Спор об отношении к патриотизму в коммунистическом движении России и Украины, судя по всему, разгорелся не на шутку, заставляя в пылу борьбы отделять соратников от противников, друзей от врагов. Особенно бурную полемику вызвала публикация на сайте communist.ru большой статьи В.Шапинова "Патриотизм и коммунизм".

Не будем сетовать на ожесточенный характер этой полемики, на нетоварищеское отношение, на резкость суждений и т. п. Будем брать пример с Маркса, Энгельса, Ленина, которые в "хорошем тоне понимали мало" и отстаивали свою правоту со всей страстью революционных борцов, а подбросим в этот костер еще дровишек, дабы в его ярком свете еще четче и рельефнее определились позиции противоборствующих сторон.

Не так давно в интернете появился новый отклик на статью "Патриотизм и коммунизм" - "Патриотизм по-шапиновски" Б.Неупокоева, который был опубликован в газете "Рабочий класс" № 14, апрель этого года (rk.org.ua), под заголовком "О патриотизме", разбору которого мы позволим себе уделить здесь немного внимания.

Первую часть своей статьи Б.Неупокоев посвящает доказательству того, что корни патриотизма, т. е. любви к родине, отечеству уходят вглубь тысячелетий, чуть ли не к родовому строю. Улетая целиком в заоблачную высь прекрасных исторических параллелей и абстракций, одинаково пригодных для всех времен и народов, культур и эпох, автор смог доказать только одно, а именно, что он так и не понял суть вопроса об отношении рабочего класса и коммунистов к патриотизму в данную конкретную эпоху, в эпоху капитализма.

"Поскольку патриотизм является одним из самых глубоких чувств, - пишет Б.Неупокоев, - правящий класс всегда стремился использовать его в своих интересах. При феодализме патриотизм открыто отождествлялся с преданностью монарху. При капитализме, говорит Энгельс, буржуазия осуществляет свою власть косвенно, но тем вернее. Отменив сословные привилегии, провозгласив формальное равенство граждан и единство нации, она, чтобы замаскировать свою власть, прибегает к подлогу, отождествляя понятия "родина" и "государство", "народ" и "государство". А это, как говорится, две большие разницы. Государство, как известно каждому марксисту, есть аппарат насилия, созданный правящим классом для осуществления своей власти над народом.

Но тогда получается, что, во-первых, все участники народных восстаний, от Разина и Пугачёва до большевиков, не были патриотами: раз они выступали против государства, - значит, и против народа; а во-вторых, что, после социалистической революции все антипатриоты мгновенно становятся горячими патриотами, потому что государство стало социалистическим. Именно такой вывод следует из утверждения, что сейчас, после поражения социализма, в буржуазном государстве коммунисты должны "развестись" с патриотизмом".

Из данного рассуждая очень хорошо видно, что когда Б.Неупокоев рассматривает вопрос о патриотизме, для него нет принципиальной, существенной разницы между различными эпохами, общественно-экономическими формациями, способами производства. Для него вполне достаточно указать на тот факт, что чувство любви к родине возникает еще в глубокой древности, что с тех пор как существуют классы и государство, правящий класс всегда использовал это глубокое чувство трудящихся масс для защиты этого государства, отождествляя интересы последнего с интересами отечества, родины и т. п., что коммунисты обязаны различать патриотизм господствующих классов и патриотизм угнетенных классов. Все эти положения бесспорны, так же как и тот факт, что "лошади едят овес", а "Волга впадает в Каспийское море".

Для того, чтобы определить наше отношение, отношение марксистов к патриотизму более конкретно, необходимо уяснить суть современности, ее специфическое отличие от всех предшествующих культур, времен и эпох. Особенность же ее заключается в том, что это есть эпоха всемирной истории. Для современного человека, который включен в эту историю, так сказать, непосредственно в режиме on-line, кажется, что всемирная история была всегда. Тем не менее,

"Всемирная история существовала не всегда; история как всемирная история - результат" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. т.12, с.736.)

