать" линию поведения другим подсудимым - разоблачать происки Л. Д. Троцкого и фашистских государств против СССР. При этом всячески подчеркивалась роль М. Н. Тухачевского в заговоре. Однако, когда В. К. Блюхер, пытаясь конкретизировать подготовку поражения авиации Красной Армии в будущей войне, задал об этом вопрос, то И. Э. Якир ответил: "Я вам толком не сумею сказать ничего кроме того, что написано следствию". На вопрос председателя суда о том, в чем выразилось вредительство по боевой подготовке, И. Э. Якир уклончиво заявил: "Я об этом вопросе говорил в особом письме".

М. Н. Тухачевский в суде некоторые обвинения не подтвердил. Когда же И. П. Уборевич стал отрицать обвинения во вредительстве и шпионаже, тогда суд прервал его допрос, а после перерыва, продолжавшегося один час, перешел к допросу других подсудимых.

При допросе в суде И. Э. Якир и И. П. Уборевич отрицали обвинения в шпионаже. Так, на вопрос П. Е. Дыбенко, обращенный к И. Э. Якиру: "Вы лично когда конкретно начали проводить шпионскую работу в пользу германского Генерального штаба?", подсудимый И. Э. Якир ответил: "Этой работы лично непосредственно я не начинал".

Когда П. Е. Дыбенко спросил И. П. Уборевича: "Непосредственно шпионскую работу вы вели с немецким Генеральным штабом?", И. П. Уборевич ответил суду: "Не вел никогда".

На вопрос В. В. Ульриха, адресованный М. Н. Тухачевскому: "Вы утверждаете, что к антисоветской деятельности примкнули с 1932 года, а ваша шпионская деятельность, ее вы считаете антисоветской, она началась гораздо раньше?", последовал ответ М. Н. Тухачевского: "Я не знаю, можно ли было считать ее шпионской..."

Р. П. Эйдеману при допросе в суде было задано всего три вопроса.

Судьба подсудимых была предрешена заранее. Бывший секретарь суда И. М. Зарянов в 1962 г. сообщил: "О ходе судебного процесса Ульрих информировал И. В. Сталина. Об этом мне говорил Ульрих, он говорил, что имеется указание Сталина о применении ко всем подсудимым высшей меры наказания - расстрела".

Объяснения И. М. Зарянова о встрече И. В. Сталина с В. В. Ульрихом подтверждаются регистрацией приема И. В. Сталиным В. В. Ульриха 11 июня 1937 г. Из записи видно, что при приеме В. В. Ульриха И. В. Сталиным были В. М. Молотов, Л. М. Каганович и Н. И. Ежов.

В день суда в республики, края и области И. В. Сталиным было направлено указание: "Нац. ЦК, крайкомам, обкомам. В связи с происходящим судом над шпионами и вредителями Тухачевским, Якиром, Уборевичем и другими ЦК предлагает вам организовать митинги рабочих, а где возможно, и крестьян, а также митинги красноармейских частей и выносить резолюцию о необходимости применения высшей меры репрессии. Суд, должно быть, будет окончен сегодня ночью. Сообщение о приговоре будет опубликовано завтра, т. е. двенадцатого июня. 11.VI.1937 г. Секретарь ЦК Сталин".

В 23 часа 35 минут 11 июня 1937 г. председательствующим В. В. Ульрихом был оглашен приговор о расстреле всех восьми осужденных. Приговор приведен в исполнение 12 июня 1937 г.

После казни М. Н. Тухачевского и других по указанию И. В. Сталина повсеместно были проведены собрания и митинги, на которых создавалось против них общественное мнение. Сообщения о приговоре и приведении его в исполнение были опубликованы во всех газетах и объявлены в приказе К. Е. Ворошилова по армии. Все это вело к дезинформации партийных органов, военных организаций и советской общественности о положении в Красной Армии.

Как отмечалось выше, решения февральско-мартовского Пленума ЦК ВКП(б) 1937 г., требования И. В. Сталина и В. М. Молотова о "проверке" военного ведомства были восприняты органами НКВД как прямая директива по массовой чистке кадров армии и флота от имевшихся якобы там вредителей.

Уже через девять дней после суда над М. Н. Тухачевским были арестованы как участники военного заговора 980 командиров и политработников, в том числе 29 комбригов, 37 комдивов, 21 комкор, 16 полковых комиссаров, 17 бригадных и 7 дивизионных комиссаров.

С ведома и разрешения И. В. Сталина органы НКВД по отношению к арестованным широко применяли физические меры воздействия, шантаж, провокации и обман, в результате чего добивались ложных показаний о "преступной деятельности" целого ряда видных военных работников, находившихся на свободе. Показания многих арестованных направлялись И. В. Сталину, который единолично, без какого-либо разбирательства, решал вопрос об аресте невинных людей.

Так, например, ознакомившись с протоколом допроса от 5 августа 1937 г. арестованного заместителя начальника Разведуправления РККА М. К. Александровского, И. В. Сталин написал Н. И. Ежову: "Арестовать: 1) Каширина. 2) Дубового. 3) Якимовича¹. 4) Дорожного (чекист). 5) и других". В этом протоколе отметки "арестовать", "взять" были сделаны И. В. Сталиным против 30 фамилий.

¹Н. Д. Каширин - начальник управления боевой подготовки Наркомата обороны.
И. Н. Дубовой - командующий Харьковским военным округом.
И. К. Якимович - начальник Главного управления лесоохраны и лесонасаждений при Совнаркоме СССР.

Значительное число военачальников было арестовано также и с санкции К. Е. Ворошилова. Так, 28 мая 1937 г. НКВД СССР составил список работников Артуправления РККА, на которых имелись показания арестованных, как на участников военно-троцкистского заговора. В этот список были включены помощник начальника Артиллерийского управления РККА комбриг Я. М. Железняков и многие другие, всего 26 командиров Красной Армии. На списке имеется резолюция К. Е. Ворошилова: "Тов. Ежову. Берите всех подлецов. 28.V.1937 года. К. Ворошилов".

В августе 1937 г. из Наркомата обороны СССР в НКВД СССР было направлено письмо об аресте ряда видных руководящих военных работников. В данном случае К. Е. Ворошиловым без какого-либо разбирательства были приняты решения об аресте 142 руководящих военных работников.

Активное участие в решении вопроса об арестах командиров и видных руководящих военных работников принимали в 1937-1938 гг. начальник Управления Наркомата обороны по начсоставу Е. А. Щаденко, начальник Главного Политического управления РККА Л. 3. Мехлис (на эту должность он был назначен вместо Я. Б. Гамарника), заведующий отделом руководящих партийных органов ЦК ВКП(б) Г. М. Маленков.

В декабре 1937 г. и январе 1938 г. НКВД направил представление на имя К. Е. Ворошилова об аресте ряда военачальников, в числе которых были член Военного совета Сибирского военного округа Н. А. Юнг, член Военного совета Северо-Кавказского военного округа К. Г. Сидоров, старший инспектор Главпура РККА, дивизионный комиссар Я. Г. Индриксон, заместитель начальника политуправления Северо-Кавказского военного округа корпусной комиссар А. М. Битте, член Военного совета Уральского военного округа А. В. Тарутинский и другие. На этих документах имеются резолюции Е. А. Щаденко, Л. 3. Мехлиса и Г. М. Маленкова. Все эти командиры были арестованы и затем осуждены.

Из девяти военных работников (К. Е. Ворошилов, Я. Б. Гамарник, И. Э. Якир, В. К. Блюхер, А. С. Булин¹, М. Н. Тухачевский, А. И. Егоров, С. М. Буденный и И. П. Уборевич), избранных XVII съездом ВКП(б) в состав Центрального Комитета партии, семеро были объявлены в 1937-1938 гг. врагами народа, участниками "военного заговора", и только К. Е. Ворошилов и С. М. Буденный сохранили свое положение, хотя на С. М. Буденного органы НКВД тоже сфабриковали показания о принадлежности его к "заговору".

¹А. С Булин - заместитель начальника Главпура РККА.

