«...Не по-божески, не по-людски!» *

Сергей МОЗГОВОЙ **

КЛЕРИКАЛИЗАЦИЯ РОССИЙСКОЙ АРМИИ: ОПАСНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ

Смена общественно-политического и социально-экономического строя России, образовавшийся идеологический вакуум и принципиальные перемены в духовной жизни людей, в частности, рост их религиозности прямо и непосредст­венно отразились и на Вооруженных Силах, сознании личного состава

Многочисленные партии и движения, появившиеся в стране в конце 80-х - начале 90-х гг., как и действующая власть, обратились к Русской православной церкви (РПЦ) ¹, ряду других религиозных объединений, видя в них один из эффективных способов достижения собственных поли­тических целей. Они мобилизовали средства массовой информации на про­паганду религиозных идей и ценностей и добились в этом немалого ус­пеха.

В духовной сфере с религией, особенно с «традиционными» кон­фессиями, государство и общество стало связывать поиски национальной идеи, на которую возлагалась надежда по выходу из глубокого, системно­го кризиса. Это способствовало изменению религиозной ситуации, рос­ту числа организаций и людей, относящих себя к верующим. Так, Русская православная церковь в 1992 г. насчитывала 2880 зарегистрированных органи­заций, в 1993 г. их стало 4566, в 1997 г. - 7195, в 2000 г. - 9236². Те же тенденции наблюдаются и в исламе: на 1 января 1992 г. было 1216 мусуль­манских организаций, в 2000 г. их стало 3098 . Особенно быстрыми темпа­ми росло количество новых религиозных движений, прежде всего объединений Свидетелей Иеговы (с 1 в 1992 г. до 305 - в 2000 г.), харизматических церквей (в 1992 г. их было 13, в 2000 г. стало 150)⁴. Если говорить об общем количе­стве зарегистрированных религиозных организаций, то их по состоянию на 31 декабря 2000 г. составляет 20215. Из них около 11 тыс. приходится на Русскую православную церковь, 3048 - мусульманских организаций, 278 -старообрядческих, 258 - римско-католических, 197 - иудейских, 195 - буд­дистских ⁵. Приверженцы этих и иных из 58 зарегистрированных деномина­ций появились и в Вооруженных Силах России.

По данным военных социологов, верующими считают себя треть военнослужащих, однако многие из них не выполняют минимальных требований, характеризующих верующего. При этом не более 3-5 % являются практикующими верующими, т.е. посещают храмы и выпол-

* Строка из «Поэмы конца» М. И. Цветаевой.

** Мозговой Сергей Александрович, капитан 1-го ранга, кандидат исторических наук, специалист в области государственно-конфессиональных отношений.

90

няют предписания своей веры, участвуют в таинствах, всего 10 % ве­рующих испытывают потребность в посещении культовых учрежде­ний, а значительная часть и вовсе сомневается в существовании Бога. Самоидентификация с религией, скорее всего, связана у многих с необ­ходимостью собственной идентификации с нацией и народом. Это ста­ло особенно актуально после разрушения СССР и созданием россий­ской государственности. При этом в 1998-2001 гг. отмечается падение интереса военнослужащих к религии. Однако количество строящихся храмов на территории воинских частей и военно-учебных заведений, воинских ритуалов, проводимых с участием духовенства и включением в них религиозных обрядов не уменьшилось, а напротив, возросло. Это объясняется участившимися и ставшими систематическими контактами между армейским командованием и духовенством РПЦ.

