I. ТЕОРИЯ СОЦИАЛИЗМА

Представляемая ниже вниманию читателей статья виднейшего итальянского марксиста ХХ века Антонио Грамши была написана "по горячим следам" Октябрьской революции 1917 года в России, опубликована 24.12.17 г. в газете "Avanti!" и вызвала целую бурю полемики, не прекращающейся до настоящего времени. По цензурным соображениям статья не публиковалась в СССР и, если редакция не ошибается, ниже Вы сможете ознакомиться с первой публикацией этой всемирно известной работы на русском языке.

Статья была представлена нашему журналу членом международного  Совета "Альтернатив" д-ром Дж. Лестером.

РЕВОЛЮЦИЯ ПРОТИВ "КАПИТАЛА"

Антонио Грамши

Большевистская революция теперь  уже  определенно  является частью общей  российской революции.  Максималисты еще два месяца назад были активными агентами, убеждавшими в том, что события не должны стоять на месте,  что движение к будущему не должно останавливаться, что нельзя  допустить  окончательного  установления буржуазной системы.  Теперь эти максималисты взяли власть, установили свою диктатуру и создают социалистический строй, в рамках которого революция должна успокоиться,  если он будет продолжать развиваться гармонично,  без лобовых столкновений, на основе огромных завоеваний, которые уже достигнуты.

В Большевистской  революции больше идеологии,  чем событий. (И, следовательно,  нам,  "внизу",  в  действительности не нужно знать больше того,  что мы знаем.) Это революция против "Капитала" Карла  Маркса.  В  России "Капитал" Маркса был больше книгой буржуазии, нежели пролетариата. Он служил критической демонстрацией того, как события должны развиваться по заранее предопределенному сценарию, предусматривающему развитие буржуазии, наступление в  России  капиталистической эры с установлением западного типа цивилизации, еще до того, как пролетариат мог хотя бы подумать  о  своем восстании,  о своих собственных классовых требованиях,  о своей революции.  Но события вышли за рамки  идеологий.  События взорвали критические схемы, определяющие, как российская история должна развертываться в соответствии  с  канонами  исторического материализма. Большевики  отвергли  Карла  Маркса,  и  их четкие действия и победы являются свидетельством того, что каноны исторического  материализма  не настолько незыблемы,  как кому-то казалось, и как кто-то думал.

И тем  не менее,  фатальность есть даже в этих событиях,  и если большевики отказались от некоторых положений "Капитала", то они не отвергли его вдохновляющей имманентной идеи.  Эти люди не "марксисты", вот  и все.  Они не использовали работы Мастера для того, чтобы создать жесткую доктрину из догматических высказываний, которые никогда не должны подвергаться сомнению.  Они живут идеей Маркса - той идеей,  которая вечна,  которая  представляет собой продолжение немецкого и итальянского идеализма, и которая, в случае с Марксом, была заражена позитивистскими и натуралистическими течениями.  Эта идея рассматривает в качестве доминирующего фактора истории не голые экономические факты,  а  человека, людей в обществе,  людей во взаимоотношениях друг с другом, достигающих соглашений между собой,  вырабатывающих через эти связи (цивилизацию) коллективную общественную волю;  людей, приходящих к пониманию экономических фактов,  оценивающих их и приспосабливающих их  к  своей воле,  пока это не становится движущей силой экономики и не формирует объективную реальность.  Эта реальность существует,  движется  и начинает напоминать поток вулканической лавы,  который может быть направлен в любом направлении, в зависимости от человеческой воли.

Маркс предвидел только то, что можно было предвидеть. Но он не мог  предвидеть  европейскую войну или,  скорее,  он не мог предвидеть, что эта война продлится так долго, и что она приведет к таким последствиям.  Он не мог предвидеть, что за три года невообразимых страданий и несчастий эта война  поднимет  в  России такую коллективную народную волю. В обычное время для формирования такой коллективной воли необходим длительный процесс  постепенной диффузии  сквозь  общество,  необходим  широкий  диапазон классового опыта. Люди ленивы, они нуждаются в том, чтобы их организовали, сначала снаружи - в корпорации и лиги, а затем изнутри - в рамках их мыслей и их воли. Им нужна непрерывная последовательность  и  множество внешних стимулов.  Вот почему при нормальных условиях каноны марксистской исторической критики  схватывают реальность,  поглощают и делают ее ясной. 