Среди членов ЦИК СССР, избранных на VII Всесоюзном съезде Советов, было 36 видных командиров и армейских политработников. Из этого числа 30 человек в 1937 г. были объявлены "врагами народа".

Из 108 членов Военного совета при наркоме обороны СССР к ноябрю 1938 г. от прежнего состава сохранилось только 10 человек.

О характере и размерах репрессий, постигших Красную Армию, можно судить по выступлению К. Е. Ворошилова на заседании Военного совета при наркоме обороны СССР 29 ноября 1938г.: "Когда в прошлом году была раскрыта и судом революции уничтожена группа презренных изменников нашей Родины и РККА во главе с Тухачевским, никому из нас и в голову не могло прийти, не приходило, к сожалению, что эта мерзость, эта гниль, это предательство так широко и глубоко засело в рядах нашей Армии. Весь 1937 и 1938 годы мы должны были беспощадно чистить свои ряды, безжалостно отсекая зараженные части организма до живого, здорового мяса, очищались от мерзостной предательской гнили...

Вы знаете, что собою представляла чистка рядов РККА... Чистка была проведена радикальная и всесторонняя... с самых верхов и кончая низами... Поэтому и количество вычищенных оказалось весьма и весьма внушительным. Достаточно сказать, что за все время мы вычистили больше 4 десятков тысяч человек. Эта цифра внушительная. Но именно потому, что мы так безжалостно расправлялись, мы можем теперь с уверенностью сказать, что наши ряды крепки и что РККА сейчас имеет свой до конца преданный и честный командный и политический состав".

К. Е. Ворошилов клеветал на военнослужащих, называя их изменниками, скрыл от партии подлинную причину массовых репрессий, являясь сам одним из основных виновников этой трагедии.

Ранее указывалось, что для судебного рассмотрения дела о так называемом " военно-фашистском" заговоре было создано под председательством В. В. Ульриха Специальное судебное присутствие Верховного суда Союза ССР, в состав которого вошли крупнейшие деятели Советских Вооруженных Сил. Позднее В. К. Блюхер, И. П. Белов, Н. Д. Каширин, П. Е. Дыбенко, Я. И. Алкснис сами разделили их участь - были обвинены в участии в этом же заговоре и по сфальсифицированным материалам осуждены к расстрелу.

Установлено, что И. В. Сталин не только давал указания об аресте безвинных советских людей, но вместе с В. М. Молотовым, Л. М. Кагановичем, К. Е. Ворошиловым и Н. И. Ежовым решал вопрос о расстреле большого количества честных советских граждан, в том числе и видных военных деятелей, по спискам, представленным Н. И. Ежовым.

В ноябре 1937 г. из НКВД И. В. Сталину был направлен список под заголовком "Москва-Центр" на 292 человека с предложением об их расстреле. Список состоял из видных деятелей Красной Армии, имевших большие заслуги перед партией и государством.

В июле 1938 г. Н. И. Ежов направил И. В. Сталину список на 138 человек, а в сопроводительной записке, исполненной карандашом на клочке бумаги, писал: "С. Секретно. тов. Сталину. Посылаю список арестованных, подлежащих суду Военной коллегии по первой категории. Ежов. 26.VII.1938 г.". На списке имеется резолюция: "За расстрел всех 138 человек. И. Ст. В. Молотов".

Репрессированными оказались заместители наркома обороны СССР А. И. Егоров, Я. И. Алкснис, И. Ф. Федько и В. М. Орлов, заместители начальника Генерального штаба РККА В. Н. Левичев и С. А. Меженинов, заместители начальника Главпура РККА А. С. Булин и Г. А. Осепян.

Подверглись репрессиям 22 начальника и 30 ответственных работников управлений Наркомата обороны и Генштаба: Е. И. Ковтюх (командное), Н. Д. Каширин (боевой подготовки), И. А. Халепский (вооружений), А. М. Вольпе (административно-мобилизационное), Я. К. Берзин (разведывательное), Г. Г. Бокис (автобронетанковое), Н. М. Роговский (артиллерии), А. И. Седякин (ПВО), М. О. Степанов и Я. М. Фишман (военно-химическое), Р. В. Лонгва (связи), А. И. Тодорский (высших военных учебных заведений), М. Л. Медников (военно-строительное), Э. Ф. Аппога (военных сообщений), И. Ф. Максимов (топографическое), Б. И. Базенков (материально-технического снабжения), Н. Н. Мовчин (снабжения горючим), Д. И. Косич (обозно-вещевого снабжения), А. И. Жильцов (продовольственного снабжения), М. И. Баранов (санитарное), Н. М. Никольский (ветеринарное), 3. Д. Перцовский (финансовое); командующие войсками военных округов С. П. Урицкий (Московский), П. Е. Дыбенко (Ленинградский), И. П. Белов (Белорусский), В. К. Блюхер (ОКДВА), М. Д. Великанов (Забайкальский), Н. В. Куйбышев (Закавказский), И. И. Гарькавый (Северо-Кавказский), И. К. Грязнов (Среднеазиатский), Б. С. Горбачев и Я. П. Гайлит (Уральский), И. Н. Дубовой (Харьковский) и другие.

Были репрессированы 88 старших командиров округов, а также 8 начальников военных академий, институтов и школ: Д. А. Кучинский (Академия Генштаба), И. Ф. Немерзелли (Военно-политическая академия), И. И. Смолин (Военно-инженерная академия), Я. Л. Авиновицкий (Академия химической защиты), Н. Г. Егоров (Школа им. ВЦИК), Г. И. Брынков (НИИ РККА), И. М. Милейковский (Научно-испытательный технический институт РККА), Н. Н. Бажанов (Научно-испытательный институт ВВС) и другие; 26 профессоров и преподавателей.

Не миновал репрессий и Военно-Морской Флот. Были арестованы и осуждены нарком ВМФ П. А. Смирнов, его заместитель П. И. Смирнов (Светловский), начальник морских сил РККА М. В. Викторов, начальник штаба морских сил П. Г. Стасевич, командующие флотами И. К. Кожанов (Черноморский), К. И. Душенов (Северный), Г. П. Киреев (Тихоокеанский), командующий Амурской флотилией И. Н. Кодацкий-Руднев, начальник Военно-морской академии И. М. Лудри, начальник НИИ военного кораблестроения Н. В. Алякринский, а также 22 военно-морских командира высокого ранга. Были репрессированы, кроме того, 4 сотрудника советских военных представительств за рубежом и 7 руководящих работников Осоавиахима.

По обвинению в участии в "военном заговоре" в 1937-1938 гг. арестованы и осуждены секретарь Совета Союза ЦИК СССР И. С. Уншлихт, секретарь Комитета Обороны при Совнаркоме СССР Г. Д. Базилевич, полпред СССР и уполномоченный ЦК ВКП(б) в Монголии В. X. Таиров (Тер-Григорьян), заместитель наркома оборонной промышленности СССР Р. А. Муклевич и начальник 8-го главного управления этого наркомата К. А. Нейман.

Всего в тот период было арестовано и осуждено военной коллегией Верховного суда СССР 408 человек руководящего и начальствующего состава РККА и ВМФ, 386 из них являлись членами партии. К высшей мере - расстрелу был приговорен 401 человек, 7 - к различным срокам исправительно-трудовых лагерей.

Изучение документальных материалов, хранящихся в партийных и государственных архивах, а также опрос лиц, причастных к событиям тех лет, позволили установить, что дело по обвинению М. Н. Тухачевского и других военных фальсифицировано, а признания обвиняемых на следствии получены от них недозволенными методами.

Никаких законных оснований к аресту М. Н. Тухачевского, И. Э. Якира, И. П. Уборевича и других военных деятелей не было. Органы НКВД арестовали их в нарушение Конституции СССР, вопреки требованиям уголовных и уголовно-процессуальных законов, без санкции прокурора или постановления суда, по прямому указанию И. В. Сталина и Н. И. Ежова. В деле нет объективных доказательств, подтверждающих совершение кем-либо из обвиняемых государственных преступлений. Обвинения в преступлениях являются ложными и базируются лишь на противоречивых "признательных" показаниях арестованных, навязанных им работниками НКВД преступными методами проведения следствия по делу.