Одновременно, все более углубляющийся дискомфорт стали ис­пытывать религиозные меньшинства и нерелигиозная часть общества. Не обошло это стороной старообрядцев и мусульман, их религиозные организации. Симптомы последнего наблюдаются в армии, культуре, средствах массовой информации, образовании, в органах государст­венного управления в виде демонстрирования религиозности и конфес­сиональных предпочтений со стороны государственных деятелей; ши­рокого распространения всякого рода церковных «освящений» госу­дарственных учреждений и проведения в них публичных богослужений и религиозных обрядов; афишированного участия представителей вла­стных структур в религиозных церемониях; привнесения в ритуал во­енной присяги, в нарушение Общевоинских уставов, религиозного эле­мента. В ответ на это правящие элиты «неправославных» регионов от­кровенно демонстрировалисвои конфессиональные предпочтения в виде стремления опереться на традиционные для них религии и церкви. Армия является частью общества. Поэтому, естественно, влияние религи­озного фактора распространяется и на нее. По своей сути отношения между Воо­руженными Силами Российской Федерации и религиозными объединениями яв­ляются зеркальным отражением государственно-конфессиональных отношений в стране. Они характеризуются переходом от политики государственного атеизма, проводимого в СССР, жесткого ограничения государством свободы вероиспове­дания и деятельности религиозных организаций, возрастанием интереса к религии и ее роли в истории, религиозным традициям, праздникам и обрядам. На смену отношения к религии и церкви как явлению пережиточному, тормозящему обще­ственное развитие пришло отношение к ним как к важному общественному инсти­туту. Этот процесс, естественно, охватил и армейскую среду. Возникла необходи­мость учета потребностей верующих военнослужащих со стороны командования. Это обстоятельство, наряду с официальной демонстрацией религиозных предпоч­тения со стороны президентской власти подтолкнуло высшее армейское командо­вание к установлению контактов с руководством религиозных организаций, в пер­вую очередь с Русской православной церковью, которые были зафиксированы в

91

ведомственных документах, соглашениях между силовыми министерствами, ве­домствами, публичных выступлениях военачальников, материалах СМИ.

Насущная потребность руководства Вооруженных Сил в разра­ботке новых подходов к воспитательной работе подтолкнула к поиску новых форм и методов развития сотрудничества с религиозными объе­динениями, и, прежде всего к расширению сотрудничества с РПЦ. Так, 2 марта 1994 года Министр обороны Российской Федерации генерал армии П. С. Грачев и Патриарх Московский и всея Руси Алексия II под­писали Совместное заявление о сотрудничестве Вооружённых Сил РФ и Русской православной церкви. Впоследствии аналогичные соглаше­ния с Церковью заключили Министерство внутренних дел РФ, Феде­ральная пограничная служба, Министерство по чрезвычайным ситуа­циям РФ, Минатом РФ, Главспецстрой РФ, Главное управление ка­зачьих войск при Президенте РФ и др.

Подписание Совместного заявления было оценено неоднозначно и породило множество нареканий в адрес Министерства обороны РФ. В этом акте многие усмотрели попытку клерикализации армии, обращали внимание на неравноправное положение других конфессий. Однако, через три года (4 апреля 1997 г.) Министром обороны РФ генералом армии И. Н. Родионовым и Патриархом Московским и всея Руси Алек­сием II было подписано новое Соглашение, которое расширило сферу взаимодействия и формы сотрудничества. После чего на страницах га­зеты «Красная звезда» была дана информация с комментариями высо­копоставленного должностного лица Минобороны России генерал-майора А.В.Черкасова⁶, в которой сообщалось, что взаимодействие с другими религиозными объединениями необходимо осуществлять только через Русскую православную церковь, ее синодальный Отдел по связям с Вооруженными Силами и правоохранительными органами.

Безусловно, руководство Вооруженных Сил и командование во­инских частей вправе иметь личные религиозные убеждения и мировоз­зренческие установки, однако в своей деятельности, в качестве государ­ственных лиц и военнослужащих обязано строить отношения Вооружен­ных Сил с религиозными объединениями на нормах права, Конституции РФ, а не на религиозных и идеологических предпочтениях.

Находясь в непосредственной зависимости от политического ис­теблишмента, высший генералитет «силовых» министерств и ведомств увидел, что руководство страны остановило выбор на Русской право­славной церкви. Ориентация на религиозное мировоззрение должна по замыслу власти обеспечить лучшую управляемость общественных и государственных институтов, включая армию. А создание национал-патриотического имиджа в качестве некой оболочки должно обеспе­чить власти духовную легитимизацию, придать авторитет в глазах на­рода.

