Данная страница содержит материалы дискуссионного характера.
Они могут не отражать официальную точку зрения Коммунистической Партии Российской Федерации и приводятся для ознакомления.
По всем вопросам просьба обращаться к авторам.
НЕВЕЖЕСТВО ИЛИ ПРЕДНАМЕРЕННАЯ НЕПРАВДА?
18.04.2003
Н.М.Ильичев
Размышления о прочитанном
Такой вопрос невольно возникает, когда знакомишься с содержанием статьи доктора философии Университета искусств (Филадельфия, США) М.Сергеева "Сила или слабость?" (см.: Вестник РФО, 2000, № 3). И в самом деле, разве можно считать истинным утверждение, что "основные постулаты материалистической философии не претерпели существенного изменения за прошедшие тысячелетия" (с. 66). Хотя известно, что уже между материализмом Демокрита и Эпикура имелось существенное различие в понимании источника движения, о чем писал К.Маркс в докторской диссертации. Тем более разительно отличается от своих материалистических предшественников диалектический материализм. Можно напомнить, что он, во-первых, был распространен на общественную жизнь. Благодаря материалистическому пониманию истории классики марксизма преодолели половинчатость прежнего материализма, обосновали специфические категории марксистской науки об обществе, такие, как труд, материальное производство, производительные силы, производственные отношения, классы, государство и т. д., а также наиболее общие законы общественного развития: закон об определяющей роли материального производства в жизни общества, закон соответствия производственных отношений производительным силам и др. Во-вторых, в диалектическом материализме дано новое определение материи. Если все прежние материалисты сводили ее к какому-либо вещественному проявлению, то в философии марксизма впервые она была определена как объективная реальность, то есть включающая как все известные виды материи, так и те, которые будут открыты или созданы ("вторая природа"). Поэтому никакого основания не имеет заявление автора: "советские продолжатели" индийских материалистов полагают, что "не существует ничего, кроме мира, данного нам в ощущениях" (там же). А разве не писал К.Маркс о материальных производственных отношениях, которые нельзя пощупать как тетушку Квикли? В-третьих, диалектический материализма открыто провозглашает партийность, выражающуюся в защите угнетенных классов. Еще на заре своего творчества К.Маркс писал, что новая философия дает пролетариату духовное оружие. Разве наблюдается подобное у других материалистов? Так, Демокрит прославлением умеренности стремился сгладить противоречия между различными группировками рабовладельцев и отвлечь от активной борьбы за свои права: "Если перейдешь меру, то самое приятное станет неприятным". Враждебностью к народу пронизана и философия Гераклита. "Один для меня, ѕ писал он, ѕ десять тысяч, если он ѕ наилучший". И философы Нового времени не скрывали своей апологетической роли в отношении буржуазии. Например, Ф.Бэкон восторженно отзывался о купечестве ѕ главной артерии "политического тела", расценивал трудящихся как источник "смуты". Поэтому и рекомендовал при правлении народом периодически сочетать "кровопускание" с "усыплением подданных" несбыточными надеждами. Его последователь Т.Гоббс также настаивал на обязательности деспотического подавления народных масс. В-четвертых, особенность марксистской философии состоит и в том, что по-новому понимается диалектика: впервые установлена всеобщность диалектического процесса, диалектическое единство материи и сознания. "Так называемая объективная диалектика, ѕ писал Ф.Энгельс, ѕ царит во всей природе, а так называемая субъективная диалектика, диалектическое мышление есть только отражение господствующего во всей природе движения путем противоположностей" (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 526). В-пятых, иначе чем в прежнем материализме раскрыты в диалектическом материализме и сущность, закономерности возникновения и развития сознания. Если иные материалисты рассматривают появление сознания вследствие случайного сочетания материальных элементарных частиц, то основоположники марксизма доказали, что сознание возникает закономерно, оно является формой отражения действительности, возникшей в результате трудовой деятельности, продуктом высокоорганизованной материи ѕ головного мозга. В-шестых, если прежние материалисты рассматривали свои взгляды как завершенные системы знаний, то представители диалектического материализма настаивают на бесконечности совершенствования человеческих знаний. Для диалектической философии, писал еще Ф.Энгельс, "нет ничего раз навсегда установленного, безусловного, святого" (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 276). В-седьмых, оригинально решали классики марксизма проблемы морали, эстетики, сущности, происхождения и роли религии, войны и т. д. Совершенно необоснованно и отождествление М.