Марко Фоскарино. Донесение о Московии. Предисловие.

Библиотека сайта XIII век

МАРКО ФОСКАРИНО

ДОНЕСЕНИЕ О МОСКОВИИ

RELAZIONE DELL' IMPERIO O DUCATO DI MOSCOVIA

ПРЕДИСЛОВИЕ.

Итальянский подлинник предлагаемого ниже в русском переводе “Донесения о Московии” впервые был опубликован А.И. Тургеневым в I т. Его “Historica Russiae Monimenta” (изд. Археограф. Ком. СПБ., 1841) под следующими двумя заглавиями: “Narratio historica de Moschovitico Imperio a Foscarino oratore Veneto facta” (Историческое сказание о Московском государстве, сочиненное Венецианским послом Фоскарино) и “Discorso della Moscovia di Marco Foscarino, almeno attributo a lui” (Рассуждение о Московии Марка Фоскарино, по крайней мере, ему приписываемое). Сочинение это напечатано г. Тургеневым по рукописи Ватиканской библиотеки (ex tomo LXXXVII Politicorum, adservato in tabulariis Vaticanis) с вариантами из списка Валличеллиевского, сделанными, по желанию Польского короля Станислава-Августа, аббатом Альбертранди. Списки с Донесения находятся, кроме того, в Британском Музее, Королевской Берлинской Библиотеке и библиотеке Румянцевского Музея в Москве ¹. Некоторые списки озаглавлены: “Relazione dell’ Imperio o Ducato di Moscovia” (Донесение о Московском царстве или [Великом] Княжестве); в рукописи же, хранящейся в библиотеке Валличелли в Риме, имеется подробное заглавие, писанное в недавнее время: “Relazione degli grandissimi stati, richezze, forze, religione, governo, ordini militari antichi e moderni del Potentissimo Imperadore et Gran Duca di Moscovia, et un Discorso del modo di ritornare le speziarie al trafico de’ Italiani, anche contro volonta de’ Spagnuoli et Portoghesi” (Донесение об обширных странах, богатствах, могуществе, религии, управлении, военном устройстве в старину и теперь Могущественного Императора и Великого Князя Московии, и Рассуждение о том, как возвратить в руки Итальянцев торговлю пряностями, несмотря даже на Испанцев и Португальцев ²).

Латинское заглавие Ватиканского списка Relazione, напечатанного А.И. Тургеневым в 1841 г., приписывает это произведение венецианскому послу Марку Фоскарино; а итальянское, называя то же имя, наводит, однако, на некоторое сомнение относительно принадлежности Relazione Фоскарино (“almeno attributo a lui”). [4]

Марк Фоскарино принадлежал к одному из древнейших и славных родов Венеции. В 1537 г. он послан был Сенатом в Москву, вероятно, для устройства каких-нибудь торговых дел. В русских архивах. по словам Фр. Аделунга, не сохранилось никаких сведений об этом посольстве. Описание путешествия Фоскарино, сочиненное на латинском языке, находится в Риме, в Ватиканской библиотеке, в двух списках, и в обоих носит заглавие: “Narratio historica de Moscovitico Imperio a Foscarino oratore Veneto facta”; одно из них имеет, впрочем, еще второе заглавие – “Discorso della Moscovia di Marco Foscarino, almeno attributo a lui”. Фр. Аделунг, в виду совершенной неизвестности путешествия Фоскарино, надеялся поместить его в предлагаемом им тогда издании рукописных иноземных известий о древней России; но это намерение почтенного исследователя так и осталось неосуществленным ³.

Итак, по утверждению Фр. Аделунга, подлинник “Сказания о Московии” Фоскарино был писан на латинском языке, на что указывает, между прочим, и латинское заглавие обоих его списков. Но почему в таком случае то же заглавие (и даже с итальянским его вариантом - Discorso della Moscovia…) носит итальянский текст Донесения, опубликованный А.И. Тургеневым? Не правильнее ли было бы напечатать это последнее произведение в подлинном его виде, т.е. на латинском языке?

