Александр Чаянов

К вопросу о теории

некапиталистических

экономических систем

A.Tschayanoff. Zur Frage einer Theorie dcr michtkapitalistischen Wirtschaftssystcme // Arch, fur Sozialwissenschaft u. Sozialpolitik. Tubingen, 1924. Bd 51. H. 3. S. 577-613.

О современной политической экономии стало принято осмысливать все экономические явления исключительно в образах капиталистической экономики.

Все основы нашей теории - учения о ренте, о капитале, о цене и других народнохозяйственных категориях - были сформированы в условиях хозяйства, основанного на наемном труде и стремлении максимизировать чистый доход (т.е. то, что останется после вычета материальных издержек производства и заработной платы из валового дохода).

Все другие (некапиталистические) типы хозяйственной жизни считались либо незначительными, либо вымирающими, во всяком случае, считалось, что влияния на фундаментальные взаимосвязи современной экономики они не оказывают и поэтому в теоретическом плане интереса не представляют.

Хотя мы и будем обязаны принять это последнее утверждение как признание неоспоримого превосходства финансового и торгового капиталов в мировом экономическом обороте и несомненной ведущей роли, которую он играет в современной организации мирового хозяйства, нам ни в коем случае не следует распространять применение этого тезиса на все явления нашей экономической жизни. С помощью одних лишь категорий капиталистического хозяйства мы будем не в состоянии экономически осмыслить действительность, поскольку очень большая часть хозяйственной жизни, в частности большая часть сферы аграрного производства, основана не на капиталистических, а на совершенно иных принципах, началах семейного хозяйства¹, в котором отсутствует категория зарплаты), которое имеет свои специфические мотивы хозяйственной деятельности, а также свое специфическое понимание рентабельности. Как известно, большей части крестьянских хозяйств России, Китая, Индии и большинства неевропейских и даже многих европейских стран чужды категории наемного труда и зарплаты.

Даже поверхностный теоретический анализ их хозяйственных структур убеждает нас в том, что свойственные им разнообразные экономические феномены не всегда укладываются в рамки классической политэкономии и в рамки выросших из нее современных политэкономических теорий.

Мы должны будем выйти за эти рамки привычных политэкономических понятий, если собираемся обратиться к теоретическому анализу нашего хозяйственного прошлого.

Совсем не так давно исчезнувшие крепостная система в России и рабство в Америке ставят вопрос о применимости обычных для нашей сегодняшней экономической мысли понятий (капитал - процент - земельная рента - зарплата).

Зарплата как народнохозяйственная категория в современном смысле этого слова явно отсутствует в отмеченных выше хозяйственных системах; и вместе с этой категорией неизбежно исчезает обычное теоретическое содержание других категорий наших политэкономических систем, потому что рента и процент как теоретические построения неразрывно связаны с категорией зарплаты. Вместе с тем из нашего теоретического рассмотрения возникает новая совершенно неизвестная нашей теоретической системе категория - цена раба.

В еще более трудное положение мы попадаем, рассматривая хозяйственные системы примитивных народов, в которых часто нет такой основополагающей для нашего теоретического мышления категории, как рыночная цена. В этом отношении экономическая структура римского колоната, равно как и структура натурального хозяйства примитивных народов, лежит далеко за пределами нашей сегодняшней экономической теории. Если бы мы использовали имеющийся на сегодня в нашем распоряжении инструментарий, обращаясь к средним векам, мы бы испытали трудности в анализе процесса ценообразования, например ценообразования на продукты, которые взыскивает феодал в качестве натуральных налогов и отсылает на продажу на дальние рынки.

Немецкая историческая школа внесла несомненный исключительно большой вклад в описание экономики прошлых эпох (особенно германо-романского и античного мира) и в детальный разбор их морфологии, но даже основательное и точное описание само по себе не в состоянии дать теорию описываемых (в данном случае экономических) фактов.

Экономическая наука, однако, чрезвычайно нуждается, по-моему, в теоретическом анализа нашего хозяйственного прошлого. Для каждого из уже отчасти описанных народнохозяйственных типов должна быть сконструирована соответствующая его особенностям экономическая система.

Как нам кажется, исследования в этом направлении, даже если это и может показаться любительским коллекционированием древностей, способно многое дать: оно не только содействовало бы в качестве своеобразной экономической палеонтологии сравнительному анализу рассматриваемых экономических форм, но также было бы очень полезным в чисто практических целях хозяйственной политике. Поскольку не только тип семейного трудового хозяйства, определение которого будет подробно дано ниже, но также и другие старые типы, до сих пор широко представлены в неевропейских странах, их теоретический анализ с помощью категорий, действительно адекватных, дал бы больше колониальной политике, чем, например, втискивание экономики Замбезиленда в прокрустово ложе экономических категорий современного манчестеризма.

К сожалению, ни Аристотель, ни еще кто-нибудь из античных писателей не оставил нам экономической теории окружавшей их хозяйственной действительности, теории в современном смысле этого слова. Отцы церкви, современники феодального режима, часто в своих трактатах касались хозяйственных проблем, но, как известно, они посвящали весь свой интерес этической стороне хозяйственной жизни. Экономическая литература России на рубеже XVII-XVIH вв., представленная Сильвестром, Посошковым и Волынским, занималась преимущественно частнохозяйственными отношениями или проблемами государственного управления. Ни рабовладельческое хозяйство Соединенных Штатов, ни хозяйство эпохи крепостничества в России не оставили нам законченной соответствующей их особым структурам экономической теории. К сожалению, слабое знание японской и китайской литературы не позволяет нам судить о том, как там обстоит дело с теоретическими попытками объяснить прошлые формы экономической жизни.

Это полное отсутствие органически выросших на почве прошедших эпох теорий исчезнувших хозяйственных форм заставляет нас попытаться ретроспективно построить соответствующие теории.

Мы знаем, что ключ к пониманию экономической жизни капиталистического общества дан в своеобразной формуле подсчета экономической прибыльности, по которой предприятие считается прибыльным, рентабельным, выгодным, если его валовый доход (ВД) после вычета авансированного оборотного капитала, т.е. годовых материальных издержек (МИ) и годовой заработной платы (ЗП), составляет сумму стоимостей (С), которая равна или больше всего (основного и оборотного) капитала (К) предприятия, умноженного на проценты, рассчитанные в соответствии с преобладающей в этой стране в данное время ставкой процента (а).

ВД-(МИ+ЗП) = К·a/100.

Все построения нашей теоретической экономии явно или неявно исходят из этой формулы.

Элементы этой формулы - меновая стоимость (рыночная цена), валовой доход и материальные издержки, заработная плата и процент на капитал - в данном случае не суть параметры какого-либо отдельно взятого частного хозяйства, а проявления социально-экономического строя, основные народнохозяйственные реалии, в научном объяснении которых как раз и состоит содержание и задача политической экономии.

Экономическая теория современного капиталистического общества -это сложная система неразрывно связанных друг с другом экономических категорий - цены, капитала, зарплаты, ссудного процента, земельной ренты, взаимоопределяющих друг друга и функционально взаимозависимых. Если хоть один член выпадет из этой системы, то рушится все построение, при отсутствии какой-либо одной из этих экономических категорий, все остальные теряют присущий им смысл и понятийное содержание и даже не поддаются количественному определению.

Если мы возьмем, к примеру, такую экономическую модель, в которой отсутствует категория цены, систему, состоящую из хозяйственных единиц, совершенно натуральных по своей организации и направленных исключительно на удовлетворение собственных потребностей хозяйствующей семьи или хозяйствующего коллектива, то ни одна из отмеченных выше народнохозяйственных категорий не может быть применена в обычном смысле слова.

Поскольку в условиях натурально-хозяйственной структуры экономическая активность человека полностью определяется требованием удовлетворения потребностей каждой производственной единицы, являющейся в то же самое время и потребительской единицей, то и хозяйственное планирование здесь имеет в большей степени качественный характер: каждую свою потребность семья должна обеспечить в собственном хозяйстве продуктом соответствующего вида in natura.

Количество можно подсчитать (измерить) только учитывая размеры каждой отдельной потребности: "этого достаточно", "этого недостаточно", "этого не хватает столько-то и столько-то". Так выглядят расчеты, но из-за эластичности самих потребностей они не требуют большой точности.

Поэтому перед натуральным хозяйством не может возникнуть вопрос о сравнительной рентабельности различных расходов, например, что рентабельнее, выгоднее производить коноплю или луговые культуры, поскольку продукты, получаемые из этих различных культур, не являются взаимозаменяемыми и поэтому не могут иметь общей меры.