Она есть результат развития крупной промышленности и обмена.

"Крупная промышленность создала всемирный рынок, подготовленный открытием Америки. Всемирный рынок вызвал колоссальное развитие торговли, мореплавания и средств сухопутного сообщения. Это в свою очередь оказало воздействие на расширение промышленности, и в той же мере, в какой росли промышленность, торговля, мореплавание, железные дороги, развивалась буржуазия, она увеличивала свои капиталы и оттесняла на задний план все классы, унаследованные от средневековья…

Буржуазия путем эксплуатации всемирного рынка сделала производство и потребление всех стран космополитическим. К великому огорчению реакционеров она вырвала из-под ног промышленности национальную почву. Исконные национальные отрасли промышленности уничтожены и продолжают уничтожаться с каждым днем. Их вытесняют новые отрасли промышленности, введение которых становится вопросом жизни для всех цивилизованных наций, - отрасли, перерабатывающие уже не местное сырье, а сырье, привозимое из самых отдаленных областей земного шара, и вырабатывающие фабричные продукты, потребляемые не только внутри данной страны, но и во всех частях света. Вместо старых потребностей, удовлетворявшихся отечественными продуктами, возникают новые, для удовлетворения которых требуются продукты самых отдаленных стран и самых различных климатов. На смену старой местной и национальной замкнутости и существованию за счет продуктов собственного производства приходит всесторонняя связь и всесторонняя зависимость наций друг от друга. Это в равной мере относится как к материальному, так и к духовному производству. Плоды духовной деятельности отдельных наций становятся общим достоянием. Национальная односторонность и ограниченность становятся все более и более невозможными, и из множества национальных и местных литератур образуется одна всемирная литература.

Буржуазия быстрым усовершенствованием всех орудий производства и бесконечным облегчением средств сообщения вовлекает в цивилизацию все, даже самые варварские, нации. Дешевые цены ее товаров - вот та тяжелая артиллерия, с помощью которой она разрушает все китайские стены и принуждает к капитуляции самую упорную ненависть варваров к иностранцам. Под страхом гибели заставляет она все нации принять буржуазный способ производства, заставляет их вводить у себя так называемую цивилизацию, т. е. становиться буржуа. Словом, она создает себе мир по своему образу и подобию" (Манифест).

"…С этим универсальным развитием производительных сил устанавливается универсальное общение людей, благодаря чему, с одной стороны, факт существования "лишенной собственности" массы обнаруживается одновременно у всех народов (всеобщая конкуренция), - каждый из этих народов становится зависимым от переворотов у других народов, - и, наконец, местно-ограниченные индивиды сменяются индивидами всемирно-историческими, эмпирически универсальными. Без этого 1) коммунизм мог бы существовать только как нечто местное, 2) самые силы общения не могли бы развиться в качестве универсальных, а поэтому невыносимых сил: они остались бы на стадии домашних и окруженных суеверием "обстоятельств", и 3) всякое расширение общения упразднило бы местный коммунизм…

Коммунизм для нас не состояние, которое должно быть установлено, не идеал, с которым должна сообразоваться действительность. Мы называем коммунизмом действительное движение, которое уничтожает теперешнее состояние. Условия этого движения порождены имеющейся теперь налицо предпосылкой. Впрочем, наличие массы людей, живущих только своим трудом, - массы рабочей силы, оторванной от капитала или от возможности хотя бы ограниченного удовлетворения своих потребностей и характеризующейся поэтому уже не только временной потерей самой этой работы, как обеспеченного источника жизни, но и вообще совершенно непрочным положением, - все это предполагает, в силу конкуренции, существование мирового рынка. Пролетариат может существовать, следовательно, только во всемирно-историческом смысле, подобно тому как коммунизм - его деяние - вообще возможен лишь как "всемирно-историческое" существование. А всемирно-историческое существование индивидов означает такое их существование, которое непосредственно связано со всемирной историей" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. т. 3, с.33-35).