Частичное разрешение недоумения, возбужденного этими вопросами, мы находим у Фр. Аделунга. Под № 41 своего “Kritisch-Literarische Uebersicht” он помещает сочинение неизвестного автора под заглавием – “Relazione dell’ Imperio di Moscovia”, краткое содержание которого не оставляет никакого сомнения в том, что именно данное произведение и было напечатано А.И. Тургеневым под приведенными выше двумя заглавиями. Таким образом, то, что Фр. Аделунг считает за два совершенно отдельных произведения, А.И. Тургенев соединяет в одно, приписывая его венецианскому послу Марку Фоскарино.

Мы лишены возможности, путем сличения текста всех дошедших до нас рукописных списков “Сказания” Фоскарино и “Донесения” неизвестного автора, подойти к окончательному разрешению этого вопроса. Однако, некоторые сопоставления и соображения, основанные на ближайшем изучении Relazione приводят нас к определенному заключению о нем и его составителе.

Фоскарино, по словам Фр. Аделунга, был послан из Венеции в Москву в 1537 г., между тем как “Relazione dell’ Imperio di Moscovia” могло быть составлено не раннее 1557 г. Трудно предположить, чтобы между самым посольством Фоскарино и написанием им донесения прошло 20 лет: посол должен был представить отчет о своем путешествии немедленно по исполнении возложенного на него поручения. С другой стороны, Фоскарино навряд ли и мог написать Relazione в 1537 или даже 1538 году, потому что “Книга о Московитском [5] посольстве” Павла Иовия, откуда заимствовано большинство известий Relazione, впервые была напечатана в том же 1537 г.; надеяться на успех компиляции, какою преимущественно и является “Донесение о Московии”, при одновременном появлении в свет самого источника его, не было ни основания, ни смысла.

Все эти соображения приводят нас к заключению, что Марк Фоскарино не был автором “Relazione dell’ Imperio di Moscovia”. Каким же образом это произведение было усвоено ему А.И. Тургеневым? Весьма возможно, что напечатанный им Ватиканский список Донесения, действительно имел приведенное выше двуязычное заглавие; но оно было поставлено переписчиком или по ошибке, или из желания – аристократическим именем Фоскарино придать этому сочинению больший авторитет и, следовательно, внушить читателю большее доверие к сообщаемым им сведениям. Справедливость этого заключения подтверждается, по нашему мнению, как самой оговоркой заглавия – “по крайней мере, ему (Фоскарино) приписываемое” (almeno attributo a lui), так и тем, что, за исключением Ватиканского, все списки Донесения не упоминают об имени Фоскарино ⁴.

Составитель Relazione не сообщил нам своего имени, и трудно сказать, кто он был. Пребывание его в России относится к 1553, или, вернее, к 1557 году. Валличеллиевский и Лондонский ⁵ списки показывают, что во время посещения автором Москвы Иван Васильевич (род. 1530 г.) имел от роду 23 года, а Ватиканский – 27 лет. Последняя цифра представляется нам более правильною, потому что автор Relazione говорит о войне Иоанна IV с крымским ханом Девлет-Гиреем, а она началась лишь в 1555 г. Далее мы узнаем, что составитель Донесения был венецианец, и что до своего путешествия в Московию он посетил Нормандию ⁶ и, можно думать, Норвегию ⁷. В Россию он приезжал с предложением проложить для индийской торговли новый путь через Астрахань и Москву в Венецию; царь Иван Васильевич, по видимому, благосклонно отнесся к его намерению [6] и охотно принял его предложение. Автор сообщает, будто государь еще прежде назначил богатую награду тому, кто откроет новый торговый путь из Индии в Московию: он желал увеличить тем доходы своей казны и доставить подданным возможность покупать любимые ими пряности по сходной цене ⁸. Автор иногда удостаивался Иваном Васильевичем беседы ⁹ и, кажется, находился у него на службе, потому что везде называет его нашим ¹⁰, хотя и пробыл в России очень недолго ¹¹.