В соответствии с этим вся экономика натурального хозяйства с ее понятиями экономичности и рентабельности, а также своеобразными "законами", царящими в общественной жизни, совершенно отличны по характеру от основных понятий и законов обычной экономической науки, широко представленных в учебниках политэкономии.

Только с развитием обмена и денег хозяйство теряет свой качественный характер. Тогда на первый план выступает чисто количественный интерес - интерес о приобретении максимального количества, которое через обмен может принять любую качественную форму, причем по мере увеличения обмена и денежного обращения (товаризации хозяйства) количество становится все больше и больше независимым от качества, и оно начинает приобретать абстрактную ценность (Werthaftigkeit), независимую от качества и её конкретной значимости для данных потребностей. Категория цены становится ведущей и вместе с другими категориями, если они имеют место, она формирует, составляет экономическую систему, которая только и рассматривается политэкономией.

Похожая катастрофа ожидает привычную теоретическую систему, если какая-либо другая категория выпадет из нее, например, категория зарплаты. Даже если из всех возможных экономических систем, в которых отсутствует эта категория, мы выберем в качестве объекта анализа одну, в которой обмен и кредит и, таким образом, категории цены и капитала получили полное проявление, например, систему крестьянских и ремесленных семейных трудовых хозяйств, связанных в денежно- и обменно-хозяйственном отношении, мы сможем в таком случае легко убедиться, что структура такого рода экономики лежит за границами системы категорий политэкономии, приспособленной к анализу капиталистического общества.

Достаточно бросить взгляд на внутреннюю структуру семейного трудового крестьянского хозяйства, в котором семья, оснащенная средствами производства, использует свою рабочую силу на обработку земли и получает в результате годовой работы определенное количество продукта для того, чтобы понять полную невозможность без категории зарплаты встроить в эту структуру категории чистого дохода и следующие из него категории ренты и ссудного процента в качестве реальных экономических категорий в капиталистическом значении слова.

Действительно, крестьянин или ремесленник, ведущий свое собственное дело без наемного труда, получает в результате годовой затраты труда некоторое количество продукта, которое будучи обмененным на рынке, создает валовой доход его хозяйства. Теперь из этого валового дохода мы должны вычесть сумму материальных затрат, которые ушли в течение года на ведение хозяйства, тогда у нас останется тот прирост стоимости в виде материальных благ, который хозяйствующая семья произвела своим трудом в течение года или, иначе говоря, - ее трудовой доход.

Этот семейный трудовой доход - единственно возможная категория дохода для семейного трудового хозяйства крестьянина или ремесленника, потому что он не поддается объективному расчленению. Поскольку здесь отсутствует социальный феномен зарплаты, постольку отсутствует также и социальный феномен чистой прибыли, и, следовательно, здесь невозможно применять капиталистический подход к расчету прибыли.

Конечно, следует добавить, что этот неделимый трудовой доход навсегда будет одинаков для всех семейных предприятий: скорее, напротив, - он будет меняться в соответствии с рыночной конъюнктурой, местоположением хозяйства относительно рынков, степенью оснащенности предприятия средствами производства, размером и структурой семьи, качеством почвы и другими производственными условиями хозяйства.

Но, как мы увидим позже, этот добавочный доход, который получает трудовое хозяйство вследствие более выгодного местоположения или относительно лучшей оснащенности средствами производства, ни по своей природе, ни по величине не идентичен земельной ренте или ссудному проценту в капиталистическом хозяйстве.

Величина трудового дохода определена, прежде всего, размерами и структурой работающей семьи - числом работающих членов семьи и далее - продуктивностью трудовой единицы (Arbeitseinheit), и, что особенно важно, степенью напряжения рабочей силы, степенью ее самоэксплуатации, которая позволяет работникам реализовывать в течение года большее и меньшее количество трудовых единиц.

Основательное изучение весьма обширного эмпирического материала по крестьянским хозяйствам в России и в других странах привело нас к выводу, что степень самоэксплуатации труда определяется своеобразным равновесием между массой удовлетворяемых потребностей семьи и трудностью (степенью тягостности) труда.

Действительно, на каждый новый рубль растущего семейного трудового дохода можно смотреть с двух точек зрения. Во-первых, с точки зрения его значения для потребления, для удовлетворения нужд семьи и, во-вторых, с точки зрения тягостности, трудности, какие пришлось преодолеть, чтобы заработать его необходимым для этого напряжением трудовых усилий.

Ясно, что по мере роста произведенной продукции, субъективная оценка потребительской значимости каждого нового последующего рубля будет постоянно уменьшаться, но трудность зарабатывания этого рубля, которая постоянно будет требовать все большего напряжения самоэксплуатации, будет увеличиваться. До тех пор, пока не будет достигнуто равновесие между обоими рассмотренными элементами оценки, и пока тягостность труда субъективно оценивается ниже, чем значимость потребностей, за удовлетворение которых приходится страдать, семья, работающая без привлечения наемного труда, имеет все основания продолжать свою хозяйственную деятельность. Но как только это равновесие достигнуто, то продолжение работы явно становится бессмысленным, поскольку каждая последующая трудовая затрата дается крестьянину или ремесленнику тяжелее, чем отказ от того хозяйственного эффекта, который он извлек бы из продолжения труда.

В наших исследованиях, равно как и в многочисленных работах проф. А.Н.Челинцева, проф. Н.П.Макарова и проф. Б.Д.Бруцкуса, было показано, что этот момент равновесия весьма изменчив и определяется следующим обстоятельством: с одной стороны, существующими конкретными условиями производства в данном хозяйстве, рыночной конъюнктурой и положением этого хозяйства по отношению к рынку, которые влияют на степень тягостности труда, с другой - размерами и структурой семьи и настоятельностью ее потребностей, которые определяют величину потребительской оценки. Так, каждое увеличение производительности труда дает в результате то же самое количество продукта за меньшее количество трудовых усилий, что позволяет хозяйству увеличить свой доход и более полно удовлетворить запросы семьи. Вместе с тем с ростом обремененности хозяйства неработающими членами растет потребительская оценка каждого отдельного заработанного рубля в валовом доходе и увеличивается степень самоэксплуатации семейной рабочей силы вследствие необходимости хоть в какой-то мере сдержать угрожающее падение уровня жизни семьи, вызванного ростом потребностей.

Исходя из природы тех основных экономических соображений, которые мы здесь описали, крестьянское семейное трудовое хозяйство должно использовать рыночную конъюнктуру и природные условия таким образом, чтобы быть в состоянии обеспечить внутреннее равновесие для семьи при максимально высоком уровне ее благосостояния. Это достигается введением в организационный план хозяйства таких трудовых вложений, которые дают хозяйству самую высокую оплату труда (Аrbeitsverdienet) на трудовую единицу (Arbeitseinheit).

Таким образом, не объективный арифметический расчет самой высокой чистой прибыли в соответствии с реалиями экономической конъюнктуры определяет приемлемость или неприемлемость той или иной экономической акции, равно как не определяет он всего объема деятельности семейного хозяйства; а внутрихозяйственное сопоставление субъективных оценок, разумеется, с учетом объективно данных условий хозяйственного предприятия.

От хозяйственного предприятия, построенного на указанной основе, необязательно ожидать какого-то необычного экономического поведения, поскольку то, что дает самую большую отдачу (Arbeitsverdienet) на единицу затраченного труда (Arbeitseinheit) и то, что гарантирует самую высокую прибыль капиталистическому хозяйству обычно идет в одном и том же направлении. Однако эмпирическое изучение показывает, что в большом количестве случаев структурные особенности крестьянского семейного трудового хозяйства приводят к тому, что оно отходит от поведения, диктуемого привычной формулой капиталистической прибыли.

Такого рода различия становятся особенно наглядными, например, в густонаселенных районах, где нехватка земли не позволяет крестьянскому хозяйству полностью развернуть свою рабочую силу в оптимальных организационных формах, т.е. таких формах, которые приносят максимальную оплату труда. Для капиталистического хозяйства эти оптимальные формы экономической организации, которая находит свое выражение в оптимальном состоянии интенсификации предприятия, - суть безусловная норма, так как с каждым дальнейшим напряжением усилий постоянно уменьшается в соответствии с законом убывающего плодородия эффект дополнительных трудовых вложений и, следственно, также неизбежно падает и чистая прибыль. В крестьянском же хозяйстве с недостатком земли забота об удовлетворении годовых потребностей вынуждает семью увеличивать интенсивность работы с более низкой прибыльностью и покупать увеличение общего годового продукта труда ценой снижения оплаты единицы труда. Например, исследованные проф. Э.Лауром малоземельные швейцарские хозяйства работали втрое интенсивнее. Они терпели значительные убытки в оплате единицы труда, но зато таким образом они получали возможность полностью задействовать свою рабочую силу даже на маленьком участке и прокормить свои семьи. Точно так же, мелкие хозяйства северной и западной России увеличивали выращивание льна и картофеля, которые были менее рентабельны, чем овес, но зато более трудоинтенсивны, и поэтому увеличивали валовой заработок крестьянской семьи.