"В предшествующей истории эмпирическим фактом является, несомненно, также и то обстоятельство, что отдельные индивиды, по мере расширения их деятельности во всемирно-исторической деятельности, все более подпадали под власть чуждой им силы… - под власть силы, которая становится все более массовой и в конечном счете проявляется как мировой рынок. Но столь же эмпирически обосновано и то, что эта… сила уничтожится благодаря ниспровержению существующего общественного строя коммунистической революцией… и благодаря тождественному с этой революцией уничтожению частной собственности; при этом освобождение каждого отдельного индивида совершится в той же самой мере, в какой история полностью превратится во всемирную историю. То, что действительное духовное богатство индивида всецело зависит от богатства его действительных отношений, ясно из сказанного выше. Только в силу этого отдельные индивиды освобождаются от различных национальных и местных рамок, вступают в практическую связь с производством (также и духовным) всего мира и оказываются в состоянии приобрести себе способность пользоваться этим всесторонним производством всего земного шара (всем тем, что создано людьми). Всесторонняя зависимость, эта стихийно сложившаяся форма всемирно-исторической совместной деятельности индивидов, превращается благодаря коммунистической революции в контроль и сознательное господство над силами, которые, будучи порождены воздействием людей друг на друга, до сих пор казались им совершенно чуждыми силами и в качестве таковых господствовали над ними" (Та же. С. 36).

Из вышесказанного становится ясно, какое место занимает национальный вопрос в процессе возникновения и развития капитализма, а также то, какую позицию в этом вопросе должны занимать коммунисты.

"Развивающийся капитализм знает две исторические тенденции в национальном вопросе. Первая: пробуждение национальной жизни и национальных движений, борьба против всякого национального гнета, создание национальных государств. Вторая: развитие и учащение всяческих сношений между нациями, ломка национальных перегородок, создание интернационального единства капитала, экономической жизни вообще, политики, науки и т. д.

Обе тенденции суть мировой закон капитализма. Первая преобладает в начале его развития, вторая характеризует зрелый и идущий к своему превращению в социалистическое общество капитализм. С обеими тенденциями считается национальная программа марксистов, отстаивая, во-первых, равноправие наций и языков, недопустимость каких бы то ни было привилегий в этом отношении…, а во-вторых, принцип интернационализма и непримиримой борьбы против заражения пролетариата буржуазным национализмом, хотя бы и самым утонченным…

Остается ли что-нибудь реальное в понятии ассимиляторства за вычетом всякого насилия и всякого неравноправия? Безусловно, да. Остается та всемирно-историческая тенденция капитализма к ломке национальных перегородок, к стиранию национальных различий, к ассимилированию наций, которая с каждым десятилетием проявляется все могущественнее, которая составляет один из величайших двигателей, превращающих капитализм в социализм. Тот не марксист, тот даже не демократ, кто не признает и не отстаивает равноправия наций и языков, не борется со всяким национальным гнетом и неравноправием. Это несомненно. Но так же несомненно, что тот якобы марксист, который на чем свет стоит ругает марксиста иной нации за "ассимиляторство", на деле представляет из себя просто националистического мещанина" .

(Ленин В.И. ПСС. Т.24, с. 124-125).

