Стратегия «измора» в отечественной военной доктрине межвоенного периода (середина 1920х-1941г)

Алексей Мелия

В основе советской военной доктрины межвоенного периода лежало положение о неизбежности большой войны. Большая война виделось как столкновение с решительной целью, в котором каждая из сторон будит преследовать цель полного поражения противника. Положение о решительном характере будущей войны было закреплено в Полевом Уставе 1936 года: «Достижение решительной победы полное сокрушение врага являются основной целью в навязанной Советскому Союзу войне»[1]. Война должна была стать не только столкновением враждебных государств, но и столкновением идеологий, в результате этого война СССР против коалиции капиталистических государств могла принять более ожесточенный характер, чем войны капиталистических государств между собой. При этом ожидалось, что противник может использовать способы ведения войны, запрещенные международным правом. Весной 1940 выступая перед начальниками химических войск округов Маршал Кулик, обосновывал возможность применения химического оружия против СССР именно столкновением в будущей войне двух различных социальных систем: «Сейчас дерутся люди одной породы (боевые действия Германии против Англии и Франции. АМ), но разной масти, те и другие капиталисты это нужно учитывать. Когда будит война против нас капиталисты пойдут на всякую пакость. Мы должны быть готовыми».[2]

Важнейшим вопросом при определении стратегического характера был вопрос о длительности войны, о соотношении фронта и тыла в будущей войне. В начале-середине 20х годов на основе опыта предшествующих войн были определены две основные стратегии, определявшие характер будущей войны: стратегия сокрушения и стратегия измора. Наиболее глубокая теоретическая проработка проблемы стратегического характера будущей войны была  проведена выдающимся советским военным теоретиком, профессором Военной Академии А.А. Свечиным. Этому вопросу был посвящен ряд работ А.А. Свечина, прежде всего капитальный труд «Стратегия» первое издание которого вышло в  1926 году.

Согласно А.А. Свечену главной особенностью стратегии сокрушения являлось достижение решительного результата, то есть результата определяющего исход войны, в ходе одной масштабной операции. Таким образом, план войны практически сводился к плану одной гигантской операции, которой предшествовали мобилизация, сосредоточение и развертывание. А. А. Свечин писал: «Сокрушительное наступление, при усложнившихся условиях, представляет ряд последовательных операций, находящихся, однако, в такой тесной внутренней связи, что они сливаются в одну гигантскую операцию. Исходное положение для следующей операции вытекает непосредственно из достигнутой цели операции законченной»[3].  Для успеха стратегии сокрушения, по мнению А.А. Свечина была необходима экстраординарная победа: «Для успеха сокрушения нужны сотни тысяч пленных, поголовное уничтожение целых армий, захват тысяч пушек, складов, обозов»[4]. С точки зрения предвоенного планирования и подготовки страны к войне выбор стратегии сокрушения означал выработку плана одной решительной операции позволяющей в ходе достаточно короткого времени решить судьбу войны, именно на подготовку такой операции и направлялись основные силы в предвоенный период. В подготовке народного хозяйства главное внимание должно было направляться на развитие военной промышленности мирного времени и созданию путей сообщения обеспечивающих быструю мобилизацию, сосредоточение и развертывания группировки сил для проведения решительного удара способного определить исход войны. Подготовке к мобилизации промышленности и обеспечению устойчивого функционирования народного хозяйства в условиях военного напряжения не должно было придаваться большого значения.