Сергеевым взглядов марксистов и индийских материалистов на свободу как на "набор иллюзий, не находящий подтверждение в историческом опыте" (с. 66). На самом деле марксизм понимает свободу личности как итог активного отношения людей к объективным законам мира, как итог деятельности масс, которая создает широкие условия для проявления творческой активности каждой личности. Эта активность базируется на глубоком знании человеком окружающего мира и самого себя. Но знание ѕ это отражение объективной закономерности, необходимости. Значит, результат труда определяется степенью знания данной необходимости. Чем глубже это знание, тем свободнее действия человека. Когда же необходимость не осознана, человек не видит перспективы, не чувствует уверенности, а при столкновении с трудностями часто мечется из стороны в сторону, теряет самообладание, становится рабом случайных обстоятельств. Следовательно, во всех случаях свобода воли означает "не что иное, как способность принимать решения со знанием дела. Таким образом, чем свободнее суждение человека по отношению к определенному вопросу, с тем большей необходимостью будет определяться содержание этого суждения, тогда как неуверенность, имеющая в своей основе незнание и выбирающая как будто произвольно между многими … возможными решениями, тем самым доказывает свою несвободу, свою подчиненность тому предмету, который она как раз и должна была бы подчинить себе" (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 116). Можно было бы привести и другие данные, опровергающие отождествление М.Сергеевым диалектического материализма с другими материалистическими течениями. Впрочем, понимание этого все же прорывается у самого автора. Он пишет, что такие мыслители, как Ламетри, "Гольбах и другие, сформировали теорию механистического материализма, увенчавшуюся созданием и развитием в СССР материализма диалектического и исторического" (с. 67). Как видим, автор отличает-таки механистический материализма от диалектического, признает развитие материализма. Но тем самым и опровергает им же столь догматически утверждаемое. В частности, свое заявление, что "система философского материализма … по сути своей не изменилась со времен древних ее зачинателей" (с. 68). Как же М.Сергеев "обосновывает" свое отрицание изменения материализма? Провозглашением, что все философские положения материалисты принимали без "доказательств". Более того, оказывается, что "важность философской аксиоматики, а также ее принципиальную недоказуемость прекрасно осознавали … материалисты, в том числе, кстати говоря, и В.И.Ленин" (с. 68). Однако это же явная неправда! Неужели автору неизвестны многие положения классиков марксизма о возможности и необходимости доказательства философских знаний? Более того, они даже подчеркивали специфику доказательства философских данных. Прежде всего она выступает в том, что не все философские данные могут быть доказаны частными примерами, для этого надо брать наиболее существенное. Так, в работе "Диалектика природы" Ф.Энгельс ссылается на Г.Гегеля как на замечательного мастера доказывать философские знания с помощью конкретных примеров (см.: Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 384). "Паровая машина, ѕ писал Ф.Энгельс, ѕ явилась убедительнейшим доказательством того, что из теплоты можно получить механическое движение. 100000 паровых машин доказывали это не более убедительно, чем одна машина…" (там же, с. 543). Развитие философии сопровождалось переходом доказательства философских положений отдельными примерами к доказательству законами развития частных наук. "Природа, ѕ подчеркивал Ф.Энгельс, ѕ является пробным камнем для диалектики, и надо сказать, что современное естествознание поставило для такой пробы чрезвычайно богатый, с каждым днем увеличивающийся материал и этим материалом доказано, что в природе все совершается в конечном счете диалектически" (там же, с. 22). Философское знание доказывается и путем использования других, уже доказанных философских положений. Такой путь обусловлен системным характером философии. Именно так Ф.Энгельс доказывал, что движение есть способ существования материи, что движение несотворимо и неучничтожимо (см.: там же, с. 392). И наконец, основательным доказательством философских знаний является их действенность в качестве методологии научного познания. Так, эмпиризм метафизического материализма не выдержал проверки революцией в естествознании, происшедшей в конце XIX ѕ начале XX веков. Но эта же революция доказала научность положений диалектического материализма. Отрицание доказательства философского знания неизбежно ведет М.Сергеева к мнению, что качество философского знания определяет вера, что критерием для сравнения материализма и идеализма "будет служить то, насколько полезно человеку принять на веру тот или иной постулат" (с. 68). Действительно, полезность в ряде случаев может служить временным, вспомогательным подтверждением. Но не всегда полезное есть истинное, ибо не существует однозначной связи между истинностью теории и ее полезностью. Можно назвать ряд моментов, показывающих их несовпадение: 1) знание, полезное для одной группы людей, оказывается неполезным для другой. К.Маркс, характеризуя качество буржуазной экономической науки, писал, что бескорыстные научные изыскания заменяются угодливой апологетикой (см.: там же, т. 23, с. 17); 2) различные критерии полезности "требуют" различных истин о наиболее целесообразном развитии того или иного предмета; 3) иногда неуспех не отрицает истинности философского знания, ибо его полезность зависит и от других факторов; 4) важно учитывать и то, что неуспех не "воспринимается" теми, чьи социальные интересы оказываются неудовлетворенными. Отсюда и вытекает несостоятельность рассуждений тех, кто рассматривает полезность, успех как завершенное, окончательное доказательство истинности знаний. Поэтому и не прав М.