Другими словами, капиталистическое предприятие может увеличивать свою интенсивность выше границы оптимального объема лишь тогда, когда изменившаяся рыночная конъюнктура толкает сам оптимум в направлении более высокой интенсивности, в то время как в трудовом семейном хозяйстве интенсификация может иметь также место без этого изменения в рыночной конъюнктуре, просто под давлением внутренних сил хозяйства, в первую очередь вследствие неблагоприятного количественного соотношения размеров семьи и размеров обрабатываемого участка. Представленные особенности трудового семейного крестьянского хозяйства неизбежно придают своеобразие также всей народнохозяйственной системе, если она основывается исключительно на семейных хозяйствах и потому лишена категории зарплаты.

Прежде всего это своеобразие становится особенно ясным, когда мы анализируем элемент ренты в условиях трудового семейного хозяйства.

Земельная рента как объективная экономическая категория дохода, полученная после вычета из валового дохода материальных издержек производства, зарплаты и обычного ссудного процента, несомненно не может существовать в семейном хозяйстве из-за отсутствия вычитаемых величин. Тем не менее такие обычные рентообразующие факторы, как более высокое качество почвы или лучшее местоположение относительно рынка, определенно существуют также и для товаропроизводящего семейного трудового хозяйства и должны оказывать растущее воздействие на величину дохода и оплату единицы труда.

Однако более глубокий анализ выявляет следующее: неделимый доход семенного хозяйства и, соответственно, благосостояние хозяйствующей семьи увеличиваются не так сильно, как под воздействием тех же самых факторов увеличивается рента в капиталистическом предприятии, потому что хозяйствующий крестьянин, отметив увеличение производительности труда, непременно сначала добьется равновесия внутрихозяйственных факторов в своем хозяйстве, т.е. с меньшей степенью самоэксплуатации своей рабочей силы. Он удовлетворяет потребности своей семьи несколько полнее с меньшим напряжением ее рабочей силы, и таким образом в целом он уменьшает техническую интенсивность своего хозяйственного предприятия.

Однако, по мнению проф. А.Н.Челинцева и проф. Н.П.Макарова, этот рентоподобный момент, который находит свое выражение в несколько более высоком уровне благосостояния, не может существовать слишком долго, поскольку районы с таким повышенным уровнем процветания неизбежно влекут поток населения из менее благополучных районов. Это приведет к измельчанию крестьянского землевладения, заставит крестьян интенсифицировать обработку земли и низведет благосостояние до обычного традиционного уровня.

Если в этих обстоятельствах имеют место аренда земли и свободный земельный рынок, земельные цены, естественно, не могут определяться капитализацией ренты, поскольку, как это было показано выше, сама категория ренты в нашем сегодняшнем смысле слова вообще отсутствует в только что рассмотренной экономической системе.

Тем не менее несомненно, что на рынке земли собственность не переходит из рук в руки бесплатно. Таким образом, перед нами встает основная проблема экономики семейного трудового хозяйства - чем определяется здесь цена земли? Что может крестьянское хозяйство заплатить за землю и почем оно станет ее продавать?

Мы сможем ответить на эти вопросы, если подойдем к ним с учетом специфического понимания прибыльности, которое мы установили для трудового семейного хозяйства. Из него явствует, что аренда или покупка земли, очевидно, будет выгодна крестьянской семье только тогда, когда с ее помощью семья может установить равновесие в своем хозяйстве либо при более высоком жизненном уровне, либо при меньшем, чем до сих пор, напряжении рабочей силы.

Крестьянское хозяйство, располагающее значительным количеством земли и поэтому способное использовать всю рабочую силу семьи на оптимальном уровне интенсивности земледелия, не нуждается в аренде или покупке земли для целей хозяйственного использования, и каждый расход на это представляется нерациональным, поскольку он не увеличивает благосостояния семьи, а лишь уменьшает ее ресурсы.

Для крестьянского хозяйства, располагающего лишь небольшим участком, позволяющим задействовать лишь часть семейной рабочей силы, приобретение нового объекта с целью использовать незанятую рабочую силу крайне важно, поскольку это позволяет приблизить уровень интенсивности хозяйства к оптимуму и использовать рабочее время, которое прежде часто терялось в вынужденной бездеятельности.

В обоих случаях увеличение в заработке (Verdiehet), приходящемся на единицу труда, вместе с вытекающим отсюда ростом уровня благосостояния может быть настолько значительным, что семейное хозяйство будет в состоянии платить за аренду или покупку большую часть валового дохода, полученного с приобретенного участки.

Мы можем даже, не обращая внимания на мнимый парадокс, утверждать, что чем меньше земли имеет крестьянское хозяйство и чем беднее оно, тем больше оно готово платить за землю. В результате мы должны признать, что цена земли как объективная экономическая категория зависит от конъюнктуры, существующей на рынке земли, т.е. от масштабов и настоятельности спроса на землю среди малоземельных крестьян и от величины предложения свободной по тем или иным причинам земли.

Таким образом, в системе семейного трудового хозяйства цена на землю зависит не только от конъюнктуры на рынке сельскохозяйственной продукции и, следовательно, от прибыльности земледелия, она даже в большей степени зависит от увеличения плотности местного сельского населения.

Изучение изменений земельных цен и арендных ставок в России, проведенное проф. В.Косинским, и соответствующие данные из работ проф. Э.Лаура о крестьянских хозяйствах в Швейцарии подтверждают, что малоземельные крестьянские хозяйства платят за землю цену, значительно превышающую размер капитализированной земельной ренты, и могут, таким образом, служить эмпирическим подтверждением наших теоретических положений.

Исключительно интересен тот факт, что обстоятельства связанные с другой экономической категорией - обычным ссудным процентом - в рассматриваемой здесь системе семейного трудового хозяйства ведут себя аналогичным образом.

Ясно, что семейное трудовое хозяйство считает вложения капитала выгодными только в том случае, если оно тем самым получает возможность восстановить равновесие между тягостностью труда и мерой удовлетворения запросов на более высоком уровне благосостояния, чем до вложения.

Во всех случаях, где предусмотренное новое капиталовложение обещает поднять уровень благосостояния - то ли путем увеличения производительности труда, то ли расширением сферы его применения - семья может заплатить необычайно высокий процент на требуемый капитал. Все же этот процент должен быть не настолько высок, чтобы выплаты по нему перекрывали всю достигаемую с помощью новых капиталовложений выгоду.

Возникающие, таким образом, немедленный спрос на капитал, с одной стороны, и немедленное предложение капитала - с другой, определяют рыночную цену капитала в форме нормального обычного для рынка ссудного процента.

Другими словами, мы должны в соответствии с уже изложенным предположить, что "обращение капитала" в семейном трудовом хозяйстве не приводит к тому, что капитал становится тем объективно существующим специальным видом дохода, но он оказывает значительное влияние на производительность труда и тем самым - на величину неделимого трудового дохода и на момент внутрихозяйственного равновесия. Нормальный уровень рыночных ставок ссудного процента не определен всем оборотом производительного капитала в стране (который явно не следует классической формуле Д-Т-Д+д), а только конъюнктурой спроса и предложения в той части национального капитала, что находится в кредитном обращении.

Также весьма своеобразен в семейном трудовом хозяйстве и внутрихозяйственный капиталооборот. Если семейное хозяйство не пользуется кредитом со стороны, оно будет вынуждено учитывать не только то, чтобы каждый расход капитала в хозяйстве как в целях новообразования, так и в целях воспроизводства капитала был выгоден, но также и то, что семья должна быть в состоянии выделить некоторую сумму на эти расходы из своего трудового дохода, что, естественно, возможно сделать только за счет непосредственного потребления.

Естественно, это будет возможным, только если потребительская значимость той суммы, что была предназначена на потребление, будет выглядеть в глазах работающей семьи меньшей, чем ее значимость для производства².

Ясно, что чем выше годовой доход, тем легче семье выделить из него средства для капиталообразования. В тяжелые неурожайные времена или при неблагоприятной рыночной конъюнктуре он будет сильно падать, и семье трудно будет выделить из своего малого дохода часть, предназначенную на потребление, с тем, чтобы использовать ее для нового капитального вложения или просто для обычного замещения оборотного капитала. В соответствии с этим, в экономической системе трудового семейного хозяйства или, другими словами, в экономической структуре общества, где производство осуществляется в форме крестьянского и ремесленного хозяйства и где полностью отсутствует институт наемного труда, можно выделить следующие категории:

1. Неделимый трудовой доход семьи, который реагирует на рентообразующие факторы³;
2. Товарные цены;
3. Процесс воспроизводства средств производства (капиталообразование в широком смысле этого слова);
4. Цены на капиталы, находящиеся в кредитном обороте;
5. Цены на землю.