Следствие, не располагая никакими объективными доказательствами о "заговоре" в Красной Армии, сфабриковало пять противоречащих друг другу предположений об обстоятельствах возникновения "заговора". По делу получается, что "заговор" возник: 1) по инициативе М. Н. Тухачевского, в его бонапартистских целях; 2) по директиве Л. Д. Троцкого; 3) по указанию центра правых; 4) по решению блока троцкистско-зиновьевской и правой организаций; 5) по установкам, исходившим от Генштаба Германии. Материалы дела показывают, что все эти обстоятельства возникновения "заговора" от начала до конца являются вымышленными.

В 20-30-е гг. органы зарубежной разведки систематически направляли по различным каналам сфабрикованный ими дезинформационный материал, который должен был свидетельствовать о предательстве М. Н. Тухачевского и других советских военных руководителей.

В архивах И. В. Сталина обнаружены документы, подтверждающие стремление германских разведывательных кругов довести до него дезинформационные сведения о М. Н. Тухачевском. Одним из последних документов такого рода было письмо корреспондента "Правды" в Берлине А. Климова, которое было направлено И. В. Сталину редактором "Правды" Л. 3. Мехлисом. В середине января 1937 г. А. Климов передал, как якобы достоверное, сообщение о том, что в Германии "среди высших офицерских кругов упорно говорят о связи и работе германских фашистов в верхушке командного состава Красной Армии в Москве. В этой связи называется имя Тухачевского".

Следует заметить, что его имя упоминается и в других дезинформационных материалах. В связи с этим в то время неоднократно обстоятельно проверялась достоверность подобных сведений, которые отвергались как полностью вымышленные и несостоятельные.

В начале 20-х гг. за рубежом было распространено мнение о нелояльном отношении М. Н. Тухачевского к Советской власти. Определенное основание этому могло быть положено его участием в начале двадцатых годов в известной операции "Трест", осуществленной органами ОГПУ для разложения монархически настроенной российской эмиграции. Желая придать фиктивной "конспиративной монархической организации", которая якобы действовала в стране, больший "авторитет", за границу было сообщено о вовлечении в ее состав М. Н. Тухачевского. Однако в конце 1923 - начале 1924 г. выяснилось, что органы ОГПУ "переиграли" с именем М. Н. Тухачевского. Им было дано указание о выводе его из операции "Трест". Это было сделано, но "след" в зарубежных разведывательных кругах, очевидно, остался.

Необходимо отметить, что ни в следственном деле, ни в материалах судебного процесса дезинформационные сведения зарубежных разведок о М. Н. Тухачевском и других военных деятелях не фигурируют. Свидетельств о том, что они сыграли какую-либо роль в организации "дела военных", не обнаружено.

Материалы зарубежных разведок в значительной степени были рассчитаны на такие черты характера И. В. Сталина, как болезненная мнительность и крайняя подозрительность, и, по всей вероятности, в этом они свою роль сыграли.

В суде обстоятельства "дела" были исследованы крайне поверхностно и неполно. Вопросы, задававшиеся подсудимым, носили тенденциозный и наводящий характер. Суд не только не устранил наличие существенных противоречий в показаниях подсудимых, но фактически замаскировал эти противоречия.

Суд не истребовал никаких объективных документальных доказательств и свидетельств, необходимых для оценки правильности тех или иных обвинений, не вызвал никаких свидетелей и не привлек к рассмотрению дела экспертов.

Весь судебный процесс стенографировался, однако правкой и корректировкой стенограммы суда занимались те же работники НКВД, которые вели следствие.

Определением военной коллегии Верховного суда СССР от 31 января 1957 г. приговор в отношении М. Н. Тухачевского, А. И. Корка, И. Э. Якира, И. П. Уборевича, В. К. Путны, Р. П. Эйдемана, В. М. Примакова и Б. М. Фельдмана отменен и уголовное дело прекращено за отсутствием в их действиях состава преступления. Решением Комитета партийного контроля при ЦК КПСС от 27 февраля 1957 г. они были восстановлены в партии. В 50-60-е гг. были реабилитированы и другие из 408 военных, осужденных по делу так называемой "антисоветской троцкистской военной организации".

Комитет партийного контроля при ЦК КПСС.
Комитет государственной безопасности СССР.
Прокуратура СССР.
Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС.

Верховный Суд Союза ССР

Определение N 4н-0280/57

ВОЕННАЯ КОЛЛЕГИЯ ВЕРХОВНОГО СУДА СССР

в составе: председательствующего - генерал-лейтенанта юстиции Чепцова А. А. и
членов: полковника юстиции Борисоглебского В. В. и полковника юстиции Лихачева П. А.,
рассмотрела в заседании от 31 января 1957 года -

ЗАКЛЮЧЕНИЕ ГЕНЕРАЛЬНОГО ПРОКУРОРА СОЮЗА ССР
на приговор Специального судебного Присутствия Верховного Суда СССР от 11-го июня 1937 года, которым -

осуждены по ст ст. 58-1 "б", 58-8 и 58-11 УК РСФСР к высшей мере наказания - расстрелу, с конфискацией имущества и лишением присвоенных им воинских званий -

1. Тухачевский Михаил Николаевич, 1893 года рождения, бывший Зам. Наркома Обороны СССР, Маршал Советского Союза;

2. Корк Август Иванович, 1888 года рождения, бывший начальник Академии им. Фрунзе, командарм II ранга;

3. Якир Иона Эммануилович, 1896 года рождения, бывший командующий войсками Киевского военного округа, командарм I ранга;

4. Уборевич Иероним Петрович, 1896 года рождения, бывший командующий войсками Белорусского военного округа, командарм I ранга;

5. Путна Витовт Казимирович, 1893 года рождения, бывший военный атташе СССР в Великобритании, комкор;

6. Эйдеман Роберт Петрович, 1895 года рождения, бывший председатель Центрального Совета Осоавиахима СССР, комкор;

7. Примаков Виталий Маркович, 1897 года рождения, бывший Заместитель командующего войсками Ленинградского военного округа, комкор;

8. Фельдман Борис Миронович, 1890 года рождения, бывший начальник Управления по начсоставу РККА, комкор.

Фельдман же первоначально показывал, что в заговор он был вовлечен Примаковым, а на последующих допросах показал, что завербован Тухачевским, который еще в 1932 году якобы сообщил ему об участии в заговоре Путны, Примакова, Ефимова, Василенко, Гарькавого, Туровского и других.

Корк в заявлении в адрес УНКВД утверждал, что в заговор он был вовлечен Енукидзе, а в "штаб переворота" входили Тухачевский, Путна и он, Корк. Причем преступную связь с Тухачевским он установил в 1931 году. Затем Корк изменил показания и заявил, что в руководящий центр заговора входили Тухачевский, Якир, Уборевич, Эйдеман и он, Корк.

Уборевич первоначально виновным себя не признал, а в дальнейшем от него были получены показания о том, что заговор возник в 1934 году и тогда же его вовлек в заговор Тухачевский.

Якир, как и Уборевич, вначале отрицал свое участие в заговоре, а после очной ставки с Корком он написал заявление Ежову, в котором признал себя участником заговора и что в заговор его вовлек Тухачевский в 1933 году.

Подобные противоречия имеются в показаниях других осужденных по данному делу.

Анализ указанных показаний осужденных дает основание сделать вывод о том, что эти показания о руководящем центре "заговора", о составе участников заговора и времени его возникновения являются вымышленными и не отвечающими действительности.

Также неконкретны и противоречивы показания осужденных о вредительстве, о подготовке террористических актов против руководителей Партии и Правительства и о шпионских связях с иностранными разведками. Все эти показания представляют собою голословные утверждения в общей форме, без подкрепления их фактами и какими-либо объективными данными.

Все усилия следствия, как это видно из материалов дела, были направлены лишь к одной цели - добиться от арестованных признания ими своей вины.

В результате этих усилий от обвиняемых были получены показания о том, что они поддерживали связь с германским военным атташе в Москве Кестрингом, которому передавали шпионские сведения, используя для этих целей встречи во время официальных дипломатических приемов.