Напротив  «в рамках стратегии измора все операции характеризуются прежде всего тем, что имеют ограниченную цель; война складывается в виде не решительного удара, а борьбы за такие позиции на вооруженном, политическом и экономическом фронте, с которых нанесение этого удара в конце концов стало бы возможным»[5]. Таким образом, с точки предвоенного планирования и подготовки выбор стратегии измора означает планирование первой операции войны как операции с ограниченной целью, успешное завершение которой не  означает достижение победы в войне. При подготовке народного хозяйства требуется  поддержание баланса между мобилизацией армии и мобилизацией народного хозяйства, так как именно способность народного хозяйства снабжать фронт всем необходимым является одним из ключевых факторов победы в войне на измор. При этом А.А. Свечин не считал, что сторона, избравшая стратегию сокрушения неизбежно должна придерживаться пассивных  методов ведения войны: «Сама стратегия измора вовсе не означает вялого ведения войны, пассивного ожидания развала неприятельского базиса. Она видит, прежде всего, невозможность достигнуть одним броском конечной цели и расчленяет путь к ней на несколько самостоятельных этапов. Достижение каждого этапа должно означать известный выигрыш наш в мощи над противником. Уничтожение неприятельских вооруженных сил, не являясь единственным средством, представляется и для стратегии измора весьма желательным, и такие предприятия, как Танненберг и Капоретто, прекрасно укладываются в ее рамки»[6].

Важнейшим достоинством стратегии сокрушения являлась  возможность достижения победы с относительно небольшими потерями, без затрат огромных ресурсов необходимых для ведения длительной войны. Недостаток стратегии сокрушении заключался в том, что достижение решительной победы в ходе одной гигантской операции являлось крайне сложной задачей. Для ее реализации было необходимо уничтожение основных сил армии противника и захват жизненных его центров для недопущения восстановления разгромленных вооруженных сил противника. Трудности достижения победы в ходе одной операции прекрасно понимались советским военным руководством так в 1925 Нарком по Военным и Морским делам М.В. Фрунзе в статье «Фронт и Тыл в войне будущего» писал: «Опыт войны показал, что достижение целей войны в современных условиях стало делом значительно более сложным, чем прежде.  Современные армии обладают колоссальной живучестью. Эта живучесть целиком связана с общим состоянием страны. Даже полное поражение армий противника, достигнутое в определенный   момент, не обеспечивает еще конечной победы, поскольку разбитые части имею за собой экономически и морально крепкий тыл. При наличии времени и пространства, обеспечивающих новую мобилизацию людских и материальных ресурсов, необходимых для восстановления боеспособной армии, последняя может легко воссоздать фронт и с надеждой на успех повести дальнейшею борьбу…  При столкновении первоклассных противников решение не может быть достигнуто одним ударом. Война будит принимать характер длительного и жестокого состязания, подвергающего испытанию все экономические и политические устои воюющих сторон. Выражаясь языком стратегии, это означает переход от стратегии молниеносных, решающих ударов к стратегии истощения»[7].

Схожий вывод относительно возможности достижения быстрой победы  сделал Нарком обороны СССР Маршала Советского Союза С.К.Тимошенко в заключительной речи на совещании комсостава в декабре 1940 г.: «В современную эпоху, при вооруженной борьбе большого масштаба, редко удается путем одной решительной операции сразу достичь конечной военной цели (цели войны или кампании). К достижению этой конечной стратегической цели по большей части предстоит идти путем достижения ряда промежуточных целей, из которых каждая может оказаться настолько значительной, что явится содержанием особой фронтовой операции – содержанием целого стратегического этапа»[8].

При этом допускалось, что при благоприятных условиях, возможно, реализовать и стратегию сокрушения. А.А. Свечин следующим образом определял благоприятные условия для реализации стратегии сокрушения: «Военная подготовка, доведенная до возможности немедленного максимального напряжения своей боеспособности, обширная сухопутная граница с перерезающими ее хорошими путями сообщений, значительное превосходство сил, политическая постройка неприятельского государства по образу колосса на глиняных ногах, это — условия, благоприятствующие сокрушению и позволяющие закончить войну в короткий срок и с минимальным расходом материальных средств и человеческих жизней. Поскольку военные бюджеты, несмотря на свой рост, отстают от роста производительных сил, и максимум стратегического напряжения становится ныне достижимым лишь через полгода после окончания экономической мобилизации, т.е. не раньше второго года войны, постольку мы в будущем, вероятно, будем иметь преимущественно длительные войны»[9].