Мы получили бы еще более своеобразную картину, если бы усложнили форму рассматриваемого нами семейного хозяйства предположением, что здесь нет категории рыночной цены, т.е. если абстрагировались бы от факта товарного обмена. На первый взгляд, может показаться, что рассматривавшееся до сих пор целиком натуральное семейное хозяйство не демонстрирует никаких явлений народнохозяйственного порядка. Но более внимательное рассмотрение показывает, что это совсем не так. В социально-экономическом массиве, состоящем сплошь из целостных трудовых хозяйств, удовлетворяющих свои потребности in natura, оказывается вполне возможным обнаружить ряд социальных и экономических отношений, которые регулируют организацию каждого отдельного натурального хозяйства и унифицируют его производственную структуру.

Действительно, внутренняя частнохозяйственная структура отдельных натуральных семейных хозяйств остается той же самой, как и в тех случаях, когда хозяйство вовлечено в товарный обмен. Исключение составляют лишь некоторые особенности подсчета рентабельности, которые мы уже отметили в начале этой статьи. Здесь остается то же понятие рентабельности, только еще более четко выступает невозможность использования формулы рентабельности капиталистического предприятия. Таким же образом определяется здесь и хозяйственное равновесие между мерой удовлетворения потребностей и степенью тягостности труда. Так же протекают здесь процессы формирования и замены средств производства, и если здесь отсутствует рентообразующий фактор удаленности от рынков, то все же различные почвенные и климатические условия несомненно привнесут в натуральное хозяйство некое подобие рентного момента.

Наиболее же значительным для структуры натурального хозяйства является то, что интенсивность земледелия и его организационные формы в высшей степени зависят от количества земли, имеющейся в распоряжении работающей семьи, и от размеров потребностей семьи, т.е. от внутренних факторов (размер семьи и ее состав, их соотношение с размерами надела, используемого в сельскохозяйственном производстве).

Таким образом, плотность населения и формы использования земли приобретают значение исключительно важного социального фактора, который коренным образом определяет экономический строй. Другим менее значительным, но все же существенным социальным фактором является обусловленный обычаем и привычками традиционный жизненный уровень, который определяет меру потребительских запросов и тем самым - напряжение рабочей силы.

Другими словами, если мы представим себе некий район натурального хозяйства и подвергнем этот социальный и экономический массив анализу, мы увидим, что, несмотря на отсутствие коммуникаций и экономическую разобщенность отдельных хозяйственных единиц, в жизни этого района имеет место ряд сложных экономических процессов, в которых в качестве главного фактора выступает демографический момент: плотность и миграция населения. Эти моменты определяют систему земледелия, уровень благосостояния и, таким образом, в зависимости от обстоятельств различный уровень накопления капитала и способность населения выплачивать налоги, а это последнее дает базис для государственных и культовых организаций нации.

Независимо от демографических факторов более высокий уровень благосостояния в тех районах, где особенно сильны рентообразующие факторы - выше качество земли и т.д. Эмпирическое изучение полунатуральных аграрных стран показывает, что при отсутствии регулирующего влияния со стороны рыночной конъюнктуры и ее экономического принуждения, неэкономическое принуждение - почти всегда получает чрезвычайное значение в форме административного контроля за землепользованием и иногда в форме "насильственного регулирования" миграции населения.

Таким образом, даже в стране с абсолютно натуральной хозяйственной структурой мы можем отметить следующие категории социально-экономического характера, определяющие структуру индивидуальных хозяйств:

1. Неделимый трудовой доход семьи, который формируется в соответствии с: а) плотностью населения; б) привычным традиционным уровнем потребностей; в) рентообразующей силой лучшей почвы и болееблагоприятных климатических условий;
2. Зависящая от уровня благосостояния способность населения накапливать капитал и выплачивать налоги;
3. Хозяйственно-политические мероприятия государственной власти, которые путем внеэкономического принуждения регулируют способ использования земли и миграцию населения.

Полной противоположностью системе семейного хозяйства является другой тип хозяйства, также лишенный категории зарплаты - система рабовладельческого хозяйства.

Различие бросается в глаза, когда мы сопоставляем частнохозяйственную морфологию структурных типов хозяйств (Wirtschaftsbetriebe) в обоих случаях. Крестьянин и ремесленник - суть самостоятельные хозяева: они самовольно контролируют и формируют свое производство и другие хозяйственные функции, получая при этом в свое распоряжение весь продукт своего труда. Потребительские запасы семьи вынуждают их достигать определенного уровня производительности труда, при этом удовлетворение запросов ограничено лишь тягостностью самого труда. Все эти моменты не имеют места в рабовладельческом хозяйстве.

Раб работает на производстве, в котором господствует чуждая рабу воля, а раб - лишь слепое оружие чуждой воли и не имеет права распоряжаться продуктом своего труда. К производительности труда его побуждает угроза наказания, а удовлетворяет он свои потребности по произволу своего владельца лишь в той степени, в какой это необходимо для поддержания его рабочей силы.

Для предпринимателя-рабовладельца только тогда имеет смысл содержать рабов, когда после покрытия материальных расходов и издержек по содержанию рабов у него остается прибавочный продукт, который, будучи реализован на рынке, приносит объективный доход от владения рабами. Еще Нибур показал, что институт рабства возникает только тогда, когда производительная сила человеческого труда настолько развита, что может произвести тот самый прибавочный продукт.

Так как расходы на содержание рабов определяются физиологическими нормами и возложенными на них трудовыми задачами и не представляют народнохозяйственной категории, за которой прячутся сложные социально-экономические отношения, аналогичные тем, которые стоят за категорией зарплаты, то раб, если отвлечься от этических норм, характеризовавших патриархальную жизнь, имевших особую значимость, например, в мусульманском рабовладении, едва ли отличается от тяглового скота с точки зрения организации производства.

Из отмеченных выше специфических черт частохозяйственной организации рабовладельческого предприятия вытекает ряд существенных народнохозяйственных последствий.

Рабовладелец получает определенную сумму в качестве дохода после вычета из валового дохода его предприятия материальных издержек производства и расходов по содержанию рабов. Когда будет вычтен обычный процент, рассчитанный на величину вложенного постоянного и оборотного капиталов, но не на стоимость рабов, то остаток, очевидно, может быть отнесен на счет использования рабов.

В капиталистическом обществе этот остаток относится на счет рабочего и составляет часть его зарплаты, превышающую стоимость предоставляемых предпринимателем in natura еды, одежды, жилища. В системе рабовладельческого хозяйства, однако, эта сэкономленная часть дохода, относимая на счет труда рабов, присваивается в силу факта рабовладения не рабом, а рабовладельцем, и это становится новым видом нетрудового дохода, представляющего собой raison d'etre рабовладельца.

Этот доход, который более не просто техническая норма, как, например, издержки по содержанию рабов, определяется сложной структурой ряда социально-экономических взаимосвязей, представляет экономическую категорию и (она) составляет рабовладельческую ренту, которая в силу права собственности поступает собственнику. Если рабовладельческое хозяйство представлено аграрным предприятием, то нетрудовой доход от рабовладения будет расти вместе с продвижением от менее выгодных условий производства и транспортировки к относительно более выгодным. Поскольку при этом раб и производительность его труда остаются теми же самыми, и доход рабовладельца не упадет от замены одного раба другим, то рассмотренный здесь излишек дохода не может быть связан с рабовладением как таковым, его следует отнести на счет земли - более высокого качества почвы или более выгодного положения участка относительно рынка - и рассматривать как обычную дифференциальную земельную ренту. В той мере, в какой возможно получить тот же технический результат на основе рабского труда, что и на основе наемной рабочей силы, эта земельная рента будет также количественно соответствовать земельной ренте в капиталистическом сельском хозяйстве.

Таким образом, все социально-экономические категории капиталистического хозяйства могут иметь место в теоретической системе рабовладельческого хозяйства. Необходимо лишь заменить категорию наемного труда на категорию рабовладельческой ренты. Эта последняя присваивается рабовладельцем, и ее капитализированная стоимость составляет цену раба как некий объективный рыночный феномен.

Количественный уровень рабовладельческой ренты определяется производительностью ее использования, аналогично определению зарплаты производительностью предельного рабочего, как это подразумевается в системах англо-американских теоретиков. Сложнее с количественным определением рыночной цены раба. Как мы уже отметили, с одной стороны, она стремится быть по величине близкой к капитализированной ренте на предельного раба, которая, так сказать, представляет собой цену спроса, в то время как, с другой стороны, себестоимость "производства раба" составляет цену предложения. В этом отношении мы все же должны делать различие между двумя системами рабовладельческого хозяйства.