Сергеев, с одной стороны, отвергающий доказательство философского знания, а с другой ѕ стремящийся привнести его путем включения идеалистически трактуемого критерия полезности. Заметим, что, выдвигая критерий полезности, автор не избегает самых элементарных логических противоречий, поскольку он вроде бы настаивает на названном критерии, но тут же покидает эту позицию, призывая не принимать его во внимание, когда речь идет о роли сторонников идеализма, религии в развязывании войн, судилищ над прогрессивными деятелями человечества. И тем не менее в полной мере включает его, когда разглагольствует о "прегрешениях сталинистов" (с. 69). На основе критерия полезности автор приходит к выводу, что "выбор в пользу идеалистической аксиомы можно расценить как разумное решение", ибо будто бы идеализм ведет к гуманизму (с. 69). Поэтому-де "только надежда на бессмертие по-настоящему гуманна" (с. 71). Что же касается материализма, то предпочтение ему якобы имеет "иррациональную природу", что "сталинский террор" был детищем "атеистического режима", что "материализм ѕ учение глубоко пессимистическое и антигуманистическое" (с. 71). Однако сам же он и опровергает себя, приведя примеры того, что "религиозному развитию сопутствуют войны и тирании" (с. 69). И в самом деле, разве не религия развязывала кровавые крестовые походы? Разве не говорят нынешние религиозные деятели, что причиной Великой Отечественной войны является наказание богом русских людей за прегрешения? Разве не доказывает история человечества, что, как правило, духовными вдохновителями всего прогрессивного были материалистические течения? Конечно, есть люди, которым рабство, покорность судьбе кажутся высшими качествами жизни. Их, видимо, имел в виду Н.А.Некрасов, когда писал:
Люди холопского звания - Сущие псы иногда: Чем им сильней наказания, Тем им милей господа.
Понятие гуманизма в истории трактовалось неоднозначно. Есть философы, видящие гуманизм в эксплуатации человека человеком, другие ѕ в освобождении от угнетения. Также и иррационализм понимался неоднозначно. Но все же иррационализм преимущественно был присущ идеализму, религии. Да и наш автор фактически вооружается тертулиановским "верую, потому что абсурдно", когда возвышает принцип слепой веры до критерия истины, отвергая научное доказательство. Поэтому упрекать материализм в иррационализме ѕ это верх несправедливости. Ведь достаточно поставить вопрос: есть ли мистика у представителей диалектического материализма, то ответ очевиден ѕ ее нет. А у идеалистов, религиозных деятелей ее, как говорится, пруд пруди. Разве не духом иррационализма пронизаны многие идеи экзистенциализма? И это имеет глубокие социальные и гносеологические корни. Представление об иррациональности мира в учениях идеалистов является отражением продолжающейся иррационализации буржуазного общества. Такое миропонимание ѕ это особый способ, каким капиталистическая действительность воспринимается обыденным сознанием людей буржуазного общества: содержание их общественных отношений открывается иррациональным путем ѕ кризисами перепроизводства, войнами, безработицей. Поэтому современный иррационализм является утонченной апологетикой капитализма, поскольку он уже не отрицает прямо социальных катаклизмов, но пытается доказать, что они коренятся в "пантрагизме" человеческого существования. Подменяя социальные вопросы антропологическими, современный иррационализм пытается тем самым доказать, что социальное зло имеет внеисторический, а, следовательно, "естественный источник" в самой природе человека. Подобное мироощущение радикально отличается от восприятия окружающей действительности классами, борющимися за справедливое будущее и уверенными в достижении своей цели. И это происходит потому, что социализм качественно изменяет опосредованные процессом труда отношения человека к действительности. Народ в социалистическом обществе противостоит действительности как сила, свободная от эксплуатации, объединенная в коллективы. При социализме производительные силы не являются чуждой, господствующей над людьми властью. Познав закономерности их действия, социалистические производители подчиняют их своей воле, превращая из демонических повелителей, проявляющихся слепо, насильственно и разрушительно, в покорных слуг. Отсюда несостоятельность настаивания М.Сергеева на тезисе, что "материализм ѕ учение глубоко пессимистическое и антигуманистическое". И действительно, разве не был именно материализм идеологией прогрессивных классов? Достаточно вспомнить идеи английского материализма XVII века, французского материализма XVIII века, которые прокладывали духовные пути свержения отживших феодальных режимов Европы. А разве материализм русских революционных демократов не был направлен против остатков крепостничества? То же самое, но в еще большей степени можно сказать о диалектическом материализме, впервые в истории заявившем о защите интересов угнетенных. Отсюда видна гуманность материализма, он всегда стоял на защите прогрессивных идей, а ими были те взгляды, которые выражали потребности большинства населения любой страны.