Однако арестованный в 1947 году бывший генерал-майор германской армии Шпальке К. А. на допросах в МГБ показал, что с 1925 года по 1937 год он служил в разведывательных органах и специально занимался разведкой по Советскому Союзу, являясь руководителем отдела, ведающего разведкой против Красной Армии;

что в тот период времени от Кестринга никаких агентурных материалов не поступало и вся его, Кестринга, информация основывалась на официальных данных и сообщениях немецких офицеров, приезжавших в СССР для участия в военных маневрах Красной Армии.

Заслушав доклад тов. Лихачева и заключение Зам. Главного Военного Прокурора - полковника юстиции Терехова Д. П.- об отмене приговора и прекращении дела, -

УСТАНОВИЛА:

Тухачевский, Якир, Уборевич, Корк, Путна, Эйдеман, Примаков и Фельдман судом были признаны виновными в том, что они, являясь руководителями "военно-фашистского заговора" в Красной Армии и, будучи организационно связанными с антисоветским право-троцкистским центром, подготовляли свержение советской власти путем вооруженного восстания и поражения СССР в будущей войне в целях восстановления в СССР власти помещиков и капиталистов и отторжения от СССР части территории в пользу Германии и Японии. В этих целях они систематически передавали германскому генеральному штабу совершенно секретные сведения, проводили вредительскую работу в области боевой подготовки и оснащения Красной Армии и в оборонной промышленности, а также создали террористические группы для подготовки террористических актов против руководителей Коммунистической партии и Советского правительства.

В своем заключении Генеральный Прокурор СССР просит приговор в отношении всех осужденных отменить и дело производством прекратить за отсутствием в их действиях состава преступления по следующим основаниям.

Из материалов дела видно, что показания осужденных, зафиксированные в так называемых "собственноручных" показаниях и "обобщенных" протоколах допросов, не внушают доверия, так как они крайне неконкретны, голословны и содержат в себе много существенных противоречий и явных вымыслов.

Так, на допросах Тухачевский, Якир, Уборевич и другие осужденные по данному делу дали вынужденно ложные показания о принадлежности к "военно-фашистскому заговору" многих руководящих и заслуженных военных работников, как-то: Гамарника Я. Б., Егорова А. И., Блюхера В. К., Дыбенко П. Е., Куйбышева Н. В. и многих других, ныне полностью реабилитированных.

В ходе следствия от осужденных также были получены явно провокационные показания в отношении крупных военных работников, которые вовсе не привлекались к ответственности.

Тухачевский показывал, что руководителями заговора были он, Тухачевский, и Фельдман, которого он якобы завербовал в 1932 году вместе со Смолиным и Алафузо.

Однако Алафузо по делу о "военно-фашистском заговоре" не привлекался к ответственности, а Смолин в данное время реабилитирован.

Далее Тухачевский показал, что в 1933 году им были вовлечены в заговор Ефимов, Путна, Эйдеман и Вакулич, а в 1934 году - Примаков, Горбачев, Василенко и другие.

Показания Тухачевского о том, что он еще в 1925 году передал польскому шпиону Домбалю данные о состоянии частей РККА и что в 1931 году он установил шпионскую связь с начальником германского генерального штаба генералом Адаме и офицером этого штаба Нидермайер, опровергаются материалами дополнительной проверки, которой установлено, что Домбаль являлся одним из лидеров Компартии Польши, был осужден необоснованно и в данное время реабилитирован, а Нидермайер О. Ф. в указанный Тухачевским период времени являлся официальным представителем рейхсвера в СССР и в силу имевшихся тогда соглашений контактировал связь рейхсвера не только с представителями командования РККА, но и с органами НКВД.

При рассмотрении дела в суде Тухачевский изменил свои показания, заявив, что он знал Домбаля не как шпиона, а как члена ЦК Компартии Польши.

Как видно из протокола судебного заседания, несмотря на резкие противоречия в показаниях подсудимых о "фактах" их антисоветской деятельности, судебное следствие по делу проводилось поверхностно и также необъективно.

Так, на вопрос, в чем выражалась подготовка поражения авиации РККА в будущей войне, Якир ответил общими туманными рассуждениями, заявив при этом: "Я Вам толком не сумею сказать ничего кроме того, что написал следователю".

На вопрос, в чем выражалось вредительство в боевой подготовке, Якир ответил: "Я Вам сказал, и не хочу развертывать этот вопрос, я его разверну в особом письме".

Однако никакого письма к делу не приобщено.

Далее, Тухачевский и Уборевич, считавшие себя руководителями заговора, обнаружили в суде полное незнание подробностей намечавшегося ими "дворцового переворота".

Противоречивость и неконкретность показаний осужденных и их странное поведение в суде, как установлено теперь проверкой, являлись результатом того, что материалы следствия по делу фальсифицировались в Особом Отделе НКВД СССР по указанию и при непосредственном участии Ежова, Фриновского и Леплевского (все осуждены к ВМН), а поведение обвиняемых в суде им было навязано следователями по указанию тех же лиц.

Как установлено проверкой, произведенной Прокуратурой СССР, начало фальсификации дела о "военно-фашистском заговоре" было положено в мае 1937 года в УНКВД по Московской области.

По этому поводу бывший начальник УНКВД по Московской области Радзивиловский А, П. еще в 1939 году показал: "...поручение, данное мне Ежовым, сводилось к тому, чтобы немедля приступить к допросу арестованного Медведева, бывшего начальника ПВО РККА, и добиться от него показаний с самым широким кругом участников о существовании военного заговора в РККА. При этом Ежов дал мне прямое указание применить к Медведеву методы физического воздействия, не стесняясь в их выборе.

Ежов подчеркнул особо, что в процессе допроса Медведева я должен добиться, чтобы он назвал возможно большее количество руководящих военных работников, а чем их удастся больше записать, тем ближе будет к осуществлению та задача, о которой со мной уже ранее говорил Фриновский.

Приступив к допросу Медведева, я из его показаний установил, что он свыше трех-четырех лет до ареста как уволен из РККА и являлся перед арестом зам. начальника строительства какой-то больницы. Медведев отрицал какую бы то ни было антисоветскую работу и вообще связи с военными округами РККА, ссылаясь на то, что после демобилизации он этих связей не поддерживал. Когда я доложил о показаниях Медведева Ежову и Фриновскому, они предложили "выжать" от него его "заговорщицкие" связи и снова повторили о том, чтобы с ним не стесняться.

Для меня было очевидно, что Медведев человек давно оторванный от военной среды и правдивость его заявлений не вызывает сомнений. Однако, выполняя указания Ежова и Фриновского, я добился от него показаний о существовании военного заговора, о его активном участии в нем и в ходе последующих допросов, в особенности после избиения его Фриновским в присутствии Ежова, Медведев назвал значительное количество крупных руководящих военных работников.

По ходу дела я видел и знал, что связи, которые называл Медведев, были им вымышлены и он все время заявлял мне, а затем Ежову и Фриновскому о том, что его показания ложны и не соответствуют действительности. Однако несмотря на это Ежов этот протокол доложил в ЦК.

...Медведев был арестован по распоряжению Ежова без каких-либо компрометирующих материалов, с расчетом начать от него раздувание дела о военном заговоре в РККА".

На основании указанных выше ложных показаний Медведева, ныне реабилитированного, а также на основании показаний Путны и Примакова, полученных от них спустя 9 месяцев после их ареста, в конце мая 1937 года были арестованы Тухачевский, Фельдман, Корк, Эйдеман, Якир и Уборевич.

Из материалов дела видно, что все эти лица на первых допросах категорически отрицали проведение какой-либо преступной деятельности. Лишь впоследствии от них были получены показания о принадлежности их к контрреволюционному военному заговору.

Однако эти показания, как установлено проверкой, являются ложными. Они были получены от арестованных путем применения к ним незаконных методов следствия: обмана, шантажа и мер физического воздействия.

Об этом показали бывшие работники НКВД СССР.