1. Система, в которой пополнение рабского материала происходит путем пленения в ходе войны уже взрослых людей других народностей и в которой эксплуатация рабского труда идет полным ходом и приводит к быстрому расходованию их рабочей силы; она не включает стоимости воспитания детей (воспроизводства), а также не предлагает продолжительного поддержания экономного использования взрослых.

2. Система, в которой это пополнение происходит путем воспроизводства рабского материала внутри семьи раба - естественным путем, что, разумеется, требует издержек на воспитание подрастающего поколения, равно как и меньшей степени эксплуатацию рабского труда, особенно труда рабынь.

В первом случае в качестве себестоимости производства раба выступают издержки по его пленению, во втором - издержки по его воспитанию, которые, как правило, значительно выше. В исторические периоды, благоприятствовавшие пленению человеческого материала во время войны, как в Древнем Риме, в античных государствах Передней Азии, даже в первые десятилетия, в Испанской Америке, цена по себестоимости - издержки производства рабского материала - была очень низкой и обычная капитализированная рабовладельческая рента превосходила ее во много раз. Хорошим доказательством этого является высокая рыночная цена испанских королевских патентов на рабов (Sklavenpatente), дававших право на отлов и ввоз рабов в начальный период ввоза негров в Америку.

Дешевизна человеческого материала позволила увеличить рабовладение и использовать рабов на работах при постоянно уменьшающейся производительности их труда до тех пор, конечно, пока постоянно падающая рабовладельческая рента не сравнялась с себестоимостью добывания раба. Этот момент определял рыночную цену раба и размер рабовладельческого хозяйства. По мере того, как источники добычи рабов в войнах истощались из-за частых набегов, и все выше росла себестоимость поставки рабов, росла их рыночная цена, а многие способы использования рабов, дававшие маленькую рабовладельческую ренту, стали нерентабельными и постепенно пришли в упадок. И, как результат, уменьшился объем рабовладения.

В соответствии со оказанным можно легко отметить один значительный для упадка древних систем рабовладения момент, что в плане поставки рабов война и пленение должны были смениться мирным производством на путях естественного "воспроизводства". Здесь античное хозяйство столкнулось с такой высокой себестоимостью производства рабов, что она начала превышать капитализированную рабовладельческую ренту.

В любом случае цена раба как подчиненное закономерностям рынка явление представляет объективную категорию, которая определяет производство рабов в частнохозяйственном расчете. И ясно, что рабовладельческое хозяйство, с частнохозяйственной точки зрения, может лишь постольку представиться выгодным, поскольку производство раба приносит рабовладельцам чистый доход, который количественно не меньше, чем рабовладельческая рента, существующая в данный момент как объективная экономическая данность и которая через рынок объективируется в цене раба.

Мы должны также подчеркнуть, что рабство или, говоря в более широких терминах, хозяйственное выражение несвободного состояния человека демонстрирует ряд отличных друг от друга вариантов.

Так, полную противоположность вышеописанной системе рабовладения представляет собой русское крепостное право в его оброчной форме⁴. Эта последняя - своеобразное сочетание семейного трудового хозяйства и рабовладельческого хозяйства - представляется исключительно интересной в теоретическом плане.

Сельскохозяйственное предприятие оброчного крестьянина было организовано в обычной для семейного трудового хозяйства форме. Трудящаяся семья посвящала весь свой труд только собственным сельскохозяйственным или другим видам промысловой деятельности. Но внеэкономическое принуждение заставляет такое хозяйство отдавать владельцу работающей крепостной семьи определенную сумму произведенной стоимости, которая как раз и называлась оброком и представляла собой крепостную ренту.

Несмотря на сходство в правовом положении раба и крепостного, экономические структуры рабовладельческого хозяйства, с одной стороны, и крепостного хозяйства - с другой, совершенно различны по своей природе, а оброк ни качественно, ни количественно не совпадает с рабовладельческой рентой.

По своей внутренней частнохозяйственной структуре, как уже было подчеркнуто, хозяйство оброчного крепостного крестьянина ни по каким статьям не отличается от обычной и уже известной формы семейного трудового хозяйства.

При этом режиме семья на свой страх и риск ведет собственное хозяйство и получает произведенный продукт в свое распоряжение. Семью стимулируют к расходованию ее рабочей силы на ее нужды, а количество производимого продукта определяется свойственным для семейного трудового хозяйства равновесием между степенью тягостности труда и уровнем удовлетворения потребностей семьи.

Однако действующие здесь внеэкономические моменты заставляют семью установить это равновесие таким образом, чтобы произведенный продукт удовлетворил не только ее собственные нужды, но дал бы также и оброк, который необходимо выплатить барину.

Вследствие этого более высокая по сравнению с семьей свободного крестьянина потребность в материальных ценностях приводит к тому, что равновесие между мерой тягостности труда и степенью удовлетворения потребностей достигается при более высоком уровне самоэксплуатации, чем это имеет место в хозяйстве свободного крестьянина. Однако отмеченное повышенное трудовое напряжение не даст так много для дополнительной выработки продукта, как дает оброк. Тогда часть оброка обязательно должна быть добыта за счет ущемления удовлетворения потребностей семьи оброчного крестьянина по сравнению с семьей свободного крестьянина.

Выплачивая барину оброк - частично ценой повышения напряжения трудовых усилий, частично ценой понижения уровня удовлетворения потребностей, хозяйство крепостного создает другую народнохозяйственную категорию дохода: нетрудовой доход крепостника - крепостную ренту.

Если отвлечься от этого рентного платежа, то хозяйство выплачивающее оброк, во всем прочем остается обычным трудовым семейным хозяйством со всеми вышеотмеченными особенностями его организации.

Если мы обратимся к факторам, определяющим величину оброка, мы должны исходить из его особой природы. Количество оброка, получаемого методами неэкономического принуждения, определяется волей владельца. В его интересах максимизировать оброк. Единственный естественный барьер - это грозящая опасность, что хозяйство крепостного может развалиться и оказаться неспособным выплачивать налог.

Величина оброка будет до тех пор считаться нормальной, пока он выплачивается за счет повышения напряжения трудовых усилий крепостных и понижения их потребностей, но не за счет замены капитала и его необходимого обновления.

Если налоговый пресс приводит к задержке замены и накопления капитала в крестьянском хозяйстве, то оброчная система начинает подрывать свои собственные корни.

Те вынужденные выплачивать оброк хозяйства, которые находятся в сравнительно лучших условиях в плане образования ренты, конечно, способны заплатить относительно больший оброк своим помещикам. Такое увеличение оброка надо отнести не за счет повышения производительности человеческого -труда, а за счет земли, и оно составляет обычную дифференциальную земельную ренту.

При свободном рыночном обороте земли и крепостных, та часть оброка, которая относится на счет земли и составляет земельную ренту, капитализируется и составляет цену земли. В то время как остальное -относящееся на счет труда крепостного и представляющее крепостную ренту - капитализируется и составляет рыночную цену крепостного.

Совершенно излишне здесь доказывать, что крепостная рента определяется способностью функционирующего в самых неблагоприятных условиях предельного крестьянина выплатить оброк, в то время как дифференциальная земельная рента в этих условиях будет определяться соответствующим перепадом между способностями предельного и любого другого крестьянского хозяйства заплатить налог.

Принимая во внимание большую качественную разницу в принципах формирования и выплаты оброка, с одной стороны, и рабовладельческой ренты - с другой, а также разницу в организации производства в крупных рабовладельческих экономиях и в мелких хозяйствах крепостных, мы не можем ожидать, что крепостная рента и рабовладельческая рента в количественном выражении будут одинаковы.

Еще большие различия - в ценообразовании на крепостных, с одной стороны, и на рабов - с другой. Как мы уже имели возможность отметить в формировании цены раба весьма значительную роль играет себестоимость получения раба.

В оброчном же хозяйстве владелец не несет никаких экономических издержек по воспроизводству человеческого материала, поэтому количество крепостных не определено, как это имеет место в случае рабовладельческого хозяйства, равновесием между предельным доходом от раба и его предельной себестоимостью. Производство потомства и, следовательно, численность крепостных отдано на усмотрение самих крепостных. Поэтому способность заплатить налог и сама рента предельного крепостного определяются наличной численностью крепостных в данной стране в данное время.