92

Тысячелетний исторический опыт сакрализации власти исполь­зуется посредством ее конфессиональных предпочтений через модель государственно-церковных отношений, подразумевающей «партнерст­во особого рода» властных групп и церковной бюрократии избранной конфессии в делах, представляющих взаимный интерес. В России такое «партнерство» и «особые дела» формируют не терпящую конкуренции клерикальную идеологию ⁷. Она внедряется под прикрытием лозунга «возрождения российской духовности и традиций самоотверженного служения Отечеству», а фактически представляет собой религиозную (в ее православном виде) идеологию.

В ряде военно-учебных заведений стали преподаваться бого­словские предметы. Так, в 1996 г. для военнослужащих и членов их семей в Военной академии ракетных войск им. Ф. Э. Дзержинского (ны­не Военная академия им. Петра Великого) был создан факультет право­славной культуры. Подобные факультеты открыты в учебных заведе­ниях МВД РФ.

В планы занятий в системе общественно-государственной под­готовки (ОГП) военнослужащих включены темы, посвященные со­трудничеству Российской Армии и Русской православной церкви. Од­нако наряду с воспеванием славных традиций воинской доблести и полководческого гения святых русских воинов, в ряде частей и соеди­нений в ходе занятий акцентируется внимание «на вреде и опасности для военнослужащих и членов их семей восточных учений и культов» и т.п. Причем в числе их перечисляются и самые миролюбивые и «без­винные» конфессии. В некоторых частях, на занятиях по ОГП изучает­ся тема «Псевдодуховность». При ее изучении многим, существующим на законных основаниях, религиозным объединениям приклеивается не правовой ярлык «секта». Налицо наблюдается «раздувание сектома­нии» и воспитание религиозной нетерпимости, что противоречит кон­ституционным основам законодательства России.

В результате непродуманных действий в области сотрудничества Воору­женных Сил РФ с религиозными объединениями сложилась абсурдная ситуация. Поскольку в армию, в казармы допущены только представители РПЦ, некоторые призывники верующие иных конфессий и не верующие заявляют: «ваша армия православная, так пусть православные в ней и служат»⁸. Это звучит особенно акту­ально на фоне участившихся случаев отказа призывников от несения военной службы и просьбами заменить ее альтернативной гражданской (АГС) в соответст­вии с Конституцией Российской Федерации (ст. 59 ч. 3). Однако в связи с отсутст­вием в России законодательства регламентирующего порядок призыва и прохож­дения альтернативной гражданской службы нередко против «отказников» ⁹ возбу­ждаются уголовные дела и судебные преследования. Решения по ним носят проти­воречивый характер. К сожалению, не всегда суды применяют Конституцию РФ как документ прямого действия и защищают право юношей на АГС. Иногда суды руководствуются некими «высшими государственными интересами защиты Оте-

93

чества с оружием в руках», продиктованными армейским начальством в лице во­енных комиссаров. Тогда решения принимаются не в пользу призывников. В ре­зультате появляются «узники совести», т.е. люди, чьи религиозные и иные свободы ущемлены и которых государство поставило себе в оппозицию. Однако, насущная потребность в безотлагательном принятии Федерального закона «Об альтернатив­ной гражданской службе» и выполнение международных обязательств России затягивается. С момента первого чтения законопроекта в Государственной думе Федерального Собрания РФ прошло уже более 7 лет (декабрь 1994 г.), но парла­ментарии и правительство РФ не могут прийти к компромиссному варианту Зако­на. В результате «отказники» не несут никакого вида государственной службы (ни военной, ни альтернативной гражданской). Это обстоятельство влияет на неком­плект личного состава, подрывающий боеготовность Вооруженных Сил.

Сегодня существует несколько воинских частей, куда для про­хождения воинской службы директивно направляются юноши право­славного вероисповедания. К таким относится инженерная часть Мос­ковского военного округа, расположенная в пос. Арсаки Владимирской области и др. Как известно, комплектование и воспитание военнослу­жащих преимущественно на основе того или иного вероучения несёт в себе потенциальную угрозу единству Вооружённых Сил, и как следст­вие их боеспособности. Армия комплектуются по экстерриториально­му, а не по национальному и тем более религиозному принципу. Нару­шение научно обоснованных и законодательно закрепленных принци­пов комплектования несёт в себе угрозу раскола Вооруженных Сил.

