О РОЛИ ОБРАЗОВАНИЯ В ОБЕСПЕЧЕНИИ

 НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ РОССИИ

                к.ф.н. Олег Смолин (ОмГПУ)

Прежде всего хотелось бы вывести проблему национальной безопасности России из плоскости национального вопроса. Национальная безопасность - не безопасность одной из наций, проживающих на территории страны, пусть даже самой крупной, ведущей нации. Это совокупность условий, обеспечивающих суверенитет, защиту стратегических интересов и полноценное развитие общества и всех граждан данного государства. Именно такое понимание национальной безопасности вошло в мировую политику и науку - от американского президента Теодора Рузвельта.

Переходя к вопросу о роли образования и образовательной политики в обеспечении национальной безопасности, необходимо заметить, что  образование воздействует на все без исключения уровни национальной безопасности (безопасности общества, государства, личности) и на все без исключения ее структурные элементы.

Совершено очевидно: экономическая и военная безопасность современного государства не мыслима без квалифицированных кадров; технологическая безопасность невозможна без тех же кадров и научных разработок. Отечественные и зарубежные экологи и глобалисты единодушны в том, что без новой культуры выживания, без так называемого инновационного обучения человечество обречено на катастрофу. Спорят лишь о том, сколько времени осталось нам на осознание гибельности, технологической экспансии, не подкрепленной духовным совершенствованием - 40, 70 или 100 лет! Что касается безопасности культурного развития, выделяемой многими специалистами, то образование несомненно является ее основой.

И, наконец, ни одна общественная система, ни одно государство не может нормально развиваться без системы ценностей, объединяющей ее членов. Нация, лишенная своих ценностей превращается в толпу, или хуже - в гигантскую банду. Одно из первых мест в формировании ценностей принадлежит образованию.

Образование - один из важнейших компонентов национальной безопасности любой страны, и тем более важный, чем выше уровень ее развития. К сожалению, целый ряд норм права и практических действий в области образовательной политики в последнее время не только не работали на образование, но прямо разрушали национальную безопасность России и до сих пор непосредственно ей угрожают. Назовем лишь некоторые из них.

1. Как ни парадоксально это звучит, национальной безопасности России угрожают некоторые статьи ее собственной Конституции и, в частности, статья 43.

Не берусь судить, что двигало пером ее автора: полная профессиональная непригодность или холодный цинизм (кстати, имя автора до сих пор ни кем официально не названо). Но совершено очевидно: обещанное статьей 43 каждому гражданину право на общедоступное бесплатное дошкольное образование и такое же среднее профессиональное образование есть пустая декларация или обман. Напротив, лишение наших детей права на общедоступное и бесплатное полное среднее и начальное профессиональное образование в условиях, когда наиболее развитые страны поднимают вопрос о переходе к общедоступному высшему образованию, есть прямая угроза безопасности страны.

Серьезные футурологи всех политических направлений - от правых консерваторов до левых социалистов, от сторонников постиндустриализма до теоретиков "Римского клуба" - в один голос утверждают, что именно образовательный потенциал, чем дальше, тем более будет определять статус человека в обществе и статус наций в мире. С другой стороны, даже политические противники России признают: наряду с ракетно-ядерным потенциалом, ослабленный, но не уничтоженный образовательный потенциал нации позволяет нашей стране пока еще играть роль великой державы.

Комитет по науке, культуре и образованию Совета Федерации прошлого созыва при поддержке более чем 100 депутатов и 14 субъектов Российской Федерации внес предложение по новой редакции статьи 43. Теперь мы обращаемся к Президенту с просьбой сделать аналогичный шаг.

2. Национальной безопасности России угрожает финансовая политика в отношении социальной сферы вообще и образования в особенности.

По оценкам Всемирного банка, доля расходов на образование в валовом внутреннем продукте составляла в СССР в 1970 г. - 7%, в России в 1994 г. - 3,4%, то есть сократилось более чем в два раза. Причем, в 70-х- 80-х гг. сокращение было медленным и постепенным, а в 90-х гг. стало обвальным. Для сравнения напомню, что доля расходов на образование в Соединенных Штатах, Франции и Великобритании колеблется от 5,3 до 5,5%.