Таблица1

Сказанного достаточно для морфологической характеристики оброчного крестьянского хозяйства. Как только мы сопоставим эту систему с народнохозяйственным типом рабовладельческого хозяйства, мы можем убедиться наглядно, что обе системы, несмотря на некоторое внешнее правовое сходство, совершенно различны и определены совершенно иного рода объективными фундаментальными реалиями народнохозяйственных связей (табл. 1).

Это сопоставление делает достаточно ясными фундаментальные различия, существующие между обоими хозяйственными типами. К этому необходимо добавить, что обе системы также немало различаются как в форме понимания прибыльности, так и в хозяйственном учете.

В понимании прибыльности своего предприятия предприниматель в рабовладельческом хозяйстве приближается к несколько измененной формуле капиталистического расчета прибыльности. На счет расходов в графе "зарплата" он поместит технически и физиологически определенные издержки по содержанию рабов. Он разделит свой чистый доход на три рубрики: процент на капитал, земельная рента и рабовладельческая рента.

Совершенно иначе дело обстоит в оброчном крепостном хозяйстве, весьма характерной чертой которого является известное расщепление хозяйствующего субъекта и в котором имеющееся у крестьянской семьи понятие о прибыльности обнаруживается в той же своеобразной форме, что и в типе семейного трудового хозяйства, помимо этого, расчеты владельца крепостных и земли - это расчеты типичного рантье, и выражаются они в поисках возможно более прибыльного помещения капитала.

Подчеркнутое различие в природе оброчного и рабовладельческого хозяйства ведет к двум весьма характерным выводам экономического порядка. Обстоятельство, что владелец оброчных крестьян является субъектом собственности и права получения ренты, но в то же время, в отличие от предпринимателя рабовладельческого хозяйства, он не является субъектом собственного производящего хозяйства, - это обстоятельство своеобразно и интересно проявляется в том, что оброк в большей степени подвержен влиянию демографических факторов, от которых не зависит рента в рабовладельческом хозяйстве.

Действительно, в организации рабовладельческого хозяйства число рабов всегда можно приспособить, и оно действительно приспосабливается к той потребности в рабочей силе, которая обеспечивает при оптимальном уровне интенсивности предприятия гарантированную максимальную рабовладельческую ренту. В крепостном же хозяйстве соотношение имеющейся в распоряжении рабочей силы к количеству обрабатываемой земли в значительно меньшей степени доступно подобного рода оптимизирующему регулированию со стороны землевладельцев и крестьян, потому что, за редким исключением, движение населения при этом режиме носит чисто природно-стихийный характер. Таким образом, перед нами здесь возможность относительного перенаселения, которая, как мы уже видели при анализе семейного трудового хозяйства, вызывает рост интенсификации за границы оптимума, понижает уровень жизни населения и уменьшает его способность платить налоги.

Возникает своеобразное явление отрицательной ренты перенаселения, которая поглощает большую часть оброка. Единственный выход из этой ситуации - переселить часть крепостного населения с перенаселенных земель для колонизации малозаселенной местности. В этом случае, разумеется, очень существенно повышается выплачиваемая переселенным и находящимся теперь в оптимальном соотношении к земельным массивам населением крепостная рента. Вместе с рентой увеличивается и выводимая из капитализации ренты цена крепостного.

Это повышение делает каждое выселение и колонизацию очень выгодным как для владельца земель, на которых ведется оброчное хозяйство, так и для вовлеченных в это дело крестьян.

Завершая наше сопоставление рабовладельческого и крепостного хозяйств, мы хотели бы еще раз особенно настойчиво подчеркнуть, что при одной и той же рыночной конъюнктуре и при одинаковых природных и исторических условиях ренты, получаемые в обоих случаях (рабовладельческая, крепостная), не всегда бывают той же самой величины, скорее, напротив, они могут очень существенно различаться по уровню. Мы не станем входить во все детали этой крайне интересной проблемы, что потребовало бы главным образом эмпирического анализа обширного материала, и поэтому ограничимся упоминанием, что в соответствии с этим различием в старой России эпохи крепостничества мы могли бы различить районы с преимущественно оброчной формой хозяйства и районы, где доминировал известный экономический переход к рабовладельческо-хозяйственной организации, представленной барщиной. С течением времени эти районы изменяли свои географические очертания под давлением различных факторов, так как рабовладельческая рента то здесь, то там соответственно падала вниз или поднималась вверх по сравнению с рентой оброчного крепостного хозяйства. Приспосабливаясь к этим изменениям, помещики переводили своих крестьян в соответствии с "конъюнктурой" то "с оброка" "на барщину", то наоборот.

Большой интерес для теоретического анализа представляет часто встречающееся в истории явление ленного владения натурально-хозяйственной аграрной областью, представляющее собой особый вид феодального хозяйства, при котором ведущий производительный слой - податные крестьяне - ведут полностью натуральное хозяйство и платят in natura свои подати феодалу, в то время как получатели податей - князья, графы, монастыри и т.д. - "реализуют" собранную in natura земельную и крепостническую ренту на отдаленных рынках в качестве товара.

В этой системе, общая хозяйственная структура которой соответствует тому типу оброчного крепостного хозяйства, что мы только что исследовали, особенно интересно ценообразование на тот продукт, что собирают феодалы в форме натуральных платежей и реализуют на отдаленных рынках. Очевидно фактор издержек производства продукта не может здесь играть никакой роли, даже если приходится рассматривать в качестве себестоимости содержание аппарата (внеэкономического) принуждения для сбора денег и подавления недовольства.

Как мы знаем, владельцы оброчных крепостных, а также феодального лена сами принимают очень маленькое участие в организации производства. Масса продукта, составляющая его феодальную ренту - для него некоторое количество продукта in natura, ограниченное способностью подвластного ему населения лена выплачивать дань, и ее нельзя превзойти, превысить безнаказанно. Однако землевладелец, пытаясь приспособиться к рыночной конъюнктуре, может, до определенной степени, вносить изменения в состав натуральных податей, собираемых с подвластного ему населения. Но вследствие ограниченной организационной гибкости крестьянского хозяйства эта форма хозяйственной активности землевладельца также наталкивается на значительные барьеры. Таким образом, хозяйственная деятельность феодала и его выход на рынок почти всегда обречены на пассивность. Цены на его товары не связаны с их производством и целиком определяются емкостью рынка сбыта; они - суть цены реализации данного количества определенного товара.

В соответствии с этим при денежно-меновой ориентации рента, которую получает феодальный владелец на основе своего ленного владения, зависит не только от количества натуральных податей, но и от того, как складывается конъюнктура на рынке сбыта полученных им продуктов. Колебания рыночной конъюнктуры на эти продукты могут, несмотря на неизменное количество собираемых натуральных податей, повлиять на ренту и, таким образом, на повышение или понижение цены самого ленного владения.

Единственно возможная хозяйственная деятельность помещика должна, следовательно, сводиться к известным хозяйственно-политическим мероприятиям, которые покажутся ему приемлемыми для увеличения благосостояния его крестьян и тем самым - для повышения их способности платить налоги.

Кроме этих пяти главных типов некапиталистической организации народного хозяйства, которые имели место в нашем экономическом прошлом и продолжает оставаться даже сейчас, имеется ряд других форм: и переходных, и самостоятельных.

Так, мы видим, что основной массив крестьянских хозяйств составлен из типов "трудового семейного хозяйства", а также "полутрудового хозяйства" (фермерского хозяйства), которое наряду с семейной рабочей силой использует наемный труд, но не до такой степени, чтобы это придало хозяйству капиталистический характер. Теоретическое изучение этого случая показывает, что наличие категории зарплаты кое-что изменяет в содержании обычных для трудового хозяйства категорий, ныне в силах полностью заменить их категориями капиталистического хозяйства.

Далее, несомненно необходимо также признать, что барщина в России эпохи крепостничества не означала рабства ни в смысле рабства негров в Америке, ни рабства античного мира, хотя она и была подобна им, и что народнохозяйственные закономерности, регулирующие барщину более не совпадали с закономерностями, которые мы установили для оброчного крепостного хозяйства.

Равным образом безуспешно мы можем пытаться загнать без остатка античный ойкос в рамки любого из изученных нами чистого экономического типа.

По всей вероятности, формы находящейся в состоянии прогресса и развития системы образования трестов в капиталистической промышленности, равно как и заявившие о себе в начале XX в. формы гос- и муниципального капитализма, не подпадают под имеющуюся готовую схему классической политэкономии и потребуют ревизии ее положений.

Очень интересные сложности должна привносить в экономическую теорию быстрорастущая на наших глазах система сельскохозяйственных кооперативов.

Однако мы предпочитаем ограничить себя тем, что мы уже сказали, потому что проделанного анализа пяти разных хозяйственных типов достаточно для уяснения неприменимости обычных категорий политэкономии ко всем случаям хозяйственной жизни. Задачей же этой короткой статьи не может являться преподнесение совершенной теории некапиталистических хозяйственных форм.