Однако нельзя сказать, что в предвоенный период взгляды политического и военного руководства на стратегический характер будущей войны были четко закреплены в виде директивных документов и теоретических разработок. С начала 30х годов теоретические дискуссии в печати не только по стратегическим, но и по оперативным вопросам практически прекратились. В 1933 г. вышел приказ наркома обороны СССР «О запрещении опубликования в открытой печати оперативно-тактических и технических проблем, вытекающих из технической реконструкции РККА» С 1934 г. был резко ограничен круг лиц, имеющих отношение в мирное время к вопросам стратегического характера[10].

Возможно, эти обстоятельства сыграли свою роль в том, что в ряде работ посвященных истории развития отечественной военной мысли делается вывод о том, что после научной дискредитации[11] и ареста в 1931 году профессора А.А. Свечина, развивавшего в своих работах положения стратегии измора, в СССР взяли верх сторонники стратегии сокрушения. Такой вывод вряд ли можно считать обоснованным. Так М.Н. Тухачевский игравший ведущею роль в организации травли А.А. Свечина никак не может быть отнесен к сторонникам стратегии сокрушения. Об этом говорят и теоретические работы М.Н. Тухачевского, такие как «Вопросы современной стратегии» (1926г.) и «Новые вопросы войны» (1932г.). В «Вопросах современной стратегии» М.Н. Тухачевский пишет: «будущая война не может быть разрешена одним махом»[12] и считает, что необходимо готовится к длительной войне. В работе «Новые вопросы войны» идея подготовки к длительной войне на истощение получило дальнейшие развитие: «Можно вести войну самым решительным образом и все же не достигнуть быстрого его окончания. Поэтому в борьбе империалистов между собою и в нашей борьбе против империалистического нападения необходимо быть готовыми к длительной войне и это должно быть полностью учтено во всей системе мобилизации»[13]. В основании мобилизационной работы, по мнению М.Н. Тухачевского, должна была лежать идея о подготовке страны к длительному военному напряжению: «Мобилизация не является единовременным актом, как это представлялось до империалистической войны. Сама мобилизация во время или непосредственно перед объявлением войны является наиболее крупным единовременным напряжением. Однако, мобилизационное напряжение этим не кончается. Оно продолжается в течение всей войны, охватывая все стороны государства, все людские и конские, транспортные и технические ресурсы. Необходимо стремится к тому, чтобы первая мобилизация не расстроила хозяйственной жизни страны и дала бы возможность к планомерному и систематическому напряжению сил в процессе развития напряженной войны»[14].

Для определения взглядов  М.Н. Тухачевского на характер будущей войны важную роль играет и изучение его практической работы в должности Начальника Штаба РККА. Именно в период руководства М.Н. Тухачевского Штабом РККА (1925- 1928) были заложены основы системы подготовки народного хозяйства к длительной войне: разработаны основы составления планов мобилизации народного хозяйства, создан мобилизационный аппарат, утверждены первые планы эвакуации промышленности. Конечно, эта деятельность не являлась только личной инициативой М.Н. Тухачевского,  а являлось отражение взглядов политического и военного руководства. Б.М. Шапошникова возглавившего Штаб РККА после перевода М.Н. Тухачевского на должность командующего Ленинградским военным округом, так же вряд ли можно отнести к сторонникам стратегии сокрушения. В своем капитальном труде «Мозг армии» Б.М. Шапошников указывал, что «вероятнее всего будущая война примет характер борьбы на измор»[15]. В период руководства Б.М. Шапошникова Штабом РККА система подготовки страны к длительной войны получило дальнейшее развитие, так в 1929 году был утвержден первый единый план мобилизации промышленности[16]. Этот план  развертывание военного производства требовало пол года, в целом план охватывал полуторалетний период. Таким образом в основе мобилизационного плана лежала концепция А.А. Свечина о перманентной мобилизации, то есть о поэтапном наращивании усилий страны в ходе войны. Необходимо заметить, что концепция перманентной мобилизации получила дальнейшее развитие в работе М.Н. Тухачевского «Новые вопросы войны», в которой вводилось понятие вершины мобилизационных усилий, после достижения, которого военный идет спад военного и экономического потенциала[17].