Составитель Relazione, подобно древним летописцам, начинает свое повествование издалека: не приступая еще к описанию России и желая показать, что все, сказанное им, возможно, он считает нелишним привести об этом мире мнения различных философов и ученых. Разнообразие и несогласованность подобных мнений говорят, как думает автор, лишь за правдоподобие и справедливость его собственных известий. Вслед за описание климатических поясов он начинает свой рассказ о России с географического и этнографического ее обзора. Высказав собственную гипотезу и происхождении москвитян, автор переходит к подробному описанию Москвы, Новгорода, Владимира, Волжской речной системы и ее бассейна. Затем он говорит о флоре и фауне Московии, об ископаемых богатствах ее, наружности москвитян и отношении их к своим женам и вообще женщинам, об языке, образе жизни и охоте, производстве хмельных и прохладительных напитков, наконец, о свадебных обычаях. Особенно подробно автор останавливается на религии и обрядах москвитян, указывая на отличия и разногласия их с Католическою церковью; говорит о духовенстве и монашестве, постах, погребальных обычаях, богослужебных и светских книгах, о врачебном деле и летосчислении. Далее он переходит к изображению наружности и характера царя Ивана Васильевича и описанию подвластных ему народов, войн и мероприятий, [7] направленных к охранению и расширению границ Московского государства. Упомянув вкратце о войне Василия III с Сигизмундом I Польским, автор приводит полный титул московского государя и говорит о законах, судебных обычаях и наказаниях, об образе жизни Ивана Васильевича, его дворе и караульной службе по улицам Москвы, о занятиях молодежи и азартных играх. Автор подробно рассказывает о старинных военных обычаях москвитян и о военных нововведениях молодого царя. Затем он перечисляет народы, живущие на границах Московии и в пределах самого государства, и заключает этот отдел рассказами о баснословных Пигмеях, людях-чудовищах и Сетрипонах. Далее автор описывает новый путь в Индию, дает общий обзор современного ему политического состояния Европы и Азии и характеризует положение Московии в событиях международной жизни того времени. Наконец, он сообщает весьма любопытное известие о новой религии, которую в то время проповедовал в Азии Тигран, увлекший за собою множество последователей.

Основанием космографии, как называли в XVI в. географию, служили произведения географов классической древности, изучение которой начинается с эпохи Возрождения. Произведения эти, благодаря книгопечатанию, в XVI в. сделались великим авторитетом и в школах, и в ученой литературе, и среди образованных людей. Из сочинений географов древнего мира особенное значение в то время имела география Птолемея; за нею следовали произведения Страбона, Плиния, Помпония Мелы и др. Классическая география способствовала как установлению общих и более точных приемов в изучении, так и усвоению географической номенклатуры, названия которой, утратив к этому времени живой смысл, нередко давали повод к возникновению неверных представлений. Из древней географии заимствовали не одни только названия, но и определения границ между Европой и Азией, равно как сведения о видах земной поверхности и баснословные известия о некоторых народах. Ко всем этим данным ученые географы XVI в. относились с полным доверием. Павел Иовий, напр., полагал, что Птолемей под своими Модоками разумел москвитян и что татары в древности назывались Амаксобиями. Баснословное известие о существовании на р. Доне жертвенников Александра Вел. Иовий считал несомненным на том лишь основании. что их признавал и Птолемей. По той же причине Иовий верили в Пигмеев. Несмотря на это, ученые и путешественники XV и первой половины XVI в., собиравшие сведения о восточной Европе, признавали, что древние известия о ней весьма скудны, а многие из них прямо недостоверны ¹². Так, Альберт Кампензе в своем “Письме к папе Клименту VII о делах Московии” (1523 или 1524 гг.) не может надивиться [8] “дерзости” древних географов, которые “без стыда и совести рассказывают невероятные вещи о Рифейских и Гиперборейских горах”, тогда как “все это столько же справедливо, как и то, что повествуют они об обеих Сарматиях и вообще о странах северных” ¹³. Эти “прославленные древними горы” считает “сказкою” и П. Иовий ¹⁴, который сознается, что восточная Европа была вообще “весьма мало” известна Плинию, Страбону и Птолемею ¹⁵.

По мере расширения области географических знаний, естественно являлась настоятельная необходимость в своде этих знаний, в общих описаниях земной поверхности и жизни народов, на ней обитающих. Ученые XVI в. не остановились и пред этой смелой попыткой и обогатили географическую литературу своего времени несколькими подобными описаниями, известными под именем космографий. Наиболее распространенною из них была космография Себастиана Мюнстера (1544 г.), представлявшая собой полный свод историко-географических и биологических сведений об известных в то время европейских и внеевропейских странах ¹⁶. Несмотря на это, землеведение в XVI в. еще продолжало находиться в начальном периоде своего развития. Правда, область его чрезвычайно расширилась, но от истории оно не отделялось никакими ясными гранями; задачи его понимались исключительно с одной только внешней стороны, а само оно было сводом данных, не подвергнутых критике и обыкновенно располагаемых в известном порядке по внешней связи их между собою ¹⁷.