Так, бывший начальник отделения НКВД СССР, ныне генераллейтенант в запасе Авсеевич А. А. на допросе в прокуратуре 5 июля 1956 года показал:

"...примерно в марте 1937 года я вызвал на допрос Примакова и увидел, что Примаков изнурен, истощен, оборван. У него был болезненный вид...

Примаков и Путна на первых допросах категорически отказывались признать свое участие в контрреволюционной троцкистской организации. Я вызывал их по 10-20 раз. Они при этих вызовах сообщили мне, что помимо вызовов на допросы ко мне Примаков и Путна неоднократно вызывались на допросы к Ежову и Фриновскому.

На одном из допросов Примаков заявил, что накануне он вызывался к Ежову и там был серьезно предупрежден о последствиях в случае, если он будет запираться. Он, Примаков, обещал Ежову подумать и сейчас он будет давать показания о своей контрреволюционной деятельности.

Путна также вызывался к Ежову и Леплевскому, но долго не признавал себя виновным...

Мне известно, что в мае 1937 года на одном из совещаний пом. начальника отдела Ушаков доложил Леплевскому, что Уборевич не хочет давать показаний. Леплевский приказал на совещании Ушакову применить к Уборевичу методы физического воздействия.

Применялись ли физические методы воздействия к другим арестованным по данному делу, я точно сказать не могу, но исходя из обстановки того времени считаю, что к ним применялись физические методы воздействия".

Бывший работник НКВД Бударев В. И. на допросе в прокуратуре 3 июня 1955 года показал:

"Дело Примакова я лично не расследовал, но в процессе следствия мне поручалось часами сидеть с ним, пока он писал сам свои показания. Зам. начальника отделения Карелин и начальник отделения Авсеевич давали мне и другим работникам указания сидеть вместе с Примаковым и тогда, когда он еще не давал показаний. Делалось это для того, чтобы не давать ему спать, понудить его дать показания о своем участии в троцкистской организации... Таким образом его не оставляли одного. В период расследования дел Примакова и Путны было известно, что оба эти лица дали показания об участии в заговоре после избиения их в Лефортовской тюрьме. Эти дела характерны тем, что в связи с ними начались аресты среди основной части руководящего состава РККА. В это время начались аресты таких лиц, как Тухачевский, Уборевич и др.".

Бывший зам. начальника отделения НКВД СССР, ныне адвокат юридической консультации Сталинского района г. Москвы Карпейский Я. Л. на допросе 4 июля 1956 года показал:

"...Из группы военных, осужденных вместе с Тухачевским, я принимал участие только по делу Эйдемана.

Примерно 20 мая 1937 года я был вызван к Леплевскому, который сказал мне, что Эйдеман изобличается Тухачевским, как участник военного заговора... Никаких документов или материалов, уличающих Эйдемана, Леплевский мне не дал. Я привел Эйдемана к себе в кабинет и, пригласив пом. начальника отделения Дергачева, приступил к допросу. Допрос велся без предъявления Эйдеману конкретных материалов, но ему было сказано, что он уличается как участник "военного заговора" и его запирательство бесполезно. Однако Эйдеман не сознавался. Спустя 3-4 часа пришел зам. начальника отдела Агас и взял допрос в свои руки. С его приходом допрос принял еще более резкий характер. Так, Агас заявил Эйдеману, что "не мытьем, так катаньем" от него будут получены показания. При этом Агас заявил ему, что если он здесь не даст показаний, то с ним будут разговаривать в другом месте. Эйдеман же продолжал отрицать свое участие в заговоре. На другой день я был срочно вызван из квартиры в Лефортовскую тюрьму. Придя в следственный кабинет тюрьмы, я там застал Леплевского, Агаса и Дергачева, допрашивавших Эйдемана. Леплевский мне предложил записать показания Эйдемана. Допрос вел Леплевский, а я записывал. Необычный тон Леплевского и Агаса с Эйдеманом, а также возбужденное состояние последнего давали мне основание полагать, что в отношении Эйдемана до моего прихода были применены угрозы или даже физические меры воздействия. Следует учесть, что во время допроса Эйдемана из соседних кабинетов доносились крики, стоны людей и шум..."

О широком применении незаконных методов следствия к арестованным дал показания еще в 1938 году бывший пом. начальника 5 отдела ГУГБ НКВД СССР Ушаков 3. М., принимавший участие в допросах Тухачевского, Якира и Фельдмана. Сравнивая перенесенные им методы физического воздействия с избиениями, которые он, как следователь, применял к арестованным, Ушаков показал:

"Мне самому приходилось в Лефортовской (и не только там) бить врагов Партии и советской власти, но у меня не было никогда такого представления об испытываемых избиваемым муках и чувствах".

В этих же показаниях Ушаков описывает, как он "добился" от Фельдмана показаний о военном заговоре с участием Тухачевского, Якира, Эйдемана и других.

О применении к арестованным жестоких мер физического воздействия свидетельствует тот факт, что на протоколе допроса Тухачевского от 1 июня 1937 года, где зафиксировано признание вины Тухачевского, обнаружены пятна, которые по заключению биологической экспертизы являются каплями и мазками человеческой крови.

Как установлено проверкой дела, подтверждение обвиняемыми в суде своих вымышленных показаний, данных ими на предварительном следствии, было обусловлено тем, что они продолжали находиться под контролем следователей до конца судебного процесса.

По этому поводу названный выше Авсеевич на допросе 5 июля 1956 года показал:

"После того, как следствие было закончено, было созвано оперативное совещание, это было за сутки-двое перед процессом, на котором начальник отдела Леплевский дал указание всем лицам, принимавшим участие в следствии, еще раз побеседовать с подсудимыми и убедить их, чтобы они в суде подтвердили показания, данные на следствии. Накануне суда я беседовал с Примаковым, он обещал в суде подтвердить свои показания. С другими подследственными беседовали другие работники отдела. Кроме того, было дано указание сопровождать своих подследственных в суд, быть с ними вместе в комнате ожидания. В день суда я находился с Примаковым, согласно указанию руководства отдела.

Перед началом судебного заседания все следователи были, и, как только привели арестованных, я, как и другие работники, пошел в комнату, где был Примаков. Все арестованные находились в отдельных комнатах и с каждым находился следователь. Среди них, я помню, были Ушаков и Эстрин. Я спрашивал Примакова, как он думает вести себя в суде, последний сказал, что подтвердит свои показания. Причем по указанию руководства я еще раз напомнил Примакову, что признание его в суде смягчит его участь. Так говорить было дано указание и другим сотрудникам отдела, выделенным для сопровождения арестованных на суд. Перед самым судебным заседанием, по указанию Леплевского, я знакомил Примакова с копиями его же показаний".

Проверкой дела также установлено, что, кроме Ежова, Фриновского и Леплевского, были осуждены за незаконные аресты, фальсификацию следственных дел и применение незаконных методов ведения следствия бывшие работники НКВД СССР Ушаков, Агас, Миронов и другие, принимавшие участие в расследовании дела Тухачевского, Якира и других.

Военная коллегия Верховного Суда СССР, изучив материалы дела и дополнительной проверки, считает бесспорно установленным, что уголовное дело в отношении Тухачевского, Корка, Якира и других по обвинению их в антисоветской деятельности было сфальсифицировано.

На основании изложенного и руководствуясь ст. ст. 373-378 УПК РСФСР -

ОПРЕДЕЛИЛА:

приговор Специального судебного Присутствия Верховного Суда СССР от 11 июня 1937 года в отношении Тухачевского Михаила Николаевича, Корка Августа Ивановича, Якира Ионы Эммануиловича, Уборевича Иеронима Петровича, Путна Витовта Казимировича, Эйдемана Роберта Петровича, Примакова Виталия Марковича и Фельдмана Бориса Мироновича отменить и настоящее дело в силу ст. 4 п. 5 УПК РСФСР, т. е. за отсутствием в их действиях состава преступления, производством прекратить.

Председательствующий
А. А. Чепцов
Члены военной коллегии
В. В. Борисоглебский
П. А. Лихачев

О деле Гамарника Я. Б.

Постановление Президиума ЦК КПСС

6 августа 1955 г.