Мы должны сделать лишь одно исключение: для системы народного хозяйства, которая еще не нашла своей полной реализации, но в значительной мере приковала внимание наших современных теоретиков. Мы говорим о системе государственного коллективизма или коммунизма в том, что касается ее основ, изложенных в трактатах ее теоретиков, и попыток ее воплощения, имевших место в разные эпохи человеческой истории.

В своей практике капиталистического общества ни Маркс, ни наиболее значительные его последователи нигде, к сожалению, подробно не развили нормативные основы организационной структуры социалистического хозяйства. Поэтому мы сами должны попытаться построить теорию такой структуры, беря за отправную точку некоторые марксовы замечания в "Нищете философии", а также некоторые работы Н.Бухарина и А.Варги⁵, и, прежде всего, идеи, которые применялись на практике для создания коммунистического общества в различных европейских странах в 1918-1920 гг.

Согласно этим построениям, коммунизм представляется народнохозяйственной системой, в которой все экономические основы капиталистического общества, все категории капиталистического хозяйства - капитал, ссудный процент, зарплата, рента - искоренены без остатка, в то время как сохранен и даже особенно усовершенствован весь технический производственный аппарат современного хозяйства.

При коммунистическом экономическом порядке, который должен выполнить эту задачу, народное хозяйство мыслится как единое, мощное хозяйство всего народа, воля которого через государственные органы, их инструменты управляет хозяйственной единицей в соответствии с единым народнохозяйственным планом, полностью использующим все технические возможности и все благоприятные природные условия.

А поскольку хозяйство рассматривается как единое целое, то обмен и цена как объективные социальные явления выпадают из этой системы⁶. Произведенные продукты перестают быть стоимостями в том смысле, какой они имеют в денежном или обменном хозяйстве; они остаются всего лишь благами, распределяемыми в соответствии с государственным планом потребления. Вся специфическая экономика этого режима сводится к составлению государственных планов потребления и производства и установлению равновесия между ними.

Напряжение общественной рабочей силы здесь, очевидно, так же, как и в семейном хозяйстве, доводится до той точки, в которой достигается равновесие между тягостностью работы и мерой удовлетворения общественных потребностей. Эта точка, очевидно, определяется теми самыми государственными органами, которые разрабатывают и согласовывают государственные планы производства и потребления.

Поскольку определяемый государством уровень жизни каждого отдельного трудящегося сам по себе не связан с производительностью труда (с количеством произведенного им продукта), то побудительным мотивом к труду должны быть его общественная сознательность, а также государственные меры принуждения, а возможно, и система премий.

В отличие от всех до сих пор рассмотренных народнохозяйственных систем, способных существовать чисто автоматически, стихийно, коммунистический народнохозяйственный порядок требует для своего поддержания и дальнейшего существования в соответствии с государственным планом постоянных общественных усилий, а для предупреждения возникновения не предусмотренной государственным планом хозяйственной деятельности - ряд мер как экономического, так и внеэкономического принуждения.

В соответствии с этим здесь, в системе государственного коммунизма, нет ни одной из экономических категорий ранее рассмотренных нами систем. Исключение составляет лишь чисто технический процесс производства и воспроизводства средств производства.

Наше изложение раскрывает морфологию системы, но мало дает для понимания ее динамики, что вряд ли возможно, пока мы не рассмотрим режим и его функционирование и пока идеологи и теоретики не дадут законченную организационную теорию⁷.

Между тем подытоживая результаты нашего анализа, мы получим следующую таблицу, которая говорит нам о каждой из изученных здесь различных экономических систем: какие категории в них есть, а каких категорий нет.

Затем, собрав в таблицу представленные нами системы народнохозяйственных категорий, мы в состоянии подвести нашему анализу некий теоретический итог.

Прежде всего мы должны признать в качестве непреложного факта то, что наша современная капиталистическая форма народного хозяйства представляет только один частный случай экономической жизни и что значимость возникшей на его основе научной дисциплины - политэкономии и теоретическое проникновение в его своеобразие с помощью этой дисциплины, как она существует сегодня, не распространяется на другие организационные формы хозяйственной жизни. Такого рода обобщение современной политэкономической теории, практикуемое некоторыми современными авторами, создает фикции и затемняет понимание сущности некапиталистических образований в хозяйственной жизни настоящего и прошлого.

Комплекс этих проблем осознан, по-видимому, и некоторыми научными кругами, и в последнее время нередко высказывается мысль о том, что необходимо построение такой универсальной экономической теории, понятия и законы которой охватили бы все возможные воплощения хозяйственной жизни человека.

Постараемся выяснить возможно ли построить такую универсальную теорию и необходима ли она как инструмент научного познания?

Для этого мы сравним разные рассмотренные нами ранее экономические формации и выделим основные принципы и явления; их пять:

1. Необходимость в целях организации производства оснастить человеческую рабочую силу различными средствами производства и посвятить часть годового дохода от производства на образование и замену средств производства;
2. Возможность значительного увеличения производительности труда путем применения принципов разделения труда как в производственно-техническом, так и в социальном смысле этого слова;
3. Возможность вести сельское хозяйство при различных степенях напряжения труда и при различной концентрации средств производства в расчете на единицу земельной площади и повышать, увеличивать массу производимого продукта в расчете на трудовую единицу (Arbeitseinheit) путем интенсификации сельскохозяйственного предприятия. При этом следует принять во внимание, что доход не увеличивается так же быстро, как затраты труда и средств производства;
4. Рост производительности труда и количества произведенного продукта на единицу площади вследствие более высокого качества почвы, более удобной конфигурации участка и более благоприятных климатических условий;
5. Обеспечиваемая относительно высоким уровнем производительности труда возможность трудящегося произвести за рабочий год большее количество продуктов, чем это необходимо ему для поддержания способности к труду и для обеспечения его семье возможности жить и воспроизводиться. Это обстоятельство является предпосылкой возможности существования любой социальной и государственной структуры.

Исследовав эти пять универсальных принципа хозяйственной деятельности человека, мы легко заметим, что все они - суть проявления натурально-технического порядка. Это экономика вещей in natura.

Эти явления крайне важны, несмотря на то, что теоретики экономики их часто игнорируют и считают их интересными только с точки зрения техники, производства. Сейчас, в хаосе послевоенного времени, их полное значение проявляется особенно четко после того, как сложное устройство народнохозяйственного аппарата капиталистического общества было разрушено и деньга потеряли свойство абстрактного твердого выразителя стоимости.

В выдвинутых нами пяти принципах совершенно не содержится элемента оценки вещей. Если такая оценка вдруг появится и на этой основе сформируется социально-экономический феномен объективной стоимости, то все вещи тут же приобретут как бы второе бытие. Они станут стоимостями, и процесс производства приобретет помимо выражения in natura новое выражение in valore.

И только тогда проявят себя все установленные нами выше народнохозяйственные категории, которые в соответствии с социальной и правовой структурой общества объединяются в одну из анализированных нами своеобразных стоимостных систем народного хозяйства.

"Стоимостная" (Valoristische) система своими категориями охватывает прежде всего натуральный производственный процесс и подчиняет все свойственным ей экономическим расчетам in valore. Каждая из этих систем очень индивидуальна по своей природе, и попытки накрыть их все какой-то обобщающей, общепринятой теорией могут дать лишь очень общие бессодержательные положения на манер такой идеально-типической "расширительной" констатации положения вещей, что во всех системах хозяйство стремится к возможно большему эффекту при наименьших затратах или похожие на эту сентенции.

Поэтому для теоретической экономии представляется гораздо более целесообразным разработать для каждого экономического режима особую политэкономическую теорию.

Единственная трудность осуществления этой идеи состоит в том, что в реальной хозяйственной жизни мы чрезвычайно редко встречаемся с экономическим строем как "чистой культурой", если заимствовать термин из биологии. Обычно экономические системы существуют бок о бок и образуют очень сложные конгломераты.

Даже сегодня значительные массивы крестьянского трудового семейного хозяйства вкраплены в мировое капиталистическое хозяйство. Экономические формации, которые напоминают рабовладельческие или феодальные экономические типы, до сих пор разбросаны в колониях и государствах Азии.

Анализируя экономическое прошлое, мы еще чаще, можно даже сказать, постоянно будем встречаться с фактами такого сосуществования. Иногда- это начальные формы капитализма вместе с феодальной или крепостнической системой, иногда - рабовладельческое хозяйство рядом с крепостническим и свободным трудовым семейным хозяйством и т.д.

Таблица 2.