В федеральном бюджете на 1996 год на образование выделено менее 16 триллионов рублей, тогда как по расчетам специалистов профильных министерств, необходимо, по крайней мере, 43 триллиона. Бюджет составлен из расчета средней заработной платы педагогов в 316 тысяч рублей, то есть около 30% от средней зарплаты в промышленности и 63% от расчетного прожиточного минимума. Правительство не внесло в бюджет увеличение заработной платы предусмотренного его же (правительства) собственным постановлением № 823 от 24 августа 1995 года. Реальные расходы на одного студента в 1996 г. сократились в 1,5 раза к 1994 году.

Сократился выпуск художественной литературы для детей в 1990-1994 гг.: по книгам - примерно в 3 раза (с 99,5 млн. до 34,9 млн.), по тиражу газет почти в 20 раз (с 13,3 млн. до 717 тыс.); по разовым тиражам журналов примерно в 6 раз (с 20,2 млн. до 3,6 млн.).

Известны ли эти факты членам и аппарату правительства, которое вносят и реализуют бюджет?

Известны ли депутатам предыдущего парламента, которые за такой бюджет голосовали и, в особенности, депутатам прошлого бюджетного комитета, который отказался даже рассматривать запоздалую инициативу правительства о добавлении на нужды образования в 1996 г. полутора триллионов рублей?

3. Национальной безопасности России на протяжении последнего десятилетия и, особенно, его второй пятилетки, угрожали и могут угрожать впредь попытки радикального слома прежней системы образования, по принципу "до основания - а зачем?" и переделки ее по образцу развитых стран Запада, сплошь и рядом по образцу искаженному.

Общеизвестно: образование - система высокоинерционная, с длительным циклом воспроизводства и, следовательно, консервативная. Реформа дает здесь положительные результаты отнюдь не всегда, а революции - практически никогда. Тем не менее в 1991-1995 гг., раз за разом, то через правительственные программы, то через проекты законов и указов в общественное сознание и властные структуры вбрасывается идея массовой приватизации образования по типу массовой приватизации промышленности.

Любому специалисту известно, что последствия обвальной, на идеологических мотивах замешанной приватизации в промышленности измеряются спадом в 40-60% по разным отраслям. В образовании же они несомненно были бы еще хуже, а именно следующие. Во-первых, резкое сокращение бюджетного финансирования: государство, которое скверно финансирует свои собственные образовательные учреждения, наверняка, откажется финансировать приватизированные. И это будет логично.

Во-вторых, столь же резкое повышение доли платного образования за счет бесплатного: у образовательных учреждений денег нет, а жить надо.

В-третьих, резкое сокращение количества обучающихся, превращение образования в привилегию для избранных.

В-четвертых, превращение для многих образовательных учреждений образовательной деятельности во второстепенную, вытеснению ее коммерческой деятельностью, распродажа собственности образовательных учреждений. Поскольку платить за образование мало кто может, а жить надо, остается торговать и распродавать.

В-пятых, вследствие названных и других неназванных здесь причин - полное разрушение системы образования в кратчайшие сроки. Прибавлю к этому, что ни одна развитая страна Запада компанию по массовой приватизации образования не проводила. Что же касается стран с переходной экономикой, то, например, в Чехии подобные меры всерьез даже не рассматривались, хотя страна эта, может быть, единственная из бывших социалистических, где "шоковая терапия" после 25% спада дала существенные результаты.

4. Национальной безопасности России угрожает попытка радикальной трансформации национального менталитета под лозунгом деидеологизации при фактической реидеологизации или переидеологизации.

Не секрет: каждая новая революция или контрреволюция стремится создать малого человека по образу и подобию социального идеала, олицетворяющего очередное "светлое будущее". При этом человек и культура прошлого подвергаются более или менее энергичному осуждению - от легкой иронии до всеобщего проклятия.

Так называемая "вторая русская революция" не только не стала исключением, но, напротив, далеко вышла в этом отношении за пределы объективности и политической целесообразности.

Человек прежней эпохи был объявлен сначала "гомо советикусом", а затем "совком". При этом испытывая восторг отрицания, официальная пропаганда забыла, а может знать не хотела два важных обстоятельства. Во-первых, так называемый "совок" был человеком традиционного общества, для которого характерна не только определенная ограниченность взгляда на мир, но также цельность и моральная сила, утраченные в высокоиндустриальной цивилизации. Это был тот человеческий материал, о который, говоря словами Бориса Васильева, "разбилась крупповская сталь"!

