По телевизору опять ругали мою историческую родину. Режиссер, который при «тоталитарном режиме» снимал талантливые фильмы про героев-бессребреников, а теперь рекламирует шарлатанские снадобья, объяснял с ученым видом, что объединяться с белорусами не стоит, потому что Российская Федерация развивалась «по законам экономики», а Белоруссия – нет.
Интересные законы. В них не вписывается тривиальный (в контексте европейской истории Нового и Новейшего времени) протекционизм. И вписываются такие изыски, как конфискационное налогообложение собственного производства с одновременным освобождением импорта (включая табак и алкогольные суррогаты) от таможенных платежей.
Несколько лет назад я уже имел возможность проанализировать с точки зрения историка не школьное пособие, а фундаментальный вузовский двухтомник «Экономикс» (К.Р.Макконнелл, С.Л.Брю. Экономикс. М., Республика, 1995, и др. издания), очень популярный как на родине, в Соединенных Штатах, так и у нас, в России. Рецензию см.: Из жизни призраков // Независимая газета, 31.08.1996. (Сетевой вариант)
Главная претензия к этой книге касалась не отдельных спорных формулировок и даже не пропагандистских декламаций, вряд ли уместных в научной литературе, но принципиальной установки: из целостного человека можно с мясом вырвать отдельную составляющую и рассматривать ее как нечто самодовлеющее и развивающееся по собственным законам.
«Homo religiosus, homo economicus, homo politicus – целая вереница hominis с прилагательными на «us»... было бы очень опасно видеть в них не то, чем они являются в действительности: это призраки, и они удобны, пока не становятся помехой...» (Марк Блок. Апология истории. М., Наука, 1986, с. 86).
Но действительность еще печальней. Тот учебный предмет, который в 90-е гг. пришел на смену схоластической «политэкономии социализма», имеет дело даже не с экономикой как таковой (то есть с хозяйством), а с куда более узким сектором общественного бытия. В новых учебниках вы не найдете той экономики сельского хозяйства, которой занимается, например, академик Л.В.Милов («Великорусский пахарь»). Не найдете конкретных хозяйственных проблем ХХI столетия: как организовать энергоснабжение и отопление на вечной мерзлоте? как остановить уничтожение тропических лесов? какая из систем здравоохранения обеспечивает наилучшие результаты в борьбе с болезнями и в увеличении продолжительности жизни? Новые хомо экономикус не сеют и не пашут (не строят, не лечат, не изобретают) – только считают деньги. Финансовая отчетность – единственный критерий для оценки всех видов человеческой деятельности.
«Благосостояние каждого определяется тем, насколько успешно он может продать на рынке товар, которым владеет: свою рабочую силу, навыки, изделия рук своих, собственный земельный участок или умение организовывать коммерческие операции. Тот, кто предложит покупателям наилучший товар и на наиболее выгодных условиях, оказывается победителем в конкурентной борьбе и открывает себе дорогу к росту благосостояния» (В.З.Черняк, с. 79). Вопрос о полезности предлагаемого товара выносится за скобки. Между тем в реальной жизни «успешно продается» не только бесполезное, но и очень вредное. И это не обязательно наркотики или заказные убийства, но и вполне легальные «услуги» и «навыки» в сфере «политтехнологий», финансовых спекуляций или игорного бизнеса. Реклама лекарств, обращенная к массовому потребителю без медицинского образования, – деятельность вредная безотносительно к тому, идет ли в ней речь о сушеных лопухах за 1000 р. флакон, металлической бижутерии «от гипертонии» или даже о нормальных препаратах. Между тем затраты на такую рекламу составляют в России, по разным данным, от 50 до 100 миллионов долларов (Любавина Е. Рекламу лекарств проверят на добросовестность // Коммерсант, 23.09.2003). Сотни поликлиник можно было бы обеспечить полезными «услугами» пульмонологов и нефрологов, без которых конкретные живые люди умирают, хотя могли бы жить да жить! А те манипуляции, которыми Джордж Сорос «заработал» миллиарды на свою знаменитую благотворительность, не принесли ни одному человеку на Земле (кроме самого Сороса и К°) никакого добра – даже на ломаный таиландский бат. Зато обездолили очень многих. Как такое возможно в «открытом обществе»? Порядок, обязывающий целые народы финансировать чужие карточные игры, создается и поддерживается внеэкономическими методами, и это – не случайное необязательное дополнение к системе, в которой «каждый думает в интересах другого» (с. 35), а важнейший элемент глобального капитализма.