С Герберштейна начинается новая эпоха в истории землевладения. Он, первый из иностранцев, писавших о восточной Европе и в частности о России, понял необходимость пользования русскими источниками и употребления в географической номенклатуре туземных слов для разных названий, хотя в некоторых случаях, платя дань своему веку, и предпочитал устарелые имена, заимствованные из сочинений древних географов.

Обращаясь теперь к личности нашего путешественника, как составителя “Донесения о Московии”, мы не можем не отметить отсталости его географических представлений. В 1537 г. в Базеле вышло на латинском языке первое издание книги Павла Иовия “О Московском посольстве” ¹⁸, а в 1545 г. в Венеции появилось сразу два издания той же книги [9] в переводе на итальянский язык ¹⁹. В 1549 г. в Вене вышло первое издание “Retrum Moscoviticarum Commentarii” С. Герберштейна; два года спустя в Базеле было предпринято и окончено второе издание того же труда. Итальянский перевод сочинения Герберштейна вышел в Венеции в 1550 г. ²⁰ Таким образом, у нашего автора были все средства для обстоятельного ознакомления с той страной, куда ему предстояло отправиться. Несмотря на это, в области географических представлений о восточной Европе и в частности о Московии он следует воззрениям и номенклатуре древних географов. Он верит в существование на р. Доне жертвенников Александра Вел., Рипейских и Гиперборейских гор, откуда, по его мнению, вытекают р.р. Ока и Волга; для него несомненно также существование Пигмеев и других баснословных народов; он признает деление р. Танаидом (Доном) Сарматии на европейскую и азиатскую, продолжает считать Скандинавию островом и разделяет убеждение прежних географов в том, что из нее вышли лонгобарды. Географические названия и собственные имена под пером нашего автора делаются часто совершенно неузнаваемыми: кто мог бы, напр., догадаться, что под Джелоной (Gelona) или Голеной (Golena) скрывается Нижний Новгород, под татарами каскарийскими (Cascarii) – т. казанские, а под морем Делматским (mar di Delmatia) – Сарматское или Балтийское море? ²¹. Географический консерватизм автора Relazione, после опубликования замечательного произведения Герберштейна, не находит себе никакого оправдания. Он кажется еще менее понятным потому, что две трети Relazione представляют собою совершенную компиляцию с “Книги о Московитском посольстве” П. Иовия, хотя последний в общей своей географической концепции стоит немногим ниже Герберштейна.

Заимствуя у Павла Иовия ряд географических, исторических и иных сведений, наш автор, по небрежности или же вследствие собственного невежества, постоянно искажает их. Приведем несколько примеров.