"Рабочий класс должен сначала "устроиться в пределах нации" - говорит "Коммунистический Манифест", указывая при этом границы и условия нашего признания национальности и отечества, как необходимых форм буржуазного строя, а следовательно, и буржуазного отечества. Оппортунисты извращают эту истину, перенося то, что верно по отношению к эпохе возникновения капитализма, на эпоху конца капитализма. А об этой эпохе, о задачах пролетариата в борьбе за разрушение не феодализма, а капитализма, ясно и определенно говорит "Коммунистический Манифест": "рабочие не имеют отечества". Понятно, почему оппортунисты боятся признать эту истину социализма, боятся даже в большинстве случаев открыто посчитаться с ней. Социалистическое движение не может победить в старых рамках отечества. Оно творит новые, высшие формы человеческого общежития, когда законные потребности трудящихся масс всякой национальности будут впервые удовлетворены в интернациональном единстве при условии уничтожения теперешних национальных перегородок. На попытки современной буржуазии разделить и разъединить рабочих посредством лицемерных ссылок на "защиту отечества" сознательные рабочие ответят новыми и новыми, повторными и повторными попытками установить единство рабочих разных наций в борьбе за свержение господства буржуазии всех наций". (Там же. Т.26, с. 39-40).

"Отечество, нация - это категории исторические".

(Там же. Т. 30, с. 262).

"Борьба против всякого национального гнета - безусловно, да. Борьба за всякое национальное развитие, за "национальную культуру" вообще - безусловно, нет. Экономическое развитие капиталистического общества показывает нам во всем мире примеры недоразвитых национальных движений, примеры образования крупных наций из ряда мелких или в ущерб некоторым мелким, примеры ассимиляции наций. Принцип буржуазного национализма - развитие национальности вообще, отсюда исключительность буржуазного национализма, отсюда безвыходная национальная грызня. Пролетариат же не только не берется отстоять национальное развитие каждой нации, а, напротив, предостерегает массы от таких иллюзий, отстаивает самую полную свободу капиталистического оборота, приветствует всякую ассимиляцию наций за исключением насильственной или опирающейся на привилегии" (Там же. Т.24, с. 132-133).

"Пролетариат не может относиться безразлично и равнодушно к политическим, социальным и культурным условиям своей борьбы, следовательно, ему не могут быть безразличны и судьбы его страны. Но судьбы страны его интересуют лишь постольку, поскольку это касается его классовой борьбы, а не в силу какого-то буржуазного, совершенно неприличного в устах с.д. "патриотизма" (Там же. Т. 17, с.190).

"Нельзя из капитализма перейти к социализму, не ломая национальных рамок, как нельзя было из феодализма перейти к капитализму без национальных идей" (Там же. Т. 26, с. 35).

"В отличие от буржуазных демократов мы ставим лозунг не братство народов, а братство рабочих всех народностей, ибо буржуазии всех стран мы не доверяем, считаем ее врагом"

(Там же. Т. 34, с. 380).

"Защита сотрудничества классов, отречение от идеи социалистической революции и от революционных методов борьбы, приспособление к буржуазному национализму, забвение исторически-преходящих границ национальности или отечества, превращение в фетиш буржуазной легальности, отказ от классовой точки зрения и классовой борьбы из боязни оттолкнуть от себя "широкие массы населения" (читай: мелкую буржуазию) - таковы, несомненно, идейные основы оппортунизма" (Там же. Т. 26, с. 36).

Итак, вернемся к статье Б.Неупокоева. Весь ее пафос состоит в том, чтобы доказать следующее положение: "те, кто пытается "развести" коммунистов с патриотизмом, являются бессознательными или сознательными пособниками буржуазии".