Факты комплектования некоторых частей по ходатайству РПЦ вызвали негативную реакцию многочисленной исламской уммы России ¹⁰. Стали звучать требования создания воинских частей по конфессиональному признаку. На прохо­дившей в Москве в 1997 г. конференции «Ислам в России» представители Духов­ного управления мусульман Татарстана заявили о направлении письма Министру обороны РФ, в котором сообщили свое мнение о необходимости создания мусуль­манских частей. Таким образом, вместо ожидаемого единства армии на основе патриотических принципов любви к своему многонациональному и поликонфес­сиональному Отечеству вводится разделение на основе этих же принципов. Вот что писал в связи с этим муфтий Равиль Гайнутдин, глава Совета муфтиев России: «Нельзя в многонациональном, многоконфессиональном государстве делить ар­мию на полки по вероисповеданиям. Если сегодня где-то создаются христианские полки, значит, необходимо будет создавать в дальнейшем и мусульманские, и буд­дийские и иудейские... Если у нас одно Отечество, мы должны его защищать все сообща»".

По мнению одного из офицеров Генерального штаба РФ капита­на 1 ранга А. Рябцева, являющегося руководителем одной из старооб­рядческих общин г. Москвы и советником митрополита Русской право­славной старообрядческой церкви Алимпия, «сейчас в армии активно действует лишь одна конфессия - Православная церковь ¹². Она прово­дит богослужения, массовые освящения знамен, кораблей, летательных

94

аппаратов. Но надо помнить, что многие конфессии считают друг друга безблагодатными и еретическими. Человека нельзя заставить служить под оскверненным с его точки зрения, знаменем» ¹³.

Непродуманность государственной политики в сфере свободы совести и вероисповедания еще создаст многие проблемы в нашей армии. Уже ряд конфес­сий ставят вопросы о подписании соглашений с Министерством обороны РФ, дру­гими «силовыми» министерствами и ведомствами, по аналогии существующих с РПЦ. Все громче слышны призывы учреждения института военных капелланов, состоящего из представителей разных конфессий ¹⁴, встают вопросы о «христиан­ской» символике в государственной и военной геральдике, оскорбляющей чувства мусульман. Рано или поздно встанет вопрос о мулле в частях, о выходных днях для мусульман по пятницам, о ежедневной пятикратной молитве, о запрете использо­вания свинины в пищу и т. д. ¹⁵

Конфессиональное многообразие верующих военнослужащих создает значительные трудности в обеспечении равных условий для удовлетворения их религиозных потребностей. Если взаимодействие с Русской православной церковью характеризуется как отношения тесно­го и всестороннего сотрудничества (партнерства с элементами протек­ционизма), то отношения с другими религиозными объединениями складываются по-разному, и зависят, прежде всего, от симпатий и ан­типатий командиров. При этом акцент делается на «традиционности» той или иной конфессии. С протестантскими и мусульманскими рели­гиозными объединениями каких-либо отношений у ВС РФ практически не существует. Со старообрядцами ¹⁶ и новыми религиозными движе­ниями они вообще исключены.

В условиях, когда на территории Российской Федерации и со­предельных с ней государствах имеются очаги конфликтов, государст­во и его Вооруженные Силы должны внимательно относиться к рели­гиозному фактору и никоим образом не подчёркивать свою привер­женность той или иной религии. Игнорирование религиозного фактора или некомпетентное решение вопросов государственно-конфессиональных отношений может стать дестабилизирующим об­стоятельством, катализатором межрелигиозных противоречий, нацио­налистических настроений и центробежных процессов.

Особая актуальность в решении перечисленных выше проблем вытекает из фактов широко распространенной в российском обществе религиозной ксенофобии. Использование религиозной нетерпимости в идеологии и пропаганде ряда общественных «национал-патриотических» организаций и религиозных объединений в полной мере затронуло и сферу духовной жизни военнослужащих. При этом в силу ряда причин взаимодействие многих объединений и воинских частей с епархиями и приходами Русской православной церкви в идей­ном плане строится именно на базе взглядов ее ультра­фундаменталистского крыла. Военным людям импонирует патриотиче-

95

ская риторика, которая в определенной мере компенсирует ущемленное самолюбие военнослужащих, недостатки, связанные с их нищенским существованием, резким сокращением армии, ее неспособностью эф­фективно решать задачи, адекватные военным угрозам. Однако наивная вера в то, что это может укрепить боевой дух армии, - полный самооб­ман.