П. Иовий, со слов Дмитрия Герасимова, сообщает, что войско москвитян сильно возросло от притока ливонцев и приволжских татар ²²; автор Relazione, не поняв, в чем дело, говорит о происхождении москвитян от этих народов. – По сообщению Иовия, на видном месте Москвы находится храм в честь Пресв. Богородицы [10] (впоследствии Успенский собор), постройку которого он приписывает Аристотелю Болонскому (Фиоравенти ²³). Наш автор почему-то совсем опускает имя Фиоравенти, называя его “каким-то болонским архитектором”. Он не упоминает и о храме Успения Пресв. Богородицы, зато приписывает Фиораванти невероятный труд перестройки всех московских церквей. – Составитель “Донесения о Московии” обнаруживает самое смутное и ошибочное представление о Волжской речной системе, хотя П. Иовий дает нам совершенно ясное и отчетливое ее описание ²⁴. Географический консерватизм и небрежность нашего автора доходят в данном случае прямо до курьеза: он разделяет ошибочное мнение Иовия о том, что Волга, Ока и Москва берут свое начало из “Белых озер”; но как же быть с горами Рипейскими и Гиперборейскими, откуда, по представлению древних, вытекают эти реки? Автор разрешает затруднение очень просто: Ока и Волга обязаны своим происхождением Гиперборейским горам, но они в то же время вытекают и из “Белых озер”! – На берегах Волги у нашего автора появляется какая-то новая, никому неведомая крепость Орда или, по другому списку, Флягра. Место это заимствовано у П. Иовия: под Ордой или Флягрой, очевидно, следует разуметь Казань ²⁵. – О Новгороде Иовий сообщает, что город этот, основанный 400 лет тому назад, еще недавно был столицей всей Московии ²⁶; автор Донесения говорит уже о недавнем основании Новгорода. – Касаясь торговли драгоценными мехами, П. Иовий говорит, что некогда самые отдаленные племена Севера с великим простодушием выменивали дорогие пушные товары на дешевые и часто смешные предметы ²⁷; у нашего автора отдаленные племена Севера превращаются в москвитян. – Иовий сообщает нам о любопытном обычае выбора царской невесты ²⁸. Автор Relazione, не разобрав, в чем дело, приписывает этот обычай вообще “знатным людям”, причем резко отделяет высшие слои Московской Руси от низших: лишь одни последние, по его словам, при заключении браков соблюдают обряды Греческой церкви, что является уже совсем неверным. – В Московской Руси, по сообщению Павла Иовия, существовал любопытный обычай, свидетельствующий о глубоком благоговении, какое наши предки питали к храму: мужчинам и женщинам, запятнавшим себя любовными утехами, не дозволялось входить в церковь, если они предварительно не вымоются в отдельных банях; поэтому часто случалось, что такие лица, стоявшие обыкновенно на паперти, подвергались насмешками со стороны дерзкой [11] молодежи ²⁹. Наш автор заставляет молодых глупцов посмеиваться почему-то над священниками.

Следующие примеры свидетельствуют уже о недобросовестности автора Relazione. Так, характеризуя личность Ивана Васильевича, он не задумался усвоить ему такие качества, какими, по словам Иовия, обладал Василий III ³⁰. Вместе с тем, прочитав в “Книге о Московском посольстве” известие о мифической победе Василия над ливонцами ³¹, он решил приписать ее и Грозному, хотя Ливонская война началась лишь в январе 1558 г. То же случилось и с Василь-Сурском, основанным Василием III ³²: наш автор приписывает его основание Грозному. Наконец, он много говорит о чрезвычайных трудах, будто бы понесенных им при отыскании нового торгового пути в Индию, хотя труды эти не шли дальше списывание с Павла Иовия.

Несмотря на все это, Донесение нашего автора представляет значительный интерес со стороны тех известий, которые являются плодом его собственной наблюдательности или расспросов людей сведущих. К разряду таких известий следует отнести сообщения: об азартных играх, старинных военных обычаях москвитян и военных нововведениях Грозного, Мигарете Монгарском и литовцах, об отношении царя Ивана Васильевича к новооткрытому пути в Индию, о современном автору Relazione политическом состоянии Европы и Азии и международном положении Московии, наконец, о Тигране и его религии.

Донесению неизвестного венецианца – путешественника долгое время уделяли слишком мало внимания: достаточно сказать, что до сих пор не было ни полного, ни частичного перевода его на русский язык. В 1840г., т.е. за год до появления в свет I т. “Historica Russiae Monimenta” А.И. Тургенева, в №98 “Северной Пчелы” была напечатана небольшая статья под заглавием – “Отрывок из итальянского сказания о России в половине шестнадцатого столетия”. Статья эта представляет собой краткое изложение содержания Relazione. Автор ее, Фр. Аделунг, хорошо знаком с Валличеллиевским и Лондонским списками Донесения, на один из которых он постоянно делает текстуальные ссылки. Он кратко характеризует личность составителя Relazione, и отмечает отсталость его географических представлений. В заключение Фр. Аделунг сообщает, что в непродолжительном времени Донесение будет напечатано в сборнике неизданных повествований иностранцев о древней России.