При этом товарищ не замечает, что, и с точки зрения теории марксизма, и с точки зрения исторического опыта мирового коммунистического движения, в особенности опыта краха II Интернационала, да и краха Советского Союза, мировой системы социализма в целом, гораздо больше смысла и правды в обратном утверждении: "те, кто пытаются "свести", отождествить, растворить коммунизм в патриотизме, являются бессознательными или сознательными пособниками буржуазии". Примечательно, что ни в статье "О национальной гордости великороссов", которую так любят цитировать все "наши патриоты" и Б.Неупокоев в том числе, ни в других своих статьях Ленин не называет социал-демократов (читай: коммунистов) патриотами. Он говорит о национальной гордости великорусских социал-демократов, о любви к своему языку, к своей родине великорусских сознательных пролетариев, но нигде не употребляет термин патриотизм для выражения своих чувств, не называет партию большевиков патриотической. И это не случайно. Статья написана в декабре 1914 г. в разгар первой мировой войны, с началом которой большинство партий II Интернационала отреклось от пролетарского интернационализма, встало на позиции социал-патриотизма, социал-шовинизма, солидаризировалось со своей буржуазией для "защиты" своих отечеств. Б.Неупокоев цитирует следующее место из статьи Ленина: "Интерес (не по-холопски понятой) национальной гордости великороссов совпадает с социалистическим интересом великорусских (и всех иных) пролетариев", из которого бойко делает следующее заключение: "Сказано ясно и недвусмысленно: патриотизм в буржуазном государстве не является прерогативой буржуазии". Хотя из этого высказывания ясно и недвусмысленно вытекает другое: интерес российского рабочего класса совпадает не с патриотизмом, а с коммунизмом.

В отличие от Б.Неупокоева, Ленин очень хорошо понимает, что форма понятия отнюдь не безразлична к своему содержанию и поэтому очень щепетильно относится к употреблению тех или иных терминов. Не случайно классики марксизма, критически переосмысливая буржуазные общественные теории и разрабатывая научный социализм как учение об условиях освобождения рабочего класса, вынуждены были произвести целую революцию в понятиях, столкнувшись с тем, что термины и понятия буржуазного общества, буржуазной демократии, науки, права, социологии, политологии и т. п. призваны не столько раскрывать, сколько скрывать сущность социальных процессов классового, эксплуататорского общества.

Так, понятие прибавочной стоимости революционизировало классическую буржуазную политэкономию, понятие практики - немецкую классическую философию, понятие классовой борьбы и диктатуры пролетариата - теорию государства и права.

Для того, чтобы показать, как и для чего используются самые ходовые "чистые", "внеклассовые" понятия из лексикона демократов, возьмем для примера социально-политическую структуру Украины в том виде, как она представлена политическими партиями. В общем, обычная капиталистическая страна. Общество расколото на классы с противоположными интересами, государство защищает и выражает интересы не рабочего класса, не трудящихся, а интересы привилегированного меньшинства - буржуазии. Как и в других капстранах, здесь действуют десятки партий с разными красивыми названиями: Народно-демократическая партия, Партия реформы и порядок, Социал-демократическая партия, Прогрессивная социалистическая партия, Партия Регионов Украины, Социалистическая партия Украины, Партия Трудовая Украина, Коммунистическая партия Украины и т. д. и т. п. Не сомневаюсь, что имеются и такие, в названии которых есть слово патриотическая, но заметьте, нет ни одной партии, которая так бы себя и называла - Буржуазная партия Украины, или там Партия украинских олигархов, Партия диктатуры буржуазии.

Как же так, буржуазия есть, олигархи есть, есть и государство диктатуры буржуазии, а откровенно буржуазной партии нет ни одной? В чем же дело? А все дело в том, что

"…Буржуазия должна, в отличие от пролетариата, удовлетворяться политической расплывчатостью и даже "принципиально" защищать ее, - именно "должна" не по субъективным только настроениям или качествам ее вождей, а в силу объективных условий существования всего класса буржуазии как целого. …Нельзя господам буржуа назвать себя теперь же своим настоящим именем. Это невозможно настолько же, насколько невозможно нагишом выйти на улицу. Нельзя открыто сказать правды, нельзя громко сказать то, что есть, потому что это равносильно признанию своего антидемократизма" (Ленин В.И. ПСС. Т.10, с.258-259).

"Все дело в том, что государство буржуазное, осуществляющее диктатуру буржуазии через посредство демократической республики, не может признаться перед народом в том, что оно служит буржуазии, не может сказать правды, вынуждено лицемерить" (Там же. Т. 37, с. 314).

Вот почему мы не можем просто так взять на вооружение понятия из словаря буржуазной демократии, такие, как "свобода", "демократия", "права человека", "патриотизм", "равенство", "братство", "социальная справедливость" и т. д. и т. п.

