Советско-финские войны — незаживающая рана для обоих народов. Десятки тысяч человек с обеих сторон полегли на полях боев, получили увечья, прошли через позор, лишения и бесчестье плена. Военнопленные вынесли на своих плечах позор поражения, устраняли своим трудом последствия решений политических и военных руководителей государств. История судьбы военнопленных финнов еще до конца не написана. Предложенная читателю монография является лишь частицей ее. Но даже и это исследование позволяет сделать некоторые выводы:

1. Советское государство в основном соблюдало требования международного права по обращению с военнопленными. Разработанные [145] им внутренние (национальные) нормативные акты не только соответствовали Женевским конвенциям об обращении с военнопленными от 27 июля 1929 года, но и существенно их дополняли и расширяли. Советское правительство постоянно держало под своим контролем вопросы содержания финских военнопленных. Ни один важный вопрос, в том числе размещение, питание, медобслуживание, трудовое воспитание, наказание военных преступников, репатриация и т. п., не решался без его ведома.

2. Имевшие место недостатки в содержании финских военнопленных являлись не следствием какой-то политической линии, а скорее недостаточной готовности Советского государства к содержанию многомиллионной массы военнопленных, отсутствием необходимого количества материальных и иных средств для нормального содержания военнопленных в силу разрушенного войной народного хозяйства, а также достаточного количества подготовленных специалистов в области международного гуманитарного права, права военного плена, что приводило иногда к ущемлению отдельных прав военнопленных не по умыслу, а по незнанию.

3. Привлечение к уголовной ответственности финских военнопленных и гражданских лиц не всегда проходило с соблюдением общепризнанного уголовно-процессуального права (обязательное участие защиты, принятие к судебному разбирательству только достоверных доказательств вины и т. п.). Основными причинами этих нарушений следует признать существовавшие в 1939–1950 гг. в советском уголовном праве обвинительный уклон и практику привлечения людей к уголовной ответственности за особо опасные и иные государственные преступления по формальному признаку. Известно, что такой подход применялся не только к неприятельским военнопленным, но и к советским гражданам.

4. Медицинские обеспечение военнопленных соответствовало потребностям. В этом заслуга как наших медиков, так и тысяч врачей, фельдшеров и санитаров из числа военнопленных, работавших в медицинских частях лагерей и госпиталях вместе с советским медицинским персоналом. Наиболее квалифицированные врачи из числа военнопленных оказывали хирургическую и терапевтическую помощь не только военнопленным, но и советским гражданам — жителям близлежащих к лагерям населенных пунктов.

5. Трудовое использование финских военнопленных осуществлялось с учетом требований международного гуманитарного права и советского трудового права. Они имели одинаковые с советскими [146] людьми трудовые права. С ними своевременно производился денежный расчет за произведенную продукцию, выполненную работу. Окончательный денежный расчет был полностью произведен непосредственно перед репатриацией с каждым в отдельности финским военнопленным, о чем ими оставлены соответствующие расписки. На заработанные деньги им предоставлялась возможность приобретать в ларьках лагерей и близлежащих населенных пунктах необходимые вещи и продукты.

Вместе с тем со стороны Советского правительства имели место и отдельные нарушения Гаагской (1907 г.) и Женевской (1929 г.) конвенций о содержании военнопленных. Это прежде всего:

несвоевременное сообщение в МККК и Финляндии списков умерших в плену и о местах их захоронения (эти списки начали готовиться к передаче только в 1989 г.);

переписка с родиной была своевременно предоставлена лишь отдельным офицерам и рядовым. Основной массе финских военнопленных переписка с родиной так и не была разрешена;

финским военнопленным (впрочем, как и всем остальным) не выдавались справки (удостоверения) о их нахождении в плену и об их трудоиспользовании;

подавляющее большинство мест захоронений умерших финских военнопленных и гражданских лиц после 1959–1960 гг. не сохранялись, не поддерживались в надлежащем состоянии. В связи с этим одна часть из них пришла в запустение, а другая была ликвидирована местными властями без уведомления об этом правительства Финляндии.

Безусловно, данные нарушения международного гуманитарного права со стороны правительства СССР ни в коей мере не сравнимы с нарушениями норм международного права со стороны бывшего правительства Финляндии в отношении советских военнопленных. Однако право на то и есть право, чтобы его соблюдать. Перемены в России позволили частично устранить ошибки и просчеты прошлых лет. Для восстановления нормальных отношений между финским и российским народам необходимо честно и самокритично признать и русским, и финнам все то, что было сделано не так, как требовалось по международному праву, и сделать все возможное, чтобы правда о войнах между Россией и Финляндией и об их жертвах была сказана. Российский и финский народы — соседи и этим все сказано, а соседи должны, обязаны жить дружно, мирно, оказывая друг другу необходимую помощь. [147]