В этих случаях каждая система, оставаясь замкнутой, будет соприкасаться с другими только теми своими объективными экономическими элементами, которые при сопоставлении этих систем в нашей таблице окажутся общими для них. Обычно этот контакт имеет место на почве товарных и земельных рыночных цен. Так, например, в России со времени освобождения крестьян (1861) до революции (1917) в сельском хозяйстве наряду с крупномасштабными капиталистическими предприятиями существовали крестьянские семейные хозяйства, что привело к разрушению первых, потому что испытывающие относительную нехватку земли крестьяне платили, за землю больше, чем давала капитализированная рента капиталистического сельского хозяйства, что неизбежно вело к продаже крупных землевладений крестьянам.

И наоборот, высокая земельная рента, получаемая крупными капиталистическими овцеводческими фермами в Англии XVIII в., привела к ограблению крестьян-арендаторов, которые не могли платить такую же высокую ренту владельцам латифундий.

Столь же характерной является замена барщины на оброк, и наоборот, в отдельные периоды русского крепостного права, что вызывалось сверхростом рабовладельческой ренты над оброком, и наоборот. И, возможно, экономические причины отмены рабства следует искать в факте, что рента капиталистического предприятия, основанного на наемном труде, превышала сумму земельной и рабовладельческой ренты. Эти, как и ряд других аналогичных примеров, устраняют все сомнения относительно первостепенности значимости проблемы сосуществования различных экономических систем. Сегодня, когда наш мир постепенно перестает быть только европейским миром, а Африка и Азия с их специфическими экономическими формациями, все больше и больше будут входить в круг нашей жизни и культуры, мы тем больше будем вынуждены посвящать наш теоретический интерес проблемам некапиталистических экономических систем.

При этом, мы не сомневаемся, что будущее экономической науки будет заключаться не в конструировании единой универсальной теории экономической жизни, а в создании ряда теоретических систем, которые были бы адекватны ряду настоящих или прошлых социально-экономических укладов и которые бы раскрывали формы их сосуществования и эволюции.

Перевод с немецкого Ю.В.Чайникова Tschayanoff А. (1923). Die Lehre von der bauerlichen Wirtschaft. Berlin: P.Parey, 1923.

Примечания

1 Выражения "семейное хозяйство", "трудовое хозяйство, "трудовое семейное хозяйство", "семейное трудовое хозяйство" в последующем изложении будут означать хозяйство крестьянина или ремесленника, в котором не используется наемный труд, а напротив — используется труд исключительно членов этого хозяйства.

2 Сравнительное сопоставление субъективных оценок значений для потребления и производства n-й единицы трудового дохода - одна из наиболее сложных проблем в теории семейного хозяйства. Ее углубленному изучению посвящена глава IV моей книги (Tschayanoff A. 1923). В пашем анализе за масштаб производственной значимости мы приняли меру, степень тягостности труда, которая должна иметь место, если n-я единица дохода не используется на замену капитала или на новое капиталообразование.

3 Мы включаем этот неделимый трудовой доход семьи в число экономических категорий, потому что он определен не только техническими, но и рядом социальных факторов: уровнем развития традиционных потребностей, местной плотностью народонаселения и, наконец, отдельными рентообразующими факторами.

4 Русское крепостное право различает три разных типа крепостных: 1) это дворовые, т.е. выполняющие работы по обслуживанию барского хозяйства, самого барина, барской семьи путем личного услужения или не имеющие собственного хозяйства, а используемые в барской усадьбе; 2) это барщинные крестьяне, т.е. ведущие свое собственное хозяйство, но в то же время обязанные какое-то число дней в неделю отработать на барских полях, по хозяйству или в усадьбе; 3) это оброчные крестьяне, т.е. использующие свою рабочую силу в собственном хозяйстве, но обязанные выплачивать часть своего дохода барину.

5 Так в тексте. Очевидно, имеется в виду Е.Варга. - Прим. перев.

6 Налоги - не цены в смысле экономического явления, подчиняющиеся своим собственным законам.

7 Мне кажется, что мы должны ожидать от этой последней ответы на следующие три вопроса, которые должны конкретизировать понятие механизма социалистической экономики:

1. С помощью какого метода, в соответствии с какими понятиями в государственных планах производства и потребления будет определяться степень напряжения общественного труда и необходимая мера удовлетворения потребностей, равно как и необходимое равновесие между ними обеими?
2. С помощью чего отдельного рабочего можно принудить к труду, так чтобы он не воспринимал как тягость свой вклад, ожидаемый от него по производственному плану, и в действительности работал?

3. С помощью каких мер возможно предотвратить в социалистическом общество опасность возникновения нового классового расслоения на основе новых производственных отношений, которые могут создать такие формы распределения общественного дохода, при которых режим утратит свою изначальную высокую идейность?

Без решения этих проблем режим социалистического хозяйства может быть очерчен лишь в самых общих морфологических формах.

ТАБЛИЦА 1

ЭКОНОМИЧЕСКИЕ КАТЕГОРИИ В ДВУХ СИСТЕМАХ ХОЗЯЙСТВА

Рабовладельческое хозяйство

Оброчное крепостное хозяйство

1. Товарные цены 2. Капитал авансируется рабовладельцем и циркулирует в процессе производства в капиталистической форме (Д-Т-Д+д). Частью этого капитала являются также издержки по содержанию рабов 3. Издержки по содержанию рабов не экономическая, а чисто природная категория 4. Прибыль с капитала (процент) 5. Рабовладельческая рента 6. Цена раба 7. Дифференциальная земельная рента 8. Цена земли

1 . Товарные цены 2. Средства производства находятся во владении крепостных (процесс производства происходит в форме трудового семейного хозяйства); не экономическая, а чисто природная категория 3. Неделимый трудовой доход семьи 4. Процент на взятый заемный капитал 5. Оброк крепостного 6. Цена крепостного 7. Доход, носящий рентный характер, который землевладелец получает вследствие воздействия рентообразующих факторов на величину оброка 8. Цена земли

 

 

 

1. Товарные цены

2. Капитал авансируется рабовладельцем и циркулирует в процессе производства в капиталистической форме (Д-Т-Д+д). Частью этого капитала являются также издержки по содержанию рабов

3. Издержки по содержанию рабов не экономическая, а чисто природная категория

4. Прибыль с капитала (процент)

5. Рабовладельческая рента

6. Цена раба

7. Дифференциальная земельная рента

8. Цена земли

1 . Товарные цены

2. Средства производства находятся во владении крепостных (процесс производства происходит в форме трудового семейного хозяйства); не экономическая, а чисто природная категория

3. Неделимый трудовой доход семьи

4. Процент на взятый заемный капитал

5. Оброк крепостного

6. Цена крепостного

7. Доход, носящий рентный характер, который землевладелец получает вследствие воздействия рентообразующих факторов на величину оброка

8. Цена земли

Таблица 2

Экономические категории	Экономические системы
	Капитализм	Семейное хозяйство		Рабовладельческое хозяйство	Оброчное хозяйство	Феодальная система *		Коммунизм
		Товарное хозяйство	Натуральное хозяйство			Помещичье хозяйство	Крестьянское хозяйство
Товарная цена	+	+	+	+	+	+	–	–
Неделимый продукт семейного труда	–	+	+	–	+	–	+	-
Технический прогресс производства или воспроизводства средств производства	+	+	+	+	+	–	+	+
Капитал, авансируемый предпринимателем и оборачивающийся в производстве в соответствии с формулой Д-Т-Д+д	+	–	–	+	–	–	–	–
Процент на капитал в форме дохода рантье	+	+	–	+	+	+	–	–
Зарплата	+	–	–	–	–	–	–	–
Рабовладельческая или крепостная рента	–	–	–	+	+	+	–	–
Цена раба или цена крепостного	–	–	–	+	+	+	–	–
Дифференциальная рента	+	+	–	+	+**	+***	–	–
Цена Земли	+	+	–	+	+	+	–	–
Государственный производственный план	–	–	–	–	–	–	–	+
Прибегание к неэкономическим методам принуждения как необходимость для поддержания режима	–	–	+	+	+	+	+	+

 

*Феодальное хозяйство является симбиозом натурального трудового хозяйства крестьянина, выплачивающего дань, и денежной, и меновой хозяйственной ориентации торгующего товаром феодала. Поэтому оно имеет две разнородные экономические цели и две системы экономических категорий, элементы которых не совпадают. Поэтому мы и поместили два столбца в этой таблице.

** Рента не фигурирует здесь как специальная независимая категория дохода; тем не менее рентообразующие факторы влияют на качество единого неделимого трудового продукта семьи.

*** Рента представляет здесь экономическую категорию, но ее происхождение отличается от происхождения ренты при капиталистической системе.