Мутантный «марксизм» (теоретический фельетон)

Л.А.Берест

Нынче произошло знаменательное событие, которое просто невозможно расценить иначе, как гигантский шаг, приближающий страны бывшего «мутантного социализма» к заветному «мировому сообществу» (или, если желаете, к «цивилизованному миру»). У нас (я имею в виду на просторах СНГ) появился «неомарксизм». Явления такого масштаба не возникают на пустом месте, они всегда имеют определенную предысторию. Есть она и у нашего новорожденного.

В свое время я довольно подробно рассматривал вопрос «теоретического представительства» мелких буржуа (причем, как это ни покажется странным на первый взгляд, мелких буржуа не каких-нибудь, а из так называемых «цивилизованных стран») теми, кто именовал себя «демократическими левыми» – в лице их признанного лидера А.Бузгалина, в частности в его книге «Будущее коммунизма». Упомянутое рассмотрение (см. МиС, 1997, №1-2) было вызвано отнюдь не довольно-таки убогим содержанием данного манифеста «демократических левых»; причина состояла в его паразитировании на идеях коммунизма (одно заглавие чего стоило!), и спускать этого никак не следовало. А тут еще такое мерзостное наименование для нашого славного прошлого – “мутантный социализм”...

С тех пор разбираться в «теоретических» творениях этой небольшой маргинальной группы, несмотря на ее активную издательскую деятельность (кроме регулярного выхода журнала «Альтернативы» выпущено, по словам А.Бузгалина, около пятидесяти (!) монографий) смысла не имело, поскольку ничего заслуживающего внимания  или хотя бы более или менее нового в этой куче мудрых мыслей не появилось: все та же жвачка об «отчуждении», «творческом труде» да выращивании «ростков» будущего «царства свободы» в капиталистических странах. Но, оказывается, все это обилие печатной продукции было лишь «размышлением вслух», и перед Бузгалиным и Ко «сейчас во весь рост встает задача написать «Капитал» XXI века» («Критический марксизм. Продолжение дискуссий». М., 2001, с.12) – не больше, и не меньше.

Ну, мания величия – это личное дело будущих авторов будущей «нетленки». Интересно другое – обращение (хотя бы в таком своеобразном виде) к марксову «Капиталу». Еще каких-нибудь пять лет назад (в том же «Будущем коммунизма») марксизм практически полностью и довольно-таки высокомерно игнорировался, а тут на тебе: издано два внушительных тома хоть и «Критического», но вроде как бы и «марксизма». А дальше вообще речь пошла о создании «отечественной школы» хоть и «нео-», но опять-таки «марксизма». Вот так-то. То есть дело сводится все к тому же паразитированию, но теперь уже к паразитированию на марксизме. Уф! Опять приходится разбираться…

А непосредственной причиной написания данной статьи послужило издание А.Бузгалиным небольшой книжки под весьма претенциозным названием «Неомарксизм: ответы на вызовы глобальных проблем постиндустриальной эпохи (тезисы к формированию новой научной школы)» (М., Библиотека журнала «Альтернативы», 2002). Кончились «мысли вслух», «Капитал XXI века» приобрел, наконец, хоть и эскизные, но зримые черты. Сразу скажем, что надежды найти в упомянутых «тезисах» что-нибудь принципиально новое относительно предшествующих «мыслей вслух» (разве что кроме наименования “неомарксизм”) тщетны. Но попытка привести их в определенную систему все же наличествует.

Центральным понятием «неомарксистской» теории (что, надо признать, имело место и раньше) является понятие «отчуждения». Марксизм тут, разумеется, ни при чем. Более того, трактовка данного понятия у «неомарксистов» коренным образом отличается от марксистской. Но они старательно делают вид, что это не так. Можно не соглашаться с Марксом (или с той или иной трактовкой его взглядов), но нельзя же делать вид, что Маркс не дожил до «Капитала». В этом случае того Маркса, которого мы знаем, просто не существовало бы – если ориентироваться в основном на его ранние рукописи, то будем иметь всего лишь еще одного, хотя и очень талантливого, гегельянца, не более того. Маркс в своей жизни написал немало. Однако «неомарксисты» практически не интересуются его наиболее важными, изданными и переизданными работами, – им подавай рукописи, которые в большинстве случаев предназначались не для печати, а для «уяснения дела самому себе», особенно ранние рукописи. В то время Маркс уже чувствовал, что что-то «неладно в датском королевстве», но, сам еще не будучи марксистом, применял не научные, а философские методы анализа, в том числе использовал категорию отчуждения в самом абстрактном ее виде. Избавившись от гегельянства, став на материалистические позиции в объяснении общественных процессов (т.е. превратившись в марксиста), Маркс от понятия отчуждения именно в таком его виде отказывается.