Во-вторых, последние 5-6 лет предпринята попытка разрыва с духовно нравственными традициями не только советской, но и досоветской российской культуры. В отличие от западной протестанской этики индивидуализма и прагматизма, для этой культуры - от Баратынского и Пушкина, до Толстого и Чехова была характерна установка на нестяжательскую самореализацию и служение людям. Ныне эта установка предполагается, а часто и объявляется помехой к внедрению рынка.

При этом можно было бы еще понять призывы к честному стяжательству в духе той же протестанской этики: от российских идеалов это далеко, хотя для рынка могло бы быть полезно. Однако в ход пущены лозунги, аппелирующие к самым примитивным инстинктам, типа "деньги не пахнут", "деньги - единственная подлинная ценность".

Многомиллионные теле- и радиоаудитории раз за разом внимают ведущим популярных программ, рассуждающим примерно так. В криминальном характере капитала нет ничего страшного. У западных финансовых лидеров деды и прадеды тоже были пиратами, "крестными отцами", а то и просто разбойниками с большой дороги. Теперь их потомки - джентльмены. Подождите пару поколений - будет и у нас так же.

Стоит ли после этого удивляться, что вместо катарсиса (очищения страданием) страна получила революцию не только бюрократическую, но и криминальную? Я не говорю уже о проблеме злоупотребления самыми примитивными формами “массовой культуры”, превращающими телевизор, говоря словами Владимира Высоцкого, из “окна в мир” в “ящик для идиотов”! Но ведь по некоторым западным оценкам такая, с позволения сказать, культура ответственна примерно за половину преступлений.

Результат всего - глубочайшая аномия (если воспользоваться термином Эмиля Дюркгейма), то есть разрушение системы норм и ценностей. Причем для страны вообще и для национальной безопасности - в особенности, это, может быть, самая тяжелые потери из всех.

Относится ли все сказанное к образованию в узком смысле слова, к обучению в образовательных учреждениях? К сожалению, да. На мой взгляд, профильным министерствам в начале 90-х гг. не удалось удержать преподавание гуманитарных дисциплин в рамках провозглашенной объективности и плюрализма. Напротив, место одной догматизированной идеологии в преподавании истории и социальных наук заняла другая не менее догматизированная.

Авторы учебников этого периода по сути руководствовались методологией "Краткого курса истории ВКП(б)", поменяв, естественно, идеологические этикетки на противоположные.

Стоит ли после этого удивляться, что по уровню уважения к своей стране, ее истории и культуре, российская молодежь уверено занимает нижние места при сравнительных социологических исследованиях в разных странах.

В преподавании литературы переидеологизации было меньше, зато больше модернизации. Место классики все более занимала современная литература - от приличной до весьма сомнительной. Чтобы не быть голословным, процитирую решение Всероссийской конференции "Филология и школа, ноябрь 1995 года": “Продолжается унизительное обеднение программы средней общеобразовательной школы по русской литературе, изъятие из нее выдающихся произведений русской классики, таких как "Путешествие из Петербурга в Москву" Радищева, сочинения Рылеева, "Тараса Бульбы" Гоголя, "Детей подземелья" Короленко, произведений Кольцова, Майкова... Осуществляется практическое изъятие из школьного курса критики Белинского, Добролюбова, Писарева, Чернышевского и других."

Робкие и противоречивые попытки исправления ситуации предпринимаются лишь в последнее время. В школе появляются первые более объективные учебники истории, а ветеранов-"гомо советикусов" Президент в День Победы и перед выборами поздравляет персональными открытками. Но дело сделано: жизнь целого поколения обесценена; связь времен порвалась. И теперь обществу предстоит в очередной раз расплачиваться за забвение старой истины: ничто не разрушается так легко и не восстанавливается так трудно, как духовно-нравственные ценности.

Разумеется, образование не может быть деидеологизировано, т.е. избавлено от воспитательной функции. Но в основе идеологии образования должны быть заложены не интересы отдельных партий или групп, а ценности классической российской культуры и воспитания любви к Отечеству.

В этом случае обществу будет обеспечен гражданский мир, каждому, кто получает образование, - уважение его права на собственные убеждения, а стране - национальная безопасность.