Отсутствие толерантности и демократизации в армии, в допол­нение к озлобленности, вызванной скудным существованием офицер­ского корпуса неспособного прокормить свои семьи, безразличие и невнимание к судьбам «чеченцев» (как когда-то «афганцев») ¹⁷ превра­щает армию в нестабильный государственный организм. Власть делает упор на новый, вскормленный в ельцинскую эпоху генералитет. Она утратила связь с народом и «рабоче-крестьянской», в буквальном смысле этого слова, армией, включая младших и старших офицеров.

Поэтому в целях сохранения управляемости войск, манипулиро­вания сознанием подчиненных, высшее военное руководство сделало выбор на религиозной идеологии РПЦ, которая, как структура, может существовать только в органичном единстве с властью. Опасность та­кого выбора очевидна, так как РПЦ была не только государствообразующим, но и государство разрушающим институтом. Именно государ­ственная православная церковь была последним оплотом самодержа­вия, категорически отказываясь от назревших демократических преоб­разований, связанных с необходимостью ограничения монархии, в т.ч. предоставления свободы вероисповедания населению Российской им­перии. Стремясь сохранить самодержавный православный строй, в ито­ге она, вместе с самодержавием, потопила в 1917 г. «корабль русской государственности».

Однако сегодня, спустя 80 лет, забыты уроки истории. Свобода совести (как и Конституция Российской Федерации 1993 г.) многими чиновниками и «учеными» в России воспринимается не как свобода мировоззренческого выбора несовместимого с любыми крайностями, от клерикализации до научного атеизма, а как навязанное нам международными договорами западное изобретение, ничего общего не имеющее с национальной традицией. Об этом, в частности, шла речь в выступлении ректора Свято-Тихоновского Богословского института протоиерея Владимира Воробьевана Рождественских чтениях в Воен­ной академии Генерального Штаба РФ в январе 2001 г. Поэтому на практике большими темпами осуществляется строительство храмов на территории воинских частей и военно-учебных заведений (Включая названную академию (ВАГШ), освящение военных объектов и предме­тов, кораблей и летательных аппаратов. По данным Синодального От­дела МП РПЦ в воинских гарнизонах в 2000 г. насчитывалось 117 хра­мов, включая храмы при военно-учебных заведениях, в соединениях Погранвойск - 7, а МЧС - 20 храмов. Эта практика противоречит феде-

96

ральному законодательству, в соответствии с которым «создание рели­гиозных объединений в воинской части не допускается...» ¹⁸. Храм, как известно, без общины существовать не может, а община есть ничто иное, как религиозное объединение.

Некоторые руководители силовых министерств и ведомств до­пускают нарушения законодательства, не беспокоясь при этом о по­следствиях. В соответствии с Конституцией РФ (ст. 14) «1. Российская Федерация - светское государство. Никакая религия не может устанав­ливаться в качестве государственной или обязательной. 2. Религиозные объединения отделены от государства и равны перед законом» ¹⁹. Од­нако, следование принципам светского государства стало «признаком плохого тона». По всей видимости, это стало возможно в связи с общей государственной политикой направленной на сакрализацию, абсолюти­зацию и приватизацию власти²⁰. Вооруженные Силы РФ, являясь ин­ститутом государства, естественным образом, следуют в русле офици­альной политики Кремля, делая ставку на Русскую православную цер­ковь Московского Патриархата, как традиционный идеолого-духовный институт Российской империи, атрибутику которого частично восста­новила Российская Федерация (герб и флаг).