Данный вопрос уже рассматривался в упоминавшейся выше моей статье. Чтобы не начинать все сызнова, приведу из нее соответствующую цитату: «Что касается отчуждения, то это вообще скорее не научное понятие, а философская категория. Использовалась (и используется) она многими философами, а в наши теоретические представления попала через гегелевскую философию. У Гегеля проблема отчуждения – проблема объективации абсолютного духа в природе и истории через деятельное отношение субъекта и объекта. И в то время, когда молодой Маркс был еще не обществоведом-марксистом, а философом-гегельянцем, он довольно широко использовал категорию отчуждения. Но он (в отличие от нынешних «неортодоксальных марксистов») достаточно быстро пришел к заключению, что всякие попытки конкретный анализ общественных отношений в конкретных общественно-экономических формациях заменить рассуждениями об «отчуждении» неизбежно проблему эту в конечном счете сводят «только к тому, чтобы все действительные отношения, а равно действительных индивидов объявить отчужденными…, чтобы свести их к совершенно абстрактной фразе об отчуждении», в то время как задача – «изобразить действительных индивидов в их действительном отчуждении и в эмпирических условиях этого отчуждения» (соч., т.3, с.270-271), а конкретно в условиях частной собственности на средства производства». Вот что «уяснили себе» классики. А Бузгалин и К⁰ «уяснять» этого не желают, и, полностью игнорируя их мнение, тем не менее выдают себя за «марксистов», хоть и «критических», – разумеется, не рискуя их при этом «критиковать». Так что, повторим, проблема отчуждения в том общефилософском виде, в котором ее используют разные «критические» и «неомарксисты», к марксизму никакого отношения не имеет.

Второй, вроде бы марксистский, тезис, – «царство свободы» как конечная цель нынешних социальных процессов. Но «царство свободы» не как освобождение от социального разделения труда, связанного с тем, что условия приложения последнего (средства производства) присвоены себе господствующим классом, равно как и свободы от заботы каждого отдельного индивида о хлебе насущном (т.е. свободы от господства материального производства), а свободы от самого материального производства. Однако “царство свободы” в смысле отсутствия постоянно давящей первоочередности материального производства, при коммунизме наступит только для индивидов, но никогда – для общества. Для общества всегда именно материальное производство будет оставаться основой его существования (хотя и не будет уже определять его социальной структуры). Если бы в биологии знания А.Бузгалина не ограничивались куцими сведениями из генетики (понадобившимися для оправдания теории «мутантного социализма»), то он знал бы о катастрофическом положении в области экологии, которое даже в самых благоприятных условиях уже в ближайшем будущем потребует напряжения всех «репродуктивных» сил человечества, притом на довольно длительное время. А если бы он имел еще хотя бы малейшее представление о термодинамике, в частности, о неотвратимости нарастания энтропии в ограниченном пространстве, то понимал бы, что кардинальное решение данного вопроса вообще невозможно иначе, как через «выброс» энтропии вовне, т.е. через широкий выход человечества в космос, который потребует от общества совершенно невероятного количества «репродуктивного труда». Для этого понадобятся также огромные материальные ресурсы, ибо эти (и многие другие) задачи на основе преимущественно «неограниченных ресурсов» «всеобщих культурных ценностей» решить не удастся.