В.З.Черняк оговаривает «невозможность на коммерческой основе создания общественных благ. К таким благам относятся, например, услуги (? – И.С.) армии, милиции, аварийные службы, службы профилактики эпидемий и т.п.» (с. 37). Но на другой странице предлагается – в рамках плюрализма – и иная версия. «Все граждане заинтересованы в том, чтобы по стране не бродили толпы нищих, а старики не умирали на улицах. Государство, оказывая помощь бедным и престарелым, решает эту задачу, а значит, оказывает услугу более состоятельным гражданам. За это, за охрану от преступников и внешних врагов, граждане платят государству налоги. Так что и в этом случае основной принцип рыночной экономики – обмен денег на товары и товаров на деньги – не нарушается, а государство выступает как равноправный участник рыночных отношений» (с. 79). «Услуги» суда, милиции и армии как «равноправных участников рыночных отношений» – это мы уже проходили. На практике, а многие и на собственной шкуре. Проблема в том, что «на коммерческой основе» не могут нормально работать и многие другие институты. Если больницу, школу или театр оценивать через бухгалтерию, они перестают выполнять свои общественно необходимые функции. То есть попросту перестают существовать как больница, школа и театр. Это не значит, что финансовый критерий для них вовсе безразличен. Желательно, чтобы бухгалтерия содержалась в порядке и даже показывала прибыль – но только при условии, что больница лечит (а не калечит), школа учит (наукам, а не «концентрам» и «модулям»), театр создает произведения искусства (а не демонстрирует со сцены голые задницы).
Это условие (для каждой отрасли – свое) как раз и является определяющим. А бухгалтерский отчет – важным, но второстепенным.
Несмотря на все вышеизложенное, я совершенно не склонен оценивать пособие В.З.Черняка негативно. Свою общественно необходимую функцию оно выполняет. Готовит к экзамену (22 билета по 2 вопроса в каждом), обеспечивает элементарный ликбез для тех, кому предстоит жить при капитализме, – что такое «инфляция», какие бывают налоги, как устроено акционерное общество еtc. В заслугу автору надо поставить и то, что пропагандистский элемент в книге сведен к минимуму. В ней вы не найдете пассажей про «особую» способность к предпринимательству, которая принципиально отличает господ предпринимателей от прочих граждан, как при феодализме дворянский герб. Более того, так называемую «командно-административную систему» автор пособия рассматривает не по фон Хайеку, не как извращение природы или результат злого умысла: в определенных – «экстремальных» – условиях «данный тип управления может оказаться единственно возможным и по-своему эффективным» (с. 48).
А претензии касаются не столько конкретной книги, сколько того расчленительского подхода, от которого предостерегал Марк Блок. Опричную экономику можно с грехом пополам изучать (как поле, скомпонованное из узкоспециальных делянок), но практически невозможно преподавать: ведь учебный курс предполагает внутреннюю логику и связь с жизнью. Способен ли школьник, даже самый прилежный, понять из пособия В.З.Черняка, что именно капиталист покупает на «рынке труда» – труд или рабочую силу? Нет, потому что на разных страницах автор дает на этот вопрос разные ответы (ср., например, с. 38 и 80–81). То же самое с безработицей. Что это такое? Многословное объяснение сводится к тому, что безработные – это «трудоспособные граждане, не имеющие заработков из-за невозможности получить подходящую (? – И.С.) работу и действительно (? – И.С.) ищущие ее» (с. 66). Прочитав такое, читатель-профессионал удивится: «Вот тебе и строгая наука! Определение через субъективный фактор!» Школьник, наверное, не станет залезать в такие теоретические дебри, но может сопоставить прочитанное с реальной жизнью, известной если не из личного опыта, то из разговоров в семье. Раз тот, кто «просто не хочет работать», безработным не является (см. ту же с. 66), значит, ни в одной из развитых стран Запада безработицы не существует. Если бы она существовала, границы этих стран не пришлось бы так остервенело защищать от гостей из третьего мира (включая Россию). Французы и американцы, «действительно ищущие работу», моментально нашли бы ее. На стройках и в коммунальном хозяйстве.