"Патриотизм, это - такое чувство, которое связано с экономическими условиями жизни именно мелких собственников" (Там же. Т.38, с. 133).

"Свобода - великое слово, но под знаменем свободы промышленности велись самые разбойнические войны, под знаменем свободы труда - грабили трудящихся" (Там же. Т. 6., с. 9).

"Если фабрики, заводы, банки и все богатства страны принадлежат капиталистам, а рядом с демократической республикой мы видим крепостное рабство миллионов трудящихся и беспросветную нищету, то спрашивается: где тут ваше хваленое равенство и братство? Нет! Где господствую "демократы" - там неприкрашенный, подлинный грабеж. Мы знаем истинную природу так называемых демократий" (Там же. Т. 37, с. 83).

"Общие фразы о свободе, равенстве, демократии на деле равносильны слепому повторению понятий, являющихся слепком с отношений товарного производства. Посредством этих общих фраз решать конкретные задачи диктатуры пролетариата значит переходить по всей линии, на теоретическую, принципиальную позицию буржуазии. С точки зрения пролетариата, вопрос становится только так: свобода от угнетения каким классом? равенство какого класса с каким? демократия на почве частной собственности или на базе борьбы за отмену частной собственности? и т. д." (Там же. Т.39, с.281).

"Всякая свобода, если она противоречит интересам освобождения труда от гнета капитала, есть обман" (Там же. Т. 38, с. 347).

"Вся политическая свобода вообще, на почве современных, т. е. капиталистических, производственных отношений есть свобода буржуазная. Требование свободы выражает раньше всего интересы буржуазии. Ее представители первые выставили это требование. Ее сторонники воспользовались повсюду, как хозяева, полученной свободой, сводя ее к умеренной и аккуратной буржуазной мерке, совмещая ее с самым утонченным в мирное время и зверски-жестоким во время бури подавлением революционного пролетариата" (Там же. Т.11, с. 101).

Б.Неупокоев взялся доказывать, что "патриотизм в буржуазном государстве не является прерогативой буржуазии", что коммунисты должны не отбросить, а взять на вооружение, поднять знамя патриотизма. Но почему только патриотизма? А лозунги справедливости, свободы, демократии, равенства, братства и т. д. и т. п.? Если уж брать, так не в розницу, а весь джентльменский набор буржуазной демократии оптом. Если уж бороться, так последовательно и до конца. Почему бы нам, следуя логике Б.Неупокоева, не предложить, например, переименовать Компартию Украины в Патриотическую истинно-демократическую партию Украины, или там Партию национальной гордости малороссов, а еще лучше в Национал-социалистическую рабочую партию Украины? Ведь мы же боремся за социализм? Боремся! Выражаем истинные национальные интересы рабочего класса? Выражаем! Так в чем же дело? За чем остановка?

В том то и дело, что это не просто форма, а униформа нашего классового врага, надев которую мы уже рабочему классу, трудящимся никогда не докажем, что те, кто носил ее раньше нас, были не настоящими, не истинными патриотами, что именно мы выражаем интересы рабочего класса, сколько бы мы не божились марксизмом, коммунизмом, ленинизмом и т. д. и т. п.

О том, как Ленин требовательно и щепетильно относился к употреблению понятий, не терпел и не мирился с малейшей неряшливостью в этом отношении, свидетельствует одно из писем к Инессе Арманд по поводу присланного ему плана брошюры для работниц, которую та собиралась написать, предварительно посоветовавшись с Лениным.

Вот это письмо.

И.Ф.Арманд

Dear friend! План брошюры очень советую написать поподробнее. Иначе слишком многое неясно.

Одно мнение должен высказать уже сейчас:

§ 3 - "требование (женское) свободы любви" советую вовсе выкинуть.

Это выходит действительно не пролетарское, а буржуазное требование.