При нормальных условиях два класса капиталистического мира делают историю  посредством все более интенсифицирующейся классовой борьбы.  Пролетариат сильно обеспокоен своей нуждой и повседневной  неустроенностью и  оказывает  давление на буржуазию,  чтобы повысить свои жизненные стандарты. Он включается в борьбу и заставляет буржуазию совершенствовать технику производства, делать ее более приспособленной для удовлетворения насущных потребностей пролетариата. В результате происходят резкий скачок, ускорение темпов производства и постепенный рост произведенных общественно  полезных продуктов. В этом рывке многие оказываются на обочине, тем самым удовлетворяя нужды тех,  кто проявил больше упорства и настойчивости. Постоянно находясь в состоянии беспорядка и стремясь выбраться из этого хаоса,  массы устанавливают определенный порядок в своих мыслях и яснее осознают свой собственный потенциал, свою способность брать на себя социальную  ответственность  и  становиться властителями собственной судьбы.

Вот что происходит в нормальных условиях. То есть когда события сменяют друг друга с определенной регулярностью, когда история в своем развитии  проходит  определенные  стадии,  которые схожи между  собой,  хотя могут быть более сложными и значимыми. Но в России война пробудила народную волю.  В результате страданий, накапливавшихся на протяжении трех лет, эта воля стала всеобщей почти мгновенно.  Надвигался голод, смерть от голода могла раздавить десятки миллионов людей одним ударом.  Сначала механически, затем,  после первой революции, активно и сознательно народная воля стала единой.

Социалистическая пропаганда обогатила российских людей опытом пролетариата других стран. Социалистическая пропаганда могла мгновенно драматически оживить историю пролетариата:  его борьбу против капитализма, длительные усилия, направленные на то, чтобы полностью освободить пролетариат от цепей рабства,  которые  делали  его таким униженным,  и  дать  возможность  выковать новое сознание, стать свидетелями будущего мира.  Именно социалистическая пропаганда  выковала  волю  российских людей.  Почему они должны были ждать, пока история Англии повторится в России,  пока поднимется буржуазия, начнется  классовая  борьба,  сформируется  классовое сознание и катастрофа капиталистического  мира  в  конце  концов действительно  ударит  по ним?  Российские люди - или по крайней мере меньшинство россиян - мысленно уже прошли через этот  опыт. Он прошел вдали от них. Теперь пролетариат может извлечь из него пользу, чтобы утвердить себя, точно так как он извлечет пользу из  опыта  западного  капитализма,  чтобы быстро достичь того же уровня производства,  что и в западном мире. В капиталистическом мире Северная  Америка является более передовой,  по сравнению с Англией, потому что англо-саксы в Северной Америке начинали сразу же с уровня,  достигнутого Англией в процессе длительной эволюции. Сегодня социалистически образованный российский  пролетариат начнет свою историю на самом высоком уровне,  которого достигла современная Англия. Поскольку он вынужден начинать с самого начала, он начнет с того, что было уже где-либо осуществлено, и, следовательно, будет приведен к достижению такого уровня экономической  зрелости,  который Маркс считал необходимым условием для коллективизма.  Революционеры сами создадут условия, необходимые для конечного достижения их цели.  И они создадут их быстрее,  чем это сделал бы капитализм.  Критика социалистов в адрес буржуазной системы за ее несовершенства и расточительство теперь может быть использована революционерами для  достижения  лучшего общественного устройства,  при котором можно будет избежать расточительства и не пасть жертвой несовершенств. Сначала это будет коллективизм бедности и страданий. Но буржуазный режим унаследовал бы те же условия нищеты и страданий.  Капитализм мог бы сделать сразу же не больше,  чем коллективизм в России.  В действительности сегодня он сделал бы значительно меньше,  поскольку он сразу оказался  бы перед лицом недовольного и непокорного пролетариата, не способного дольше терпеть в интересах других страдания и нужду,  которые принесла бы с собой экономическая неурядица. Таким образом,  даже в абсолютных терминах социализм сегодня в России может быть оправдан. Тяготы, которые ожидают пролетариев после заключения мира,  будут преодолены только в том случае, если они почувствуют, что все находится под их собственным контролем, и будут знать,  что своими усилиями они  могут  уменьшить эти тяготы в возможно более короткий срок.

Складывается впечатление, что в настоящее время максималисты являются  стихийным  выражением биологической необходимости - они должны были взять власть с тем,  чтобы  российские  люди  не стали жертвой ужасного бедствия; чтобы российские люди, включившиеся в колоссальную работу для  своего  собственного  воспроизводства,  чувствовали  менее остро клыки голодного волка;  чтобы Россия не стала огромной бойней беспощадных зверей,  рвущих друг друга на части.