Но в том-то и дело, что для «неомарксистов» общество – дело десятое. Оно для них не более чем собрание «ассоциированных личностей». Причем ассоциирование также понимается прямо противоположно Марксу, для которого коммунизм будет обществом «ассоциированных индивидов» не потому, что совместно им легче достичь индивидуальных целей, а потому, что их индивидуальные цели будут определяться нуждами общества. Большинство ошибок «неомарксистов» как раз и проистекает из неправильного решения вопроса об исходной целостности. Когда Иисус задавался вопросом, «человек для субботы или суббота для человека», он решал вопрос в пользу человека. Но вопрос «человек для общества или общество для человека» научно решается прямо противоположным образом. Состоя из людей, общество, тем не менее, как некая высшая целостность, по отношению к каждому конкретному человеку обладает безусловным приоритетом. Возведение в высший приоритет «Личности» (о, конечно же человеколюбивые «неомарксисты» пишут это слово с большой буквы!) приводит к ошибкам в теории и реакционности на практике. Ну, а Маркса попросту перевирают. Если, скажем, он считал, что «свободное развитие каждого есть условие (!) свободного развития всех», т.е. личность должна развиваться, ибо этого требует общество, то, по А.Бузгалину, «задача свободного всестороннего развития личности» Марксом была сформулирована «как сверхзадача (!) для общества (!)», т.е. обществу определена (кем?) даже не задача, а сверхзадача» – развитие Личности.

Итак, «саморазвитие личности», ее «субъект-субъектные» отношения с такими же самоценными и самодостаточными личностями, «диалог, процессы опредмечивания и распредмечивания», становятся высшей целью. В результате «человек, осуществляющий творческую деятельность, преследует прежде всего один (причем в некотором смысле эгоистический) интерес – интерес самореализации, интерес сотворчества». Соответственно, будущее общество вырождается в этакий сибаритствующий, довольно-таки мерзостный мир «самореализующихся индивидов» – что-то вроде мира элоев из уэллсовской «Машины времени». Вот там уж действительно никакого разделения труда не было – порхай себе, как бабочка, «самореализуйся в сотворчестве» с другими такими же бабочками, и все дела. И никакого разделения труда (даже по времени – вряд ли такая творческая «самореализующаяся личность» захочет его тратить на низменный «репродуктивный труд», да она его и выполнять-то не сумеет). У Уэллса, помните, также разделения труда не было, но «репродуктивный» труд существовал, для чего имелись морлоки. Кто будет эту роль играть в будущем, еще вопрос, а вот кто ее играет сейчас, когда, по А.Бузгалину, происходит «развитие ростков нового общества в превращенных и переходных (соединяющих элементы «старого» и «нового») формах в рамках современного постклассического капитализма», давно уже четко определилось.

Казалось бы, все ясно. Однако для «демократических левых – критических марксистов-«неомарксистов» именно постепенное превращение «репродуктивного» (т.е. производительного) труда в «творческий» (даже «культурные ценности» производящий только в виде «отходов производства») есть основа всех представлений об общественном развитии. Марксизм здесь опять же ни при чем. Марксизм кладет труд в основу взаимодействия общества и природы. «Неомарксизм» творческий труд полагает основным содержанием (по крайней мере, в будущем) функционирования личности. Тут разница между «трудом» и «творческим трудом» примерно такая же, как между «государем» и «милостивым государем». То же и между «марксизмом» и «неомарксизмом».

В действительности труд, именно как труд общественный, использование рабочей силы человека для создания того, чего в природе не существовало, по определению является творческим. Скажем, и такой простейший труд как прополка и окучивание растений (даже подневольный) предполагает творческий процесс, без которого на урожай рассчитывать не приходится. Хорошенько поднапрягшись, можно, конечно, представить себе труд «нетворческий» – ну, например, если сотню рабов впрячь в салазки со здоровенным камнем и ударами бича заставить их его тащить. Только будет ли это в чистом виде человеческий труд? Чем он, спрашивается, отличается от такого же «труда» животной тягловой силы?

Но даже такое использование труда вовсе не отрицает его творческого характера в целом как труда общественного. Рабы, перемещающие камень, выполняют только часть некоторой общей задачи (скажем, постройки здания). И задача эта, безусловно, творческая. Просто произошло разделение (в данном случае насильственное) труда. А произошло оно не оттого, что часть людей была готова к «сотворчеству», а часть нет (хотя в известном смысле и это имело место), а потому, что первая часть сосредоточила в своих руках условия труда (средства производства). А другая часть от них отчуждена. И только ликвидация этого обстоятельства (т.е. отчуждение средств производства от непосредственных производителей) определяет все остальное. Это – азы марксизма.