Анализ взаимодействия Вооруженных Сил с религиозными объ­единениями в последнем десятилетии XX века показал, что, несмотря на утрату веры большой части военнослужащих в марксизм-ленинизм, в социалистическую идею, религия, тем не менее, не смогла сыграть роль моральной силы, интегрирующей Вооруженные Силы России. Существенным является показатель конфессиональной самоидентифи­кации военнослужащих. Среди военнослужащих, считающих себя ве­рующими в 1998 г., 76% составляли православные христиане; 10% му­сульмане; 1,7% - буддисты, 0,9% опрошенных причислили себя к като­ликам, 1,5% - к протестантам ²¹. Как известно, в России между конфес­сиями нет согласия. Причем не только между христианскими церквями, католичеством, православием и протестантизмом, но и внутри право­славия между разными его ветвями, так как существует минимум четы­ре православных церкви.

Конфессиональная разнородность религиозной части военнослужащих, жесткая конкуренция религиозных объединений в борьбе за пополнение паствы, усиливающаяся политизация рели­гии — все это возбуждает межрелигиозную неприязнь и проявления ксенофобий. Так, около 15% опрошенных в армейской среде нега­тивно настроены в отношении представителей неправославных исповеданий и наоборот ²². В войсках (на флотах) отмечались случаи неуставных взаимоотношений между военнослужащими, исповедующими различные религии.

Кроме того, стремление командования решить многие воспита­тельные задачи, прежде всего, морально-психологического обеспече-

97

ния войск в опоре на одну конфессию, в конечном счете, ведет к разде-лению людей по мировоззренческому признаку. Не случайно, религию стали использовать для создания и закрепления в сознании военнослу­жащих образа врага, черпая в ней богатый материал. Многое зависит от того, какой политики в отношении религиозных объединений придер­живается государство, правящая партия, так как нарушение принципа свободы совести сильно бьет по национальным чувствам людей, делает их податливыми на призывы экстремистов, которые стремятся проти­вопоставить одни народы другим, свою религию иной.

Духовенство РПЦ благословляет армию на войну. Поэтому цер­ковь воспринимается многими командирами как естественный союзник и помощник. Утилитарный подход к православию и его использование в качестве идеологического инструмента превращает военного противника в религиозного врага, что чревато межрелигиозным столкновени­ем внутри России. В немалой степени этому способствуют СМИ, кото­рые раскручивают исламскую карту, подогревают ситуацию использо­ванием таких терминов как«исламские боевики», «воины Аллаха» и т.д., что придает контртеррористической операции в Чечне религиоз­ный характер.

Таким образом, желание командования опереться на РПЦ в деле духовно-нравственного воспитания воинов российской армии оборачи­вается негативными последствиями для воспитательной работы в виде ксенофобий по отношению к другим религиям, с одной стороны, и ис­пользования военно-экономического ресурса Вооруженных Сил и пра­воохранительных органов для борьбы с инославными религиями (пре­жде всего с новыми религиозными движениями). В данном случае «православный патриотизм» воспитывается на неприятии иного миро­воззрения, способствует русскому национализму и питает великодер­жавный шовинизм.

Опасность заключается в том, что допускается сама возможность игнорирования Конституции РФ. К сожалению, пример в этом дает высшее политическое руководство, заигрывающее с Церковью²³. Про­шедшие годы показали, что религиозный фактор в Вооруженных Силах РФ нередко используется в политических целях. Наиболее явно об этом свидетельствуют документы предвыборного периода. Весной 1996 года вышло распоряжение Президента Российской Федерации от 15 апреля 1996 года № 758 «О разработке статуса полковых священников», а также поручение Правительства о проработке вопроса о строительстве в Белгороде военно-духовного учебного заведения.

Возвращаясь к историческому опыту, необходимо вспомнить, что, несмотря на то, что к началу 1-й Мировой войны, институт воен­ного и морского духовенства Русской армии достиг высшего пика сво­его организационного и материального развития, он не смог поддержи­вать высокий моральный дух войск. За всю свою военную историю

98

Россия не знала такого массового дезертирства солдат с фронта, как в 1-ю Мировую войну. Об этом ярко написал в своих воспоминаниях «Пятьдесят лет в строю» русский военный атташе во Франции граф А. А. Игнатьев ²⁴.

К сожалению, забыты уроки истории и выводы из нашего доре­волюционного прошлого, когда доминирование одной правящей рели­гии и отсутствие свободы вероисповедания, в конечном счете, привело к разрушению государства.