В самом деле, что Вы под ним понимаете? Что можно понимать под этим?

1. Свободу от материальных (финансовых) расчетов в деле любви?

2. Тоже от материальных забот?

3. от предрассудков религиозных?

4. от запрета папаши etc.?

5. от предрассудков "общества"?

6. от узкой обстановки (крестьянской или мещанской или интеллигентски-буржуазной) среды?

7. от уз закона, суда и полиции?

8. от серьезного в любви?

9. от деторождения?

10. свободу адюльтера?

Я перечислил много (не все, конечно) оттенков. Вы понимаете, конечно, не №№8-10, а или №№ 1-7 или вроде №№ 1-7.

Но для №№ 1-7 надо выбрать иное обозначение, ибо свобода любви не выражает точно этой мысли.

А публика, читатели брошюры неизбежно поймут под "свободой любви" вообще нечто вроде №№8-10, даже вопреки Вашей воле.

Именно потому, что в современном обществе классы, наиболее говорливые, шумливые и "вверхувидные", понимают под "свободой любви" №№8-10, именно поэтому сие есть не пролетарское, а буржуазное требование.

Пролетариату важнее всего №№1-2, и затем №№ 1-7, а это собственно не "свобода любви".

Дело не в том, что Вы субъективно "хотите понимать" под этим. Дело в объективной логике классовых отношений в делах любви.

Friendly shake hands!

W.I.

(Ленин В.И. ПСС. Т. 49, с.51-52)

Но вернемся к теме патриотизма. Если в коммунистическом движении Украины и России бытует резко отрицательное отношение к буржуазному украинскому патриотизму, национализму, то уже отношение к русскому буржуазному патриотизму, национализму, далеко не столь однозначно негативно, а советский патриотизм и коммунистами Украины, и коммунистами России всегда расценивался как исключительно положительное явление. Для этого действительно были и есть серьезные основания. Когда партия и рабочий класс в огне революции и гражданской войны, индустриализации, коллективизации, а затем Великой Отечественной войны, восстановления народного хозяйства вели страну от победы к победе над своими внутренними и внешними врагами, когда коммунистическое содержание этой борьбы и советская форма в целом соответствовали, совпадали друг с другом, советский патриотизм был адекватным выражением восходящей линии мирового революционного процесса. Исторические достижения советской эпохи огромны и советским людям действительно было чем гордиться. На практике была доказана возможность существования общества, состоящего из одних трудящихся классов, без буржуазии, общества, в котором отсутствует безработица, полностью ликвидирована неграмотность и осуществлен переход ко всеобщему среднему и бесплатному высшему образованию, создана единая система бесплатного медобслуживания высокого качества, охватывающая поголовно все население страны, а миллионы семей обеспечивались жильем за счет государства.

В то же время поражение социализма в нашей стране показало, что ликвидация буржуазного государства и буржуазии как класса в одной или даже нескольких капиталистических странах - процесс гораздо более простой, чем упразднение разделения общества на трудящиеся классы и государства вообще, которое предполагает уже не только победу пролетариата в одной или даже нескольких странах, а в большинстве, причем передовых капиталистических стран. Без этого условия мы вынуждены будем обеспечивать не процесс отмирания государства, а его укрепления и усиления (в том числе военного и репрессивного аппарата), а вместе с ним иерархии бюрократии "как особого слоя лиц, специализирующегося на управлении и поставленного в привилегированное положение перед народом" (Ленин).

С этой точки зрения уже нельзя не обращать внимания на некоторые отрицательные черты советского патриотизма все больше и больше превращающегося в форму реакционного утопического социализма, обращенного не столько в будущее, сколько в прошлое, идеализирующего советскую эпоху, в особенности сталинский период, мечтающего о возрождении Советского Союза как мощной социалистической державы, которая в состоянии будет бесконечно долго существовать во враждебном капиталистическом окружении, не понимая того, что само сосуществование капиталистической и социалистической систем есть не что иное, как эпоха двоевластия буржуазии и пролетариата, только в мировом масштабе, которая рано или поздно должна была закончиться, не могла не закончиться победой одной из противоборствующих сторон.