Согласиться с предложением Генерального прокурора СССР т. Руденко, изложенным в его записке от 22 июля 1955 г.

Записка Генерального прокурора СССР в ЦК КПСС

В связи с жалобами Гамарник И. М., Богомоловой-Гамарник К. Б. и Гамарник Ф. Б. Прокуратурой СССР проверена обоснованность обвинений, выдвинутых против бывшего заместителя наркома обороны и начальника Главного политического управления Красной Армии Гамарника Яна Борисовича.

Проверкой установлено:

31 мая 1937 года Гамарник Я. Б., будучи тяжело больным, выстрелом из пистолета покончил жизнь самоубийством.

После самоубийства Гамарника Я. Б. Ежовым и его сообщниками были получены показания арестованных к тому времени по обвинению в участии в контрреволюционном военном заговоре Тухачевского, Якира и Уборевича, о причастности к указанному заговору также и Гамарника.

Свои показания Тухачевский, Якир и Уборевич подтвердили в судебном заседании специального присутствия Верховного суда СССР. Однако показания указанных лиц в отношении Гамарника неконкретны, в ряде случаев противоречивы и никакими другими объективными данными не подтверждены.

Так, Якир в начале своих показаний заявил, что Гамарник высказывал якобы ему свое недовольство состоянием дел в Наркомате обороны, однако он, Якир, не имея полномочий центра, не делал попыток к вовлечению Гамарника в военный заговор и не говорил ему о существовании такового.

В дальнейшем Якир изменил эти показания и заявил, что еще в 1936 г. он якобы информировал Гамарника о проводившейся им, Якиром, Тухачевским и Уборевичем вредительской работе в пограничных районах, направленной на ослабление обороноспособности страны, и что якобы Гамарник заявил тогда, что аналогичная работа проводится и на Дальнем Востоке. При этом Якир утверждает, что Гамарник в центр военного заговора не входил и непосредственного контакта по контрреволюционной деятельности с Тухачевским, Корком и другими лицами не имел, а поддерживал эту связь якобы через Якира. Никаких конкретных фактов проводившейся якобы Гамарником контрреволюционной деятельности Якир привести не мог, ссылаясь на то, что Гамарник занимался вредительством на Дальнем Востоке, а он плохо знал Дальневосточный театр.

Осужденный Уборевич прямых показаний об участии Гамарника в военном заговоре не дал, но заявил, что его очень хвалил Тухачевский, что Гамарник, в свою очередь, поддерживал по ряду вопросов Тухачевского и других, и поэтому он предполагает, что Гамарник являлся членом центра военного заговора.

Более определенные показания о причастности Гамарника к военному заговору дал Тухачевский. Он показал, что в состав центра военного заговора входили: Тухачевский, Гамарник, Каменев С. С., Уборевич, Якир, Фельдман, Эйдеман, Зарем, Примаков и Корк.

Гамарник, как показал Тухачевский, в состав центра якобы вошел в 1934 году, занимал в нем руководящее положение и ведал подрывной деятельностью заговорщиков на Дальнем Востоке.

Эти показания Тухачевского находятся в явном противоречии с уже приведенными показаниями Якира и, кроме того, опровергаются показаниями других осужденных.

Так, осужденный по одному делу с Тухачевским Путна В. К. в отношении Гамарника показал:

"...я не допускаю участия Гамарника в троцкистской организации, но он меня поддерживал в 1934 году, когда он приезжал на Дальний Восток, он сказал, что мой доклад о том, что надо разъединить ОКДВА, он поставит в Москве".

Осужденный, как участник центра военного заговора, Фельдман Б. М. показал суду:

"В отношении связи с Гамарником я лично ни слова не слышал и не знал, что Гамарник состоит членом центра. Гамарник вел такую линию в центральном аппарате, что мне хотя бы от малейшего его шага или малейшей осторожности догадаться о том, что он нам помогает, не было возможности и я не могу этого сказать.

Гамарник, когда приезжал на Дальний Восток, Вы сами знаете, всегда о дальневосточных делах плохо отзывался - это факт, хвалил много Сангурского - это факт, об этом я сообщаю, делал он это с определенной целью. С моей стороны было бы неправильно, если бы я на основании этого мог сказать, что Гамарник состоит членом центра".

Другой осужденный, как участник центра - Корк А. И. показал:

"...В состав центра входят: Тухачевский, Якир, Уборевич, Эйдеман и я. Про других лиц, в частности про Гамарника, мне не говорил тогда Тухачевский и не говорил впоследствии".

При таком положении сомнительные показания Тухачевского, Якира и Уборевича, при отсутствии других объективных доказательств, не могут быть положены в основу обвинения Гамарника Я. Б. в измене Родине и это обвинение с Гамарника Я. Б. должно быть снято.

В связи с этим считаю необходимым войти с предложением о признании необоснованными обвинения Гамарника Я. Б. в антисоветской деятельности.

Прошу рассмотреть.

Генеральный прокурор СССР
Р. Руденко
22 июля 1955 года

Биографические справки

М. Н. Тухачевский

Тухачевский Михаил Николаевич родился в 1893 г. в имении Александровское Смоленской губернии, из дворян. Русский. Член партии с апреля 1918 г.

С 1912 г. служил в царской армии, в 1914 г. окончил Александровское военноеучилище в Москве, поручик. Участник первой мировой войны. В 1918 г. добровольно вступил в Красную Армию. В годы гражданской войны командовал армиями на Восточном и Южном фронтах, затем Кавказским и Западным фронтами.

После гражданской войны командующий войсками Западного и Ленинградского военных округов, начальник Военной академии РККА, помощник и заместитель начальника, затем начальник штаба РККА, заместитель наркома обороны СССР и начальник вооружений РККА, первый заместитель наркома обороны и начальник управления боевой подготовки, член Военного совета при наркоме обороны СССР. 10 мая 1937 г. назначен командующим войсками Приволжского военного округа.

М. Н. Тухачевский сыграл большую роль в строительстве, реконструкции и перевооружении Красной Армии, в создании военно-воздушных и бронетанковых сил. Как автор ряда крупных военно-теоретических трудов внес большой вклад в развитие советской военной науки.

Неоднократно избирался в руководящие партийные и советские органы: был членом Смоленского губкома, Ленинградского и Московского обкомов партии. На XVII съезде партии избран кандидатом в члены ЦК ВКП(б). Избирался членом ЦИК СССР всех созывов. Награжден орденами Ленина и Красного Знамени, Почетным революционным оружием. В 1935 г. одним из первых удостоен звания Маршала Советского Союза.

22 мая 1937 г. арестован. 11 июня 1937 г. Специальным судебным присутствием Верховного суда СССР лишен воинского звания и приговорен к расстрелу. 12 июня 1937 г. расстрелян.

31 января 1957 г. военная коллегия Верховного суда СССР отменила приговор в отношении М. Н. Тухачевского и дело за отсутствием состава преступления прекратила. В партийном отношении реабилитирован решением КПК при ЦК КПСС от 27 февраля 1957 г.

А. И. Корк

Август Иванович Корк родился в 1887 г. в д. Ардлан Лифляндской губернии, в крестьянской семье. Эстонец. Член партии с 1927 г.

В 1908-1917 гг. служил в царской армии. Окончил Чугуевское пехотное училище, Академию Генерального штаба, Военную школу летчиков-наблюдателей. Участник первой мировой войны, подполковник.

В 1918 г. добровольно вступил в Красную Армию, в которой занимал ряд командных должностей: начальник оперативного отдела штаба Западного фронта, начальник отдела штаба 11-й армии и начальник штаба Эстляндской армии, помощник командующего 12-й армией, командующий 6-й и 15-й армиями.

После гражданской войны командующий Харьковским военным округом, помощник командующего вооруженными силами Украины и Крыма, помощник начальника управления воздушного флота РККА, командующий Туркестанским фронтом, командующий войсками Западного и Ленинградского военных округов, военный атташе в Германии, начальник управления снабжения РККА. С 1935 г. начальник Военной академии им. М. В. Фрунзе, член Военного совета при наркоме обороны СССР.

