Новый защитник самодержавия... V

416

В заключение еще два слова по поводу нашего Греча. Читатель видит теперь, в чем должен был состоять и в чем будет состоять прогресс наших революционных теорий. Как мы заметили выше, наши социалисты-народники всевозможных фракций и направлений до партии «Народной воли» включительно не опирались на эволюцию, а отпирались от нее всевозможными софизмами. Их учения представляли собою идеализацию того экономического строя, который — будь он в действительности так прочен и непоколебим, как им казалось, — навсегда осудил бы их на полное бессилие. Критика народничества была поэтому первым и необходимым шагом вперед по пути дальнейшего развития нашего революционного движения. Если г. Тихомирова серьезно огорчало неуменье русских революционеров согласить эволюцию с революцией, то ему стоило лишь взяться за эту критику. Он поступил как раз наоборот. Он не критиковал народничество, он только довел до крайности его основные положения. Ошибки, лежавшие в основе народнического миросозерцания, достигли в его голове таких колоссальных размеров, что он разве в шутку может называть себя «работником прогресса» (мирного или не мирного — это в данном случае все равно). Короче, если народники исходили из некоторых ошибочных положений, то г. Тихомиров, доведя до уродства эти ошибочные положения, счастливо исходит теперь прямо из абсурда. Но недалеко уедет он на этом коне!

Такова печальная история «революционизма» нашего автора. Этот «революционизм» долго пребывал в полном теоретическом одиночестве, но пришло время, когда он увидел, что ему «не добро быть едину», и пожелал вступить в законный брак с той или другой теорией эволюции. Несколько лет «отыскивал» он себе подходящую партию и, наконец, с любовью остановил свои взоры на теории «единения партии со страной». Сия весьма скромная с виду девица, выдававшая себя за самую настоящую, так сказать, столбовую теорию эволюции, оказалась, во-первых, злою женой, вогнавшей в гроб «революционизм» г. Тихомирова, а во-вторых,— самозванкой, не имеющей ничего общего ни с каким учением о социальном развитии.

И г. Тихомиров воображает, что в этой истории очень много

417

поучительного! Она поучительна, но только в самом нелестном для него смысле.

Он воображает, что, прочитавши брошюру «Почему я перестал быть революционером», всякий читатель скажет себе: это ясно само собою, автор был революционером лишь по вине других, лишь благодаря тому, что все наши образованные люди отличаются крайне нелепыми привычками мысли, а перестал быть революционером г. Тихомиров благодаря выдающимся особенностям своего «созидательного» ума и замечательной глубине своего патриотизма. Но — увы! — такого заключения не сделал даже «Русский вестник».

В жалобах г. Тихомирова на неприятности, пережитые им от революционеров по поводу его «эволюции», сквозит гордое сознание своего превосходства. Он умнее других; другие не поняли, не оценили и ужасно обижали его в то время, когда должны были бы аплодировать ему.

Но г. Тихомиров жестоко ошибается. Своей «эволюцией*) он обязан лишь своей неразвитости. Горе от ума не его горе. Его горе есть горе от невежества.

И этот-то человек, имеющий о социализме ровно столько же понятия, сколько его имеет любой писец петербургского полицейского участка, долгое время считался пророком и истолкователем какого-то особого «русского» социализма, который он охотно противопоставлял западноевропейскому! Революционная молодежь внимала его рассуждениям, считая его продолжателем дела Желябова и Перовской. Теперь она видит, каков был этот мнимый продолжатель. Измена г. Тихомирова заставила наших революционеров критически отнестись к его особе. Но этого мало. Они обязаны теперь критически проверить все, что писал г. Тихомиров во все продолжение восьмидесятых годов, когда он, сам не веря тому, что говорил, считал, однако, нужным выступать в литературе в качестве революционера *. Много вздору наговорил, много вопросов запутал в течение этого времени г. Тихомиров. И пока мы не разберемся в этой путанице, До тех пор мы, даже разорвав с ним всякие сношения и оценивши его по заслугам, все-таки не избавимся от теоретической тихомировщины, от которой нам,однако, необходимо избавиться.

Теперь прощайте, г. Тихомиров. Да пошлет вам здоровья наш православный бог, а наш самодержавный бог да наградит вас генеральским чином!

* См. стр. 8 его брошюры. «Верой и правдой, по совести и убеждению» Тихомиров «прослужил» революционному делу лишь «до почти конца 1880 года». С этих отдаленных времен у него оставалась одна лишь «формальная» верность знамени. Но это не помешало ему написать множество рассуждений на революционные темы, рассуждений, которые, по его словам, составляют«более 600 страниц мелкого шрифта».