Ныне наша страна опять возвратилась к практике государствен­но-церковных отношений с опорой на одну конфессию. Положение усугубляют законотворческие тенденции ввести в правовое поле поня­тие «традиционная религиозная организация» с приданием ей особого юридического статуса²⁵. Таким образом, в системе права предполагает­ся закрепить разные права и льготы для различных религиозных орга­низаций, их деление «по сортам», как когда-то было в царской России («государственная церковь», «терпимые» и «запрещенные» вероиспо­ведания). Чем может быть чреват такой выбор и сотрудничество госу­дарства вообще, и его «силовых» структур в частности, для «осталь­ных» судите сами. Например, 30 августа 1996 г. министр внутренних дел А. Куликов подписал с патриархом Русской православной церкви Алексием II Соглашение о сотрудничестве. В нем есть такие слова: "появилась настоятельная необходимость в защите граждан от духов­ной агрессии". Такого вида правонарушения нет ни в Конституции РФ, ни в Уголовном кодексе. Значит, речь идет о законной деятельности граждан, от "духовной агрессии" которых должна защищать общество милиция. Таковыми, следуя логике документа, оказываются все "неправославные", поскольку в нем далее говорится: "История свиде­тельствует, что Россия всегда была страной великой культуры и высо­кой духовности, в которой православие являлось духовной основой уникального Российского многонационального государства. Возвраще­ние российских граждан к исконным духовным ценностям нашло по­нимание и поддержку в органах внутренних дел".

После принятия Федерального закона «О свободе совести и о ре­лигиозных объединениях» (1997 г.), государственные органы (Админи­страция Президента РФ, Правительство РФ, Минюст России и др.) раз­рабатывали подзаконные нормативные акты и методические докумен­ты. Вышедшие впоследствии документы (Концепция национальной безопасности, Доктрина информационной безопасности и др.) в качест­ве некоторых угроз рассматривают «фундаментализм» и «тоталитарные религиозные секты». Не случайно вслед за утверждением Президентом страны Доктрины информационной безопасности министр внутренних дел (МВД РФ) В.Рушайло, посещая в октябре 2000 г. г. Волгоград, зая­вил: «Милиция и религиозные руководители должны сотрудничать, чтобы противодействовать распространению сект...» - сказал он на

99

встрече с религиозными деятелями²⁶. Он отметил, что обсуждал вопро­сы сотрудничества в борьбе против сект с Патриархом Московским и всея Руси Алексием II. Таким образом, в последние годы проявилась тенденция к нарушению фундаментальных прав человека в России, где ксенофобия стала возводиться в ранг государственной политики.

Нынешний правовой нигилизм в области военно-религиозных отношений, систематическое нарушение принципа свободы совести может привести к тяжелым последствиям как для армии и церкви, так и для всей страны. Причем церковь сама предлагает использовать себя в политических целях, несовместимых с демократизацией общественной жизни. В церкви все сильнее слышны антидемократические голоса, шовинистически, националистически с националистическими настро­енными силами вступает в союз. Все это создает реальную угрозу для узурпации власти правящей сегодня политической и экономической элитой и создания диктаторского военного режима с опорой на право­славную церковь, придерживающейся феодально-монархических взглядов. Все это будет сопровождаться PR-кампанией в виде опоры на «гражданское общество», роль которого, конечно же планируется от­вести «традиционным конфессиям»²⁷ и подконтрольным власти обще­ственным объединениям, получающим от нее значительные льготы и привилегии.

Реализации такого сценария может способствовать ввязывание в международную антитеррористическую коалицию против так называе­мого «исламского экстремизма», что уже вызвало в России волну исла­мофобии. Несколько ранее начался процесс ликвидации или перепод­чинения независимых от власти СМИ, укрупнения и усиления подкон­трольных Кремлю политических партий и ослабление иных. С большой долей вероятности можно предположить, что в повестку дня встанет вопрос ограничения гражданских свобод.