Труд человека именно как человека (т.е. как элемента общества, а не как определенного биологического организма или «суверенной личности») направлен к единственной и всеобъемлющей цели – обеспечению успешного материального взаимодействия общества со средой обитания (природой). И как сказано выше, этот труд по определению творческий, ибо предполагает создание из предоставленного природой материала доселе несуществовавших объектов. Труд всегда «творит». Другое дело, что по мере развития общества происходит специализация труда, его общественное разделение. В конечном счете из всеобщего общественного труда выделяются также его виды, прямо и непосредственно не направленные на преобразования данного природой вещества в необходимые для общества материальные объекты. Для того чтобы достичь этой (конечной) цели, необходимо, например, прежде создать соответствующие производительные силы. Для формирования их материальной компоненты нужны естествознание, технология, изобретательство; личностной – педагогика, медицина, искусство… И люди, занятые специфическим трудом в этих (и множестве других) областях, объективно работают не на собственное «свободное сотворчество», а на конечную общественную цель, выполняя свою часть совокупного общественного труда, в конечном счете имеющего только и исключительно «репродуктивный» (производительный) характер.

Другое дело, что сами люди могут этого не понимать, ставить свои собственные цели. Но объективно эта их часть общественного труда является таковой только и исключительно постольку, поскольку способствует достижению указанной конечной общественной цели – материальному взаимодействию общества со средой обитания, сколь бы сложно и опосредствовано ни была она с ней связана; все остальное (в том числе и бесцельное самосозидание) – мартышкин труд. Но указанная сложность взаимосвязей и относительная самостоятельность различных подразделений (в частности, «творческих») совокупного общественного труда в теоретических представлениях может приводить к абсолютизации их самостоятельности, и даже к противопоставлению их другим («репродуктивным») подразделениям – старый как мир идеалистический фокус. На самом же деле любой человеческий, общественный труд репродуктивен по конечной цели, с одной стороны, и по определению творческий – с другой.

С этим не поспоришь. Поэтому следует подмена целей. Даже без попыток рассмотреть объективные причины такой метаморфозы, просто постулируется: «Здесь изменяется само содержание труда. Последний превращается в деятельность по созиданию (и саморазвитию) человека». Почему, зачем? Праздные вопросы: а потому, что так хочется! И удобный вывод: «По своей сути (саморазвитие творца в процессе создания культурных ценностей путем сотворчества) творческая деятельность неотчуждаема и не может осуществляться в рамках общественного разделения труда». То есть предполагается, что в будущем основную (подавляющую!) часть деятельности будут составлять «субъект-субъектные» игры

Ну, а социализм, по А.Бузгалину, – это как раз и есть “процесс нелинейной трансформации царства необходимости в царство свободы”. Ясне ясного: царство необходимости – это когда господствует “репродуктивный” труд, а “царство свободы” – когда “творческий”; вот первое и трансформируется во второе. У нас в свое время такая “трансформация” не получилась. Но попытки были, что привело к появленню “разнообразного набора признаков” – “депо мутаций”. Под влиянием ряда факторов (уровень развития производительных сил и культуры, внешнее давление и т.п.) преимущество получили “не те” признаки. Таким образом, наш “неправильный” социализм отличается от “правильного” только тем, какие признаки из “депо мутаций” актуализировались (правда, в таком случае любой социализм, в том числе и “правильный”, оказывается “мутантным”, но это, по видимому, “неомарксистов” не смущает).

В характеристике “социализма по-бузгалински” особенно умиляет эта “нелинейность”. Конечно, автор по обыкновению не определяет, что бы сие значило. Но по тексту можно догадаться (если учесть, что у него “нелинейный” соседствует с “противоречивым”). Любой математик подскажет, что та система, в которой под влиянием посторонних для данного процесса факторов (а ведь выбор из «депо мутаций» у него определяется именно факторами, для данного процесса внешними) происходят эти самые «противоречивые» «процессы нелинейной трансформации» (т.е. развитие нередко идет «зигзагом», с движением вспять, заходами «не туда» и т.п.), является как нельзя более линейной и может без затруднений разъяснить, что понимается под нелинейностью в математике и в системном анализе.