Активно участвовал в разработке военно-теоретических проблем, автор статей по вопросам военной теории и истории, стратегии и тактике.

А. И. Корк был членом ЦИК СССР. Награжден тремя орденами Красного Знамени и Почетным революционным оружием. В 1935 г. ему было присвоено звание командарма 2-го ранга.

14 мая 1937 г. арестован. Специальным судебным присутствием Верховного суда СССР 11 июня 1937 г. лишен воинского звания и приговорен к расстрелу. Расстрелян 12 июня 1937 г.

Приговор в отношении А. И. Корка военная коллегия Верховного суда СССР отменила 31 января 1957 г. за отсутствием в его действиях состава преступления. В партийном отношении реабилитирован КПК при ЦК КПСС 27 февраля 1957 г.

И. Э. Якир

Иона Эммануилович Якир родился в 1896 г. в г. Кишиневе в семье аптекаря. Еврей. Учился в Базельском университете (Швейцария), Харьковском технологическом институте. Член партии с апреля 1917 г.

В 1915-1917 гг. работал токарем на военном заводе в Одессе. После Февральской революции вел антивоенную пропаганду среди солдат. В декабре 1917 г. избран членом Бессарабского Совета, членом Одесского губпарткома и губревкома.

С января 1918 г. командир красногвардейского отряда, отряда Особой армии, член Реввоенсовета 12-й армии, начальник и комиссар 45-й и 3-й Кавказской армий.

После гражданской войны командующий войсками Кавказского военного округа, командир и комиссар 14-го стрелкового корпуса, командующий Украинским военным округом, начальник штаба РККА, член коллегии Наркомвоенмора и член Реввоенсовета РККА. С 1925 г. командующий Киевским военным округом, с 1936 г. член Военного совета при наркоме обороны СССР. 10 мая 1937 г. назначается командующим войсками и членом Военного совета Ленинградского военного округа, 20 мая - Закавказского округа.

И. Э. Якир внес значительный вклад в разработку советской военной теории, стал одним из создателей советской военной доктрины. Был редактором журнала " Военный вестник", опубликовал ряд военно-научных работ.

Неоднократно избирался в состав партийных и советских органов - Киевского губкома партии, Политбюро ЦК КП(б)У, ВУЦИК и ЦИК СССР. На XVI съезде партии избран кандидагом в члены ЦК ВКП(б), на XVII съезде членом ЦК ВКП(б). Награжден тремя орденами Красною Знамени. В 1935 г ему присвоено звание командарма 1-го ранга.

28 мая 1937 г. арестован, а 11 июня 1937 г. Специальным судебным присутствием Верховного суда СССР лишен воинского звания и приговорен к расстрелу. 12 июня 1937 г. расстрелян.

Военная коллегия Верховного суда 31 января 1957 г. приговор в отношении И. Э. Якира отменила и дело за отсутствием состава преступления прекратила. 27 февраля 1957 г. решением КПК при ЦК КПСС реабилитирован в партийном отношении.

И. П. Уборевич

Иероним Петрович Уборевич родился в 1896 г. в д. Антандриюс Виленской губернии в крестьянской семье. Литовец. Член партии с 1917 г.

Учился в Петербургском политехническом институте. В 1915 г. окончил Константиновское артиллерийское училище, участник первой мировой войны, подпоручик. Добровольно вступил в Красную Армию в 1918 г. В годы гражданской войны был командиром Двинской бригады, начальником 18-й стрелковой дивизии, командующим 14-й, 9-й и 13-й армиями.

После гражданской войны помощник командующего вооруженными силами Украины и Крыма, командующий 5-й армией и войсками Восточно-Сибирского военного округа, военный министр Дальневосточной Республики и командующий Народно-Революционной Армией ДВР, заместитель командующего и начальник штаба Украинского военного округа, командующий войсками Северо-Кавказского и Московского военных округов, член Военного совета при наркоме обороны СССР, заместитель председателя РВС СССР и начальник вооружений РККА. В 1931-1937 гг командующий войсками Белорусского, а с 20 мая 1937 г. Среднеазиатского военных округов.

Избирался членом бюро Северо-Кавказского крайкома и Западного обкома ВКП(б), на XVI и XVII съездах - кандидатом в члены ЦК ВКП(б). Член ВЦИК с декабря 1922 г. Награжден тремя орденами Красного Знамени и Почетным революционным оружием. В 1935 г. ему было присвоено звание командарма 1-го ранга.

29 мая 1937 г. арестован. 11 июня 1937 г. Специальным судебным присутствием Верховного суда СССР лишен воинского звания и приговорен к расстрелу. 12 июня 1937 г. расстрелян.

Военная коллегия Верховного суда СССР 31 января 1957 г. приговор в отношении И. П. Уборевича отменила и дело за отсутствием состава преступления прекратила. 27 февраля 1957 г. решением КПК при ЦК КПСС реабилитирован в партийном отношении.

В. К. Путна

Витовт Казимирович Путна родился в 1893 г. в д. Мацконяй Виленской губернии в крестьянской семье. Литовец. Член партии с 1917 г.

В царской армии служил с 1915 г., окончил школу прапорщиков в 1917 г. В 1918 г. добровольно вступил в Красную Армию. Занимал должности комиссара Витебского губернского военкомата, командующего войсками Витебской группы, военкома 1-й Смоленской дивизии, командира 228-го Карельского полка, командира бригады 26-й стрелковой дивизии, начальника 27-й дивизии.

После гражданской войны командующий войсками в районе Нижней Волги, начальник Саратовского гарнизона, начальник и комиссар Управления боевой подготовки Красной Армии, начальник Управления военно-учебными заведениями РККА, командир 6-го и 2-го стрелковых корпусов. В 1927-1931 гг. военный атташе в Японии, Финляндии, Германии. С 1931 г. командир и комиссар 14-го стрелкового корпуса, командующий группой войск Особой Краснознаменной Дальневосточной Армии. С 1934 г. военный и военно-воздушный атташе в Великобритании.

Неоднократно избирался в состав партийных и советских органов, был делегатом IX Всероссийского съезда Советов. Награжден тремя орденами Красного Знамени. В 1935 г ему было присвоено звание комкора.

Арестован 20 августа 1936 г. 11 июня 1937 г. Специальным судебным присутствием Верховного суда СССР лишен воинского звания и приговорен к расстрелу. 12 июня 1937 г. расстрелян.

Военная коллегия Верховного суда СССР 31 января 1957 г. приговор в отношении В. К. Путны отменила и дело за отсутствием состава преступления прекратила. 27 февраля 1957 г. решением КПК при ЦК КПСС восстановлен в партии.

Р. П. Эйдеман

Роберт Петрович Эйдеман родился в 1895 г. в местечке Леясциемс Лифляндской губернии в семье учителя. Латыш. Член партии с марта 1917 г.

Учился в Лесном институте в Петрограде. В 1916 г. окончил Киевское военное училище, прапорщик. После Февральской революции избран председателем полкового комитета и председателем Канского Совета солдатских депутатов. В октябре 1917 г. избран заместителем председателя Центрального исполнительного комитета Сибири (Центросибирь).

Добровольно вступил в Красную Армию. С мая 1918 г. занимал должности командира Омской группы 1-й партизанской армии, начальника Средне-Уральской и Особой дивизий, начальника 16-й, 41-й и 46-й стрелковых дивизий, начальника тыла Юго-Западного фронта, командующего 13-й армией, Каховской группой войск, командующего войсками внутренней службы Южного и Юго-Западного фронтов.

После гражданской войны помощник и заместитель командующего войсками Украины, командующий войсками Сибирского военного округа, начальник и комиссар Военной Академии им. М. В. Фрунзе, член Реввоенсовета СССР, член Военного совета при наркоме обороны СССР, с 1932 г. председатель Центрального Совета Осоавиахима СССР.

Внес вклад в военно-научную работу. Его перу принадлежит значительное количество научных работ, в частности, о техническом оснащении армии, а также по вопросам военной истории. Он был ответственным редактором журнала "Война и революция", членом редколлегии газеты "Красная Звезда" и журнала "Книга и пролетарская революция".