Это особенно актуально в силу возможных народных волнений, когда на армию будут возложены полицейские функции, что уже было в октябре 1993 г. (расстрел Верховного Совета России) и в период про­ведения контртеррористической операции в Чеченской республике. Отношение Церкви по данным вопросам известно. В Обращении Пат­риарха Московского и всея Руси Алексия II «К православным юношам - призывникам 1995 года» четко прозвучал тезис о необходимости борьбы не только с врагами внешними, но и с врагами внутренними ²⁸. Многочисленные факты благословения российских войск православ­ными священнослужителями на «чеченскую войну», ставшие уже сис­темой, благодаря использованию командованием духовенства РПЦ, с одной стороны, и объявление «боевиков» в средствах массовой инфор­мации «исламскими фундаменталистами», с другой, придает этому конфликту религиозный смысл (христиански-мусульманский кон-

100

фликт). Необходимо отметить, что РПЦ немало потрудилось над при­данием этой военной операции имиджа борьбы за православие.

Таким образом, наблюдаемая сегодня «ползучая клерикализа­ция» отдельных направлений деятельности государственных органов, в том числе Вооруженных Сил, направлена и против общества, и против государства. Поэтому, следует отвергать попытку очередной религиоз­ной идеологизации ВС (в клерикальном виде). Ограничение возможно­сти использования государством и его «силовыми» институтами рели­гиозных организаций в политических целях будет содействовать успе­ху военной реформы, а, значит, и ускорению демократизации общества в целом.

¹ Русская православная церковь Московского Патриархата является самой распростра­ненной конфессией на территории Российской Федерации и доминирующей церковью, среди христианских конфессий в Содружестве Независимых Государств. Она считается наследницей государственной Российской православной церкви Российской Империи.

101

¹⁷ «Чеченцами» и «афганцами» на бытовом сленге называют военнослужащих Российской и Советской Армии, которые участвовали в боевых действиях в Чеченской респуб­лике и на территории Республики Афганистан.

¹⁸ Ст. 8 Федерального закона «О статусе военнослужащих», ст. 6 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» // Новое законодательство России о свободе совести и о религиозных объединениях. Сборник нормативных актов. М., 1999.

¹⁹ Конституция Российской Федерации, ст.14. - М., 1995. С.8.

²⁰ См.: С.А.Бурьянов Правовые основания, сущностное содержание и гарантии свободы совести // Государство и право, № 2, 2001. С.26.

²¹ См.: С.А.Мозговой Особенности развития религиозной ситуации в Вооруженных Си­лах Российской Федерации (1992-1999 гг.) // Социология и общество. Тезисы Первого Всероссийского социологического конгресса «Общество и социология: новые реалии и новые идеи», 23-30 сентября 2000 г. - Санкт-Петербург, 2000. С.634.

²² См.: С.А.Мозговой Социологический анализ религиозной ситуации в Вооруженных Силах РФ (по материалам исследований 1996 г.) // Религия, церковь в России и за рубе­жом. Информационно-аналитический бюллетень № 9-10. - М., 1997. С. 115.

²³ Имеется в виду Русская православная церковь Московского Патриархата.

²⁴ А.А.Игнатьев. Пятьдесят лет в строю. М., 1988.

²⁵ В настоящее время подготовлены два проекта Концепций государственно-конфессиональных отношений, в которых употребляется понятие «традиционная» кон­фессия, а в Государственной думе ФС РФ подготовлен законопроект депутата Чуева «О традиционных религиозных организациях».

²⁶ По сообщениям АПН (Москва), ИТАР ТАСС, «Благовест-инфо» , 6 октября 2000 г.

²⁷ В Российской науке и праве отсутствует понятие «традиционная конфессия». Однако в настоящее время несколькими коллективами авторов (в частности, Российской академией государственной службы при Президенте РФ и Министерством юстиции) разрабатыва­ются Концепции государственно-конфессиональных отношений, в которых предлагается введение в систему права этой категории религий с приданием им особых льгот, приви­легий, государственного финансирования и использования в идеолого-воспитательных целях.

²⁸ См.: «Красная звезда», 24 октября 1995 г. Газета «Красная звезда» является официаль­ным печатным органом Министерства обороны РФ.

© (составление) libelli.ru 2003-2020