Другой момент «трансформации» – «ассоциированное социальное сотворчество», выражающееся в развитии самоуправления на различных уровнях, прежде всего на уровне предприятия. Сама идея самоуправления возражений не вызывает. Но при этом подчеркивается, что данный процесс идет «независимо от формы собственности». А самоуправление трудового коллектива при частной собственности на средства производства – чистой воды нонсенс. Капиталист всегда готов (в рамках все того же разделения труда) передать управление принадлежащими ему средствами производства профессионалу-менеджеру, но никогда, никому, ни при каких обстоятельствах он не согласится передать распоряжение ими (в предыдущей статье я подробно рассматривал различие между управлением и распоряжением, повторяться не буду). В этом вся соль.

Ну и, наконец, о тех сегодняшних условиях, в которых происходит этот процесс «нелинейной трансформации». Главное, что упорно игнорируют (нет, не отрицают, а именно игнорируют) «неомарксисты», это то, что «постиндустриальное», «информационное» общество и «гуманный и социализирующийся капитализм» – только одна сторона медали, которая в принципе не может существовать без второй – угнетения и эксплуатации всего остального мира. Они прекрасно видят (а иногда даже подчеркивают) нищету подавляющей части мира, но делают вид, что это издержки процесса – мировая тенденция положительна, раньше или позже дойдет черед и до страждущих, особенно если старательно выращивать «ростки коммунизма» (в капиталистических странах). Но категорически не желают замечать, что тенденции-то как раз имеют прямо противоположный характер. Собственно, они даже обсуждать этот вопрос не могут себе позволить, так как это сразу ставит жирный крест на всей концепции «социализации» и «ростков коммунизма».

Сегодня широкое распространение имеет так называемая «теория модернизации», согласно которой в мире существуют государства «развитые» и «развивающиеся», причем последние по идее должны идти тем же путем и достичь тех же результатов. Одна беда – практика этого не подтверждает, даже в тенденции. Главная причина – результаты «развитых стран» в значительной мере достигнуты за счет эксплуатации (причем длительной) стран «развивающихся». В результате огромная часть человечества (особенно характерно это для многих стран Африки, которую Запад столетиями обезлюднивал, деформируя при этом всю ее экономику) страдает от недоедания, причем число голодающих не снижается, а растет. Ежедневно (!) от голода в мире умирает 35 тысяч человек, причем большинство из них – дети. И этот процесс имеет тенденцию к углублению и развитию.

Упомянутые процессы – не какая-нибудь местная аномалия, они имеют место во всем «третьем мире», в том числе и в достаточно экономически развитых странах (например, во входящей в десятку самых развитых стран мира Бразилии). По словам коллеги А.Бузгалина по «неомарксизму» (но западноевропейскому, а «у них» там глухариное токование опасно – съедят) А.Франка, в Латинской Америке идет «своего рода “африканизация” региона ... В наибольшей же мере “пауперизировалось” население одной из самых богатых и перспективных стран – Аргентины ... Латинская Америка и карибские страны с населением около 450 млн. человек сократили свою долю в мировом экспорте до 4% в 1970-1980 гг. и до 3% в 1990 г. Это худший показатель, чем у Голландии с 15 млн. жителей ... В Латинской Америке ... подушевой ВВП и доход снизились до уровня середины 70-х годов (в Африке – до уровня 60-х годов)» (т.е. времени обретения «независимости»).

А почитаешь А.Бузгалина – слезы умиления наворачиваются на глаза при виде картины того, как на Всемирном социальном форуме в Порту-Алегри голодающие бразильские безработные вместе с сытенькими западными «антиглобалистами» в братском единении ищут «пути создания нового мира». В этих поисках сердце каждого «неомарксиста» особенно радует их «межклассовый и кросс-идеологический характер при общей ориентации на достижение практических результатов по созданию более свободного, гуманного, социально-справедливого мира». Ну-ну. Хорошо искать черную кошку в темной комнате, особенно если ее там нет.