В 1846 г. вышел капитальный труд Фр. Аделунга “Kritisch-Literarische Uebersicht der Reisenden in Russland bis 1700, deren Berichte bekannt sind” (St. P-burg u. Leipzig) в двух частях. В I ч. под №41 [12] (стр. 194-200) автор говорит о составителе Relazione почти дословно то же самое. что им было напечатано уже шесть лет тому назад в “Северной Пчеле”. В 1864 г. труд Фр. Аделунга был издан Обществом истории и древностей российских в русском переводе А. Клеванова. Перевод местами весьма тяжелый и иногда искажает смысл подлинника.

К.Н. Бестужев-Рюмин в I т. своей “Русской Истории” (СПБ., 1872) уделяет несколько строк “венецианскому послу Марко Фоскарини, бывшему в России в 1557 г. (sic); ему приписывается замечательный рассказ о посольстве, чрезвычайно благосклонный к России и царю Иоанну Грозному” ³³. В примечании (79) к этим строкам почтенный историк говорит: “Аделунг (I, 186), указывая на Фоскарини, тогда еще не напечатанного, в другом месте говорит о неизвестном сочинителе Relazione dell’ Imperio di Moscovia; а по сличению его отрывка оказывается, что именно это донесение и есть донесение, приписываемое Фоскарини”. Замечание это слишком кратко и бездоказательно, чтобы поколебать наше собственное заключение. В самом деле, что сличал К.Н. Бестужев-Рюмин: самый ли текст донесений или только их заглавия? Копия донесения Фоскарино на латинском языке, приготовленная Аделунгом к печати, хранится, вероятно, в оставшихся после него бумагах, и было бы действительно необходимо сличить ее с итальянским текстом Relazione. Что же касается сличения заглавий обоих донесений, то об этом мы уже говорили выше.

Наконец, в №6 “Университетских Известий” за 1889 г. была напечатана заметка А. Ясинского, под заглавием “Донесение о Московии Марка Фоскарини”. Под этим донесением автор, следуя К.Н. Бестужеву-Рюмину, разумеет Relazione, впервые напечатанное г. Тургеневым, и приписывает его венецианскому послу Фоскарино, бывшему в России, “как полагают, в 1557 г.” Донесение, по мнению, А. Ясинского, не может быть названо “замечательным рассказом” и включаемо в число источников Русской истории, представляя собой довольно бесцеремонную переделку сочинения П. Иовия “De Legatione Basilii” ³⁴.

Компилятивный характер Relazione автор заметки подтверждает сопоставлением отдельных мест Донесения с сочинением Иовия, подлинный текст которого напечатан в I т. сборника Старчевского “Scriptores Exteri”. У обоих писателей одно и то же введение; в описании города Москвы сходство замечается не только в содержании и последовательности, но и в стилистической форме изложения; автор Relazione, не довольствуясь простым переводом или перефразировкой Иовия, имеет смелость подвергать свой оригинал некоторой переделке, переставляя отдельные части изложения в другую связь и вставляя имя Иоанна IV там, где было имя его отца. Вследствие этого, по мнению А. Ясинского, [13] оказываются следующие несообразности: 1) Иоанн, по словам автора, красивый мужчина 27 лет; 2) он воевал с ливонцами, которые были в союзе с 72 ганзейскими городами; 3) он разбил вогуличей и вел войну с югрою, народом самым могущественным, по словам автора, среди татар; 4) казанские татары находятся в вассальной зависимости от московского царя, считая его своим патроном и сеньором, - в 170 милях от Казани, на пустынном месте, Иоанн основал, в защиту от кочевых татар, какую-то крепость Saricto; 5) крымские татары уже давно, по словам Фоскарино, находились в зависимости от великого князя московского, но возмутились и избрали себе государя, дочь которого замужем за Селимом, султаном турецким ³⁵.

Все эти несообразности, говорит А. Ясинский, произошли оттого, что Фоскарино вздумал из отдельных кусочков изложения Иовия о Василии слепить связный рассказ об Иоанне. Автор приводит далее текстуально семь параллелей из Relazione и “De Legatione Basilii” и указывает на соответствие страниц Фоскарино (по сборнику Тургенева) и Павла Иовия (по изданию Старчевского) ³⁶.

Не возвращаясь к вопросу о принадлежности “Донесения о Московии” венецианскому послу Фоскарино, о чем мы подробно уже говорили, остановимся лишь на тех несообразностях, которые, по мнению А. Ясинского, произошли от искажения составителем Relazione первоначального текста Иовия.