Что же касается конфликта М.Н. Тухачевского и А.А. Свечина то он, скорее всего, объясняется причинами личного характера, например критикой А.А. Свечиным деятельности М.Н. Тухачевского на посту командующего Западным фронтом в 1920 году. Идейные противоречия между А.А. Свечиным и М.Н. Тухачевским касались скорее взглядов на перспективы советской власти, прежде всего на возможность создания в СССР мощной современной армии.

В 1928 году в Разведывательном Управлении (IV) управление Штаба РККА был создан уникальный труд «Будущая война», в нем делалась попытка достаточно полно изложить основные черты будущей войны на западном направлении. В качестве основных противников рассматривались Польша и Румыния, учитывалась возможность присоединения к ним и других государств. В вопросе о возможной продолжительности такой войны делался следующий вывод: «Красная армия в первый период войны не имеет превосходства сил, обеспечивающего молниеносное сокрушение сразу всех сил противников. Поэтому необходимо считаться не только с возможностью, но и с неизбежностью операций с переменным успехом, временным отказом от развития своего сокрушительного удара, направленного в жизненный центр страны»[18]. При этом допускалось, возможность быстрой победы над Эстонией и Латвией если они примут участие в войне. Обосновывалось это прежде всего небольшой глубиной их территории и слабостью вооруженных сил. Против основного противника Польши такой вариант действий признавался невозможным. Делался анализ ресурсов Польши с точки зрения их возможного истощения. Людских ресурсов Польши должно было хватить на войну продолжительностью 2,5-3 года. Наиболее слабым звеном считалась польская экономика, по расчетам сотрудников Разведупра потребление сельского населения в течение первого года войны должно было, уменьшится на 30%, а городского на 20%. Считалось, что в результате возможна политическая дестабилизация Польши. При этом Польше могла быть оказана широкая военная и экономическая помощь со стороны Англии и Франции, при этом делался вывод: «Чем большую помощь снабжением и финансами получит Польша из-за границы, тем более продолжительную войну в состоянии выдержать польская армия». Общая продолжительность войны оценивалась от полутора до трех лет при условии интенсивного ведения войны.

Возможность относительно быстрой (6 месяцев) победы над Польшей допускалась при условии создания решительного превосходства действующих против Польши сил Красной Армии.  Также быстрое окончание войны было возможно «при наличии крупных социально-политических потрясений» в государствах противостоящей коалиции. Однако авторы книги считали, что «в 1928-29гг и, пожалуй, на ближайшее пятилетие мы не будим располагать, ни в военном, ни в политическом отношении, достаточными предпосылками для обеспечения такой стратегии молниеносного сокрушения». На основе оценки соотношения сил и прогнозируемого хода войны делался вывод: «Строительство Красной армии и подготовка к войне экономики СССР должны исходить из перспективы длительной войны. Советский Союз должен быть подготовлен к ведению продолжительной войны еще и ввиду того, что не исключена возможность при разгроме вооруженных сил наших западных соседей, столкнутся с вооруженными силами некоторых западноевропейских великих держав» [19].

Что касается взглядов высшего политического руководства СССР, то о них можно судить лишь  по косвенным признакам, прежде всего по характеру военного планирования, например по планам стратегического развертывания, которые должны были утверждаться лично И.В. Сталиным. Но определенное представление по этому вопросу можно составить и по отдельным высказываниям, предназначавшихся лишь для узкого круга. Так выступая в апреле 1940 года на совещании командного состава, посвященного результатам войны с Финляндией И.В. Сталин указывал на необходимость борьбы с представлениями о легкой победе в будущей войне: «Вот с этой психологией, что наша армия непобедима, с хвастовством, которые страшно развиты у нас - это самые невежественные люди, т.е. большие хвастуны, - надо покончить. С этим хвастовством надо раз и навсегда покончить. Надо вдолбить нашим людям правила о том, что непобедимой армии не бывает. Надо вдолбить слова Ленина о том, что разбитые армии или потерпевшие поражения армии, очень хорошо дерутся потом. Надо вдолбить нашим людям, начиная с командного состава и кончая рядовым, что война - это игра с некоторыми неизвестными, что там, в войне могут быть и поражения. И поэтому надо учиться не только как наступать, но и отступать»[20]. Большой интерес представляет высказывание И.В. Сталина  о ожидаемой продолжительности войны с Финляндией: «считали, что, возможно, война с Финляндией продлится до августа или сентября 1940 года»[21]. Конечно, это было сказано после завершения войны, задним числом и не позволяет с уверенностью судить о том, какой в действительности виделась продолжительность войны с Финляндией. Но это высказывание, по сути, содержит установку, что да же в войне против небольшого государства не нужно рассчитывать на молниеносную победу.