А ведь даже бывший президент Международной социологической ассоциации И.Валлерстайн, которого сам А.Бузгалин величает «светилом», отмечает, что «великая иллюзия» теории модернизации заключается в обещании всем дать место в «ядре» (сегодня состоящем из «цивилизованных стран» «золотого миллиарда»). Однако, замечает он далее, «все хорошие места в “ядре” современной мировой экономики давно заняты. … Всем в какой-то момент захотелось переместиться ближе к ее центру, но это невозможно. ... Я думаю, Маркс оказался прав в одном из самых скандальных своих прогнозов, от которого впоследствии открестились сами марксисты. Эволюция капитализма как исторической системы действительно ведет к поляризации и к абсолютному, а не только относительному обнищанию большинства». Так почему не прислушаться хотя бы к словам светила, в частности к его пониманию «наследства» Маркса? А потому, что тогда уже никак нельзя будет продолжать маниакально твердить о «мировой тенденции к гуманизации и социализации», и хилое «неомарксистское» сооружение рухнет как карточный домик.

Реальная обстановка в расколотом (стараниями “элоев”) мире не дает оснований для оптимизма в смысле благоприятных условий для его “нелинейной трансформации” в “царство свободы”. Совсем наоборот. А.Зиновьев, один из крупнейших философов нашего времени (напомню: выдворенный некогда из СССР за антисоветские книги и много лет проживший на Западе), пишет: «Единое человечество возможно, но не как мирное сосуществование равноправных стран и народов, а как структурированное социальное целое с иерархией стран и народов. В этой иерархии неизбежны отношения господства и подчинения, лидерства, руководства, т.е. отношения социального, экономического и культурного неравенства. … Мировая экономика есть прежде всего завоевание планеты транснациональными компаниями Запада, причем в интересах этих компаний, а не в интересах прочих народов планеты. … Этот процесс еще только начался. Им будет заполнена вся история человечества в XXI веке. Похоже на то, что это будет история, которая по своей трагичности намного превзойдет все трагедии прошлого». Кстати, писалось это еще до событий 11 сентября, когда «морлоки», которых «элои» до сих пор на протяжении столетий мордовали практически безнаказанно, фактически в первый раз слегка лягнули «элоев» (только нынешние «элои», в отличие от уэллсовских героев, оказались зубастенькими и мигом нанесли «ответный удар», засыпав первую же подвернувшуюся под руку страну бомбами вперемешку с «гуманитарной помощью»).

Отчаиваться, конечно, не стоит. Безусловно, «отчуждение» как результат противостояния интересов личности и общества (что как раз и имеет место в обществе социально-дифференцированном) будут преодолено. Но не так, что некие «творческие» личности создадут себе общество, соответствующее их интересам, а так, что в результате революционных изменений общественных отношений (а значит, и самих «личностей») эти самые личности в своих собственных интересах будут адекватно воплощать интересы общественные. Человек снова придет в соответствие со своей глубинной общественной природой и благодаря полному растворению в обществе достигнет действительной свободы и действительной (не ограниченной социальной дифференциацией) индивидуальности – такова здесь диалектика. Но идеологи индивидуалистической мелкой буржуазии, для которых альфой и омегой является не общество как высшая целостность, а именно Личность (и именно с большой буквы!), не могут даже понять такой постановки вопроса. И оберегают свое душевное спокойствие, тщательно избегая дискуссий на эти темы.

А ведь без чего не обходится ни одно творение бывших «демократических левых», недавних «критических марксистов», а ныне «неомарксистов», так это без призывов к дискуссиям. У них, видите ли, и опыт есть – «за плечами дискуссии постсоветских лет». Даже последние «монографии» по «Критическому марксизму» имели подзаголовки «Русские дискуссии» и «Продолжение дискуссий». Но суть дела в том, что дискуссии они понимают весьма своеобразно – примерно так, как кукушка и петух из известной басни. Другими словами, это «дискуссии» в узком, замкнутом интеллигентском кружке этих самых «демократических левых – критических марксистов – неомарксистов» (уж и не поймешь, «как вас теперь называть»). Выходить за указанные пределы боже упаси. Интеллектуальная трусость «критических марксистов» вытекает не из их личностных качеств, а из занятой позиции. Они, как черт ладана, боятся обсуждения указанных вопросов, поскольку не только ответы на них, но уже само их серьезное обсуждение с очевидностью покажет: король-то голый. Поэтому любые «дискуссии» они ведут только с единомышленниками – на уровне приятного поглаживания брюшка.