Молодой 27-летний Иоанн, рассказывает автор-очевидец, был красивым мужчиной; но в этом, по нашему мнению, нет ничего ни странного, ни несообразного. Ко времени приезда венецианца-автора в Москву Ивану Васильевичу было, действительно, 27 лет.

По сообщению составителя Донесения, Иоанн IV разбил вогуличей и вел продолжительную войну с югрою, тогда как Иовий нигде не говорит о войне Василия III с этими народами. Что же касается “жителей Пермии и Печоры”, среди которых несомненно были и вогуличи, и югра ³⁷, то о них Иовий сообщает только, что прежде они были язычниками, а “теперь чтут Господа Христа” ³⁸. – Походы русских при Иоанне III на югру и вогуличей начинаются с 1483 г. и заканчиваются их покорением в 1499 г. Несмотря на это, власть московских государей в Югрии и Пермской области колеблется в течение всей первой половины XVI в. Опустошительные набеги вогуличей и татар на подчиненных Москве пермяков и на живших среди них русских продолжаются. За время царствования Иоанна IV было пять таких набегов: в 1539, 1547, 1572, 1573 и 1581 гг. И московское правительство, и [14] Строгановы, получившие грамоты “на места пустынные” по Каме и Чусовой, в целях ограждения общей безопасности коренного и пришлого населения этих областей, должны были вести упорную борьбу с воинственными туземцами Зауралья – татарами, югрою и вогуличами. Таким образом, сообщение неизвестного автора Relazione о войне Иоанна IV с вогуличами и югрою не является вымыслом и может быть принято исторической наукой, как действительный факт.

Говоря, со слов Дмитрия Герасимова, о вассальной зависимости казанских татар от московских государей, П. Иовий, как известно, указывал лишь на реальное соотношение обеих политических сил. Нимало не погрешил против истины и автор Relazione, приписав Иоанну IV славу покорения Казанского царства, потому что ко времени прибытия нашего венецианца в Москву (1557 г.) присоединение этого татарского улуса к России было уже свершившимся фактом и москвитяне на самом деле стали “господами и покровителями” казанцев.

Все остальные несообразности, отмеченные А. Ясинским, должны быть действительно поставлены в вину составителю Донесения, на что мы и указывали выше. Но мы не можем без существенных оговорок принять заключение о Relazione самого А. Ясинского: “Донесение о Московии”, правда, в большей своей части представляет компиляцию из “Книги о Московитском посольстве” П. Иовия; но оно может считаться источником Русской истории со стороны тех известий, которые явились плодом наблюдательности его автора или расспросов им сведущих лиц.

Этим, кажется, и исчерпывается все, что появлялось в нашей исторической литературе о Фоскарино и неизвестном авторе Relazione.

Что касается самого перевода Донесения, то мы не позволяли себе никаких произвольных пропусков и старались передать подлинник почти дословно, отступая от него только в тех случаях, когда представлялось положительно невозможным согласовать обороты итальянской речи с оборотами русской. Слова и выражения, не находящиеся в подлиннике, но вызванные требованием ясности и необходимой полноты русского текста, мы заключали в квадратные скобки. Хотя такая точности перевода и служила иногда в ущерб гладкости и вообще отделке слога, однако, необходимо было соблюдать ее, потому что при переводе исторических памятников главным и непременным условием следует считать наивозможно большую близость перевода к подлиннику. В виду большей попорченности текста Ватиканского списка Relazione по сравнению с Валличеллиевским, мы весьма часто отдавали предпочтение вариантам последнего; особенно это следует сказать относительно собственных имен и географических терминов. [15]

Текст перевода снабжен, где это казалось нужным и возможным, пояснительными примечаниями. В приложениях помещены все известия, которые автор Донесения заимствовал из “Книги о Московитском посольстве” Павла Иовия. Мы цитировали их по новому переводу А.И. Малеина, как наиболее точному ³⁹, хотя каждая такая выдержка из Иовия, для удобства, снабжена ссылкой и на старый перевод М. Михайловского ⁴⁰.

Текст воспроизведен по изданию: Донесение о Московии второй половине 16 века. М. Императорское общество истории и древностей Российских. 1913