Мечтать для нас сегодня о восстановлении Советского Союза столь же наивно, как накануне первой мировой войны французским коммунистам было бы рассчитывать на успешное повторение опыта "Парижской коммуны".

Не в прошлом должны мы видеть свой идеал, а в настоящем искать путей к победе труда над капиталом, к всемирной республике советов, четко видя перед собою конечную цель.

"Коммунисты, - указывает Манифест, - отличаются от остальных пролетарских партий лишь тем, что, с одной стороны, в борьбе пролетариев различных наций они выделяют и отстаивают общие, не зависящие от национальности интересы всего пролетариата; с другой стороны, тем, что на различных ступенях развития, через которые проходит борьба пролетариата с буржуазией, они всегда являются представителями интересов движения в целом.

Коммунисты, следовательно, на практике являются самой решительной, всегда побуждающей к движению вперед частью рабочих партий всех стран, а в теоретическом отношении у них перед остальной массой пролетариата преимущество в понимании условий, хода и общих результатов пролетарского движения".

Не потому ли мы потерпели поражение от буржуазии, что забыли великий призыв Манифеста "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!" и оказались не столько коммунистами, сколько социал-патиотами, замкнувшись в рамках "своих социалистических отечеств": советского, китайского, югославского и т. д., в то время как передовые капиталистические страны все больше и больше интегрировались в единую противостоящую нам империалистическую систему?

Так что гордиться нам сегодня особенно нечем, товарищ Б.Неупокоев. (Кстати, судя по вашим взглядам, вам больше подошел бы псевдоним Заупокоев. Подумайте об этом). Это Ленин мог в свое время сказать о своей партии, что она есть "ум, честь и совесть нашей эпохи", а в применении к партии Симоненко или Зюганова, в которых большинство из нас состоит, все обстоит в точности до наоборот.

И не в соединении коммунизма с патриотизмом нужно искать выход из кризиса для коммунистического движения, о чем вы так усердно хлопочете. Мы из этого кризиса потому-то и никак не можем выбраться, что симоненки и зюгановы хитростью втянули, заманили свои партии в этот неравный брак, обещая богатое приданое и сытую райскую патриархальную жизнь всем без исключения в своих отечествах, если во главе их встанут истинные патриоты в обмен на отказ от революции, диктатуры пролетариата и интернационализма. Тут совершенно прав В.Шапинов, спасение одно - только "развод и девичья фамилия".

Ведь обратите внимание, все оппортунисты и в России, и на Украине сегодня поголовно являются социал-патриотами, все готовы отстаивать интересы народа в целом (средней буржуазии + мелкой + интеллигенции + служащих + пенсионеров + селян + рабочих), превозносят православие, державность, самобытность, все как один обещают облагодетельствовать трудящихся, если те дружно проголосуют за их партии на очередных президентских или парламентских выборах. Только никто из них не собирается руководствоваться основополагающим выводом марксизма: "освобождение рабочего класса может быть только делом рук самого рабочего класса" и организовывать промышленный пролетариат в самостоятельную политическую партию для прямой борьбы за власть.

"Политическое содержание социал-шовинизма (этот термин точнее, чем социал-патриотизм, последний прикрашивает зло) и оппортунизма, - отмечал Ленин, - одно и то же: сотрудничество классов, отречение от диктатуры пролетариата, отказ от революционных действий, преклонение перед буржуазной легальностью, недоверие к пролетариату, доверие к буржуазии. Те же политические идеи. То же политическое содержание тактики" (Ленин В.И. ПСС. Т. 27, с.103).

Развести коммунизм и патриотизм и соединить научный социализм, т. е. марксизм с рабочим движением - вот главная задача коммунистов, а все остальное приложится.

А.Будило, г.Киев.