Однако однажды А.Бузгалин даже сделал вид, будто набрался духу высунуться из раковины (пардон, башни из слоновой кости), опубликовав статью под многообещающим названием «Ответ критикам» (Альтернативы, 1998, №2). Но опять-таки основная часть статьи оказалась заполненной все тем же занудным повторением все той же жвачки об «отчуждении», «ростках коммунизма» да «творческом труде», немного о «домашних дискуссиях». И фактически только упоминание о всего лишь двух (!) статьях, не относящихся ни к академическому брюшкощекотанию, ни к карманным «дискуссиям» в собственном журнале. Но о том, чтобы рассмотреть точки зрения действительных оппонентов по существу, и речи не было (разве что имело место сдержанно-благородное неодобрение “теоретической путаницы и критиканского задора” «украинского автора», то бишь вашего покорного слуги (чуть ниже, правда, нервы не выдержали, и речь уже пошла о «злобствованиях и передергиваниях»).

Неудавшаяся попытка больше не повторялась. И рассматриваемую работу А.Бузгалин завершает уже вполне определенно: «Мы ведем широкий круг исследований и будем рады развитию диалога с нашими коллегами». С «коллегами» – с нашим удовольствием. Что касается «не-коллег» (а ваш покорный слуга, слава богу, никак не подпадает под категорию «коллег-неомарксистов»), то почтенный профессор разве что в очередной раз попеняет на «злобствования и передергивания». Реакции на критику по существу опять-таки дождаться вряд ли удастся.

«Мы не заканчиваем, Мы начинаем спор» – последняя фраза бузгалинскиого «Ответа критикам». Но на самом деле, так и не начавшись, спор тем и закончился. А неплохо было бы услышать ответ (а не повторение многократно сказанного) хотя бы на некоторые вопросы. Например:

– в «Тезисах» так подробно расписано, «от какого наследства мы отказываемся», что уж и не понять – а от какого – нет; что осталось марксистского в «неомарксизме»?

– не сводится ли вся проблема отчуждения к «абстрактной фразе», «только к тому, чтобы все действительные отношения, а равно действительных индивидов объявить отчужденными», в то время как марксизм всегда действительное отчуждение связывал с антагонистическими производственными отношениями вообще, и отношениями собственности в частности?

– действительно ли для автора альфой и омегой в анализе социальных процессов является личность, а не общество?

– не означает ли вся эта «новая» проблема «творческого труда», что последний все же представляет собой всего лишь углубление и специфическое выражение в новых исторических условиях старого доброго (причем насильственного) общественного разделения труда?

– как можно говорить о наличных тенденциях к «гуманизации и социализации» капитализма, когда всеми ведущими исследователями однозначно отмечается прямо противоположная тенденция дальнейшего углубления пропасти между «золотым миллиардом» и остальным человечеством?

Ну, а уж коли так боязно вести по ним настоящую дискуссию, то что бы, казалось, чинно-благородно не оставаться все теми же «демократическими левыми». Так нет же, угораздило податься в «неомарксисты»! Ну право, зачем вам марксизм? Ваши же междусобойчики без него прекрасно обходятся, катедер-коммунисты вы наши ненаглядные. Поджилки слабоваты, понадобился авторитет великого ученого? Так вы ж его наследием фактически и не пользуетесь – как же, несовременен, подавай вам «неомарксизм» (в котором от марксизма-то как раз ничего и не остается).

Да, классики марксизма не дали «истины в последней инстанции», они, говоря словами Ленина, заложили только «краеугольные камни» науки об обществе. Но великое учение Маркса нужно принимать таким, каким он нам его оставил, а не извращать его в угоду частным политическим целям и теоретическим амбициям. Здание этой науки еще строить и строить, но строить именно на вышеупомянутых «краеугольных камнях», а не рядышком на песке. Впрочем, где и как строить – дело хозяйское: где хотите, там и стройте. Но не поминайте всуе великого имени. Так что руки прочь от Маркса, господа хорошие!