Необходимо отметить, что публичные выступления политических и военных деятелей зачастую шли в разрез с военной теорий и практической работой по подготовке к войне. Так в 1936 году К.Е. Ворошиловым был провозглашен лозунг о том, что Красная Армия будит вести войну «малой кровью и на чужой территории», но необходимо заметить, что это заявление не помешало утвердить в следующем году очередной план эвакуации из районов которые могут быть заняты противников[22], и очередные нормы потерь на год войны, имевшие крайне мало общего с лозунгом о войне «малой кровью». Поэтому очень важно разделять политическую пропаганду и реальное направление военного планирования.

Поэтому для разрешения вопроса о  взглядах на характер будущей войны советского военного и политического руководства в предвоенные годы необходимо обратиться к документам оперативного и мобилизационного планирования.

Важнейшим документом военного планирования являлись «Соображения об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил». Этот документ разрабатывался в Генеральном Штабе, утверждались Наркомом Обороны и высшим политическим руководством страны. Сейчас известно пять вариантов этого документа для западного ТВД разработанных в течение 1939-1941 гг.

 В вариантах оперативного плана разрабатываемых в 1939-40 году главные силы Красной Армии развертывались к северу от Полесья, поскольку главный удар немцев ожидался из района севернее устья р. Сан. С осени 1940 основным направлением операций начального периода войны считалось юго-западное. В различных вариантах плана боевые действия охватывали территорию Польши и Восточной Пруссии. Даже при благоприятном развитии событий основные экономические центры Германии оставались вне сферы военных действий[23]. Таким образом да же при благоприятном исходе  первой стратегической операции можно было рассчитывать лишь на частичной успех.

Советское военное планирование коренным образом отличалось от планов Германии, в основе которых лежала концепция блицкрига, то есть стратегия сокрушения[24]. Германское планирование войны против СССР является наглядным примером того, какие последствия может повлечь ошибка в определении стратегического характера войны. Обладая промышленным потенциалом значительно превосходящем потенциал СССР политическое руководство Германии не только не приняло своевременного решения о его максимальной мобилизации на нужды войны, но, ожидая быстрой победы напротив сократило выпуск некоторых видов военной продукции, прежде всего боеприпасов, так в августе 1941 года производство мин для 81мм миллиметровых минометов уменьшилось на 38% по сравнению с июнем 1941 года, 105мм снарядов для легких полевых гаубиц уменьшилось на 78%, то есть почти в пять раз, 150мм снарядов для тяжелых полевых гаубиц уменьшилось на 43%, производство 100мм пушечных снарядов сократилось в три раза[25].

Но, пожалуй, самой страшной ошибкой порожденной неверными представлениями германского командования о стратегическом характере будущей войны являлось само решение о начале войны против СССР, повлекшие огромные жертвы с обеих сторон.

В отличие от Германии в СССР  сумели в целом правильно определить характер будущей войны, благодаря чему стало возможным  заблаговременно осуществить подготовку страны к длительной ожесточенной войне и принять уже в первые дни войны важнейшие решения о мобилизации промышленности и эвакуации предприятий народного хозяйства.  Огромный вклад в создание предпосылок для решения вопроса о характере войны принадлежит отечественной военной мысли заложившей теоретические основы ведения длительной войны требующий напряжения всех сил страны.