Р. П. Эйдеман избирался делегатом XIV, XVI, XVII съездов партии, был членом Московского комитета ВКП(б), делегатом съездов Советов. Награжден двумя орденами Красного Знамени и орденом Красной Звезды. В 1935 г. ему было присвоено звание комкора.

22 мая 1937 г. был арестован. Постановлением Специального судебного присутствия Верховного суда СССР от 11 июня 1937 г. был лишен воинского звания и приговорен к расстрелу. 12 июня 1937 г. расстрелян.

Военная коллегия Верховного суда СССР 31 января 1957 г. приговор в отношении Р. П. Эйдемана отменила и дело за отсутствием состава преступления прекратила. В партийном отношении реабилитирован решением КПК при ЦК КПСС от 27 февраля 1957 г.

В. М. Примаков

Виталий Маркович Примаков родился в 1897 г. в семье учителя, в местечке Семеновка Черниговской губернии. Украинец. Член партии с января 1914 г. Окончил Высшие военно-академические курсы комсостава РККА (1923 г.), учился в военной академии германского Генштаба в 1931 г.

За революционную деятельность в 1915 г. был арестован и сослан в Енисейскую губернию. После возвращения из ссылки с июня 1917 г. член Киевского комитета РСДРП(б). С августа 1917 г. рядовой Черниговского запасного полка, от которого был избран делегатом II Всероссийского съезда Советов. Во время Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде во главе красногвардейского отряда участвовал в штурме Зимнего дворца.

Добровольно вступил в Красную гвардию в январе 1918 г. Во время гражданской войны был командиром конного полка, командиром и комиссаром 1-й дивизии Червонного казачества, затем 1-го корпуса Червонного казачества. Участвовал в борьбе с басмачеством в Средней Азии.

После гражданской войны командир и комиссар Высшей кавалерийской школы Ленинградского военного округа. В 1925-1926 гг. военный советник в Китае, командир и комиссар 1-го стрелкового корпуса Ленинградского военного округа, военный атташе в Афганистане и Японии, командир и комиссар 13-го корпуса Приволжского военного округа, помощник командующего войсками Северо-Кавказского военного округа, инспектор высших учебных заведений РККА. С января 1935 г. заместитель командующего войсками Ленинградского военного округа, член Военного совета при наркоме обороны СССР.

В. М. Примаков избирался членом областного комитета ВКП(б) Юго-Западной области, губкома ВКП(б) Подолии, Уральского обкома, Северо-Кавказского крайкома партии. Был членом ВЦИК и ЦИК СССР. Награжден тремя орденами Красного Знамени. В 1935 г. ему присвоено звание комкора.

14 августа 1936 г. арестован. Специальным судебным присутствием Верховного суда СССР 11 июня 1937 г. лишен воинского звания и приговорен к расстрелу. Расстрелян 12 июня 1937 г.

31 января 1957 г. военная коллегия Верховного суда СССР приговор в отношении В. М. Примакова отменила и дело за отсутствием состава преступления прекратила. В партийном отношении реабилитирован решением КПК при ЦК КПСС от 27 февраля 1957 г.

Б. М. Фельдман

Борис Миронович Фельдман родился в 1890 г. в г. Пинске Минской губернии, из мещан. Еврей. Член партии с 1920 г.

В 1905-1913 гг. рабочий. В 1913 г. призван в армию, участник первой мировой войны. В марте 1918 г. добровольно вступил в Красную Армию. Был помощником начальника оперативного отделения штаба 13-й армии, начальником штабов 1-й стрелковой бригады и 57-й дивизии, начальником 55-й дивизии, командиром отдельного Тамбовского корпуса, начальником штаба Народно-революционной армии Дальневосточной Республики.

С 1921 г. по окончании Военной академии РККА командир и комиссар 17-го и 19-го корпусов, начальник штаба войск Ленинградского военного округа. С 1934 г. начальник Управления по начальствующему составу РККА, затем с 15 апреля 1937 г. заместитель командующего войсками Московского военного округа. Член Военного совета при наркоме обороны СССР.

Избирался членом Дальневосточного крайкома партии, членом Ленинградского горкома ВКП(б). Награжден орденом Красного Знамени. В 1935 г. Б. М. Фельдману присвоено звание комкора.

15 мая 1937 г. арестован. 11 июня 1937 г. Специальным судебным присутствием Верховного суда СССР лишен воинского звания и приговорен к расстрелу. 12 июня 1937 г. расстрелян.

Военная коллегия Верховного суда СССР 31 января 1957 г. приговор в отношении Б М Фельдмана отменила и дело за отсутствием состава преступления прекратила. Решением КПК при ЦК КПСС от 27 февраля 1957 г. реабилитирован в партийном отношении.

Я. Б. Гамарник

Ян Борисович Гамарник родился в 1894 г. в г. Житомире в семье служащего. Еврей. Учился в Петербургском психоневрологическом институте и Киевском университете. Член партии с сентября 1916 г.

До октября 1917 г. член и секретарь Киевского комитета РСДРП(б). В марте 1918 г. избран в ЦИК Советов Украины. Являлся членом Оргбюро по подготовке 1-го съезда КП(б)У.

В период германской оккупации и захвата Украины буржуазными националистами был членом подпольного Всеукраинского центра, одним из руководителей Одесской, Харьковской и Крымской подпольных партийных организаций, вел работу по развертыванию партизанского движения и разложению войск противника. В конце 1918 г.-начале 1919 г. член Харьковского ревкома, председатель Одесского губкома КП(б)У. Затем член Реввоенсовета южной группы войск 12-й армии, комиссар 58-й стрелковой дивизии. В 1920-1923 гг. председатель Одесского и Киевского губкомов, председатель Киевского губревкома и губисполкома.

В 1923-1928 гг. председатель Приморского губисполкома, Дальревкома, Дальневосточного крайисполкома, секретарь Далькрайкома ВКП(б) и член Реввоенсовета Сибирского военного округа. С конца 1928 г. первый секретарь ЦК КП(б) Белоруссии и член Реввоенсовета Белорусского военного округа.

С октября 1929 г. начальник Политуправления Красной Армии и член Реввоенсовета СССР, ответственный редактор газеты "Красная Звезда". С июня 1930 г. одновременно заместитель председателя Реввоенсовета СССР и заместитель наркома по военным и морским делам, первый заместитель наркома обороны, член Военного совета при наркоме обороны СССР. 13 марта 1937 г. назначен уполномоченным Наркомата обороны при Совнаркоме РСФСР по вопросам оборонной работы. 20 мая 1937 г. утвержден членом Военного совета Среднеазиатского военного округа.

На XIV съезде партии был избран кандидатом в члены ЦК ВКП(б), на XV-XVII съездах членом ЦК ВКП(б), с ноября 1929 г. член Оргбюро ЦК ВКП(б). Награжден орденами Ленина и Красного Знамени. В 1935 г. ему было присвоено воинское звание армейского комиссара 1-го ранга.

30 мая 1937 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение отстранить Я. Б. Гамарника от работы в Наркомате обороны СССР и вывести из состава Военного совета при наркоме обороны СССР за связь с участниками так называемой "антисоветской троцкистской военной организации". 31 мая 1937 г. покончил жизнь самоубийством.

Президиум ЦК КПСС по представлению Генерального прокурора СССР 6 августа 1955 г. признал необоснованными обвинения Я. Б. Гамарника в антисоветской деятельности. В партийном отношении реабилитирован решением КПК при ЦК КПСС от 7 октября 1955 г.

В подготовке материалов по делу о так называемой
"антисоветской троцкистской военной организации"
в Красной Армии принимали участие В. Андреев,
И. Донков, Н. Катков, И. Курилов, О. Мутовкина,
В. Наумов, А. Фокин, Б. Хазанов.

===========================================================================
Последняя редакция: 22 июля 2001 г.
===========================================================================
Звенигородская электронная библиотека
http://www.zvenigorod.ru/library/history/cccpsun/1989/4/42.htm
OCR, spell-checking: Александр Фефелов (fefelov@zvenigorod.ru)
===========================================================================