Чтобы сформулировать внятный ответ, социальный организм нужно рассматривать в целом, учитывая такие факторы, как эксплуатация (табу!), неравенство (табу!) и волевые решения политиков, в основе которых лежат не те или иные теоретические концепции (как можно подумать, читая пособие), но в первую очередь все-таки объективные материальные интересы.
Глупо и смешно было бы отрицать за экономической наукой право на существование. Она уже существует в системе общественных дисциплин, как в системе дисциплин медицинских существует, например, аллергология или дерматология. Но – в системе, а не в опричнине. Врач-специалист не претендует на то, что его предмет развивается отдельно от прочего организма, по своим особым законам. Проблема, связанная с общим заболеванием или инфекцией, решается специалистами разного профиля. Если, конечно, таковые еще не уволились из поликлиники в результате «научных» экономических реформ.
Экономисты строят вокруг своей «строго объективной» науки железный занавес не потому, что они глупее врачей, а потому, что всесторонний (действительно объективный) анализ происходящих в обществе процессов неминуемо ведет к выводам, неприемлемым идеологически и политически.
Если все граждане обязаны платить налоги, то что такое «офшор»?
Избегая не только подрывных ответов, но и скользких вопросов, экономическая наука превращается в схоластику. Точь-в-точь как и ее предшественница. Та, если помните, пыталась объяснить, что такое социалистическое хозяйство, не употребляя слов «очередь», «распределитель», «из-под полы». Новую схоластику тоже придется механически зубрить. Если бы я мог воспроизвести в рецензии то, как выглядят страницы рецензируемой книги, обязательно показал бы вам, что такое «спрос» и что такое «предложение» (с. 84 – 89). Хитросплетения абстрактных схем напоминают монографию по топологии. Как они связаны с реальным рынком – с тем, куда мама послала за молоком, – Бог весть.
Теоретически молоко, которое – при прочих равных условиях – стоит дешевле, должно становиться «победителем в конкурентной борьбе». А на самом деле? На самом деле с московского рынка сплошь и рядом вытесняются именно дешевые сорта (как правило, провинциального изготовления). Куда-нибудь на обочину, из комфортабельных магазинов – в киоск оптового рынка, где неизбежной нагрузкой будет грязь, слякоть и мороз, на котором и сдачу негнущимися пальцами не пересчитаешь. Могу рассказать еще и про жидкости для мытья посуды – не те, что мешают смотреть по телевизору любимые кинофильмы, а те, что по 5 р. 50 коп. за 0,5 л. И про некоторые другие товары народного потребления… Но тогда рецензия превратится в альтернативное пособие, которое, может быть, пригодится в хозяйстве, но экзаменов по нему не сдать.
Экономическое просвещение, конечно, необходимо. Наверное, прав Л.А.Кацва, когда из всех общественных наук только экономике он отводит место в школьном расписании рядом с историей. Правда, не в 9 классе, а в 11-м. Очень хотелось бы, чтобы наши молодые соотечественники, принимая экономические решения – нужна ли мне «кредитная карточка», которая на самом деле вовсе не кредитная, а если нужна, то в каких ситуациях? – руководствовались не рекламной болтовней, а рациональными соображениями о собственной выгоде и безопасности. Но такая разновидность ОБЖ неминуемо превратится в злейший памфлет, направленный против существующего порядка. Ведь «как положено» придется все время уравновешивать тем, как есть на самом деле. Никто этого в школе не допустит. А экономика правильная – теоретическая, тщательно отгороженная от конкретной истории и еще более конкретной жизни за окном – это безнадежная схоластика для механической зубрежки.
Хуже того. Независимо от субъективных намерений преподавателя она начинает выполнять и воспитательные функции. Подгоняет хомо сапиенс под прокрустов стандарт хомо экономикус – того самого (глубоко ущербного) создания, для которого лучше не тот фильм, что лучше, а тот, что «собрал» больше долларов. И игральные автоматы, безусловно, предпочтительнее детских садов.
